Ни тени стыда. Часть первая

Глава седьмая. Весь мир идёт на меня войной!

Ночь ещё не кончилась. У ворот парка Блич наткнулся на Виклора и Секретаря. Сказать, что он был удивлён, значит, ничего не сказать. Виклор вёл себя как ни в чём не бывало, словно ни с кем и не ссорился пару часов назад.

— Братец Блич, в таких башмаках не походишь по лесу. Вот тебе шикарные разбойничьи сапоги, как раз на твою ножку. Не украл. Один юнец вышел из стаи, когда Секретарь стал звать обратно в лес, решил попробовать себя в мирной жизни. И сапоги, новые совсем, попросил отдать кому из новичков.

— А когда ты попадёшь в лес, — дополнил Секретарь, — у нас есть чудо-портной. Он сошьёт тебе куртку вольного стрелка — самый лучший фасон из всей разбойничьей одежды!

— И да, куртка вольного стрелка зелёного цвета, но для тебя сошьют из лазоревого и белого, — подняв указательный палец к небу, сказал король Волк. — Видишь, ты всего один раз обмолвился, что любишь эти цвета, а я не забыл.

— А под курткой ты будешь носить, — продолжал соблазнять жизнью в лесу его друг, — Ну... попробуй угадать что? Эльфийскую кольчугу! Самую настоящую эльфийскую кольчугу! Никакие стрелы и арбалетные снаряды не страшны! Единственный экземпляр не то, что в герцогстве, во всём королевстве!

— Она у нас уже года два, но носить некому, — добавил подробностей Виклор. — Всем или мала, а что хотите, эльфы не только мордой, но и телосложением подростки, или по рангу не положено. Мы решили её оставить, если найдётся мальчик, который будет достоин титула принца Тропы... ну, после того, как я стану королём Тропы. И вот, я стал королём... И ты ещё не понял, кто станет принцем Тропы?

— А какой принца Тропы ждёт меч, ох, какой меч! — заохал второй зазывала, явно не знавший, что Блич при желании может сделать своей тенью из самого дешёвого клинка самое страшное оружие. — Настоящий зачарованный клинок! Не спрашивай, каких трудов стоило его похитить у мага. Путешествующего эльфа ограбить было значительно проще. Ты слышал, поэт? Зачарованный клинок! Ты хоть понимаешь, что это такое? Сам король Тропы ходит с простым фальчионом и в кожанке со стальными вставками. А принц облачится в эльфийскую кольчугу и повесит на пояс зачарованный меч!

Блич больше не мог это слушать. Он зло засмеялся и сказал:

— Хватит, паяцы! Что вы со мной, как с маленьким? На твою ножку... Мне шестнадцатый год, у меня давно не ножка, а нога! Нет, вы ещё конфетами меня заманите, а?

Секретарь смущённо спрятал за спину какой-то кулёк. Виклор вернул в свою сумку высокие сапоги, шагнул вперёд и взял Блича за руку.

— Братец, у нас мало времени. Всё сказанное — чистая правда. Меч ни разу не был в деле, мы его берегли на продажу, кольчуга, это не сказки про металл эльфов, выдерживает арбалет с десяти шагов — мы проверяли.

— Подарите всё это другому юноше! — вырвавшись, крикнул Блич. — Более достойному. Который не будет вас позорить, переодеваясь в женское платье.

— А я не видел, как ты переодеваешься в женское платье, — спокойно сказал Виклор. — Значит, для меня ты не нарушал Кодекса. Слепая масть не катит.

— А если я скажу, что, действительно переодевался?

— А я тебе не поверю, — без особых усилий выкрутился Волк. — Моё вольное право.

— Я никогда не лгу, король дураков!

— А мне никогда не лжёт сердце каторжанина. И оно не верит тому, чего не видели глаза.

Блич опять засмеялся, ещё злее, чем первый раз, решительно повернулся к королю Волку спиной и пошёл в направлении, где, как ему думалось, был Купеческий мост.

Через две минуты мальчик обернулся. Зазывали из лесных отрядов ночной армии не отставали.

— Чего вам надо?

— Это тебе чего надо? Сдохнуть? — Виклор помахал каким-то листком. — Награду за твою башку королевский расследователь увеличил в десять раз. Те, старые листки, уже сорвали бойцы Ока, не знаю, по чьему приказу. А новые неизвестные люди клеили сегодня с полуночи. Ты понимаешь? За меня, самого Волка, живого или мёртвого, и то больше пяти тысяч никогда не давали, а за твой котелок вдвое больше! Тут последний тюфяк вообразит себя охотником за головами. Ты обречён, если останешься в городе.

— Ага. Как в одной старинной балладе поётся: если продан ты кому-то с потрохами ни за грош, нет надёжнее приюта, скройся в лес, не пропадёшь, — блеснул знанием разбойничьей поэзии Секретарь.

— Да уж лучше сдохнуть, чем жить в одном лесу с вашей сладкой парочкой! — огрызнулся Блич, даже не подозревая, сколько оскорбительных коннотаций содержится в этой фразе для живущих каторжно, и ускорился.

Виклор обогнал его и перегородил дорогу. Вынул нож. Блич отступил на шаг. Виклор протянул нож рукояткой вперёд.

— Хватит, Блич! Если я кого-то назвал братом. Не братком, а братцем, братом, это навсегда. И ты второй человек, которого я удостоил подобного обращения. Да, братья иногда ссорятся, порой даже отрекаются друг от друга в запале. Но это не настоящее отречение, это просто гневные слова. У тебя же есть брат двоюродный. Ты же с ним ссорился?

— Так? Никогда! Ти такое не скажет. Чего ты мне нож тычешь?

— За морем есть земля, которая называется Орда. Там живёт народ орки, не слышал? Так вот, однажды я встретил одного необычного орка, проповедника очень странный веры, он маскировался под очень высокого человека и так путешествовал. Я в итоге остался ему кое-что должен, но это не беда, ему должен, такое ощущение, весь мир. Его тело было покрыто шрамами, а речи мудры даже с точки зрения Секретаря...

— Быстрее!

— У орков, он рассказал, есть обычай «извинение воина». Ты даёшь тому, кого несправедливо обидел, нож, и он волен или оставить тебе лёгкий порез или вонзить клинок прямо в сердце. Я прошу тебя...

— Да иди ты со своими сказками!

Мальчик выбил нож у короля разбойников и попытался обойти его. Ничего не вышло.

— Блич... я не могу оставить тебя здесь на верную погибель. Я и сам рискую. За тебя объявлена награда королевским сыщиком, а меня — долг чести убить любому каторжанину. Труп Бия уже нашли. Мои парни пробились с боем. Почти все выходы перекрыты. Остался один. Но и там в любой момент могут поставить засаду. И тогда только через ворота, мостя дорогу трупами стражников. Но у стражников алебарды.

Блич решил, что раз ему не дают пройти, сменить тактику. Он демонстративно сел на землю и обхватил колени. Как мог показывал, что он лучше просидит здесь всю жизнь, чем сделает хоть шаг в их компании.

— Блич... если ты разрешишь тебя спасти, увести из города... Я... я даю клятву каторжанина, настоящую клятву, поверни голову, я делаю знамение каторги... что верну тебе сестру. Дядю — нет? Режь меня, убивай, но буду стоять на своём: трава должна расти, солнце светить, стражники дохнуть. Я от них вдоволь натерпелся ещё подростком, так что, никогда не поверю, будто есть среди них люди. А сестрицу верну.

— Соглашайся, поэт, — добавил Секретарь. — Как там в той же песне... Все, кто загнан, неприкаян только в вольный лес бегут. Кто ты здесь? Беглец и изгой. Одинокий и беззащитный. Пойдёшь к родным? — там ждёт засада. Не пойдёшь — тем более, обречён. А в лесу ты будешь принцем Тропы, почитаемым и уважаемым разбойником по кличке Безжалостный. С зачарованным оружием и собственной армией. И спасти хотя бы сестру лучше, чем не спасти вообще никого.

Блич скрипнул зубами так громко, что испугал белку на ближайшем дереве. Проклятие. Они ещё шантажировать сестрой будут! Да, он меня спас, но есть же предел!

Мальчишка вскочил и ударил навязавшегося в братья парня. А затем начал в бешенстве душить. Не как Секретарь, пальцами, а как научился ещё маленьким у кузена Ти. Прыгнув на спину, заправив ноги, обхватив горло локтем, изолировав одну руку.

— Сволочь! Ты знаешь, как меня оскорбил? Знаешь, как мне противно гадать, где он меня успел потрогать? Знаешь, как досадно понимать, что я сам пришёл к нему в лапы? Знаешь... Что ты вообще знаешь, кроме своего идиотского кодекса?! Неправедно ему! Нашли праведника! Один ханжа девчонок губит, второй, праведник, с сотней трупов на совести, маскарадом тыкать будет! Куда ни плюнь, в святого попадёшь! Достали!

Виклор не делал даже попытки освободиться, а Секретарь даже попытки помочь. Вместо этого он наклонился над названным братом и, не заботясь, слышны ли его сентенции на фоне криков Блича, назидательно подняв палец, разглагольствовал:

— Вот видишь. Второй у тебя появился брат и ведёт себя точно так же, как и первый. Значит, причина не во мне, а в тебе! Если первый брат душит за шею, и второй брат душит за шею, значит, причина не в братьях, а в шее. Точнее, той дурной башке, которую она носит.

Блич почувствовал, что разбойник обмякает, и, испугавшись, снял удушение. Когда Виклор пришёл в себя, мальчик согласился его простить.

Путь к тайному ходу превратился в опасное приключение. На каждой третьей стене уже красовался перечёркнутый знак короля Тропы и знак Смотрителя в чёрном квадрате.

Если и попадался в столь поздний час путник, то из солдат ночной армии, все в чёрных одеждах — траур по Бию. И каждый с фанатичным воплем «На ножи убийцу Смотрителя!» стремился убить мужчину в волчьем жилете. Выбросив затупившийся фальчион, Виклор бился, вооружившись тесаком и дагой, а Секретарь взял на себя роль метателя ножей. Когда у парня закончились свои клинки (вынимать из тел времени не было), он взялся за ножи с пояса Викки.

В перерывах между схватками, Виклор объяснял, прямо на бегу, свои нынешние взаимоотношения с каторжанским кодексом.

-...Да, я понял, что там — сплошное лицемерие. Но всё равно буду жить по этому Кодексу. Пока не выработал свой собственный или не нашёл подходящую мне мораль где-то ещё. Пойми, Блич. Таким как я, лучше жить по несовершенным, плохим правилам, чем остаться хотя бы на день без них. Я страшный человек, поверь, действительно, страшный. Знаешь, какое я прозвище носил до Волка? Прирождённый Убийца! Так что, не стоит делать меня ещё опаснее для окружающих, оставив хотя бы на день без жизненного стержня.

То, что навязавшийся в братья парень страшный человек, у Блича и так сомнений не было. А сейчас он в этом только ещё раз убедился.

Король Волк убивал легко и просто, а там, где ранил, не добивал только потому, что торопился. И, главное, Виклора совершенно не смущал факт, сколько народа хотели его смерти.

Однажды Блич услышал одну балладу. Её железный ритм на всю жизнь впечатался в сердце, а рефрен он иногда повторял как заклинание. Подросток был уверен, что эту песню написал не человек, а его соплеменник. Тот, кто навеки лишён своего собственного мира, а в мире людей каждый рассвет вынужден воспринимать как вызов на бой. Ибо этот мир не принимает тебя. И тебе, миролюбивому и доброму, не понимающему самого понятия война, приходится защищаться.

Весь мир идёт на меня войной, — тоскливо повторял припев гениальной песни Блич, скитаясь между городами и странами. Весь мир идёт на меня войной, — шептал, вынужденный ночевать с профессором и сестрой прямо на улице, потому что в одной из гостиниц притаился охотник. Весь мир идёт на меня войной, — горько констатировал, вспоминая бойню в Фаэтоне, когда не все люди приняли участие в избиении общины Теней, но только один единственный встал на их защиту.

Да, Найрус всегда был с ними. Но, как учит физика, очень малым расстоянием можно пренебречь и назвать его точкой. Относительно того сколько людей было готово встать на их с сестрой защиту, а сколько — разорвать, растерзать на части, узнав правду про Чуму... да, они были совсем одни, а против них воевал весь мир.

И вот сейчас на его глазах Виклору Волку объявил войну его, Волка, мир. Мир преступников. И Волк не похоже, чтобы пребывал в панике.

Чем-то он походил на Олэ Меченосца в этом отношении. Хотя, нет, Олэ именно наслаждался моментом «один против всех», испытывал непонятную эйфорию, вступая в схватку, неважно ментальную или на клинках, с толпой, а Волк просто не боялся этой битвы. Не боялся встать, выйти из ряда вон и, повернувшись к толпе лицом, обнажить оружие.

Он бился без боевого безумия, в которое впал Олэ в бое в гроте. Его глаза излучали жестокость, но жестокость эта была более спокойной, рациональной что ли. Просто таков закон природы. Каждой собаке пастухом положена палка и обязательно кость. Волкам природой положены зубы и злость. И сейчас эти зубы в виде двух ножей всего лишь выполняли свою работу.

На предпоследнем перекрёстке на них напали три человека в траурной одежде, но без татуировок. Убив их, Виклор Волк пояснил:

— Сочувствующие. Те, кто не преступник, но подражает преступникам, восхищается подвигами ночной армии. Смерть Смотрителя для них такая же трагедия.

Мальчик попросил дать ему возможность провести разведку тенью. Результат поверг в уныние.

— Вход в ваш тайный лаз уже перекрыт. Там... их человек двадцать. У всех топоры и палицы, у кого-то копья. Мы опоздали.

— Ой, да ладно! — махнул рукой Виклор. — Что мы? Главное, что мальчик-девочка тётушкины руки успел погладить!

Блич закусил губу, но Виклор уже говорил извиняющимся тоном:

— Не обижайся, брат. Чутка сбросил напряг, не думаю, что для тебя смертельно. А теперь к стене.

Когда они оказались возле крепостной стены, Виклор сменил дагу на медвежий нож и сказал, подбросив его на ладони:

— Весовая сталь, говоришь?

А затем подпрыгнул и вонзил нож между камней. Повисел, пробуя, держит ли клинок, и крикнул Бличу и Секретарю:

— А ну, цепляйся за меня, братья!

— Ты сумасшедший, Викки! — ударив себя по щекам, взвизгнул Секретарь. — Ты, действительно, думаешь, вскарабкаться таким манером на стену и не уронить нас?

— Ты очень худой, а он вообще ещё мальчик. Я легко выдержу вас обоих, главное друг друга не спихните.

Это был безумный план, но времени на раздумья не осталось.

— Он здесь! Убийцу Смотрителя на ножи! На ножи убийцу Смотрителя!

Не дожидаясь когда на крики сочувствующего примчатся бандиты, Блич и Секретарь запрыгнули названному брату на спину.

Бличу было очень страшно. Одна ошибка Волка и им конец. Порыв сильного ветра и им конец. Да ещё Секретарь без перерыва причитает, что они обречены, и будь проклят день, когда он познакомился с сумасшедшим Викки.

Но порыва ветра не случилось, а Волка словно вела сама судьба. А уж силы разбойному королю было не занимать. Он тащил на себе подростка и взрослого парня не без напряжения, но и без лишнего пота.

Перед самыми зубцами стены Блич сполз к сапогам Волка. Ощущение, что сейчас он разобьётся, пронзило душу. Мальчик закричал и замахал ногами, заставив Виклора раскачиваться.

— Сапоги! Я держусь только за твои сапоги! Сейчас они с тебя слетят!

— Успокойся, Блич! — крикнул, плотно вцепившийся в спину короля Тропы Секретарь. Он, наконец-то прекратил причитать, потому что увидел зубцы и поверил, что всё получится.— Это разбойничьи сапоги! Они крепятся ремнями на колене и бедре и не сползают!

— На ножи! За Смотрителя на ножи!

Блич повернул голову. Городская окраина раскачивалась перед его глазами вправо-влево, заставляя голову кружиться, а тошноту подступать к горлу. У него была не лучшая точка обзора, но что с разных сторон к стене стекаются бойцы ночной армии, он заметил.

Много, очень много бойцов.

Весь мир идёт на меня войной — Воистину!

— Братишка, поднажми! — от Секретаря тоже не ускользнуло, сколько народа жаждет их смерти. — Они помешались!

Люди, подбегая к стене, лезли друг на друга. Нижние, не выдерживая веса верхних, падали и ломали кости. Остальных это не смущало, они карабкались уже по трупам.

Ни одна армия мира не штурмует с такой яростью и презрением к собственной жизни стены вражеского города, как солдаты ночной армии вели приступ стены, по которой уходил от их мести убийца святого по каторжному кодексу человека.

Но легко сказать: поднажми. Теперь, когда Блич держался за ноги, Виклор не мог упираться ими в стену. То есть, ему нужно было совершить немыслимое: подтянуть на одних руках свой вес плюс ещё два человека. Это было слишком даже для короля Волка. Какое там подтягиваться! — он и удерживал-то названных братьев сейчас с трудом.

— Секретарь! Вставай мне на плечи и цепляйся за зубцы!

— Нет... я не смогу!

— Секретаааарь! Я уже не могу вас держааать!

Делать то, что требует названный брат. Больше ничего не оставалось Секретарю, как бы он ни боялся разбиться. Оказавшись на стене, он подал руку Волку, помогая забраться ему самому и втащить Блича. Несколько бандитов взобрались следом. Но их встретили алебарды стражников.

— Вернись на спину, Секретарь! — крикнул Волк, обхватив сзади одного стражника.

Секретарь выполнил приказание, и Волк, не отпуская ошеломлённого неожиданным нападением бойца, завалился на бок и упал за внешнюю сторону стены.

Ошарашенный Блич остался один. Без оружия. На стене, где вовсю кипит бой между стражей и обезумевшими бандитами.

— Братец, прыгай! Клянусь, я тебя поймаю!

Блич посмотрел вниз. Целый и невредимый Викки размахивал руками, а Секретарь бежал к лесу, свистом призывая разбойников Тропы, если они где-то рядом, на помощь.

— Прыгай!

Блич вцепился обеими руками в зубец. Прыгать? Туда? Вниз? — Безумие! Нет, ни за что на свете!

Но когда рядом высекла искры из камня алебарда, Блич всё-таки прыгнул.

Казалось он падал бесконечно долго. А потом внезапно всё стало ускоряться, ускоряться и с воплем, сделавшем бы честь и болотной выпи, Блич приземлился в руки названного брата.

Виклор рухнул под его тяжестью, но тут же вскочил, поставил мальчика на землю и, показав в сторону леса, крикнул:

— Бежим!

Но Блич вначале должен был решить один важный вопрос. Он увидел алебардщика, принявшего на себя столкновение с землёй и тяжесть ускорившихся в свободном падении двух тел, и понял, как Викки и Секретарь выжили.

— Не жалей. Это был стражник!

— Это был человек! Живой человек! Никогда больше не смей убивать людей, даже стражников, без причины! Только обороняясь! Только защищаясь! Я не сойду с места, пока ты не дашь такую клятву.

Виклор не дал клятву, а дал поддых, взял «на мельницу» и побежал к лесу.

Несколько бандитов спрыгнули со стены. Большинство погибли, но двое каким-то чудом выжили и даже не сломали ноги.

— На ножи убийцу Смотрителя! За Смотрителя на ножи!

Волк ускорился. Бандиты не отставали. Первый метательный нож уже просвистел над ухом Блича. А следом одна за другой над вторым ухом просвистели две стрелы.

Короля Тропы встречал передовой отряд его подданных. Семеро воинов с лошадьми и мулами. И молодая женщина в одежде следопытки, с луком в руках и волкодавом у ног.

— Спасибо за помощь, красавица, — опустив Блича на землю, галантно сказал король Волк. — Давно в нашей стае? О, славный пёс! Любишь животных?

Женщина кивнула.

Безо всяких церемоний, уверенный, что ему не осмелятся отказать, Виклор обнял следопытку за талию и подарил поцелуй. Волкодав оскалился. Виклор показал ему большой палец, мол, всё в порядке.

— Что за свара? — поинтересовался старший отряда, отвлекая короля от поцелуя.

— Смотритель Бий, хранитель праведных традиций, совсем не праведно приставал к мальчикам. То есть не по приговору каторжного суда, а только из собственных греховных пристрастий. Пришлось немного проучить его.

— Насколько немного?

— На шесть футов в длину и на десять футов вглубь. Хотя, если честно, там и хоронить особо нечего. Так что, против меня теперь весь преступный мир.

— Их мир. А здесь, в лесу, твой мир, Виклор. И он тебе войны не объявлял.

— Спасибо, друзья! Спасибо за верность!

А потом настала очередь представить новичка банды.

— Мой названный брат Блич. Может, помнишь, мы его в город вели. Но тогда Блич играл нюню, а в городе сбросил маску и раскрылся во всей красе. Он очень молод, но в преступном ремесле уже гранд-мастер. Дерзкий, как молодой волк. Выставил всего с одним помощником домишко самого Ловило. Знает себе цену. Когда бандиты Ставрога решили поживиться его трудами, перерубил их всех. Не боится никакой драки. Слышали про Безжалостного? Который четверых арбалетчиков на меч взял. Так вот, это Блич был. Правда, на него ещё всякого греховного навешали, что детей убивает, девушек, стариков, собак, но это уж ночной стражи клевета. Все мы знаем, как они такие дела обделывают.

— Да это же готовый принц Тропы! — всплеснул руками старший.

— А я про что? — довольно засмеялся Виклор. — А вы ещё кольчугу жалели, что не продали. Говорил же, достойный найдётся.

— Я никого не убивал! — оскорблённый обвинениями крикнул Блич. — Я не Безжалостный и вообще не разбойник! Никогда не украл даже яблока! Ко всем этим делам не имею отношения!

Старший отряда пустил старческую слезу умиления, а остальные бойцы одобрительно закивали.

Праведно ведёт себя молодой. В пример многим старикам праведно. Скромность — первая добродетель видных каторжан.

Блич закрыл лицо руками. Вначале муж шестилетней девочки, теперь принц разбойников. Ничего себе расклады! Куда он ещё вляпается?