Небо в кармане 4

Глава 10

Кованько вышел и тихо, но плотно притворил за собой массивную дверь кабинета. Я же воспользовался моментом и не стал останавливаться, а быстрым шагом обогнул рабочий стол начальника и оглянувшись на продолжающих сидеть на своих стульях посетительниц, уселся в кожаное кресло полковника. Оставаться на пороге в роли просителя или такого же посетителя никак нельзя, лучше сразу поставить себя хозяином положения. Мелочь? Нет. Именно от таких вот мелочей очень, очень многое зависит. И отношение к собеседнику, в первую очередь.

— Александр Матвеевич несколько поторопился, отказавшись представлять меня вашей очаровательной спутнице, — опередил открывшую, было, рот баронессу, сбивая её с явно заранее заготовленной фразы. И улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка у меня получалась добродушно-вежливой и ни в коем случае не выдавала мои истинные чувства при виде одной из гостей. Впрочем, если я их уже второй раз вижу рядом друг с другом, то сам собой напрашивается вывод, что мне не только по отношению к баронессе нужно вести себя осторожно, но и к её очаровательной, не побоюсь этого слова, спутнице.

Постарался отбросить в сторону эмоции, придавить чувства и сосредоточиться на предстоящем разговоре. Ох, чую, не простым он будет. Поэтому и решил первым начать разговор.

Но вращение баронессы в круговерти дворцовых интриг приучило Анну Алексеевну быстро ориентироваться в любой сложной обстановке и почти мгновенно находить нужные ответы на любой неожиданный вопрос. Вот и сейчас баронесса пусть и сбилась с заготовленной речи, но почти сразу же проглотила не успевшую вылететь фразу, повела бровью. Если бы не наблюдал пристально за этой сложной и опасной девицей, то не заметил бы промелькнувшего в её глазах хищного и жёсткого отсвета. На какое-то мгновение они даже изменили оттенок на янтарно-жёлтый. И тут же вновь засияли уже привычной мне по прошлым нашим встречам чистой зеленью. Настолько быстро всё это произошло, что я даже засомневался, не показалось ли мне?

Как я не старался скрыть своё удивление от подсмотренного, но Катанаева явно заметила моё короткое замешательство. Вот только истолковала его явно в свою пользу, потому что вдруг улыбнулась непонятно чему, бросила короткий выразительный взгляд на свою подругу и шевельнула бровью.

Только то, что я был весьма собран и внимательно отслеживал подобные мелочи помогло мне увидеть ответный мимолётный и явно торжествующий взгляд второй гостьи и истолковать его правильно — мол, попалась рыбка в сети, клюнула на смазливую мордашку и точёную фигурку с высокой грудью. Вспыхнувшая в груди злость смыла наваждение и очистила голову от эмоций.

Анна Алексеевна же настолько увлеклась этими короткими переглядываниями, что не обратила никакого внимания на моё изменившееся настроение. Хотя я и был уверен, что тщательно контролировал выражение своего лица и вроде бы как не позволил истинным эмоциям вырваться наружу, но кто её знает, эту привычную к подобным интригам девицу? Может, она подобное спинным мозгом чувствует? Впрочем, как и любая другая женщина, так думаю.

Между тем баронесса повела изящной кистью ухоженной руки, представляя мне свою спутницу. Столкнулись тонкие серебряные браслеты на узком запястье, зазвенели коротко и тихо и замолчали, привлекая к себе своим мелодичным звоном моё внимание. Вот ещё один инструмент воздействия, ведь с браслетов взгляд сам собой перескакивает на руку, а потом и ещё кое-куда. И удержать его от подобного соблазна больших волевых усилий и самообладания требует.

— Николай Дмитриевич, позвольте представить вам мою компаньонку, смолянку Елену Александровну.

— Так понимаю, вас можно поздравить с успешным окончанием этого, несомненно, благородного института, Елена Александровна? — несколько витиевато ответил, обозначая приличествующий знакомству поклон и отводя в сторону глаза.

Неприлично было и дальше столь бесцеремонно разглядывать девушку. А разглядывал я её с единственной целью — чтобы смутить и сразу обозначить дистанцию. Хотя, нет, вру, была ещё одна, чисто эстетическая, как я мне хотелось думать, цель. Просто полюбоваться этой совершенной красотой.

— Можете, — серебряным колокольчиком прозвенел девичий голосок. — Я приму любые ваши поздравления, ваша светлость. Или можно просто называть вас по имени, Николай Дмитриевич?

— Тогда и я буду называть вас Еленой, — улыбнулся в ответ. — Вы же не против такой фамильярности?

Получив искренние заверения, что девушка совсем даже не против подобных проявлений дружбы, я даже несколько растерялся. Что-то быстро они в атаку пошли.

— Елена провела осень и зиму в Швейцарии на водах и только недавно вернулась в столицу, — сочла нужным просветить меня баронесса.

Скорее, просто не хотела выпускать из рук нить разговора и предпочитала сама выбирать направление беседы, поэтому и следила за её ходом очень тщательно. Понятно, скоро начнёт завлекать меня красотами природы, водами и ещё чем-то этаким, экзотическим. А потом последует приглашение составить им компанию и вместе посетить эти благословенные места, так думаю.

И я угадал.

— Да, мы всей семьёй отдыхали в Баден-Бадене, — очень естественно продолжила Елена. — Вы там не бывали? Настоятельно рекомендую побывать! Там настолько всё замечательно, что просто слов не хватит, чтобы описать всю эту красоту. И лечебные воды, и такой душевный обслуживающий персонал. А подъём в горы? Про прогулки по набережной я вообще промолчу, настолько там всё хорошо. И кофе просто прекрасный! Нет, князь, я позволю себе небольшую вольность и даже приглашу вас от имени моей семьи составить нам компанию в следующей нашей поездке туда.

Я внутренне поморщился — рановато девушка начала свою атаку. Ей бы сначала полностью очаровать меня, убедиться в том, что я поддался этим чарам и только потом подсекать добычу. Ошиблась.

Похоже, что и баронесса тоже была недовольна таким разворотом разговора, поэтому сразу переключила моё внимание на другую тему, более актуальную, как она считала, для меня:

— Николай Дмитриевич, при дворе ходят упорные слухи, что вы, якобы, впали в немилость? Да вдобавок остались вообще без средств?

И смотрит вроде бы как участливо, но где-то в самой глубине этих участливых глаз увидел плещущееся неприкрытое торжество.

— И кто же сказал подобную глупость, не поделитесь со мной этими сведениями? — откинулся на спинку кресла и улыбнулся доброй всепрощающей улыбкой в ответ.

— Глупость? — удивилась Анна Алексеевна. — Да я сама слышала, как фрейлины обсуждали эту новость!

— Вот у фрейлин и нужно было спросить, насколько их сплетни соответствуют истине, — Ещё раз улыбнулся. Им приятно, а мне не трудно. Улыбка дело такое, оно и отвлекает, и расслабляет собеседника, словно бы предлагает ему перейти на более доверительный тон, способствует откровенности.

— Так вы нам ответите или нет? Или предпочтёте хранить всё в тайне? — теперь уже баронесса улыбнулась. И тут же добавила, подпустив толику ехидства в голос. Небольшую, но отчётливо различимую. — Но уверяю вас, совсем скоро ваша тайна перестанет быть таковой. Слухи при дворе ходят слишком упорные и, замечу, весьма странные.

Катанаева в завершение фразу подпустила чуток таинственности. И даже слегка обозначила наклон корпуса в мою сторону, явив мне на обозрение содержимое своего декольте. Неглубокого, к её чести.

— Тайны тут никакой нет, — в очередной раз ответил улыбкой на улыбку. — Уверен, что уже завтра благодаря подобным слухам все утренние газеты начнут смаковать эту новость. Соответствует ли это истине? В какой-то мере, баронесса.

— Ах, князь, зовите меня просто Анной, — девушка приняла более приличествующую воспитанной даме позу. — Мы же с вами давние друзья, не так ли?

Ага, особенно если вспомнить то больничное угощение. Она тогда хотела нас отравить или кто-то ещё, следствие так и не разобралось. Но осадочек-то остался?

— Несомненно, Анна, — почему-бы и не пойти ей навстречу в такой малости? Так, глядишь, и поскорее к делу перейдёт?

И моя покладистость тут же дала свой результат.

— Николя, вам не надоела эта промозглая столичная сырость? — хлопнула замшевыми серого цвета перчатками по левой ладони баронесса. — Если все распускаемые про вас слухи имеют хоть маленькую толику правды, то примите мой добрый совет. Уезжайте куда-нибудь на время. хотя бы до лета. Или до весны. Потом вернётесь, а за это время про вас забудут, слухи утихнут и кто его знает, возможно и сам государь сменит опалу, и вновь приблизит вас к себе? Вы же знаете, монаршее настроение такое переменчивое. Особенно если в деле замешана женщина. Раз и она уже увлечена другим кавалером.

— Анна, — постарался подпустить в голос дружеской доверительности и душевности. — Похоже, в этом деле вы знаете гораздо больше меня. Так помогите, поведайте мне об этих слухах. Поделитесь своим мнением, кто за ними стоит, о какой женщине идёт разговор?

Мои собственные догадки и намёки отца я в расчёт сейчас не принимаю, тут важно что в обществе говорят. Государев двор в подобном деле вряд ли будет ошибаться.

— Только не говорите мне, что вы и впрямь не при чём, — заразительно рассмеялась женщина. Отсмеялась и погрозила мне пальчиком, оставив в покое свои перчатки. — Вы такой проказник! Это же нужно был решиться положить глаз на Ольгу!

На какую ещё Ольгу? Хотя чего это я туплю? Ольга здесь, при таком раскладе, одна и это на самом деле великая княжна. И когда это я дал повод считать, что я за ней ухлёстываю? Видит Бог, мыслями я настолько далёк был от девиц царской фамилии, что услышанное заставило меня рассмеяться, настолько нелепо оно было.

— Зря вы так смеётесь, Николя, — не приняла моей весёлости баронесса. — На вашем месте я бы отнеслась к этому гораздо серьёзнее. Уверена, что только ваша известность в обществе и ваши прежние заслуги уберегли вас от знакомства с казематами Петропавловской крепости. Пока уберегли. Но кто знает, что случиться через неделю? Мнение общества можно развернуть в любую сторону, вы понимаете? И тогда никакие заслуги не помогут.

— Анна, почему вы принимаете настолько близкое участие в моей судьбе? Не боитесь монаршего гнева? А если вас посчитают соучастницей после такого? Ведь вы сами знаете, что тут даже у стен имеются уши. — теперь уже я наклонился вперёд и посмотрел прямо в глаза Катанаевой.

После чего мы оба разом посмотрели на притихшую компаньонку баронессы, сидевшую тихой мышкой на своём стуле и жадно вслушивавшуюся в каждое наше слово. Ох, как сверкали от волнения её глаза, как горели от возбуждения щёчки. Сплошное удовольствие лицезреть такую красоту, если забыть обо всём другом.

Но я не забыл. И нарочно провоцировал баронессу на откровенность. И специально переключил её внимание на подругу именно сейчас, после только что сказанного. Мне необходимо было понять роль обеих девиц, что они представляют, кто за всем этим стоит и чем для меня может закончиться этот визит. И я не прогадал!

— Елене я полностью доверяю, — отмахнулась от моего предположения Катанаева и снова наклонилась вперёд, не сводя с меня пристального взора. И даже коснулась лифом платья дубовой столешницы. Успела заметить мой вильнувший вниз взгляд и торжествующе усмехнулась. Наверное, подумала, что поймала меня на свой крючок. Даже голосок у неё приобрёл бархатисто-обволакивающий тембр. — Более того, она сделает то, о чём я её попрошу, Николя.

Откинулась назад, вновь ухватил свои перчатки и, пристально глядя мне прямо в глаза, многозначительно произнесла:

— Всё, о чём я попрошу. Вы понимаете, всё…

— Понимаю, — кивнул, ошарашенный услышанным. Даже подтверждение дошедших до меня слухов о настоящей причине опалы не так поразила меня (я был уже готов услышать это), как вот это заверение. Вот это да…

— Анна, надеюсь, разговор на столь занимательную тему мы с вами обязательно продолжим, — тут я постарался, чтобы моё лицо выразило явное желание поскорее его продолжить. — Но, увы, я всё-таки не услышал главной причины вашего визита ко мне.

— Главная причина? — улыбнулась баронесса с видом полного превосходства. И быстро заговорила. — Николя, я предлагаю вам поехать с нами, со мной и с Еленой! Путешествию с нами многие молодые люди позавидуют А ещё больше они бы отдали за малейший шанс оказаться хотя бы на минуту занять ваше место в столь приятной компании.

Анна Алексеевна бросила на подругу быстрый, полный торжества, взгляд.

А я уточнил с глупым видом. По крайней меру надеялся, что он у меня именно такой. Никак нельзя выходить из образа. Особенно сейчас, когда всё решается:

— Куда поехать? — задал вопрос. — Когда и на какие деньги?

— Да какая вам разница, куда именно поехать, если путешествие предполагается с нами! — всплеснула руками баронесса, вновь призывно-заманчиво зазвенев серебряными браслетами.

— Так-то да, — протянул, бросив быстрый взгляд на Елену. Но постарался, чтобы он не остался незамеченным!

Катанаева не подвела и заметила этот взгляд, и, как я и ожидал, снова довольно улыбнулась. И снисходительным тоном сытой львицы проговорила:

— А когда? На сборы нам потребуется совсем немного времени. А у Елены чемоданы ещё даже не распакованы. Так что завтра, — баронесса задумалась на секунду, тряхнула головой, отчего волна пышных волос волнительно всколыхнулась и проговорила решительным голосом. — Нет, послезавтра мы за вами заедем, Николя.

И, чтобы я вдруг не передумал или не стал отнекиваться, тут же добавила, окончательно, как она думала, подсекая добычу в лице меня:

— С вашим начальником уже всё согласовано, и он выпишет вам проездные и оформит подорожную. С канцелярией о выезде вопрос также будет завтра решён. Вам останется собрать свои вещи и к завтрашнему утру быть в готовности встретить нас, — Катанаева улыбнулась с самым снисходительным видом и добавила. — Поедем в нашей карете. И да, о деньгах не беспокойтесь, канцелярия полностью оплатит ваши дорожные расходы.

— А проживание? — оторвался от созерцания прекрасного личика Елены, перестав смущать тем самым якобы робкую девушку. — Это же невероятно дорого, проживание за границей. Уж я-то знаю, ездили каждый год с семьёй.

Упоминание о семье и о ежегодных поездках заметно расстроило баронессу. Поэтому она ещё раз обворожительно улыбнулась, одёрнула платье, стараясь, чтобы лиф опустился вниз, и снова склонилась над столом:

— И проживание возьмёт на себя канцелярия. Пусть они хоть так компенсируют вам репутационные и финансовые потери!

— Если только так, — кивнул в ответ, откинувшись назад с самым довольным видом и не сводя глаз с открывшихся мне прелестей. Чтобы соответствовать сложившемуся у неё обо мне образу. Но нужно ещё кое-что уточнить. — А его величество?

— Ну, я думаю, его величеству уже нет дела до одного почти отставного поручика, — отмахнулась баронесса. — Всё же остальное мы решим.

Понятно. Выходит, на мне в империи окончательно поставили крест. И оговорка «мы» показывает, что за силы стоят за баронессой. Вроде бы всё выяснил? Дальше задавать вопросы явно будет лишним и наверняка вызовет понятные подозрения у баронессы. Спугну раньше времени. Да и не профессионал я, чтобы подобные вопросы задавать. Её спутницу в расчёт не беру, наверняка у неё лишь определённая, отвлекающая и развлекающая функция. На чём-то подловили девчонку и теперь используют по мере сил. Но это не моё дело.

Теперь о себе. Соглашаться я, конечно, соглашусь, но вот поехать куда-то вслед за ней на самом деле и не подумаю. Император Императором, а мне за Россию обидно, как правильно сказал в далёком-далёком будущем один очень известный актёр. Кстати, очень меня этот вопрос интересует — сказал он или ещё скажет, вот что интересно. Я поневоле отвлёкся на эту свою сентенцию и улыбнулся. До сих пор не уверен, в какую реальность я угодил, в прошлое своей действительности или в какую-то параллельную вселенную, больно уж многое у них не совпадает.

Ладно, какая бы это ни была реальность, а страна одна — Россия. И я — русский человек! И эти два понятия неразделимы. Поэтому я и приму соответствующие меры…

На удивление, слова баронессы полностью подтвердились в этот и в последующий дни.

Начну с того, что Кованько с непроницаемым выражением лица объявил мне об отпуске для поправки здоровья. На мой удивлённый вопрос, кто же заменит меня в стенах Школы, ответил:

— Незаменимых у нас нет, не обольщайтесь.

Потом посмотрел на мою удивлённую и злую физиономию и уже другим тоном проговорил:

— Да какая там замена, Николай Дмитриевич! Занятия почти закончены, осталась одна формальность, состоящая в выдерживании обозначенного срока обучения. Вы же тут на расписание полётов не смотрели, даже в воскресенье курсантов натаскивали, стараясь якобы наверстать упущенное за время ваших многочисленных отлучек. И наверстали с избытком. Так и вышло, что намеченную программу они уже закончили. Вы просто слишком заняты были, вот и упустили этот момент.

— А теоретические занятия? — проговорил, стараясь припомнить только что озвученные начальником моменты и уже мысленно соглашаясь с ними.

— Ну какие ещё занятия, поручик, — отмахнулся от моих вопросов Александр Матвеевич. — Неужели я не найду, чем занять слушателей до выпуска? Им-то и осталось прочитать всего несколько лекций. Оставите мне материал, я и вручу его вашим коллегам. От них не убудет. А вы отдыхайте, голубчик, выглядите вы и на самом деле очень плохо.

Кованько оглядел меня и добавил, якобы уговаривая:

— Лицо бледное, глаза ввалившиеся, и круги под ними чёрные. Нет, Николай Дмитриевич, отдых вам определённо не помешает. А неприятности эти, — полковник махнул рукой и с самым решительным видом договорил. — Этакая чушь! Если бы я на подобные вещи обращал внимание, то, возможно, сейчас с вами и не разговаривал бы.

А дальше я никуда не стал ходить. В смысле, бегать по инстанциям, выцарапывая себе разрешение на выезд за рубеж. Баронесса обещала всё сделать, вот и посмотрим, насколько она и её, уж не знаю кто, всесильны. Впрочем, не удивлюсь, зная наше чиновничество, если всё у неё и впрямь получится.

Но моё решение никуда не ходить не распространялось на поездки по своим собственным делам. Поэтому я ранним утром следующего дня выехал в столицу.

Кстати, Второв так и не объявился. Пока не объявился. Думаю, Николай Александрович сейчас собирает всю возможную информацию о произошедшем, выясняет его причины и наверняка озадачил своих юристов поисками решения этой возникшей проблемы. С его-то упёртостью он вряд ли отступится от задуманного. Если уж решил, то всё, будет у нас совместная работа…