Не в этот раз

Глава 5

Вот и ещё один день в школе пролетел, как не было. Странно, сколько помнится, в детстве дни были бесконечными и забитыми событиями, как огурец семечками, а у меня жизнь помчалась по-взрослому. Может, это потому, что взрослый я и есть? В голове. Обнаружил в себе некоторую досадную леность: в школе делать ничего не надо — я ж решил по ерунде не напрягаться? Вот я и сижу, витаю в облаках. А надо математику вспоминать! Или немецкий тот же: в «той жизни» его не знал — ну так вот есть отличный случай выучить в этой. И отмазка для учителей, если что, железная! У меня репутация отличника, никто не удивится, что я не занят предметом на уроке, но и совсем уж сачковать неприлично, надо учиться, пусть и чему-то другому. Неохота, конечно, таскать с собой дополнительный учебник в дни, когда у нас иностранного в расписании нет, ну да что уж тут, перетерплю. А можно по-другому к делу подойти, как я сам, когда учил английский: выписал в тетрадку тучу слов, и сиди себе повторяй! И веса никакого. Решено, так и поступим.

Когда уже почти дошёл домой, ко мне привязалась парочка старшеклассников — мелочь у младших трясут, сволочи. Это из другой школы, десятой, наши-то меня все знают. Конечно, можно было бы отбрехаться — всё-таки, я тут живу, в своём праве, но, конечно аргумент в виде удара по уху никто не отменял. Только вот я и не успел об этом подумать, а сразу же зарядил им Голосом: Бегом домой, не останавливаясь. Как они чесанули красиво! Повысим уровень физподготовки у населения. Надо было им сказать что-то покруче, типа, домой, но через дальнюю плотину! Чтоб они километров десять намотали, да всё бегом, и в зимнем! Это я недодумал. Хотя, я пока не знаю, сколько Голос действует — они, может, через сто метров остановятся уже? Не хотелось бы, конечно, могут вернуться, и тогда добра точно не жди! Я поёжился, визуализируя перспективы, и скользнул домой.

Только закрыл дверь, и почему-то с такой силой захотелось есть, что не стал даже раздеваться по-человечески — свалил всё кучей в прихожей. Хорошо, мамы дома нет. Ой… взрослый-я отвесил себе-нынешнему виртуальный подзатыльник — нельзя так про маму говорить! Успеешь ещё пожить в позиции «мамы нет», поймёшь, что удовольствия в этом — ровно никакого… Словно наказывая сам себя, преувеличенно аккуратно разобрал одежду и обувь, отнёс в комнату сумку с учебниками и переоделся. В холодильнике на кастрюле с супом белела сложенная вдвое записка. Ну-ка… «почему-то как-то пустовато!» — маминым округлым разборчивым почерком. Ну да, понятен этот намёк: за продукты у нас в семье отвечаю я. Нет, конечно, никто не откажется купить в магазине буквально любую еду, если увидит, даже папа не чурается остановить машину, если заметил в окно очередь. Но у родителей объективно меньше возможностей что-то урвать, они идут с работы тогда же, когда и все прочие, конкуренция несопоставимо выше. А вот я вполне могу после уроков быстренько оббежать все продуктовые района — у нас их три, это часто приносит неплохие результаты.

Супом я не наелся, пришлось устраивать разведрейд по более глубоко эшелонированным залежам в холодильнике. Так, понятно, почему суп был так заботливо выдвинут на передний план: сзади, в мелкой кастрюле затаилась гречка. Сейчас я её не ем совершенно, категорически, до скандала, и начну только лет в 40, когда меня, во многом вынужденно, качнёт в ЗОЖ. Когда ни черта нельзя, даже гречка кажется даром богов! Тем более — теперь, когда мне ещё смело можно не подогревать её в фарисейской микроволновке, а по-человечьи поджарить на сковороде. А уж когда я в глубине гречки нашёл ещё и котлету… м–м-м! Вообще-то, жор должен напасть на меня только в старших классах школы, в шестом я вроде был капризен и переборчив, но вот сегодня, видать, какой-то особенный день.

Кстати! Турник-то мне уже повесили, я даже и не видал, когда. Конструкция, конечно, откровенно так себе: просто труба, тонковатая для меня даже сейчас, через фланцы прикручена к косяку двери в мою комнату. Дядя Юра старался поднять крепление повыше, чтоб я как можно дольше не цеплял ногами пол, но советские строительные стандарты особого пространства для манёвра не дают, потому ноги мне придётся подгибать уже очень скоро. Зато расстояние от верхней перекладины дверной коробки до трубы — сантиметров пять от силы, подтягиваться «по школьному» —с подбородком над перекладиной — я точно не смогу. Ну и чёрт с ним, мне вообще сейчас важнее тренировать хват. Над перекладиной взлетать можно летом, во дворе — у нас есть импровизированный спортивный городок, в девичестве — сушилка для белья. Сейчас ей по назначению уже никто не пользуется, вот детвора и лазает по металлическим конструкциям круглые сутки.

Пока гречка с котлетами разжаривалась, провёл первую тренировку в новом теле. Что сказать — печально, всё печально. Провисеть на турнике не смог и 30 секунд — кисти откровенно слабые. Попытался, отключив «опытные мозги», подтянуться — так, как я-мелкий делаю это сейчас, результат ожидаемый, тяну бицепсом. Тут ничего нового, конечно, а чего я ожидал? Неудивительно, что ни черта не получается. Придётся начинать с малого — вис, обратные подтягивания, а то и вообще — горизонтальные, только бы ремни где раздобыть. А, вот что ещё: готовые ремни я всё равно вряд ли где найду, придётся доставать брезент и шить самому, а тогда можно и лямки ещё себе заодно выкроить! Поставив галочку «попросить у папы кусок брезента метра полтора-два», я с чувством выполненного долга пошёл доедать. Не знаю, как там тренировки, турники и лямки, а покушать у меня уже готово!

В ближайшем магазине не оказалось ничего. Я не стал даже заходить, так, бросил взгляд через стеклянную витрину. Тишина, пыль и мерзость запустения… только две продавщицы о чём-то треплются, сидя за витриной, только головы торчат. Ни одного покупателя внутри нет. Магазин называется «Коопторг», тогда я как-то и не задумывался, это вообще о чём? Теперь понимаю, что это какой-то кооператив. Потребительский. Теоретически, должен добывать какие-то товары мимо государственной сети распределения, но, видимо, наше районное отделение занято какими-то другими делами, поскольку я так навскидку и не вспомню, чтоб тут хоть что-то реально дефицитное было. Но всё равно по пути, так что, не страшно.

Дальше у меня в программе наш основной магазин, «Продукты». Здесь уже картина поживее, и хотя никаких дефицитов в наличии нет, пустым я отсюда не уйду. Во-первых, я очень удачно попал на привоз молока, передо мной в очереди всего человек десять, правда, пока стоим без движения, не отпускают. Продавщица возилась за высокой витриной, погромыхивая металлом, грузчик в ватнике и ушанке таскал сорокалитровые алюминиевые фляги волоком по полу, цепляя их за ручку самопальным крючком из гладкой арматуры-шестёрки. По очереди пробежал шелест: сметана! Это здорово, нечасто выпадает такая удача. Сметану разливают в банки, но я к этому готов, литрушка в сетке. Ещё у меня с собой бидон, поскольку молоко в город привозят исключительно разливное, вторая сетка в кармане и даже резервно-аварийный прозрачный полиэтиленовый пакет «на всякий случай». Это тут сейчас ценность, используется многократно, заботливо стирается и сушится, а случись порвать — скандал дома обеспечен.

Взял и молоко, и сметану. Спросил продавщицу про масло — талоны на него у меня, если что, с собой — но та в ответ только фыркнула. Ну понятно, было б масло — тут бы не десять человек стояло. Впрочем, и так не десять уже, набежало народу… Это я удачно проскочил. Прошёлся по остальным отделам, сахара (опять по талонам) предсказуемо не обнаружил. Вообще ничего больше не нашёл, хлеб да каша — пища наша. Кстати, мне хлеба сегодня надо тоже. Он у нас без особенных вариантов: бывает только двух видов, серый кирпич-буханка и белый, ровно таким же кирпичом. Иногда ещё балуют булками, называются «Витаминные». Эти белые, сдобные, в булке иногда можно найти пару-тройку изюмин. Но сегодня мне не везёт, в хлебном отделе ассортимент предельно узок, целое одно наименование. И того скоро не будет, ещё только три часа, а осталось всего пара поддонов, остальные уже пустые. Зато этот хлеб, конечно, всегда очень свеж и запредельно вкусен — выходя из магазина, я с наслаждением отломил корочку и зажевал её всухомятку, попутно ругая себя за то, что ем немытыми руками. Тут это, впрочем, в порядке вещей: в десяти шагах от меня особо морозоустойчивый пацанёнок не просто дербанил буханку, откусывая прямо от неё, он ещё и запивал хлеб молоком, отхлёбывая из бидона через край! Я только осуждающе мотнул головой: вот видел бы кто из взрослых — было б ему на орехи!

Впрочем, карма настигла пацана раньше: один из шедших мимо него парней примерно моего возраста шагнул вправо и плавно, но неумолимо приподнял бидон за дно. Понятно, что молоко щедро хлынуло на лицо и одежду жертвы, залило глаза и попало на кроликовую шапку — мне даже издали было видно слипшийся мех. Двое гопарей заржали как кони и неспешно двинули по улице дальше, а вот на мальчонку было больно смотреть. Он стоял, обречённо свесив руки и опустив голову, а вокруг валенок расплывалась небольшая лужа молока. Секунда — и левая рука тоже разжалась, роняя хлеб на землю.

Этого я уже не стерпел — благо, даже бежать никуда не пришлось, двое хулиганов как раз подошли ко мне, продолжая весело смеяться.

Стоп. За мной!

Отлично, идут, как привязанные.

— Деньги есть? — несмотря на то, что это я сказал без Голоса, просто вслух, гопари послушно порылись по карманам, набрали с рубль мелочью, может, полтора.

Отдайте ему. Больше так не делать! Бегом домой через десятую школу!

Отдали, побежали. Мне это начинает нравиться! До десятки тут пешком минут 20, да обратно ещё… нет, всё-таки надо отправлять на плотину! Будет у нас воспитательный маршрут. Или… оглянулся. Один из них — оглянулся! И вот второй тоже! Неужели отпустило⁈ Но нет, вроде бегут.

— А ты не зевай в следующий раз, — это я наставительно сказал пацану, машинально, не поворачивая головы, уже, пожалуй, жалея, что вмешался.

На самом деле, ничего нового я не увидел, прикол совершенно типовой. Места у нас от кавая очень далеки, а магазин стоит точно на границе зон влияния двух разных «районных» банд, поэтому поляну надо пасти: пинок по бидону с молоком от проходящего мимо гопаря — такое и с взрослым случиться может запросто. Хлеб, который здесь продают и носят без всякой упаковки, тоже не стоит держать в руках — толкнут «случайно», чтоб ты его уронил в лужу. Над салагой, в слезах обтирающим буханку, будут тупо ржать, пока не шуганёт кто из старших. В наезде на взрослых риску больше, потому, скорее всего, сразу сделают ноги. Короче, ушки надо держать на макушке. Я держу, насколько помню — ни разу не попадался.

Больше в продуктовом ловить было нечего, пошёл дальше. На полпути остановился, решая: то ли зайти домой и сбросить добычу, то ли завернуть налево и проверить последний магазин — овощной. Лень победила, и я был за это вознаграждён: издали увидел, как в Коопторг очень уж целеустремлённо заныривают люди. Ускорился, подняв руку с бидоном на уровень груди, чтоб не расплескать, заскочил в магазин буквально «на плечах» у какого-то мужика, не глядя, встал в очередь и не прогадал: яйца привезли! Это порядочная удача, жаль, дают только по десятку в руки. Вот и пакет мой пригодился.

Что? Какой сорт? М-м-м… У нас яйца бывают только двух сортов: «яйца есть» и «яйца нет». Второй в продаже постоянно, в любом магазине, отпускается неограниченно! А вот первый… За первым придётся побегать. И почти всегда — впустую.

Когда разгрузился дома, идти в овощной расхотелось, но я пересилил лень — надо выходить из зоны комфорта. Хотя… это я там, в будущем всё стремился зачем-то оную зону покинуть, хоть, так подумать если, никогда в ней и не бывал толком. А тут-то чего? Какой тут, к чертям собачьим, комфорт? До комфорта ещё лет десять, никак не меньше. А пока — одна сплошная борьба за плавучесть.

В овощной ходил зря. Сначала показалось, что толк будет — внутри циркулировал народ, хоть и довольно вяло, но, войдя, я скривился: картошка. Нам не нужна, у нас своя, с огорода, здесь их называют «сады». Тем более, тут она сейчас такая… расфасована по бумажным пакетам, размер — от перепелиного яйца до куриного, но мелкого. И половина пакета — земля. Ну ладно, ладно, треть! Но всё равно обидно. Особенно обидно тем, кого осенью гоняли «помогать работникам села убирать урожай»: на полях-то картофан вполне нормальный. Как ни странно, у нас его растят вполне успешно, несмотря на не самый подходящий с виду климат, средний размер — с кулак, и не детский даже. Куда эта нормальная картошка девается по дороге с поля в магазин — загадка природы.

Сады есть не у всех, потому народ берёт, вяло переругиваясь с раскормленной продавщицей на тему качества товара. Дело это заведомо провальное, у неё опыта таких пикировок — на роту солдат хватит, меньшими силами и не подходи.

Я невольно хмыкнул. Вот интересно, а ведь мужик, которого сейчас так безапелляционно «поставили в стойло», выглядит ощутимо приличнее среднего уровня. Шапка-формовка меховая — это нутрия, наверное? Или ондатра. Пальто такое солидное, шарф мохеровый. Морда холёная, уверенная, гладко бритый. Печатка золотая блестит на руке, брюки из-под пальто выглядывают явно не фабрики «Красный Пахарь». При делах дядя. На рабочем месте такому попадись — сожрёт ведь без соли! А тут позорно спасовал — так, пробурчал чего-то под нос себе, ткнул тётке в руки чек, взял два пакета из решётчатой телеги и пошёл восвояси.

А продавщица? Вон какая крутая здесь — никто ей не указ! Зато дома она запросто будет тихой женой, покорно сносящей побои мужа-алкоголика, и уж точно засунет свою спесь поглубже, случись ей прийти в поликлинику. Они оба будут послушно сдавать деньги «на облигации госзайма» или помощь очередным голодающим Африки на работе, пойдут на демонстрацию 7 ноября по снегу, хоть они, вполне вероятно, в гробу её видали, и ни у кого из них не возникнет даже мысли, что в стране что-то не так.

Получается, синдром вахтёра в чистом виде? Только кому чуток власти отсыпали, как все окружающие — грязь под ногами? А стоит ролям перевернуться, и тот, кто ещё пять минут назад был грозным повелителем магазина, приёмной или класса, превратится в покорную овечку.

Что-то меня на философию потянуло… опасненько это! И так я тут человек откровенно чуждый. Я и тогда-то был пацаном заметным, собирая все возможные и невозможные шишки, а уж теперь… Аккуратнее надо. Язык за зубами держать. И с Голосом — что-то я раздухарился! Пожалуй, стоит пойти домой — осмыслить.

Дома по-прежнему не было никого. Сначала я позанимался немецким — благо, на него отказ от ДЗ не распространялся. Выписал себе несколько листов «носимого комплекта» занятий, причём, сделал не так, как когда-то с английским: не гнал все слова из словарика в конце учебника подряд, а старался отбирать наиболее «важные», распространённые, то есть. Чтоб сразу же привнести опыт будущего в нынешнюю допотопную методу изучения иностранных языков, сводящуюся, если по-простому, к тупой зубрёжке. Ещё и зубрить предполагается всякую маловажную хрень. Ещё бы партнёра найти какого… но пока с этим придётся подождать.

Или не ждать? Вот есть же девчонки, с которыми вполне можно… хотя бы дружить. У нас это пока ещё не очень поощряется, не по-пацански, могут дразнить. Но — уже с отчётливо различимой примесью зависти, так что, уж я-то точно перетерплю. Тем более, что теперь я не стану повторять прошлые ошибки и упираться лбом в стену самых популярных и «красивых» девочек школы, класса, курса и так далее. Почему в кавычках? Да потому, что моё видение женских человеков изрядно изменилось, и, глядя на старые фотографии, я не мог понять сам себя: ну как, как я мог так настойчиво (и совершенно безнадёжно) таскаться за вот той девчонкой, когда рядом была вот эта? Да она ж красивее в сто раз! И умнее! И ко мне лучше относилась! почему-то не была особенно популярна? Так мне-то что с того⁈ Короче, надо будет к кому-нибудь подкатить — найду я себе партнёра по немецкому, найду. Только вот послушаю на уроке — у кого из девчонок с языком получше?

Покончив с тактикой изучения немецкого, я снова подвис в нерешительности: чем бы заняться теперь? Были позывы «хотя бы посмотреть» на домашку, но я их отбил — и, признаться, уже без особенного труда. Чему полезному учиться неохота, гулять — холодно что-то, нос подозрительно заложен, да и не договаривался ни с кем. Взгляд упал на проигрыватель — и я усмехнулся невольно: как же, элитарная штука в будущем! Проигрыватель у нас… ого! Радиотехника-001-стерео! Класс-то — высший, не фигня какая-нибудь. Как-то никогда не думал, тогда мне было всё равно, лишь бы играло. И слушал-то я всякую ерунду, причём, позже, когда стали выпускать-продавать что-то хоть относительно попу-попу-популярное.

Так, что тут у родителей по пластинкам… опять ого — Гарри Гродберг! Органная музыка Баха. Вот же ведь, было ведь всё, но не ценили… Я, помнится, в это время робко начинал интересоваться итальянской эстрадой, но это было сложновато: магнитофона в нашем классе не было ни у кого, а пластинок с такими записями никто сроду не видал. Не знаю даже, печатали ли их вообще, или можно было только записать с телевизора? Но записи были, я слышал несколько раз у старших пацанов во дворе.

Запустил диск, протёр его бархоткой от невидимой пыли, преувеличенно аккуратно поставил тонарм. Сел на диван, откинулся, вздрогнул от неожиданности — Гарри сразу же «дал гари». Качество воспроизведения — убойное, «прочтение» Гродберга — эталонное. Такое и в капиталистическом будущем — пойди поищи. Сделать погромче… уплываю.

Как всегда, я испытал сложную смесь чувств, когда музыка кончилась: тут и острое сожаление — «как? Неужели уже всё⁈», но вместе с тем и что-то вроде облегчения — ведь можно уже снова куда-то бежать и кого-то ловить. Разучился я музыку слушать с возрастом, вот что. Разбаловался.

Да и сейчас время не самое подходящее. Мама всё детство пыталась меня к классике приучить. Нет, ничего такого, меня не заставляли и даже на нервы не капали, но я и тогда видел, что она расстраивается отсутствию у ребёнка хоть какого-то интереса. Потом-то я сам разобрался, пройдя длинный извилистый путь через всякий звуковой мусор, собрал фонотеку, какую-никакую аппаратуру, стал слушать и что-то понимать.

Но сейчас — на меня это совсем не похоже. И мне стоит придержать свои предпочтения и познания при себе, чтоб это не бросались в глаза — уж мама-то мой нынешний уровень знает прекрасно. Потому, Гродберга — обратно в конверт, а на стол — математику. Хоть я и знаю, что там, в будущем, никому она окажется не нужна. А что нужно — и сам не знаю.