Наследие Разрушителя

12. Боец Морганы

Когда-то давно, когда я учился в разведшколе, профессор психотехники Стент-Айк признал меня полным бездарем в плане ментальных воздействий. Как я ни тужился, как ни пыжился, как ни зубрил теорию — заглянуть в чужой разум не вышло ни разу. Максимум, чего я достиг — это научился чувствовать попытки постороннего вмешательства. И то хлеб, как говорится, но некоторые сферы деятельности элитной разведки остались для меня закрыты. Впрочем, парился я по этому поводу недолго, тем более, что таких, как я, в группе было чуть больше половины.

Тем не менее, теорию я учил, сдал ее на отлично, и сейчас старательно вспоминал, собираясь использовать при исследовании отцовской памяти. Во-первых, конечно, защита — не хватало ещё самому кукухой поехать, а дальше осторожно, медленно…

Не знаю, в защите дело, или нет, но на этот раз я не проваливался в отцовскую память как в свою, а смотрел немного со стороны, имея возможность что-то приблизить, что-то отодвинуть, что-то пролистнуть… даже не знаю с чем сравнить, на самом деле. Хотя навигатора не хватает, конечно. И возможности отфильтровывать ненужное. Это примерно как с собственной памятью: нужно, скажем, вспомнить, что там за музыка в «Терминаторе» была в определенном моменте. Вспомнил, но тут за это цепляется целый ряд ассоциаций: и с Джоном Коннором и его мотоциклом, и с самой песней, и вот уже мысли блуждают вокруг пьяной вечеринки, когда утопили в море мотоцикл Серегиного папаши, оттуда перескакивают к ещё одной пьянке, но уже в компании флибов, потом… И спрашивается: на фиг мне была нужна та песня?!

Но тех флибов я хотя бы знал. А с отцовским наследием вообще беда. Хочешь узнать, что там за скрижаль такая — приходится наблюдать, как два малолетних балбеса разводят костер посреди классной комнаты, потом лазят по каким-то подземельям, потом… До скрижали по итогу, конечно, добрались, но сколько же времени это заняло! И так со всем. Одно радует: время в воспоминаниях с реальным не соотносится, и весь процесс оказался не таким уж и долгим. Ну, как: к тому моменту, когда сработал будильник и настало время расталкивать Ромку, чтобы и самому вздремнуть хотя бы пару часов, я узнал довольно много как о мире и его секретах, так и об отце. И если отрешиться от его, с моей точки зрения, абсолютно иррациональной ненависти к ташшарам, можно признать, что был он отнюдь не чудовищем, хотя и изрядным засранцем — что есть, то есть. Каким образом он превратился в маньяка, одержимого разрушением, узнать мне еще предстояло. И скрижаль… это то, что требовало серьезного осмысления, но не сейчас, не сейчас.

Ромка проснулся довольно легко, посмотрел на часы, заметил, что разбудить его я был должен еще часа два назад, и пошел гулять вдоль барьера, а я с чистой совестью завалился на его место. Глядишь, пока посплю, из каши отцовских воспоминаний выстроится хоть какая-то система.

Отключился я довольно быстро, и сразу же провалился в мешанину образов, производных от смешения отцовской памяти и собственного опыта. Я то стоял на вершине Гард-Анча, наблюдая за катящейся к закату луной, а над головой нарезал круги белый дракон. То я, но уже не Артур, а Вальтер, меряю шагами приемную Верховного Координатора, ожидая аудиенции. Зачем меня сюда позвали? Почему Альдмир, одетый в черную форму офицера Патруля, загадочно улыбается и заверяет, что мне собираются сделать невероятное предложение… Что за предложение я так и не узнал, потому что в следующий момент обнаружил себя, снова Артура, сидящим в компании Алекса у костра в насквозь промороженных Заповедных горах, и я понимал, что вот-вот должен объявиться дракон, и мне — хочешь или нет — придется с ним сражаться. Но когда гигантский ящер все же приходит, на его спине восседает Пожиратель Снов и сообщает, что готов обменять знание на сны. И стоило мне только поинтересоваться, о каком знании речь, как меня разбудили.

— Арчи! Артур! — взывал ко мне Ромка, тряся за плечо, — Проснись!

— Что? — спросил я и открыл глаза. Всё так же горел костер, небо над головой светлеть и не собиралось, да и по ощущениям спать мне оставалось не меньше часа. — Что там?

— Волк, — ответил он и ткнул пальцем в сторону барьера, — там.

— Какой волк? — не понял я.

— Обыкновенный. Пришел от дороги, улегся у самого барьера и лежит.

Я недоверчиво хмыкнул, но все же встал и пошел смотреть. Волк — огромный, матерый — действительно лежал у барьера, положив морду на лапы и, казалось, смотрел прямо на костер. Я остановился напротив него, потом присел на корточки — зверь и не пошевелился. То есть, ни меня, ни костра он не видит — защита работает исправно. Хм…

— Давно он так? — спросил я у Ромки.

— Да, с полчаса, наверное, — отозвался сын. — Бать, что делать будем, если до утра не уйдет? И что он вообще здесь делает?

Я пожал плечами.

— Ждет. Это оборотень, Ром. Как-то он нас вычислил, и теперь ждет, когда мы себя проявим. А так как до утра мы себя проявлять не собираемся, то и переживать не о чем.

— Угу, — недоверчиво хмыкнул сын. — А утром что?

— Посмотрим, — я снова поднялся на ноги и вернулся к костру, зевнул. — Где-то у меня кофе был…

— Ты уверен, что это — оборотень? — не унимался сын.

— Абсолютно, — подтвердил я и, подтянув поближе рюкзак, принялся в нем рыться. — Во-первых, размер. Очень уж здоровый для лесного разбойника. Во-вторых, обычному волку мы нафиг не сдались, сейчас лето, вокруг дичи полно. И заметь, он пришел один! Волки — звери стайные, на человека если нападают, то в голодное время и скопом. Одиночка так никогда не поступит. Идти следом, не показываясь, за больным или раненым может. А припереться вот так, под дверь — это вряд ли.

— Но ведь… — Ромка указал на небо, — там тучи! Да и вообще, до полнолуния полно времени!

— А он неграмотный, — хмыкнул я, — не читал умных книжек, предписывающих оборотням перевоплощаться исключительно в полнолуние.

— Очень смешно… — обиделся Ромка.

— А если без шуток, Соника, как и ее близнец Каинос, дает достаточное количество необходимого излучения в любой своей фазе. И тучи здесь совсем не помеха.

— Во как! — Ромка сделал умный вид. — А чего они тогда все с полнолунием носятся?

— Полнолуние для всей этой нечисти, что валерьянка для кота — крышу рвет напрочь!

— Ага, теперь понятно. — Он вздохнул. — А с волком что делать?

— Да пусть лежит, — отмахнулся я, — он же тебе не мешает? Через защиту не проберется, так что и беспокоиться не о чем. А вот солнышко взойдет, назад в человека превратится — тогда и побеседуем. — Я снова принялся рыться в рюкзаке, — Да куда он подевался?

— Кто?

— Чайник. Кофе хочу заварить, — я выкинул на траву пачку растворимого Якобза, — не арабика, конечно, но на безрыбье… Во! Нашел!

Вслед за кофе из рюкзака показался двухлитровый чайник и сооружение из стальной проволоки, на которую я этот самый чайник над костром и подвесил.

— У тебя не рюкзак, а склад, — заметил Ромка, — на вид вроде небольшой. Как туда все помещается — магия, да?

— А здесь как раз никакой магии. И рюкзак, и содержимое у меня еще со времен службы в Патруле сохранились. Сверхсекретная разработка, что-то связанное с вытеснением массы и другими измерениями. У меня там еще казан хранится. Татарский, на двадцать литров! Чугунный. — Я поглядел на вытягивающееся лицо сына и рассмеялся, — да ладно, шучу.

— А я уже поверил, — вздохнул он и снова перевел взгляд на костер. — А как ты из поллитровой бутылки умудрился полный чайник набрать, тоже секретная разработка?

— А это как раз магия, один эльф научил — множительное заклинание. Мы тогда хорошо так встряли, и если б не эта его способность, точно бы с голоду померли. Правда, я тогда магией вообще не владел, так что даже не понял, зачем он мне это показывает. Ну вот, а потом, когда сила появилась, я это заклинание первым делом освоил. Полезная штука!

— Ещё бы! — восхищенно протянул сын, — А ты с этим эльфом когда познакомился, когда Ключи Мастера искал?

— Намного раньше, — отозвался я и внимательно посмотрел на Ромку, — Ты про Ключи где услышал?

— У барона, — признался он. — Сосед по столу спрашивал, тот ли ты Арчи, который собрал Ключи Мастера и спас Паутину. А я даже не знал, что ответить…

— У твоего соседа по столу неверная информация, — буркнул я, — я эту самую Паутину тогда чуть не угробил.

— Но Ключи все же были, — недоверчиво хмыкнул сын.

Я кивнул и, неожиданно для самого себя, принялся рассказывать. А начав, уже не мог остановиться. События тех дней вставали передо мной с пугающей ясностью.

Охота за древним клинком Мастера, неожиданно признавшим во мне достойного владельца. Знакомство с Александром Са-Масте, нападение Безликого на Иррат. Рассказанная принцем легенда о Великом Полнолунии, Ключах Мастера, Разрушении… Два самонадеянных идиота, решивших поспорить с могущественным колдуном и помешать его планам. Пройденный путь — история, далекая от того, о чем поют менестрели.

Ночь Великого Полнолуния Каиноса, когда девять безумцев — защитников мироздания, выступили против Безликого.

И ведь именно моя рука сразила Разрушителя, и можно было праздновать победу, если бы не одно «но»…

В последний момент выяснилось, что я — его сын. Родной сын Вальтера Хайверга, Безликого Разрушителя! Плоть от плоти того, с кем вел непримиримую войну, чья кровь капала с моего клинка…

Для него наше родство так же стало откровением, и, умирая, сумасшедший родитель передал мне колдовскую силу, память и часть собственного безумия.

И, повинуясь его воле, а также свету окольцованного Каиноса, я принялся претворять в жизнь план Великого Разрушения. Я сделал все, как требовал ритуал, прошел все его этапы, и никто не смог мне помешать.

И лишь последний, фатальный, ведущий к апокалипсису шаг я так и не совершил. Всей отцовской воли и магии не хватило, чтобы принудить меня к тому, что абсолютно противоречило устремлениям моей души.

Я оказался сильнее, и Паутина все-таки выстояла. Но мне больше не было в ней места, потому что само мое существование являлось угрозой творению Мастера.

Я попытался покончить со всем одним махом, вот только моя преждевременная кончина не входила в планы Высших.

К тому моменту, как я закончил говорить, наступил хмурый рассвет: набежавшие ночью тучи основательно затянули весь небосвод, в воздухе пахло влагой. Похоже, вымокнуть всё же придется: не смертельно, но неприятно.

Как ни странно, но после моего рассказа вопросов Ромка задавать не стал, высказался в плане «что такое не везет» и принялся собирать пожитки.

Я же подошёл к барьеру, волк за которым уже должен был успеть превратиться в человека, однако ночного гостя и след простыл. О том, что он нам не приснился, напоминал только островок примятой травы. Впрочем, я был уверен, что мы с ним еще встретимся.

Когда со сборами было покончено, я снял барьер. Гаджей в поле зрения не наблюдалось, но маячок сигнализировал, что звери где-то рядом. Как и советовал барон, я свистнул — ничего не произошло. Свистнул еще раз — с тем же результатом. Странно, с учетом того, что, если верить маяку, с места звери не двигались.

— Цыгане коней угнали? — нервно пошутил Ромка, когда стало понятно, что никто к нам не торопится.

— Вроде того, — хмыкнул я и закинул рюкзак за плечо. — Что ж, пойдем посмотрим, кто тут промышляет.

Проскочила мысль, что неплохо бы накинуть Вуаль Ветра, но я тут же ее отбросил, как неконструктивную, и попер напрямик, крепко надеясь, что в кустах не засела парочка лучников. Впрочем, если бы гаджей действительно угнали, они были бы уже далеко, ну или хотя бы двигались прочь. А раз стоят на месте, значит, снова Моргана и компания, а ее бойцы ограничены их же собственными правилами. Тем не менее, я набросил на сына пару слоев защиты и вынул из ножен Гелистворт — доли секунды тоже имеют значение.

Как я и предполагал, злоумышленник прятался за густым кустарником, росшим с другой стороны дороги. Крепко связанные гаджи лежали на земле, отчаянно выкручиваясь, но не в состоянии разорвать путы.

Человек сидел на расстеленном плаще, не обращая ни малейшего внимания на похищенных зверей, и показательно чистил клинок — примерно на треть короче Гелистворта и прямой, как палка. При нашем приближении он слегка кивнул и продолжил свое занятие. Кажется, я видел его на застолье у барона, но это, собственно, и всё. Довольно молод, волосы светлые, аккуратная рыжеватая бородка, одет в кожаные штаны да черную рубашку — ничего особенного.

— Дерра! — удивленно воскликнул Ромка. — Ты что здесь делаешь?

— То, что должен, — отозвался тот и поднялся на ноги. — Я пришел сразиться с тобой, Артур Хайверг, — сказал он и слегка поклонился.

— Как боец Морганы? — зачем-то уточнил я, хотя и так всё ясно.

— Но почему? — чуть ли не выкрикнул Ромка. — Она же… она… Ей нельзя доверять!

Дерра цинично усмехнулся:

— Моргана всяко лучше спятившего барона, который погряз в борьбе с ташшарами и не видит дальше собственного носа! Да и то… Старый беззубый волк давно не в силах драться. Эррхаргам нужен сильный лидер!

— Так почему же ты не бросишь вызов самому Эрг Волле? — поинтересовался я.

— Победить немощного старика — не велика честь, — заметил Дерра, — Тем более, что он — мой двоюродный дядя, и после его смерти обязательно активизируются другие претенденты на место вожака. А если я одолею самого наследника Хайвергов — тут уже ни у кого не возникнет сомнений в моей силе.

— Логично, — кивнул я и сбросил рюкзак на землю. — Так что, приступим?

— Приступим, — Дерра двинулся мне навстречу.

— Ром, развяжи гаджей и будь наготове, — не оборачиваясь, бросил я сыну. Если битвы не избежать, не вижу ни малейшего смысла её откладывать.

Что удивительно, Ромка послушался и действительно пошел освобождать наших скакунов. Это, конечно, можно было бы сделать и позже, но я просто решил вывести парня за пределы досягаемости клинка: меньше всего хотелось во время боя следить за его местоположением.

Не тратя времени на расшаркивания, Дерра атаковал — надо признать, весьма технично. Я отвел его клинок в сторону и отступил, давая ему место для маневра: поскольку парень, как оказалось, не новичок в подобных забавах, для начала нужно присмотреться. Угу, старость — не радость, раньше я подобными мелочами не заморачивался.

Видя, что я отступил, противник удвоил напор: клинок мелькал то справа, то слева, то целил по ногам, выписывал хитрые финты. Я держал оборону, терпеливо дожидаясь подходящего момента, чтобы нанести решающий удар. В том, что удар будет за мной, я не сомневался: опыт не пропьешь, знаете ли, а уж опыт сражений с Луисом Корфом. В первый год в Зазеркалье он неизменно брал надо мной верх, зато под конец мы уже были почти на равных. Но куда этому провинциальному юнцу до Корфа?

Вскоре Дерра начал уставать, горячиться, делать ошибки, а осознав собственную несостоятельность, принялся поносить меня на чем свет стоит. Ругался он цветисто и витиевато, но вслушиваться мне было недосуг, как и отвечать. Сбоку время от времени подавал голос Ромка, внося подходящие случаю и месту комментарии. Дерра кряхтел, пыхтел, что-то даже кричал в ответ — не остроумно, но крайне раздраженно.

— Оставь его в покое! — прикрикнул я на сына и тут же достал противника низким выпадом, пронзив бедро.

Дерра устоял, но растерялся, дав мне возможность проткнуть ему коленную чашечку. После этого он все же упал, а я выбил из руки и подальше отбросил его клинок.

— Удовлетворен? — поинтересовался я, склоняясь над противником.

Дерра молчал, с ненавистью глядя мне в лицо. Он был бледен, на лбу выступили крупные бисеринки пота.

— Перевязать? — задал я следующий вопрос, указав на его ранения.

— Лучше добей! — выкрикнул он.

Я резко приставил меч к его горлу, полюбовался испуганным выражением, появившимся на лице мальчишки — впрочем, надо отдать должное, пощады он просить не стал — а потом вогнал Гелистворт в ножны и развернулся прочь, махнув рукой сыну.

— Идем!

Ромка сделал пару шагов, обернулся на Дерру.

— Ты хочешь его так здесь и оставить?

— Именно, — подтвердил я и объяснил, — ни одна из его ран не является опасной, так что помучается до ночи, а там снова в волка обратится, и заживёт всё, как на собаке. А вот нам к тому времени нужно уйти как можно дальше, потому что не успокоится.

— Ты прав, Хайверг, — подтвердил Дерра, — так что лучше беги… пока можешь.

Я развел руками и запрыгнул на своего гаджа. Ромка, бросив ещё один взгляд назад, последовал моему примеру.

— И это только начало, — вздохнул я, не испытывая от победы ни малейшей радости. Было во всем этом что-то неправильное, что-то, противоречившее моим понятиям о честной битве. Но что еще я мог сделать?

— Умри, Хайверг! — раздался сзади отчаянный вопль.

Я тут же скатился с гаджа, попутно стянув на землю Ромку. Брошенный в спину нож просвистел прямо над головой, чудом не зацепив никого из нас и застрял в седле Игги. Ярость поднялась в груди, багровой пеленой застилая глаза. Я поднялся во весь рост, выдернул нож и решительным шагом направился к Дерре. Щенок! Отродье шакала! Просил добить — не обижайся!

Впрочем, он решил меня не дожидаться и пополз прочь, волоча за собой раненую ногу. Сзади что-то кричал Рома — я его не слушал.

Когда до цели оставалось метров десять, воздух пронзила стремительная молния — непонятно откуда прилетевшая стрела вошла беглецу в шею у основания черепа. Тот упал и больше не поднялся.

В три скачка преодолев расстояние, я оказался рядом, но от Дерры остался только обугленный скелет, прикрытый полностью целой одеждой. Натянув на ладонь рукав, я вытащил из раны стрелу и внимательно ее осмотрел. Длинный, похожий на шило четырехгранный наконечник, явно серебряный. Каждую грань покрывали тонкой вязью непонятные мне письмена. Я напрягся, но даже отцовская память не помогла прочесть; все чего добился — надписи засветились на краткий миг, и вновь погасли.

— Это что, у нас появились союзники? — спросил подошедший Ромка.

— Угу, Робины Гуды местные, — мрачно заметил я. — Не видел, откуда прилетело?

Сын только плечами пожал.

Я обвел взглядом местность — все как на ладони, спрятаться негде — махнул рукой и направился к гаджам, размышляя над личностью загадочного стрелка.