Наследие Разрушителя

11. Внутренний голос

Арчи

На закате мы прощались с ташшарами. Королева самолично сопроводила нас до края леса, и теперь мы стояли возле мостика, перекинутого через тонкий ручей, за которым почти сразу начинались заборы ближайшей деревни. Длинные тени от верхушек деревьев накрывали хлипкие на вид домишки, создавая поразительный контраст освещения с дальним краем поселка, все еще купавшегося в последних солнечных лучах.

Ромка, растолкать которого мне удалось с огромным трудом, выглядел хорошо помятым и то и дело массировал виски, болезненно при этом морщась. Вполне понятное состояние, и сам я его избежал только потому, что не пил вообще. Сейчас бы ему горлодера, но лучший во всей Паутине антипохмелин остался у Доро на Кардваше, и сбегать за ним не получится.

— Вы вполне могли остаться на ночь у нас, — заметила Алва нейтральным тоном. Это не было приглашением, скорее, констатация факта.

— Мы и так задержались, — отозвался я, — да и от маршрута отклонились довольно сильно.

— Возможно, избежали очередной ловушки, — заметила она рассудительно.

— Избежали одной — найдем следующую, — хмыкнул я. — Мы же здесь именно за этим, чтобы попадать из одной ловушки в другую.

Алва положила пальцы мне на локоть, посмотрела в глаза:

— Думаю, ваша миссия заключается немного в другом, Артур. Есть пророчество… — она на секунду задумалась, словно решая, стоит ли рассказывать, — его не знает Моргана, и Хайверги предали его текст забвению, но мы помним…

— И в чем его суть? — поинтересовался я.

— Тебе не нужно его знать, знание может повлиять на твой выбор. Но если ты тот, о ком идет речь, история Амешта пойдет совсем другим путем.

— Это к лучшему, или к худшему?

— Посмотрим, — загадочно улыбнулась она. — А сейчас идите. И поторопитесь — вам нужно успеть до полнолуния.

— Сколько до него? — по-деловому поинтересовался я, — и что тогда произойдет?

— Соника — кровавая владычица. Ни мы, ни народ Эрг’Воллы не в состоянии противиться ее зову. Я не хочу твоей крови на руках кого-нибудь из ташшаров. У вас шесть дней. Не успеете — уходите. Вернетесь, когда минует опасность.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

Она сжала мою и руку и сделав знак своим, со всей компанией растворилась в лесу.

Мы с сыном перевели гаджей через ручей, и только потом сели верхом и поехали через деревню.

— Может, заночуем здесь? — с надеждой спросил Ромка.

— С тем же успехом могли отдыхать у ташшаров, — хмыкнул я. — Тем более, что ты уже вздремнул.

Сын сердито засопел, но промолчал, хотя весь текст отлично читался у него на лице.

— Ты же слышал Алву: шесть дней. Придется наизнанку вывернуться, чтоб успеть.

— И что теперь, вообще не спать? — ворчливо отозвался он.

— Вообще не спать не получится. Но сократить этот процесс до минимума нужно постараться.

Ромка наградил меня скептическим взглядом, но спорить не стал.

Мы ехали по единственной улице деревни — широкой, утоптанной до каменного состояния грунтовке, пролегающей между двух рядов крепких деревянных заборов, за которыми прятались аккуратные беленые домики под двускатными крышами. Пасшиеся под заборами гуси — почему-то желто-фиолетовой окраски — при виде гаджей спешно улепетывали, оглашая округу громким гоготом. Гаджи, к их чести, на птицу внимания не обращали, продолжая неспешно трусить вдоль дороги.

Привлеченные шумом, из-за заборов начали высовываться крестьяне. Они настороженно смотрели на не пойми откуда взявшихся путников, но здороваться не торопились, предпочитая разглядывать чужаков с некоторого расстояния. Логично всё: кто знает, чего ждать от вооруженных людей? Некоторые даже какие-то охраняющие знаки в воздухе рисовали.

— А ты говорил — заночевать, — хмыкнул я, указав на это Ромке.

— Дикие люди, — картинно вздохнул он.

В одном из дворов раздался шум, сердитые крики, потом калитка распахнулась и к нам навстречу, потрясая топором, бросилась какая-то женщина, одетая в белую, развевающуюся на ветру рубаху. За ней, с криками и причитаниями, несся бородатый мужчина.

Я соскочил с гаджа и, выдернув меч из ножен, сделал шаг навстречу. Ромка было сунулся следом, но я, не оборачиваясь, прикрикнул:

— Не вмешивайся!

Ладно, с женщиной я погорячился. Девчонка, совсем молоденькая, определенно не старше Ромки. Маленькая, худенькая, растрепанные косы отливают золотом в лучах заходящего солнца. Раскраснелась, глаза полыхают ненавистью…

— Убийцы! — выкрикнула она, замахнувшись топором.

Я отбил грозное оружие Гелиствортом и, использовав всего капельку магии, вырвал опасную игрушку из ее рук и зашвырнул подальше.

— Убийцы! — снова закричала она и бросилась на меня уже с голыми руками.

Я резко вогнал меч обратно в ножны и крепко ухватил девчонку за запястья. Она пыталась вырваться, пару раз ударила меня ногой по лодыжке — неприятно, но не травматично. На заднем фоне заламывал руки и причитал бородатый мужик, судя по виду — ее же отец.

— Убийцы! — вновь и вновь повторяла девушка, — убийцы…

Я подождал, пока ее запал немного иссякнет, потом спросил:

— Слушай, малышка, ты нас ни с кем не перепутала?

— Убийцы! — снова выкрикнула она, — Вы убили Лукаса!

— Ты имеешь в виду ташшара Лукаса? — переспросил я, порядком офигев от такой постановки вопроса.

— Да! Его! — выкрикнула она мне в лицо, — Моего возлюбленного! Если вы, Хайверги, вышли из леса, значит, он мертв!

— Ну логично же, — хмыкнул за моим плечом Ромка.

— А главное, логично то, что из этого следует: мы не должны были выйти оттуда живыми, — отозвался я, и снова к девушке, — Все в порядке с твоим Лукасом! Слышишь? Он жив и здоров.

— Ты врешь! — не унималась она, — вопрос стоял: или ты, или он!

Вокруг нас постепенно собирался народ: мужчины, женщины, даже детвора под ногами крутилась. Люди останавливались на безопасном расстоянии, о чем-то тихонько переговаривались и смотрели на нас со смесью страха и враждебности. Наряды у всех простейшие: женщины в таких же рубахах, как бесноватая девчонка, только у большинства поверх еще передники надеты. Мужчины в широких темных штанах и разноцветных жилетках на голое тело. И была во всех этих людях еще какая-то странность, только я сходу не мог уловить, что именно не так. Впрочем, сначала девчонка, потом головоломки.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Нана… — она яростно сверкнула глазами, — проклятый Хайверг, ты издеваешься надо мной!

— Послушай, Нана. Я, Артур Корни, охотник из Паутины, потомок Хайвергов, клянусь мечом и магией, что не причинил Лукасу, принцу ташшаров ни малейшего вреда, и в тот момент, когда мы расстались, он был жив и здоров!

Она продолжала смотреть на меня с враждебным прищуром, но, кажется, услышала.

— Почему я должна верить тебе, Хайверг? — спросила она наконец.

— Потому что у меня нет причин тебе врать, — ответил я и отпустил ее руки.

Нана какое-то время стояла неподвижно, а потом вдруг разрыдалась и уткнулась носом мне в плечо. Женщины…

Совсем стемнело, когда мы наконец-то вышли обратно к дороге, указанной на нашей карте. Может, Алва права, и опасности нас ждут именно здесь, но переть навпростець через горы реки и долины у меня не было ни малейшего желания.

Впрочем, к тому времени мы уже так вымотались, что и по дороге ехать сил особо не было. Задним числом подумалось, что не надо было поддаваться паранойе, а стоило остаться на ночь у ташшаров, но назад поворачивать поздно. Так что пришлось разбивать лагерь посреди чистого поля, лишь немного отойдя от дороги.

Гаджей, как и советовал барон, привязывать не стали. Сгрузили с них поклажу и отпустили охотиться. Эрг’Волла сказал, вернутся по первому свисту. Ну, посмотрим. На всякий случай поставил на них магический маячок: так-то оно надежнее. Поручив сыну распаковывать пожитки, я занялся охранным контуром. Решив, что сигнализации будет маловато, взялся устанавливать полноценную защиту. Делал я это третий раз в жизни, и впервые — совершенно самостоятельно. Прошлые разы процессом руководила Джемма. Три года назад, в Заповедных горах Иррата… Как давно это было! Я тряхнул головой, отгоняя неуместное воспоминание, и сосредоточился на процессе. Подтянуть силу, наложить вектор, опустил Гелисворт к земле и пошел вокруг лагеря, чертя контур острием меча. Когда круг замкнулся, линии засветились бледно-зеленым. Вроде, все правильно. Потом, при помощи все той же магии, я развел костер, и наконец-то уселся на заботливо расстеленный сыном каремат. Не то, чтоб огонь был нужен: ночи теплые, бутербродов хватает, но с костром как-то уютнее.

— Дежурить будем по очереди? — поинтересовался Ромка, умащивая под голову рюкзак.

— Обязательно, — заверил я. — Ты спишь первым.

Сын проворчал что-то по поводу вселенской несправедливости, после чего завернулся в одеяло и практически сразу же уснул. Эх, молодость… Раньше я точно так же проваливался в сон, стоило глаза закрыть. Но чем старше, тем ближе знакомишься с бессонницей. Се ля ви.

Вообще, я бы тоже мог поспать: защита такая, что сходу не прошибет даже опытный маг, что уж говорить о ташшарах с оборотнями. По крайней мере, именно так говорила Джемма, а она в этом разбиралась куда лучше, чем я. Но не спалось: после трех лет мирной жизни поймал себя на том, что стал гораздо осторожнее. Поумнел наконец-то, или это на меня присутствие сына так действует? Как бы там ни было, я знал, что не усну. И это, на самом деле, было проблемой: времени в обрез, и если каждому спать хотя бы часа по четыре, плюс час-полтора на раскачку… слишком долго! Хотя… знаю я один способ. Секретные техники координаторов — штука для здоровья совсем не безобидная, но иногда просто необходимая. Прожить две недели вообще без сна вполне реально. А потом еще столько же проваляться в состоянии полной беспомощности, когда и до горшка самостоятельно не доберешься. На себе я эту конкретную технику не испытывал, но коллег разведчиков на стадии «после» видеть доводилось: тот самый «мертвый сон», когда ни добудиться, ни докричаться. Но коллегам хорошо, они в медцентре отлеживались. А за мной кто ухаживать будет? Ромка? Юля? Что-то не хочется. А если не рассчитаю время, и свалюсь раньше, тогда что? Мара, конечно, будет счастлива… Да, ситуация.

«Вот и не пори горячку, — ворчливо заметил Голос, молчавший уже довольно долго. — И вообще, парень, гляжу, ты на своей Земле последние мозги растерял.»

«И в чем это выражается?”- хмыкнул я. Не то, чтоб я был с ним в корне не согласен: сам ловил себя на том, что туплю в простейших вещах, но все же было интересно, с чего он так решил.

«Во всем, — припечатал он. — Барону наобещал с три короба, а толком разузнать что и как не удосужился.»

«Я его расспросил.»

«А надо было еще отцовскую память поднять! Ему, наверное, и о Флавии, и о скрижали известно больше, чем Кендару!»

«Спасибо, не хочется, ” открестился я, вспомнив, что именно увидел в той памяти.

«Дурак и чистоплюй! — разозлилися Голос, — Как только выжил среди охотников с такими заморочками!»

«Как-то выжил, ” пожал я плечами. Объяснять Голосу, что одно дело — жить свою жизнь, и творить черт знает что по собственной инициативе, а проваливаться в чужие воспоминания, проживать чужую жизнь и не быть в состоянии хоть на что-то повлиять — это совсем другое. Да и моя охота за артефактами — это детские шалости на фоне того, что творил родной отец.

«А вот чтоб не проваливаться и не проживать, надо не прятаться, а лезть туда самому и искать ответы. Глядишь, и не придется идти по Мерлиновой карте, которая ведет от ловушки к ловушке.»

Я вздохнул — логика в словах Голоса определенно присутствовала.

«Кстати, вам с Ромой просто фантастически повезло выйти от ташшаров живыми.»

«Да не такие они и страшные, — отмахнулся я вяло. — Люди как люди, только с клыками. Вполне вменяемые. Вон, деревенские те их совсем не боятся.»

«Это ты про тех деревенских, которые тебе странными показались?»

«Не странными, а немного бледными. Разгар лета, работы в поле валом, а они белые все… Ну, кроме малышни да нескольких женщин. Погоди, но это же тогда получается…»

«Кормушка это, — устало пояснил Голос. — Таких деревень несколько раньше было, а сейчас не знаю: ташшаров с некоторых пор стало гораздо меньше. Так вот, у этих деревенских с кровопийцами договоренность: эти обеспечивают тех кровью, а ташшары в свою очередь защищают деревенских от оборотней да русалок. Не знаю только, как они полнолуние переживают, может, по подвалам прячутся. Когда светит Соника, что ташшары, что эррхарги полностью теряют разум. Помнится, Вальтер посылал к деревенским переговорщиков, пытался объяснить, что добром это их донорство не кончится, но нас никто и слушать не стал. Еле ноги унесли, да…» Голос вздохнул и замолчал.

Я тоже молчал, обдумывая полученную информацию. Деревня-кормушка… Не слишком приятно, наверное, быть чьим-то кормом, но, если отрешиться от предрассудков, то вполне себе приемлемый натуральный обмен. Тем более, что ташшары поступают куда порядочнее, чем та же Мара, любительница свежей крови прямо из шеи. Да, но… Когда ты успел поднабраться земных предрассудков, Арчи? Вопрос… Кстати!

«Голос! А ведь ты лично знал моего отца!»

«А разве я когда-то утверждал обратное?» хмыкнул он.

«Значит, ты был человеком, и сам родом с Амешта.»

«Ну просто чудеса дедукции. И что?»

«Так почему ты сам не хочешь рассказать мне что тут и к чему? И мне не придется рыться в отцовских воспоминаниях.»

«Вот мы и обнаружили самый большой страх Арчи Бесстрашного! — издевательски рассмеялся Голос. „Послушай, умник, я, конечно, могу рассказать тебе про Амешт, но это никак не решит твоей проблемы. Во-первых, Вальтер был магом, а я — нет, во-вторых, были вещи, в которые он меня просто не посвящал, так что я о них просто не могу знать, и в третьих, тебе действительно нужно разобраться с этой самой Силой, и здесь я тебе точно не помощник.“

«Ты, как всегда, железно прав, — вздохнул я и добавив, выстрелив практически наугад, — дядя Влад.»

Он сухо рассмеялся, «Догадался таки.»

«Да ты практически проговорился, — признался я. — Но как?»

«Это я тебе потом расскажу, когда с папашиной памятью разберешься, — пообещал он. — И даже не обращайся ко мне, пока этого не сделаешь! Что за наказание, в самом деле: пока жил, с тобой возился, помер — опять от тебя покоя нет.»

«Я не знал, что ты умер.»

«Ну, узнал. Легче тебе от этого?»

Я не нашел, что ответить, а он еще раз напомнил о необходимости исследовать отцовскую память и замолчал. И теперь, пока не выполню задание, обращаться к нему бессмысленно — проверено.

И я понимал, отлично понимал, что разобраться с таким наследием нужно, и чем раньше, тем лучше. Но вместо этого я думал о дяде, который довольно долго был всей моей семьей.

Последний раз мы виделись там, на Гард-Анча, в ночь великого полнолуния Каиноса. И потом, когда после моего неудавшегося самоубийства ко мне на Землю заявился Ник Цесс, принеся чистые документы и земные карточки, на которых был мой гонорар за операцию «коллекционер», я был свято уверен, что за всем этим стоит дядя. И пусть мне было обидно, что он так и не нашел времени прийти ко мне лично и объяснить что к чему, но я понимал, что Верховному Координатору не о чем разговаривать с разрушителем. Но в тот момент, когда Цесс появился в первый раз, Голос уже прочно обосновался у меня в голове. А в первый раз он появился, когда я только очнулся после падения с башни. Значит, дядя умер практически сразу же. Но как? Почему? Что могло случиться? Предположения можно было строить до бесконечности, но зачем, если можно спросить его самого? Правда, для начала нужно заняться одним крайне неприятным делом.

Я посмотрел на часы, решил, что Ромку еще пару часов можно не будить, вынул из ножен Гелистворт и воткнул в землю перед собой, ухватившись за рукоять как утопающий за соломинку.

Поехали.