Мустанг и Чика. Книга 2. Вспышка над стадионом

Глава 26

Пятница, 07. 03.1975 г.

- А с рабами что будет? – невольно вырвалось у меня.

- Что будет? – повторил он за мной, - В расход их всех. Не дело оставлять следы за собой.

- А о таком варианте, как просто отпустить их по домам, к родителям, ты не задумывался? – взвился я, - Запугать и отпустить.

- Какие родители? Из детского дома они все. Оторви, да брось. Никому они не нужны, - веско отметил батя, - Индюк мозгами шевелил. Опасался мамкиных хватать. Директорам детдомовским башлял, чтобы те ему своих дроздов скидывали.

- Только Кирю, парня избитого, что в клетке томится, я прекрасно знаю. Его отец сейчас активно разыскивает. Другого парня, что в камере лежит с больной ногой, Индюк на шоссе подобрал. Домой они шли с другом с рыбалки. Ты же не фашист, батя. Отпусти пацанов!

- Не знал, отвечаю. Только этот расклад ничего не меняет. Мусорам трепанут, – процедил Децал немного изменившимся голосом.

- Не трепанут, пап. Я лично за них впрягусь перед тобой, если что. Не бери лишнего греха на душу. Отпусти, а?

Батя снова закурил, долго раздумывая.

- Грехов у меня столько, что даже все праведники на белом свете скопом не смогут меня отмолить. Ради тебя так и быть соглашусь, Пашок. Забирай ишаков себе, коль они тебе так милы. Если накосячишь, сам знаешь, что тогда тебя ожидает.

Потухшая сигарета окончательно растрепалась в пальцах отца и упала на лакированную поверхность столика. Прежде чем завершить наши посиделки, он вдруг попросил:

- Хвоста с собой прихвати. Пусть у тебя перебудет до поры. Как собака станет тебе служить, обещаю. Никого у него нет, тоже детдомовский. Я его из ишаков поднял, да и привязался к нему.

- Он меня порол, - вспомнил я недавнее, полыхнув лицом.

- Ну, так и ты его пори хоть каждый день. Он дюже терпеливый, - хмыкнул батя.

- Мне такие забавы как-то не в охотку. А лет то ему сколько? И вообще, документы имеются?

- Документы он сам себе какие хочешь выправит. Сотворит так, что не отличишь от настоящих. Годков ему по виду за семнадцать будет, а то и на двадцатку потянет.

Эх, где же он был раньше, когда я голову ломал по поводу своей легализации после смерти чикомамы.

- И деньги умеет подделывать? – спросил больше по приколу.

- Насчёт денег не знаю, но чеки для магазинов «Берёзка» он как-то раз сварганил по высшему разряду. Приняли и даже ни разу не мяукнули, - серьёзно ответил отец, - Картины красивые рисует. Талантище!

Надо же, какой дождь ништяков на меня одномоментно просыпался, как из рога изобилия. То карта индюшачьих сокровищ, то талантливый джин, исполняющий нехилый перечень желаний.

- Ладно, бать, уговорил. Беру я твоего Хвоста, - согласился я, - А ты Кирю вытащи из клетки, а то там загнётся. Ему и Мумсу как можно скорее надо оказать медицинскую помощь.

Батя ушёл, а я по его рекомендации поднялся на второй этаж в кабинет Индюка, поваляться на его диване, посмотреть по телику что в мире творится и заодно поглазеть в блокнот. Включил цветной телеприёмник, тоже Шарп, и расположился на роскошном диване. По первому каналу показывали торжественный концерт из Кремлёвского дворца съездов в честь праздника восьмого марта. Подоспел как раз к выступлению Гены Белова с набравшим бешеную популярность хитом «Зорька алая». Эх, хорошо поёт, стервец! До самых нижних кишочков пробирает.

Так, интересненько, что там в блокноте написано. Записи велись мелким убористым почерком, перечислялись места хранения нычек и прочего ценного имущества, распределённого по городам и весям Союза. По каждому схрону с немецкой педантичностью описывалось количество денег, вес, если драгоценности, где именно и в чём хранятся, примерное описание драгоценностей, цифры шифра, если в сейфе, как звать и описание смотрящего за квартирой, если таковой имеется, а также кодовое слово, если кто от Индюка к нему придёт. Подозреваю, что на эти должности попадали подросшие и выдрессированные бывшие рабы.

Большая часть богатств ожидаемо располагалась в Москве и области. В Москве нычки хранились в двух кооперативных квартирах. Одна у метро Юго-Западная, другая – у метро Фрунзенская. А также в гаражном кооперативе у станции Лось по Ярославской железной дороге. В Подмосковье нычка располагалась в подполе частного дома в селе Рыболово, близ города Бронницы. Схроны ещё имелись в квартире в Питере, тьфу, в Ленинграде пока что, и в Сочах, в частном секторе. В московских квартирах хранились также бланки для различных советских документов.

Сколько всего денег? Без учёта цацек, выходило больше лимона – миллион сто тысяч. Охренеть и не встать! А если цацки присовокупить, да недвижимость продать, то может и все два. Ещё был представлен нехилый перечень недвижимости, куда вложился Индюк. В советской системе запрещалось иметь в частной собственности крупные объекты недвижимости. Но, если нельзя напрямую, то можно попытаться в обход, через регистрацию в кооперативных обществах.

Кроме уже описанных квартир и гаражей с нычками, имелась дача в Краскове около Люберец, два гаража в гаражных кооперативах - в Печатниках и на Юго-Западе, начинённых Жигулями-тройкой и Волгой -24, прозываемой в народе – Баржа. В гараже в Рыболово хранился Москвич-412. В Сестрорецке под Ленинградом - частный дом с катером в гараже на воде. Частные владения в Юрмале и в Анапе. Квартиры в Ялте и почему-то в Саратове. Забавно, что все без исключения квартиры, что в Москве, что в других городах, являлись трехкомнатными. В общем, пещера Али-бабы отдыхает.

До меня донеслась совершенно невероятная мелодия из телевизора. Я не поверил сначала своим ушам, потом глазам. Да не может такого быть! На главной сцене страны красовалась вовкина мать с песней «Полюби меня такой, какая я есть» в сопровождении ребят из бывшего «Спектра» и старушечьего кордебалета. На самом деле она была невероятно красива и органична в сочетании с кокошником и старорусскими одеяниями. Зато бывшие спектровцы смотрелись забавно в старинных костюмах. Композиция была хорошо принята публикой. Хлопали активно. Ну, надо же, какие вокруг пертурбации разворачиваются. Змею надо будет все уши оборвать за тихушничество. Друг называется.

В дверь осторожно постучались. Бочком протиснулся Хвост и встал передо мной, вытянувшись и переминаясь с ноги на ногу, преданно поедая глазами.

- Прости меня за всё плохое, что я тебе сделал, хозяин. Готов принять любое наказание, - промямлил он.

Интересно, что ему накапал на извилины мой папашик, что он так активно принялся пресмыкаться перед каким-то молокососом.

- Ладно, посмотрим на твоё поведение, - пробурчал я.

Блин кручёный, как же он всё-таки на моего другана смахивает. Даже глазами также делает. Бывает у чела такая хитрованская рожа, что обязательно заподозришь его в каком-нибудь злоумышлении, даже если он просто в туалет собрался покакать. Серьган, мой кореш, любил приколы отчебучивать. Не без этого. В главном, он был надёжным и основательным. Философией увлекался. Индийской, правда. Первый овладевал сложными элементами в паркуре и помогал потом мне с ними справиться. Чёрд! Как же мне хочется обнять это тело, даже мышцы рук сводит.

- Раздевайся, - приказал ему.

Парень взглянул как-то растерянно и принялся торопливо разоблачаться.

- Трусы тоже снимать? – деловито осведомился он.

- Тоже, - согласился я.

Поунижать гада такого не помешало бы, но не для этого я заставил его раздеться. Серьгана я знал до последней мышцы. Приходилось часто под душем после треней спины друг другу натирать. Вот и решил провести окончательное сравнение. Не бывает же так, что у людей все хромосомы со страшной силой совпадают.

Различия всё же были существенные. Хвост, хоть и имел обычные юношеские мышцы, но до Гребня недотягивал. Тот был как сжатая пружина. Грудь, пресс проработаны до идеала быстрых скоростей. Ноги, зад тоже не дотягивают до серёгиных стандартов. В общем, фух! Задышалось как-то легче.

- Как тебя звать-величать без всяких кликух? – резко спросил парня.

- Не помню… Хвостом всегда звали, - обескураженно ответил он.

- Но, ты же не всю жизнь здесь находился? В школу то хоть пришлось походить?

Наморщил лоб с натуги и что-то вспомнил, даже заулыбался.

- Помню учительницу, молодую совсем. Про зверушек разных рассказывала.

- Твою мать… А в каком классе ты последний раз учился?

Парень помнил ещё уроки рисования и древней истории, которую обычно проходят в пятом классе. Пионерские песни он тоже помнил. Значит, его похитили где-то в двенадцать лет. Офигеть, сколько он уже в неволе пребывал!

Хвост после разрешения одеться заметно повеселел мордой. Наверное, ожидал, что что-нибудь зверское над ним сотворю. Прежде чем заняться с ним трупом упыря, решил подготовить рабов к освобождению. Резко такие дела не делаются. Можно получить неожиданные эксцессы. В сопровождении Хвоста спустился в подвал. Клетка, где раньше находился Киря, была уже пуста. Оставив своего подручного за дверью, вошёл в камеру с рабами.

Худые, голые подростки испуганно жались друг к другу и казались сбившимися в стайку беззащитными зайцами. Киря лежал на спине и тихо постанывал.

- Как он? – спросил, показывая на него.

- Не работник, - тихо произнёс Акела, опустив глаза, - Ногами не может двигать.

- Кирь, слышишь меня? – позвал его.

Измождённый парень открыл глаза и с трудом повернул голову.

- Кто ты? – чуть слышно прошептал он.

- Чикин кореш. Ладно, потом плотно пообщаемся, - и, обращаясь уже ко всем присутствующим, сказал, - Значит, так, парни. Для вас имеется несколько радостных новостей. Первую вы уже знаете – ваш мучитель Индюк благополучно сдох. Вас всех мне удалось выкупить за кое-какую услугу. Короче, все будете свободны при одном условии – никому и ничего не рассказывать: ни родителям, ни милиции, ни даже друзьям. Проговоритесь, мне секир-башка, ну и вам тогда тоже не поздоровится, где бы вы не находились.

- Какие у нас родители? Детдомовские мы здесь все… Никому, не нужные, - пробурчал недоверчиво Акела.

- У меня есть бабка родная. В своём доме живёт, - не согласился с ним Мумс.

- Короче, план такой. Вас отвезут на новое место, подальше от этого стрёмного. Подкормят, подлечат. Потом раздадут по родителям и пристроят в хорошие руки…, - не смог закончить речь, так как подростки с воплями и плачем бросились ко мне и принялись целовать руки, прижиматься, как телята, скакать и обниматься между собой.

У самого от такого зрелища комок к горлу подступил. В дверь обеспокоенно заглянул Хвост.

- Шмотки ихние принеси, - скомандовал ему.

- Ещё одно условие – на переходный период слушаться меня беспрекословно, - заявил я, дождавшись, когда сопли-вопли-слёзы и прочие эмоции хоть немного утихнут.

Зайцы обрядились в свою прежнюю рабочую робу, сапоги и с энтузиазмом транспортировали труп своего бывшего хозяина в багажник Волги. С собой я забрал относительно крепких Акелу и Удава, а остальных пока оставил под замком. Опасался, что слоняющиеся по усадьбе подростки могут попасть под плохое настроение Децала. Подумав ещё немного, велел пацанам притащить и загрузить в машину Багиру и Мумса. Пусть айболит и ими займётся.

Хвост вёл машину умело, а я занялся собеседованием с детдомовскими ребятами. Все они оказались из одного учреждения где-то под Тулой. Попали в индюшачий ад за обычные ребячьи косяки и прочее плохое поведение около года назад. Узнать бы ещё, кто именно продавал их маньяку: сам директор, или какой-нибудь нижестоящий клерк. Знали они только имя-отчество своего бывшего директора – Олег Евгеньевич. Свои данные они прекрасно помнили. Акела оказался Яновичем Сашей, а Удав – Копытовым Колей. Оба пятьдесят восьмого года рождения. Неожиданно выяснилось, что Мумс оказался Максимом Оболенским, пропавшим внуком Авдотьи. Порадовался про себя за свою великовозрастную подружку. Если честно, уже и не надеялся, что её внучок отыщется среди живых.

Узкая асфальтированная дорога попетляла по тёмному лесу и неожиданно выскочила к широкой автотрассе. Минут через двадцать мы уже подруливали к главному корпусу правдинской больницы. Хвост забежал в приёмное отделение, но скоро вернулся и отбуксировал нашу тачку к неприметному, отдельно стоящему зданию. После недолгого ожидания отворились ворота, и Волга вкатилась в бокс. Подошедшие работники озадачились нахождением покойника в багажнике и начали нехорошо посматривать на нас, но появившийся в белом халате доктор в типичном своём обличии с очками и с небольшой узкой бородёнкой развеял их сомнения. Труп упыря в трусах успешно перекочевал в мертвецкую на каталке. Доктор получил из рук Хвоста конверт с понятным содержимым и в ответ передал листочек с медицинской писаниной и печатями. Я попросил эскулапа в счёт наших хороших отношений принять на лечение двух подраненных зайцев и сделать всё, как надо. Подогнали машину снова к приёмному отделению и выгрузили Мумса и Кирю на носилки подбежавших санитаров.

По дороге обратно велел Хвосту завернуть в Родные Просторы. Поднялся к Таисии, забрал у неё ключи от своей квартиры и кое-какое максово шмотьё, в своё время надыбанное у Авдотьи. Преобразился в нормальный прикид. Пригодились адидасовские кроссовки, подошедшие по размеру. Затем спустился за двумя зайцами и заселил ими жилплощадь. Подростки получили от меня распоряжение подготовить шесть спальных мест. Показал им, где хранится постельное бельё. Естественно запер их. Зайцы не возражали, кайфуя от телевизора, ванны и прочих полузабытых элементов свободной жизни.

А индюкова дача, оказывается, находилась недалеко от Простор, в составе того же садоводческого товарищества ментовских шишек «Звезда». Не повезло тем пацанам, пытавшимся сбежать из ада. В сторону леса надо было драпать, тогда и спаслись бы. Хвост мне поведал об этой эпопее неохотно, ибо сам был непосредственным участником ловли сбежавших зайцев.

Выправленную в больнице справку отдал бате, а с оставшимися двумя зайцами решил также провести собеседование. Детдомовские Муха с Тапычем превратились в Ныркова Мишу и Столярова Серёгу, на год младше Саши с Колей. Провёл дополнительную накачку малость тупорылистых мозгов юнцов по неразглашению месторасположения индюшачьего гнезда. Даже заставил каждого из них поклясться животрепещущими органами, что никто никуда не проболтается.

Отец отстегнул на первое время, на моё и заячье содержание почти три сотни деревянных. Попрощался с ним, пропустив мимо ушей родительские напутствия и погнал радостно-возбуждённое заячье стадо загружаться в Волгу, кстати переданную мне в полное владение, в нагрузку к Хвосту. Под весёлый гомон подростков машина тронулась в путь.

Мне, как главарю стихийно возникшей банды, теперь предстояло разрешать множество вопросов по их размещению, кормлению, оснащению нормальными шмотками и прочая, прочая, прочая. Было бы лучше забросить Максимку в объятия его бабули и сбросить туда же часть детдомовских, не просвечивайся это место непонятными наблюдателями. Будем надеяться, что эти люди от отца Инны, а не от генерала Чебурекова. К детдомовским надо постараться никого из социальных органов не подпускать. Кто-то из них непременно расколется. На то, чтобы договориться с доброхотами взять в свои семьи почти взрослого зайца потребуется уймище времени. Наобещал-накукарекал, попугай гамбургский. Как же меня угораздило так вляпаться в это дерьмо!

За горестными размышлениями не заметил, как Волга уже остановилась у моего подъезда. Скомандовал своей кодле выгружаться, не шуметь и следовать за мной. Квартира встретила неожиданной тишиной. Первые заселенцы обнаружились в ванне. Забрались туда вдвоём и развлекались малость нетрадиционно. Даже удивились выражению моей, сунувшейся туда и офигевшей морды. Быстро сообразил, что пареньки могут стать для меня отличными партнёрами по тантрическим делам и донорами для восстановления так нужных сил. Провёл сеанс на ура, доведя зайцев до истошного завывания. Чего там остальные подумают? А пофиг! Вылез из туалета удовлетворённым вампиром. Пацанва привычно растелешилась и слонялась по квартире. Кто исследовал содержимое холодильника и что-то сосредоточенно жевал. Кто смотрел по телику концерт артистов зарубежной эстрады. Как раз там надрывался соловьём чех Карел Готт, аналог нашего Гени. Кто просто лежал на диване, почёсывая… разные места.

Собрал голую команду на кухне. Блин чахлый, будто в бане сидишь. Как же остобычили эти голые тела. Полазил по шкафам, нарыл кое-какие свои труселя-майки-носки. Малость драные, но всё же годные для нОски. Большую часть зайцев удалось снабдить нижним бельём.

На кухне стал нагружать пацанов знаниями кое-каких правил. Ну там, что принято спрашивать разрешение, если берёшь чужую вещь. Возвёл табу на интим между парнями с обещанием в будущем офигенного кайфа от контактов с девушками. За нарушение моих правил обещалась страшная кара в виде лупцевания пятой точки. Болезненный опыт помог мне отыскать нужное место, через которое можно было помаленьку возвращать испорченных пацанов к естественному положению вещей.

Ещё провёл инструктаж на тему: что и как говорить людям о себе, если начнут приставать с расспросами. Типо, вместе в одном пионерлагере на Оке ураганили. Чтобы все говорили одинаково, тогда прокатит. Если припрёт, или кто в ментовку попадёт, тогда можно задвигать версию освобождения, или побега, но только не из индюшатника. По предложению Хвоста, решили для этого дела определить складские помещения мебельной фабрики на окраине Правдинска, где зайцам тоже приходилось ишачить.

Однако, засиделись мы за разговорами. Назначил Хвоста старшим у оболтусов, объявил общий отбой и стал собираться к Авдотье. Решился всё-таки метнуться туда и провести курс лечения Инки. Сердцем и всеми органами буквально рвался к ней. Тем более, что завтра – женский праздник. Входную дверь не стал запирать, только захлопнул. Если у кого возникнет тяга свалить от меня куда подальше, буду только рад. Заяц с возу – мустангу легче.

Раз появилось точило под задницу, позволил себе добраться до цели со всеми удобствами. Вряд ли здесь, среди пустых автотрасс, да по ночному времени заведётся какой-нибудь дорожный выгрызатель карманов. Машинку оставил за несколько домов до салатового домика, помня о наблюдателях. Прокрался через калитку и осторожно постучал в дверь.

Авдотья нисколько не удивилась моему позднему визиту. Провела на кухню, напоила чайком с сухариками, немного поболтала со мной на отвлечённые темы для приличия и отпустила спать на мезонин. Время уже было где-то около полуночи. Для неё меня не было половину дня, не успела соскучиться. Я же за этот период немало седин себе на причиндалах нажил.

В разлившейся тишине предпраздничной ночи ходики, казалось, тикали нарочито громко. Я лежал примерно с полчаса, закрыв глаза и готовясь к началу операции. Было немного страшновато. Ведьмочки не умели лечить травмы позвоночника и намерены помогать только своим естеством. Надёргал из медицинского тезауруса что-то близкое по смыслу. Придётся нарабатывать методики самостоятельно.

Начальный этап – закачка животворного ликвуса в больное тело. Получив много энергии, организм даже у самого больного человека иногда может самостоятельно справляться с поражениями тканей и восстанавливать работоспособность органов. Каждый человек – немножечко волшебник. Сам может ремонтировать большинство своих болячек, если его обеспечить всеми необходимыми ресурсами. Судя по сильным болям, инкин молодой организм продолжал отчаянно бороться за своё восстановление. Зоны поражения не все закапсулировались. Я создал общую систему сообщающихся сосудов и сразу же почувствовал, как моя энергия, чуток подворованная у зайцев, мощно насытила тело девушки. Следующим шагом запустил программу анестезии.

Ну, приступим, помолясь! Как и в случае с Костиком, какофония гармоник преобразовалась перед моим внутренним взором в проекцию тела Инны. Я мог видеть её как всю целиком, так и в мельчайших компонентах любого места своеобразной голограммы. Вычленил травмированные участки и стал подбирать параметры воздействия на них. Хирурги прекрасно обработали зоны поражения. Деформации стабилизированы, однако спинной мозг в некоторых местах по-прежнему оставался сдавленным и не обеспечивался в должной мере кровоснабжением.

Создавать микроперемещения органов мне уже приходилось. Проработал новый навык распадения мешающих костных и мышечных участков и восстановления материала там, где нужно. Теперь требовалось скрупулёзно прорабатывать участки. Чем-то этот процесс мне напоминал труд Золушки по сортированию зёрен. Так же утомителен и затратен по энергии. Пришлось спускаться к Инке, чтобы сократить дистанцию. Уфф, как же сложно! Уже светало, а я ещё не все кровеносные сосуды нарастил. Ну, вот, остался всего один штришочек и всё, аллес! Отключился.