Мустанг и Чика. Книга 2. Вспышка над стадионом

Глава 19

Понедельник, 03. 03.1975 г.

Рано утром встал, осторожно, чтобы не разбудить Змея, оделся и поспешил на остановку к первому рейсу автобуса до Родных Простор. Пассажиры опасливо косились на мой угрюмый вид. Когда выходил на просторской остановке, краем глаза заметил шоблу Ганса, отиравшуюся возле мелких пацанов. Один из них, завидев меня, вскрикнул:

- Клещ приехал!

После чего банда явила ноги. Лучше всех работал поршнями сам главарь. Мелкота благодарно подскочила ко мне и принялась благодарить. Ганс с дружками трясли с них деньги, оказывается. Направился сразу в больницу, чтобы получить хоть какую-нибудь информацию о завтрашних похоронах. Выяснилось, что организуют похороны его друзья с автопарка. Утром к моргу приедет ритуальный автобус. Можно будет поехать на нём, если разрешат организаторы.

Так и не успел узнать ничего о человеке, буквально спасшем меня. Кто у него остался из родственников? Живы ли его родители? Может быть, он уже был женат, имел детишек. Скорее всего, не успел. Слёзы помимо воли снова полились по лицу. Захотел купить спиртяги и вспомнил, что в карманах ни копья. Обесточился на подарки с подачи Мини Пятницы. Значит, надо пограбить свою сокровищницу у Авдотьи.

У салатового домика с мезонином нередко парковались автомобили разных марок. На этот раз здесь стояли чёрная Волга и милицейский Уазик. Возле калитки толпилось несколько человек. У меня нехорошо засосало под ложечкой. Я приблизился и спросил пожилого мужчину в телогрейке:

- Чего тут происходит?

- Доколдовалась, старая ведьма. Возьмут её под микитки, да на Колыму. Снег пахать, - раззявил гнилозубый рот мужик с пакостливой улыбкой.

Пахнуло ядрёным перегаром. Наверное, только что выбрался из алкогольного турне. Рядом стоящая женщина в пёстром платке, с простым и широким лицом возмутилась:

- Не гневи Бога, Никита. Люди от неё только добро видели. Всем помогала, сколь могла.

Меня, откровенно говоря, смутили слова мужика о старухе. Вдруг чего-то в её организме не туда перещёлкнуло, и она снова состарилась, или ещё чего хуже. И что, интересно бы знать, ей инкриминируют? Если менты затеют обыск, то арсенал стволов в гараже потянет мою подругу на приличный срок. А я перейду в разряд заподлянщиков.

Дверь дома отворилась и вышла по-прежнему молодая Авдотья, сопровождаемая ментами и парой лиц в гражданской одежде. Один из них, самый представительный, одетый в мышино-серое пальто и пыжиковую шапку, показался мне знакомым. Да это же Штирлиц, ети его в портупею! Юлин папа, который. Меня он узнать ни при каком освещении не смог бы, а я с ним жамкаться не имел никакого желания. Вышедшая следом женщина оказалась матерью Костика Ниной Георгиевной. Её сопровождал самый мерзкий представитель мусорского племени, упырь и окончательная мразь – Селезнёв Виктор Станиславович.

Авдотья заперла дверь на ключ и тяжело на костылях спустилась с крыльца. Я настолько поразился появлению жабуняки, что застыл в ступоре, а он, проходя мимо, глянул на меня с некоторым изумлением. Наверное, прочитал на моём лице страстное желание разорвать его на мелкие вонючие кусочки. Бывшая старушка заметила меня и передала ключи с просьбой:

- Присмотри за домом и хозяйством. В печи гречневая каша стоит, поешь. Если отлучишься, то передай ключи соседке Зине. Она знает, что делать.

- А вы надолго?

- Кто знает? Товарищи просят о бабушке рассказать, о её методах лечения…

- Извините, Евдокия Ивановна. Разговоры с посторонними нежелательны, - недовольно высказался Штирлиц, пристально оглядев меня.

А целительница не лыком шита. Лихо зашифровалась под внучку, или племянницу, судя по отчеству. Эта придурошная мамаша больного мальчика кляузу на старуху накарябала, скорее всего. Молодая Авдотья здесь рядом не валялась.

Машины уехали, люди стали расходиться, переговариваясь. Некоторые оказались клиентами Авдотьи и сокрушались по ней и по напрасно потерянному времени на дорогу. Я залез в дом. Печь была хорошо протоплена, тепло. Достал из устья печи горшок с горячей кашей, поел с молоком. Прилёг на диван. На душе было мерзопакостно ещё из-за того, что почти на расстоянии вытянутой руки находилась рожа убийцы Серёги, а я даже не плюнул туда. Неприятности сыпались на меня, как из прохудившегося мешка. Может, это такое своеобразное наказание за то, что не активен в выполнении ангельских поручений?

Следовало бы поднять градус в соответствии с настроением. Сходил за деньгами в гаражный подвал и отслюнявил себе в карман бумажек на пятьдесят рублей россыпью. Ключи занёс к соседке и потопал в магазин за бутылочкой портвейна. Люба, наверное, уже дома находилась с интересными известиями от нашего второго дяди. Направил свои копытца туда, но сначала заглянул к Степановне. Старушка охнула, увидев моё посеревшее лицо. Я то ничем не болел, а вот Серёга-друг умер. Узнав печальную новость, она так сильно расстроилась, что получила сердечный приступ. Я же получил нагоняй от её бывшего мужа. Хорошо, что Люба быстро открыла дверь. Откачали. Скорую вызывать не понадобилось.

Потом мы втроём сидели на таисиной кухоньке и поминали малознакомого, но запавшего в их сердца, безвременно ушедшего парня моим портвейном и любиным самогоном, настоянным на кедровых орешках. Люба не пожалела своих деликатесов по такому поводу, притащила, порезала. Ещё она принесла надыбанное свидетельство о рождении на имя Михаила Геннадиевича Чекалина. Долгопрудненский дядя не только согласился мне помочь с легализацией, но даже пообещал по своим каналам достать попутавшего берега капитана Селезнёва. Сестра собралась завтра же пойти в местную школу и оформить меня в девятый класс.

- Мне уезжать пора, а тебе в школу ходить надо. В наше время без образования никуда не денешься.

Поблагодарил заботливую родственницу за отличный подгон, но попросил не торопиться со школой. В лес она от меня не убежит, школа эта. Долбыхай её торпедой. Осталось мне тут прохлаждаться всего ничего, а дел неотложных и так под завязку. Если уж не удастся отвертеться от этой проблемы, то школярствовать лучше буду в Роще. Там хоть не будет визгливых литр, и полным полно послушных пчёлок.

Отпуск за свой счёт у Любы действительно заканчивался. Она приняла решение увольняться со своей прежней работы и перевести сюда всю свою семью с накопленными престижными ништяками. Как скоро у ней это всё состоится – сама не знала. Мы ещё долго сидели и делилась планами на будущее, пока я не нахрюкался в зюзю. Даже не запомнил, как отключился.

Проснулся, однако, в своей постели от звонка будильника в восемь утра. Состояние было нестояния, но надо было идти. Помылся, почистил зубы и жадно вылакал несколько стаканов воды прямо из-под крана. Приведя себя в порядок, оделся и выскочил на улицу.

До больницы успел доскакать вовремя. Автобус Пазик стоял возле морга, загруженный и готовый отъехать. Я подскочил к мрачного вида парням и упросил их взять с собой в автобус. По дороге рассказал о себе, о нашей дружбе с Сергеем и о последней с ним встрече. Пусть знают, кто спровадил молодого, в расцвете сил парня на тот свет. Парни в автобусе оказались серёгиными коллегами по работе, и все как один себя считали самыми первейшими друганами умершего. Особенно неистовствовал парень с татуировками на руках, обещая самую мучительную смерть капитану. Получилось так, что до самого Балабино каждый вспоминал что-либо о Серёге, своём добром и верном товарище. Я слушал их и поневоле шмыгал носом.

Дальше всё было как в тумане. Гроб поставили возле общаги, где он жил. Собралось много народа. Подошла группа музыкантов с духовыми инструментами. Процессия тронулась по улицам поселка в сторону кладбища. Гроб несли его друзья, меняясь. Я в том числе. Кладбище было в лесочке за полем, от околицы с пол километра. Местные мужички проворно соорудили могилку. Заспорили насчет памятника. Молодые парни предлагали сделать обелиск с фотографией. Серега де был комсомольцем, и от религии далеким. Более старшие участники похорон настаивали, что на могилу положено устанавливать крест, потому что покойный был крещён, и что так положено по правильным понятиям.

Поставил точку в споре пожилой, мрачного вида мужчина, притащивший металлический крест с фигурными виньетками в секциях и пустой пластиной посередине. Предполагалось туда привинтить табличку с фотографией и информацией. Сооружение вкопали в холм и написали черной краской фамилию, имя, отчество и годы жизни. Холмик засыпали венками и цветами.

Поминки организовали в доме друга Сергея недалеко от общаги. На столе стояло много бутылей с самогоном. Дымилась парком вареная картошка, стояли большие тарелки с грибами и соленьями. Было также много холодца. Сидели только пожилые, а остальные подходили когда нужно к столам, выпивали и закусывали, иногда произносили речи. Люди толпились во дворе и на улице.

Вдруг возник шум. Какой-то мужик ругался с милиционером, неосторожно назвавшим покойного «подозреваемым». Скандал разрастался, вовлекая всё большее количество участников и более крепкие выражения. Мент, получив в свой адрес яркое описание своей внешности и перечень родственников из состава животного мира горной местности, удалился, пообещав вызвать наряд для разгона сборища. Не вовремя он припёрся. Пришёл бы хоть немного пораньше, когда ещё не так сильно мужики напились, или, наоборот, попозже, когда бы те лыко не вязали. Теперь толпа оказалась в нужной кондиции для выяснения отношений. Кто-то кинул клич:

- Пошли разбираться с мусарнёй!

Через несколько минут раздался звук била у пожарки. Слухи в маленьких городках и поселках имеют свойство распространяться со скоростью пожара в сухом лесу. Недаром маркетологи моего бывшего времени использовали принцип «сарафанного радио», внедряя новый продукт в торговле. Скоро почти весь поселок знал, что водителя с автобазы Серёгу Скворцова замучили в местном отделении милиции. Ничего удивительного, что кроме его непосредственных друзей у отделения милиции собралась огромная толпа. Напуганные дежурные по КПП уговаривали всех разойтись и не нарушать правопорядок. В ответ слышали требование справедливости и суда над убийцами Скворцова.

Может быть, все обошлось без излишних эксцессов, если бы вышедший на крыльцо отделения капитан Селезнёв не принялся матерно обругивать собравшихся, требуя разойтись. А потом не придумал ничего лучшего, как достать пистолет и сделать выстрел в сторону толпы. Для пьяного народа это оказалось стартовым сигналом. Толпа ломанулась через ворота. У постовых отобрали оружие, набив морды до потери сознания. Капитан юркнул внутрь помещения. Разозленная толпа лавой потекла за ним.

У меня в мозгу промелькнула мысль, что сержант Дёмин может тоже пострадать. Я кинулся вслед за озверевшими мужиками. В коридоре отделения шёл яростный бой. Ментов лупили кулаками и чем попало. Сопротивляющихся было мало, в основном, рядового состава. Старшие сотрудники трусливо попрятались по кабинетам, или просили о пощаде. Обделавшийся дежурный старлей даже открыл ворвавшимся ружейную комнату.

К концу битвы в руках обороняющихся остался только один кабинет, где забаррикадировались остатки отделения. Восставшие потребовали выдать капитана Селезнёва, или пригрозили поджечь здание. Противная сторона недолго размышляла. Судя по звуку драки оттуда, жабуняка не сильно обрадовался решению своих коллег.

Всех ментов выгнали, или вынесли из здания и сразу подожгли его, облив горючим материалом. Толстого капитана долго били, а когда его лицо превратилось в кровавую маску, а сам он уже не мог чего-либо соображать, подвели к воротам. Через перекладину перекинули веревку и стали вязать петлю на шее капитана.

Я, конечно, желал смерти жабуняке, но не думал, что это произойдёт так жутко. Стоял, не веря в происходящее. Из ступора меня вывел Серёга, вернее, его призрак, закричавший мне прямо в ухо:

- Останови это! Нельзя делать его мучеником.

Я завопил:

- Люди, остановитесь! Без суда нельзя. Преступника нужно судить, показать все его грехи…

- Уймись, малец! Эту суку отмажут. Уйди отсюда. Не доводи до греха! – рявкнул парень со знакомыми татуировками на руках.

Веревка напряглась и потащила вверх жирную тушу капитана. Его тело сначала не отреагировало на процедуру, а затем, будто опомнившись, принялось отчаянно дрыгать ногами и хватать руками за веревку, которая сжимала все больше и больше шею. Казалось, что конвульсии длились несколько часов, хотя на самом деле прошло всего несколько минут. Когда все закончилось, присутствующие разошлись, словно зрители после сеанса спектакля. Здание отделения догорало, на воротах висел, покачиваясь, толстый труп, а группка избитых и перепуганных ментов всё ещё находилась в прострации. К ним подошел парень с татуировками, наклонился и зловеще произнес:

- Если ещё хоть один селянин пострадает от ваших рук, то всю вашу мусорскую кодлу вырежем вместе с семьями к хренам собачьим. Обещаю.

Боюсь, что этот парень напрасно растрачивал своё красноречие. Менты на него смотрели тупыми взглядами.

- Ну, вот и всё! – загадочно произнес призрак и стал удаляться от меня.

- Прости меня, Серёга! Я тебе не помог! – давясь слезами, крикнул ему вслед.

Призрак молча, не оборачиваясь, растворился в воздухе.

Сомнамбулой зачем-то поперся в дом, где были поминки. За столами, ещё заваленными поминальной едой и бутылями с самогоном, продолжал сидеть контингент полупьяных бабулек. Я накинулся на какой-то винегрет и вычистил почти целый тазик. Затем поскакал в деревянную кабинку во дворе и долго-долго блевал там в вонючую дырочку. Старухи зачем-то снарядили меня несколькими стеклянными банками с помещенной туда едой типа салатов, винегретов и прочих холодцов. Намек ли это был, что пора закругляться с поминками, или мои тощие телеса их сподвигли, фиг их разберешь. Ещё конфет всяких понапихали в карманы. Вот только бутыль с алкоголем вырвали из моих ослабевших рук.

Пока добирался в Просторы на автобусе, перед глазами всё время стояли картинки прошедших экшенов. Меня нельзя заподозрить в рефлексиях и прочих нежных взглядах на положение вещей. Однако, поразило странное и даже непривычное состояние животной ярости, внезапно овладевшее мирными и благоустроенными советскими гражданами. Даже не верилось тому, что я увидел. Кроме новочеркасской трагедии из истории ничего не помнил. Неужели это мой приход в этот мир спровоцировал такую трагедию? Я не по капитану убиваюсь, а беспокоюсь, что мстительные советские власти не простят простым людям самой малой толики нелояльности. Насчёт себя не беспокоился. Что от глупого хулиганистого подростка можно ещё ожидать? Правильно! Только ещё большей глупости и еще большего хулиганства. А кто виноват в этом? Правильно! Школа, пионерская организация, партия, правительство и лично… Тьфу, совсем извилины перемкнуло.

Подъезжая к своей остановке, случайно бросил взгляд на заднюю площадку. Там стоял и опасливо поглядывал на меня Ганс. Поразился произошедшей с ним перемене. Теперь бывший гроза городка выглядел каким-то жалким, забитым. На остановке вслед за мной не сошел. Разновозрастные младшеклассники, ожидавшие автобус в сторону Балабино, с радостными воплями подскочили ко мне. Мелкота, оказывается, навострилась пугать мною всяких злодеев, которые ещё не перестроились и продолжали покушаться на их карманные деньги. Не знал, теперь буду знать. Приятно все же получать обожание всяких детишек. Поулыбался им пьяной лыбой, надавал поминальных конфет и побрёл домой отсыпаться.

Проснулся очень поздно на следующий день, почти в полдень. Мучил сушняк. Привел свое нутро в порядок. Хотел было позаниматься утренней зарядкой, но послепохмельная слабость отвратили от этого намерения. Пока торчал на кухне, туда подтянулась Люба и слегка поругала меня за пьянку и предупредила, что уезжает сегодня вечером. Я убедил её, что не собираюсь следовать по стопам своей матери и рассказал о похоронах Серёги Скворцова. На столе тут же появилась бутылочка на опохмел и поминальные салаты с любиными деликатными ништяками. Оставались нераздаренными по нужным людям ещё много привезённых ею дефицитностей. Не везти же их обратно в Новосибирск. Часть этих продуктов она отдала Таисии и ещё часть собиралась занести Авдотье позднее.

- Не ходи туда. Её милиция забрала, - предупредил сестру.

Та даже присела от волнения и схватилась руками за лицо.

- За что её?

- Клиенты попались недовольные оказанными услугами. Настрочили кляузы в органы.

- Надо что-то делать. К кому-нибудь обращаться…

- Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Люба пристально на меня взглянула.

- Как же ты повзрослел, Пашенька. Очень я боялась, что ты как Андрюшка до тюрьмы докатишься. Ну, дай Бог, выправишься, станешь нормальным человеком, женишься, детей заведёшь. Будешь жить спокойно, всем на радость, - расфилософствовалась сестрёна.

Ну, как грится: - «Каждому – своё»! С каждой кочки мещанского болота свой угол зрения видится. Невольно вспомнился анекдот, которым я зачем-то поделился с Любой:

- Идет мужик мимо навозной жижи. Видит, там кто-то бултыхается. Смотрит – человечек плещется, отплевывается и тихо матерится. Мужик с криком: - «Держись брат, сейчас я тебя спасу!», бросается к нему и пытается выволочь бедолагу на берег. А тот ему: - «Зачем ты меня тащишь! Дурак, я здесь живу»!

- Совсем забыла, - спохватилась Люба, - Вчера забегал к тебе Вова. Обещал сегодня зайти.

Змей был лёгок на помине. Раздался звонок, и нарисовалась вредная морда.

- Ты чего смотался втихую? Меня не позвал, – развопился он обвиняюще, когда мы выползли оба на морозную улицу.

- Не хотел тебя будить. Ты так сладко спал, а мне нужно было срочно ехать, - оправдался миролюбиво, - Кстати, со вчерашнего дня я получил документы на Михаила Чекалина и даже официально повзрослел на целый год.

- Офигеть! – завистливо провякал приятель.

Выпавший ночью снег сиял белизной на солнце и сочно хрустел под ботинками. Кроме аудиенции с Вованом, у меня имелась миссия в магазин для покупки кое-каких продуктов для Степановны. Рассказывать другу о гибели одного из спасавших его парней из-за последующих событий опасался. Только что вылез из одной задницы, как приходится окунаться в другую.

- Шмотки твои я пристроил все, - доложился Змей, - Пацаны не смогли сразу полностью расплатиться. Вот, держи пока что шестьдесят рублей. Ты не будешь против, чуток подождать остальное?

- Нет проблем.

Вован выдал мне пачку денег в целлофановом пакете в купюрах разного достоинства. Выбрал оттуда две бумажки на шесть рублей и протянул ему:

- Держи свои комиссионные.

Змей затряс руками перед собой и развопился:

- Не, не… Я тебе за так, бесплатно хотел всё сделать.

- Ну, смотри, - не стал упрашивать его, - Передумаешь, дай знать.

Вспомнилось утверждение Винни-пуха: – «Мёд, если есть, то его сразу нет». С деньгами та же фигня. Кароч… Денег много не бывает.

- Вечеринка была такая классная позавчера в ресторане. Тебя все искали. Николай Михайлович всем игрокам премии понавыписывал. И ещё билеты на матч c юношеской канадской командой «Берри Кап» выдали. Мне тоже досталось, - разразился новостями Змей, - В Рощу ансамбль знаменитый из Москвы приехал. В нём знакомая тебе тётка выступает. Ну, та, которая у режиссера Рязанова пела на диване. Она про тебя спрашивала. В доме отдыха они будут неделю жить. Так что, сможешь с ней увидеться.

Гад не сумел сдержать на своей морде блудливую ухмылку.

- Сейчас я чью-то чересчур радостную лыбу в сугробе остужу, - зловеще оскалившись, предупредил друга.

Тот опасливо порскнул в сторону и заявил, махнув рукой:

- Гля, твоя бывшая.

Обернулся и увидел Юлию Максимовну. Она шла под ручку с молодым, спортивного вида, мужчиной.

- Давно она с этим кренделем? – поразился я неприятно.

- Откуда мне знать? Вторую неделю в школу тут не хожу, - объяснил Змей.

Пара подошла к нам. Мда, походу, ещё одна топовая кандидатша вылетает из моей обоймы. Захотелось приколоться и спросить: - «А куда подевался украинствующий чувачелло»?

- Вова, здравствуй! Говорят, что ты переходишь в другую школу. Это правда? – спросила учительница.

- Правда, перехожу, - подтвердил Змей.

- Очень жаль! Надеялась, что ты посетишь литературный вечер, посвящённый памяти Павла Чекалина... Разве я что-то смешное сказала?

Змеище действительно давилось смехом и прохрюкало:

- Простите, Юлия Максимовна. Мне анекдот очень смешной Миша ранее рассказал. Никак не приду в себя.

- Ладно, хорошего вам дня!

Окинув нас обоих каким-то обиженным взглядом, она пошла дальше со своим кавалером.

- Разве так можно ржать над смертью друга? Ах, ты гад! – напал на злодея и принялся его шутливо терзать и пихать в сугробы.

- А чё это вы здесь делаете?

Сакраментальная фраза из известного кинофильма на этот раз принадлежала Горлику. Этот перец, известный вечными приставаниями насчет закурить и клянченьем мелочи, всегда появлялся не вовремя.

- Пацаны! Тащитесь в наш подвал. Профессор Пердуновский теперь позволяет влезать в наше логовище через свой чуланчик, - радостно возвестил он, - Скучно мужику стало без молодой братвы. Привет, Клещ!

Со мной парнишка поздоровался отдельно и подчёркнуто уважительно.

- Курево будет? А то я совсем на нулях, - продолжил он малость навязчивое общение.

Не дожидаясь выклянчивания денег, выдал ему рублёвую бумажку.

- О, целая рубёха! Молоток, Клещ! – возликовал пацан, - Слышьте, чё вам скажу. В Искре ваши морды обоих опубликованы.

Ничего не понимаю, ведь в Балабино я был без своего верного оруженосца. Мы с Вовкой, не сговариваясь, рванули к газетному стенду, что находился перед зданием местного совета. Такой же стенд был в фойе здания. Ещё там же располагался такой маленький буфетик с традиционными пирожками и бутербродиками. Так что читали газету мы, обливаясь повидлом из пирожков.

Наши рожи в виде фотороботов в местной «Искре» нашлись сразу в разделе «Хроника происшествий». Только они были связаны не с событиями в Балабино, а охватывали другой эпизод наших бесчинств. Сообщалось о нападении группы озверелых подростков на женщин в электричке, сопровождаемом развратными действиями. Статья заканчивалась просьбой сообщать о подозрительных личностях по телефонам, указанным ниже. Один из телефонов принадлежал пресловутой Марине Евгеньевне.

Нарисованные морды действительно были чересчур озверелыми и мерзкими. Фантазия у составителей фоторобота погуляла на славу. Мои ангельские черты почти утонули под маской злодейства, а вот вовкин лик угадывался легче и был не таким злобным, как у меня. Непонятно только, каким боком он в эту историю подлез. Может быть, наша жертва его добавила до кучи, чтобы повысить размах злодейства. Наша дама оказалась сотрудницей городской администрации. Ну, вот, пора теперь уходить в подполье. Хотя, если честно посудить, ещё неизвестно, кто кого в электричке насиловал. Эта Марина сама меня за шкирку волокла в укромные места и там вытряхивала из одежды. Можно даже свидетелей подыскать. И вообще, я – подросток беспонтовый, малоопытный, не был в силах сопротивляться сексуальным устремлениям крупногабаритных тётенек.

- Чего теперь делать станем? – горестно вздохнул Медик.

- А ничего… Наше дело правое, - неопределенно высказался, пожав плечами.

Наменял двушек целую горсть у буфетчицы для прозвона. Здесь же располагались телефоны-автоматы. Набрал номер небезызвестной Марины Евгеньевны. Рисковал, конечно, но нужно ставить все точки над ё, и вовремя. Трубку взяли не скоро. Ответил женский грубоватый голос. Узнав, с кем говорю, назвался человеком, который имел интимную близость с ней в электричке. Как я и ожидал, голос взволнованно принялся предлагать мне встретиться, чтобы уладить все проблемы. Я, напустив недовольные интонации, стал укорять женщину за обращение в милицию и за публикацию фоторобота в газете. Сообщил, что могу подать встречное заявление на изнасилование малолетнего школьника взрослым человеком, и что есть свидетели, которые могут подтвердить мои слова. На другом конце линии озадаченно замолчали, а я с чувством глубокого удовлетворения повесил трубку на рычажок. Блин скукоженный, я, наверное, слишком экспрессивно разговаривал с толстой Мариной. Буфетчица смотрела на меня глазами мопса в момент соития с бульдогом.

- Вот так надо разруливать неприятности, - подмигнул ей.

Напустив на морду маску безразличия и взяв под локоток другана, ретировался из помещения.