Мустанг и Чика. Книга 2. Вспышка над стадионом

Глава 24

Пятница, 07. 03.1975 г.

Утром проснулся от гомона голосов. В бабулькиной квартире толклись военные разной степени представительности. Я прошкандылял через всю эту свору в трусах и тапках, злясь по поводу сорванной трени. Когда вылез из туалета, в квартире остались только генерал Витя - приятель Таисии и юлин папа - Штирлиц. Они сидели за круглым столом, что располагался по центру большой комнаты, и по-чекистски пристально меня разглядывали. Я поднёс руку к пустой голове в воинском приветствии, затем смачно зевнул, почесал свои кубики на пузе и потопал досыпать в свою спаленку, удовлетворённо воспринимая приглушённо доносящиеся определения в мой адрес:

- Нахалюга… Ершистый…

Через пару минут у меня в спальне нарисовалась бабулька и принялась укорять:

- Люди специально приехали к тебе, а ты разлёгся.

- Я никого не звал… в такую рань, - отозвался, напустив по максимуму сонных интонаций в голос.

- Как же рано – почти десятый час уже. Вставай, топтыжка, не упрямься, - настаивала Степановна.

Поднялся, куда деваться.

- Ребёнку нужно позавтракать, - послышался категоричный голос хозяйки.

Ребёнок выкушал целую тарелку молочной рисовой кашки и стакан кофе со сливками, с парой бутербродиков вприкуску. После чего предоставил себя в полное распоряжение терпеливо ожидающих служилых. Решил ничего от них не утаивать, кроме, пожалуй, разборок в котельной с последующим разграблением бандитской сокровищницы. Кто-то, кажется, Крюк, тогда ушёл к верхним людям. И стволы не стоило бы светить.

Мои откровения записывались на миниатюрный магнитофончик. Вопросы почти не задавались. Я по своему произволу выстраивал канву повествования. Описал все события, начиная со своего незаконного ареста жабунякой с последующим мордобитием и прочим пыталовым, заканчивая разгромом балабинского отделения милиции толпой, возмущённой убийством молодого парня Скворцова. Всунул благородиям меж извилин одну идейку, что возглавляет группировку, состоящую из бандитов и ментов, некто, имеющий отношение к высшей прослойке во внутренних органах. А ещё я назвал несколько мест, где предположительно должны располагаться подпольные производственные единицы. Откуда я про всё такое знаю? Меня самого как-то раз похитили и некоторое время держали в бандитском притоне. Удалось подслушать разговоры. Сбежал, пользуясь нерасторопностью своих конвоиров. Кстати, пропажи несовершеннолетних парней тоже следует отнести к деятельности этой группировки.

Когда моё интервьюирование завершилось, оба слушатели не скрывали своего удовлетворения. Стопудово они настроились на расследование антисоветской деятельности граждан. А тут всего лишь милиция чуток перегнула палку.

- Ну, ты даёшь! По твоим похождениям сценарий приключенческого фильма стоит написать, - восхитился Штирлиц.

- Ага, новые приключения неуловимого…, хмм, - добавил генерал-лейтенант, деликатно скрыв припасённое словечко, - А, впрочем, ты у нас – большой молодчина и даже достоин серьёзной награды.

Моя впечатлительная натура моментально представила, как в Кремле, в присутствии всех членов Политбюро, сам товарищ Брежнев прикнопливает к моей мужественной груди звезду Героя Советского Союза. А в нагрузку к награде одаряет жарким и продолжительным поцелуем. Физически вдруг ощутилось, как с каждым мгновением меня погружало в мощный и глубокий засос с непередаваемыми тактильными и прочими ощущениями.

- Не-е-е-е-т! – взвизгиваю я фальцетом и изо всех сил пытаюсь вырваться из медвежьих объятий лидера нации.

Не осознавая себя, бью кулаком в лицо дорогого Леонида Ильича и с ужасом наблюдаю, как его вставная челюсть взмывает под потолок к люстрам, а престарелые соратники безуспешно пытаются поймать её зубами, наподобие собак, ловящих тарелочку во фрисби.

Всё, мне – конец! Десять лет строгого расстрела. С этими мыслями пришёл в себя перед двумя ошарашенными кегебешниками. Ну, надо же, как реально представилось! Даже волосок какой-то во рту обнаружился.

- Болезненные воспоминания! – сконфуженно объяснил окружающим свои вопли, причмокивая губами.

- Спасибо за помощь, Михаил! – первым пришёл в себя генерал, поднимаясь со стула и протягивая руку для пожатия, - Как закончишь школьное обучение, сразу обращайся ко мне, или к Максиму. Устроим тебя в хороший вуз, потом на оперативную работу. Такие люди, как ты, очень нужны в наших рядах.

- Не знал, что где-то в Союзе на шпионов учат, - не удержался и подпустил шпильку.

- Учат прекрасно в ВКШ Дзержинского с присвоением офицерского звания. Можем устроить в любой другой вуз по твоему желанию, - серьёзным тоном ответил Виктор Михайлович, - Если же нам потребуются какие-нибудь дополнительные показания, то не обессудь. Снова тебя будем беспокоить. Не возражаешь?

Ага, куда бы я от вас делся. Подполковник черкнул на листике телефонные цифры и протянул мне. Таисия проводила гостей до прихожей и долго там с ними прощалась, исходя своими любезностями. Вскоре всё стихло.

- Вот… Как хорошо, что ты им всё рассказал и очень даже толково. Витя доволен тобой. Слова свои он всегда держит. Насчёт будущего можешь больше не переживать, - поделилась она своими соображениями, когда возвратилась в комнату.

Ага, вот так я сплю и вижу себя псом режима. Хотя голубой мечтой многих советских подростков являлось желание устроиться на такую работу, где нужно меньше работать и больше получать. Нормальная, в принципе, мечта для человека с высококачественным маслом в голове. А если оного нет в наличии для какого-нибудь закомплексованного шкета из питерской подворотни? Тогда лучше всего проскальзывать по связям в какие-нибудь начальники, или в штирлицы. Сидишь где-нибудь в кабинете с умным видом и рявкаешь на трясущихся подчинённых, скрывая за матершиной свою недалёкость. Или в заграничном кафе играешь словами с капиталистически настроенными злыднями. Или пишешь доносы и стучишь на своих товарищей. Остаётся надеяться, что нормальные советские семьи, умные учителя, хорошие друзья и высокая литература успеют привить мальчишкам противоядие против таких склонностей.

- До будущего ещё дожить нужно. И мне больше нравятся мирные творческие профессии, где меньше всего требуется зависеть от перепадов настроений недалёкого начальства, - проворчал я в ответ.

Вести дискуссии со строящими коммунизм старушками о долге перед родиной и прочими высокими материями попросту не хотелось. К тому же, я намеревался сгонять к Авдотье на разведку. Перед выходом на улицу, я загрузил Семёныча спецзаданием понаблюдать за действиями наших с Таисией гостей в Балабино и вообще за обстановкой там.

Тишина возле дома целительницы гарантировалась печатным объявлением на её воротах, извещающих граждан, что родное государство запрещает им заниматься незаконной медицинской деятельностью. Категоричный официальный текст дополнял висевший рядом тетрадный листок с информацией от самой хозяйки, что приёма больше не следует ожидать. Улица выселок была безлюдна. По этой причине глаза сразу зацепились за жигулёнок-копейку белого цвета, кинувший якорь напротив дома через дорогу. Всё-таки вздумали следить за целительницей.

Бывшая бабуля привычно возилась со своим немалым хозяйством. Её местопребывание обозначалось то заполошным кудахтаньем, то возбуждёнными блеяниями, то истеричными хрюканьями, а то вообще какими-то малопонятными звуками. Наконец, вслед за звуками приковыляла и их породитель, вернее, возбудитель, неся в руках полный лоток с яйцами. Женщина почему-то по-прежнему обряжалась в старушечье шмотьё, отчего невольно воспринималась прежней бабулькой, а не помолодевшей женщиной.

- Прибыл, кавалер? – удовлетворённо хмыкнула она, - А то кралечка твоя заждалась, поди.

Долбать меня дятлом! Куда это нашу Аристарховну повело, да ещё в третьем роде о себе? Нет, я ничего не имею против облагодетельствования страждущих, хоть и стремновато малость. Бабёнка получилась неплоха себе. Просто из моего мозга никак не выветрятся кое-какие ограничения по педо- и старушкофилии, несмотря на богатую чикину практику. Ничего не произнёс в ответ и потопал за ней в избу.

В большой комнате, где раньше целительница производила приёмы, на разложенном диване обнаружилась Инна. Всё свершилось именно так, как я и хотел. Осталось только выяснить, с помощью какого биополя Авдотья вычислила о наших с ней отношениях. Девушка спала, так как из-за сильных болей ей был дан обезболивающий сбор с усыпляющим эффектом. Мы с Авдотьей расположились на кухне и общались шёпотом. Она рассказывала, как сегодня утром к ней нежданно-негаданно завалилась толпа крупногабаритных мужиков, возглавляемых недавним знакомым Александром Николаевичем. Они привезли его больную дочку, лечение которой обговаривалось ранее, оставили здесь и велели ждать какую-то другую бабку-ведунью. Высокий чин заявил, что если скрытная бабулька выполнит своё обещание, то на её голову просыпется дождь из разнообразных благ и ништяков, какие только она соизволит пожелать. Авдотья от всех этих турбуляций пребывала в дичайшем шоке. Никаких других целительниц, по её компетентному мнению, здесь в округе больше не водилось.

- Мальчикова нога исцелилась, и вы помолодели не просто так. Значит, место тут у вас какое-то благодатное, - выбуркнул я своё мнение.

- Раз ты так считаешь, то пусть квартируется у меня эта барышня. Не пролежит, чай, мне диван, - хмыкнула Авдотья, - Молочка козьего попьёт, мясца куриного поест. Авось на самом деле лучше станет себя чувствовать. Денег на неё отец оставил предостаточно. Можно целый год нужды не знать.

- А когда она проснётся?

- Кто же её знает? Я ведь не лечащий врач. Как сама пожелает, так и очнётся.

Я посидел какое-то время рядом с Инной на табуретке. Хотелось бы с ней общаться обо всём на свете, просто слушая и наслаждаясь её голосом. Но и просто пялиться на прекрасные черты доставляло мне немыслимое удовольствие. Не выдержал и наклонился, чтобы поцеловать девушку, но не успел. Она открыла глаза и посмотрела удивлённо.

- Ты кто?

- Не узнаёшь санитара в просторской больнице? Подрос я немного, поправился и сильно изменился.

Наморщила лоб, потом заулыбалась:

- А вспомнила! Тебя Пашей звать, кажется. Ты тогда очень худой был. Песни замечательные исполнял на гитаре.

- Ноу проблем, - метнулся я на мансарду за стильной Элгавой.

Вскоре уже сидел и бренчал популярную в девяностые годы песенку Вячеслава Быкова «Любимая моя», развлекая свою любимую. Девушка вдруг застонала, пережидая приступ боли. Подошла Авдотья и напоила больную чем-то пахучим, а меня с руганью прогнала с табуретки. Поплёлся к себе наверх. Там расположился на диване в удобной позе и занялся подготовкой к исцелению подопечной. Мои ведьмочки откровенно пасовали перед сложным случаем. Пришлось полагаться только на свои силы, вернее, на знания, надыбанные из небесной библиотеки.

Примчался дедок и оглушил сообщением, что по приказу Чебрикова в Балабино хватают всех подряд без разбору, в разной степени близости к погибшему Серёге. Чтобы я хоть ещё один разок позволил себе помогать этим дуроломам! Попросил Семёныча проверить заинтересовавшего меня и стоящего на приколе на улице «козла». Машина оказалась нашпигованной парочкой мужчин в гражданке. Мда, выводы излишни.

Погнал в городок, звонить таисиным друзьям по выданным мне номерам телефонов. К бабульке решил не ходить, побоялся невольно сорваться на неё и обидеть крепким словцом. У здания дирекции, вдруг вспомнил, что звонить вообще-то некуда. Абоненты пока не обзавелись сотовыми телефонами и поэтому пребывают в Балабине вне зоны доступа. Грязно выругавшись и помянув чёрта, тут же увидел старшего Шиловского. Тот тоже меня увидел и радостно помахал рукой. Надо же, не только со мной мутации проистекают. В особенности, когда кое-кто люлей отведывает.

Толян подкатил ко мне с обалденной новостью. К нему домой самолично наведался король советского рока - Стас Намин. Он де набирает новую команду, и склоняет бывшего худрука занять у него одну из вакансий. Толик пообещал замолвить за меня словечко, и предложил немедленно встретиться со знаменитостью. Я малость стушевался под таким напором и предложил пойти позднее. Не с пустыми же руками по гостям ходить. Музыкант замахал на меня руками, отметая все сомнения, и чуть ли не силой потащил почему-то не к своему дому, а в сторону клуба.

Прошли вестибюль ДК и по коридору мимо творческих студий, зачем-то пробрались в закулисье, где когда-то мне пришлось кошмарить Йосика Давыдыча. Наткнулись там на группу мужчин, среди которых один показался мне сильно похожим на Угрюмого. Подробнее рассмотреть его не удалось. Чья-то сильная рука зажала мне лицо резко пахучей тряпкой.

Пришёл в себя, скованный наручниками, на жёстком полу в грузовом фургончике. Меня куда-то везли. Голова просто раскалывалась от боли, а по телу волнами разливалась слабость. Просканировать находящихся поблизости моих похитителей никак не удавалось. Кажется, я зачётно влип. Отмеренный мне срок пребывания в советском раю со всякими всемогущими приколюхами возможно подваливал к неизбежному концу, и миссию в этом мире можно смело считать проваленной. Горше всего было осознавать, что не смог помочь Инне. Медлил зачем-то. Смерти по понятной причине не боялся.

Транспортное средство наконец-то остановилось. Меня выволокли во двор роскошного двухэтажного особняка в самом, что ни на есть, новорусском стиле. Будто в своё время вернулся.

- Эй, кто там есть? Хорош дрыхнуть! Принимайте нового петушка, - завопил один из моих конвоиров.

Из дома вытащился пожилой, тощий до неприличия хмырь, чем-то похожий на моего постаревшего носителя. Окинул всех мутным взглядом и изрёк:

- Чё разорались то? Не развалились бы, подождамши.

- Децал, в рот те эклер! Не сдох ещё? – отреагировали на него приехавшие.

- Не дождётесь! - по-еврейски отбрехался хмырь.

Криминальная братва достала себе покурить и расположилась основательно побазарить. Темы касались, в основном, баб и политики. Бабы, они и в Антарктике бабы, а вот политика вертелась буром вокруг событий в Балабино. Кого-то из братвы ментам удалось прищучить за яйца.

- Этого как определять: для утех, или для работ? – поинтересовалась принимающая сторона, кивнув в мою сторону.

- То как босс решит.

- Где его цепанули?

- Один чувачок его заказал. Мешал жить.

- Мож отхарим его паровозом? – вскинулся один из бандитов, самый мелкий.

- А после Индюк тебя самого отхарит. Забей. Тебе чё, баб мало? – урезонил его Угрюмый.

Значит, попал всё-таки я к этому Индюку. Твою же ассамблею! Стало ещё тоскливее на душе.

- Лады, гоните его в стойло, - распорядился Децал.

Я получил пинок под копчик и потопал в сторону гаражных полуоткрытых ворот. За ними обнаружилось просторное помещение с зубастой Волгой и ещё с какой-то иноземной хренью. Опелюха, кажется. В глубине гаража располагалась дверь. Бандиты вызвонили двух рослых и заспанных парней. Один был голым по пояс и в хебешных брюках, другой – в халате на голое тело. Оба в тапках. Который в халате был так похож на моего наилучшего кореша из прежней жизни и фантастического трейсера Серёгу Гребневского, «Гребня» то есть, что я чуть не уписался. Ну, просто одно лицо, волосы, фактура. Только руки чистые, без наколок.

Дубари оглядели меня, зло щурясь, расковали и заставили раздеться полностью.

- В баню что ли поведёте? – нервно шутканул я.

В ответ тот, что в брюках, амбал мордастый, ожёг плетью мои голые ляжки, пробурчав:

- Не базарить без спроса!

- Да пусть трещит, - заявил похожий на Гребня и пояснил уже мне, - Тебе шмотьё больше не понадобится!

Затем по извилистому коридору и лестнице вниз меня доставили в жуткое место, напомнившее давнишний сон с мрачным подземельем и со сводчатыми кирпичными стенами, освещаемыми инфернальным красноватым светом. Сильно пованивало мужским пОтом и ещё чем-то неприятным. Слышались приглушённые стоны. В зале располагались несколько пустых зарешёченных ниш. В одной из них проглядывался голый подросток, очень похожий на Кирю. Избитый весь до черноты. Он стоял, вернее, полувисел, привязанный к верёвкам. Всё так, как и было в моём кошмаре. Спину будто обдало морозом. Приготовился дальше лицезреть Змея и чикину маман-покойницу. Слава богам, их всё же не оказалось. Как и церкви с эсесовцами и собаками-мутантами.

От мощного пинка влетел в просторную камеру, напоминающую видом бункер. Серые бетонные стены были расписаны какими-то знаками и ругательствами. Освещалось место дневным светом через маленькие грязные оконца под самым потолком и тускло горевшей лампочкой. Тепла было достаточно, даже до духоты. На полу повсюду были разбросаны полосатые матрасы, подушки и байковые одеяла. Одно место было занято плохо различимой в потёмках фигурой, закутанной в одеяло. Пленник по виду был примерно моего нового возраста. Отмолчался на мой слегка идиотский вопрос:

- Не помешаю?

И нехотя назвался в ответ на предложение познакомиться:

- Минимусом здесь прозываюсь пока ещё… Или проще - Мумс. Здесь имена не приняты.

- Пока? А что потом случится?

- Сдохну тут скоро.

Он распахнул одеяло. Его левая нога распухла и гноилась, и всё тело заметно лихорадило.

Я расположился на соседнем матрасе, пытаясь не обращать на сильную вонь от него.

- Врач приходил?

- Рабам врачи не положены.

Моё бесконтактное вмешательство было ещё невозможным. Голова болела.

- Давно здесь обитаешь?

- Уже забывать стал, когда был свободным.

- За что тебя сюда загребли?

Мой вопрос вдруг вызвал приступ сильнейшего раздражения у соседа.

- Будто тебя по заслугам приневолили!

- Не злись. Сам я здесь в абсолютных непонятках. А ты по тихой погоде здесь вылёживаешься, вместо того, чтобы помочь новоприбывшему невольнику обрести хоть какое-нибудь понимание.

Парнишка, хоть и нехотя, всё же разговорился. Короче, здесь царили такие порядки, что ни в каком концлагере не спроектировать. То, что Индюк – маньячина и больной на всю голову извращенец, я давно допёр. Оказалось, что я ещё был хорошего о нём мнения. Этот упырь не просто насиловал людей, предпочитая конечно же молоденьких ребят. Он любил издеваться над ними всячески и унижать. Ещё заставлял выполнять непосильную работу и устраивать гладиаторские бои, на которых мальчишки лупасили друг друга палками. Кое-кто от такой жизни сходил с ума, или просто погибал. Чаще пленники привыкали к своему рабскому состоянию и даже становились подручными Индюка, с удовольствием шестерили ему и сами начинали издеваться над бывшими сотоварищами.

Раньше томилось здесь до десяти пленников. Сейчас где-то их шестеро осталось. Приходится весь день работать на производстве по пошиву престижных шмоток, или на стройке, поддерживать чистоту в усадьбе и развлекать упыря по выходным, когда тот приезжал сюда на отдых. За малейшую оплошность следовали жесточайшие наказания. Несколько пацанов недавно отчаялись на побег. Кого-то положили из калашей. В живых остался только один из сбежавших. Его сейчас как раз в клетке держали.

Мумс попал сюда совершенно случайно. Он шёл с другом по шоссе, возвращаясь с рыбалки. Возле них притормозила чёрная зубастая Волга. Водитель предложил ребятам подбросить до дома. В дороге мужчина неожиданно предложил заехать к нему на дачу, послушать магнитофонные записи западных исполнителей. Пацаны ничего плохого не подозревали и сразу же согласились. В шикарном особняке они слушали записи с последнего музыкального конкурса Евровидения на японском мафоне Шарп, вкусно поели разных деликатесов и не заметили, как уснули. Проснулись уже в подвальном бункере, без одежды, в компании таких же заплутавших и обманутых ребят.