Мустанг и Чика. Книга 2. Вспышка над стадионом

Глава 17

Воскресенье, 02. 03. 1975 г.

Всевозможные начальники активно пользовались телефоном в этом зале. Я решил тоже позвонить, поинтересовавшись у раздатчиков этой возможностью. Поскольку до встречи с машинистами оставалось масса времени, то я надумал убить его в гостях у режиссера Рязанова.

По домашнему номеру никого не оказалось. На работе ответила какая-то женщина и потом долго ходила и искала режиссера. В трубке слышались музыка и веселый смех. Мягкий голос сообщил, что меня внимательно слушают.

- Эльдар Александрович, вас приветствует хулиган и безобразник, режиссерам портит праздник.

- Кто-кто? – засмеялся голос.

- Чекалин из Березовой рощи.

- Знаю такого и давно жду. А ты, нахал, всё не едешь. Сегодня, кстати, есть хороший повод посетить меня на работе. Мы тут с коллегами собрались и отмечаем день рождения моей второй и самой лучшей половины Ниночки. Давай, топай скорей на Мосфильм. С проходной позвонишь, пришлю человечка.

- А ватрушек хватил там на меня? – продолжил юморить.

- Можешь не переживать, - заверили меня.

Жаль, Шумилов уже смылся. Сейчас его Волга очень бы пригодилась. Сообщил своим ребятам, что предстоит поездка к режиссеру Рязанову на вечеринку. Пятница пристал, как пиявка. Начал упрашивать взять и его туда. Обещал довести на своей машине. Дополнительно повесили на него доставание какого-нибудь подарка и шикарного букета для именинницы.

У деляги оказалась старая «Победа» диарейного цвета. Несмотря на преклонный возраст, она фырчала задорно и резво бежала. По пути заехали на Большую Ордынку, в магазин польской моды «Ванда». Здесь у Мини имелся кое-какой блат. Кстати, своё прозвище он заимел по месту проживания на соседней Пятницкой улице. До подросткового возраста он жил с родителями в городе-герое Одессе. Потом папу, работавшего театральным функционером, перевели в Москву. Свою фамилию, как и национальность, Миня скромно умолчал.

Ждали его недолго в машине, минут десять. Он выскочил с довольной мордой и с коробочкой импортных духов «Быть может». Далее проследовали на Даниловский рынок, где Миня купил букет бордовых роз. За всё про всё содрал с меня полтос, не поскупился. Женькин подгон как раз пригодился. Теперь насчёт национальности нашего деляги не было никакого сомнения. Всю дорогу парень рта не закрывал, а мы продолжили узнавать о бесчисленной веренице знаменитостей, которые считают за высокую честь пожать руку Пятнице. Даже не пришлось анекдотами пробавляться. Незаметно «под дружеское ржание» мы оказались перед входом в здание Мосфильма. Старичок-вахтер сразу же спросил фамилию, посмотрел свои записи и подозвал сидевшего на скамье молодого, очень худого парня:

- Эй, студент! Проведи гостей к Эльдару Александровичу.

- Я не студент, а актер, - парень скорчил в сторону старика смешную гримасу.

- Тем более. Проведешь?

Парень вскочил и, махнув приглашающе рукой, зловеще вымолвил:

- Поработаю немного сусаниным, раз главные роли не дают.

Мы впятером робко засеменили за ним по странным улочкам.

- Да тут экскурсии можно водить, - вырвалось у Лёхи.

- Массовка? – поинтересовался сусанин.

- Не, мы – режиссеры, начинающие. Иногда фарцовкой балуемся, - легонько подколол незнакомого парня, - Щас идем к Рязанову поедать ватрушки.

Тот хмыкнул:

- У него даже маленькой роли не выпросишь, не то, что ватрушек.

Не знаю, как великий режиссер, а я бы этого парня взял в какой-нибудь фильм. Его выразительное, и вместе с тем смешливое лицо постоянно играло разными эмоциями. Тем временем Миня подлез к нашему провожатому и начал его одолевать деловыми предложениями.

Нужная студия угадывалась по какофонии звуков, порождаемых из разных мест. Звучала музыка из магнитофонов, или электропроигрывателей, играли на рояле и на гитаре. Плюс к этому смех и громкие голоса. Во всех помещениях и секциях студии стояли столы с едой, мимо которых прохаживались многочисленные гости и официантки с наполненными бокалами на подносах. Все тот же фуршет, только без пива. Зато вина было, хоть залейся. Отличало еще и наличие маленьких бутербродов-канапе, тарталеток, наполненных разными салатами, жюльеном и вареньем, обилие фруктов. Полноватая, жизнерадостная фигура главного режиссера фильма оживленно перемещалась от одной группки людей к другой, словно пчелка, озабоченная выполнением плана по сбору нектара. Увидев нашу группку, Эльдар Александрович возопил:

- Таланты прибыли… И ты тоже. Ладно, гуляй тут. Только не напивайся.

Это он к нашему сопровождающему обратился.

- Если бы не этот парень, ни за что тебя не узнал, - показал режиссёр на Змея, потом на меня, - Боже мой, как ты вытянулся! И морда вся битая. Хоккей?

Я радостно согласился.

- Ватрушками не обзавелся. Зато есть восхитительные пончики в той части студии, где стоит кофейник. Ребятки, располагайтесь, где хотите, не стесняйтесь. Все знаменитости к вашим услугам, и никто никого пока ещё не покусал, - высказав всё это и потискав ребячьи лапки, он стремительно унесся по направлению к следующей группе.

Мы робкой стайкой стали бродить по огромной студии, перегороженной в некоторых местах на отдельные секции-комнаты. Забыл спросить у Эльдара Александровича, где искать его жену, чтобы поздравить. Поручили Пятнице эту миссию. Фуршетные столы нас уже не привлекали, потому что мы уже достаточно нафуршетились в кафе.

Квартира в Ленинграде и в Москве из фильма «Ирония судьбы» оказалась одним из помещений этой студии. В комнате была воссоздана обстановка ленинградской части с настоящими новогодними кушаньями на столе. Весь звездный состав фильма находился здесь и угадывался со счастливым восторгом моих друзей. Всех, кроме пока неизвестной, но очень обаятельной польской актрисы Барбары Брыльска.

- Ба, да это же Медицинский Вовка! А где же твой друг - блистательный музыкант? – появился и закричал подвыпивший Юрий Яковлев.

- Неужели, это ты? Так изменился! Спасибо Эльдару, что позвал тебя, - обрадовался знаменитый актёр, когда Змей указал на меня.

Лёха и Женя с обалдевшими мордами тоже подверглись обниманию. Нас представили главной героине. Барбара разговаривала через переводчицу, иногда вставляя русские слова, как бы бравируя этим. Была она тоже подшофе и часто смеялась по поводу и без. Ширвиндт с Белявским сыпали анекдотами. Бурков хмуро отмалчивался.

- Не обращай внимания. Он всегда такой, когда в завязке, - тихо пояснил мне Яковлев.

Андрей Мягков удивленно взирал на странные братания его коллег с непонятными подростками. Представить меня ему никому в голову не пришло.

- Ребята, если голодны, то насыщайтесь этим реквизитом. Потом, когда станете смотреть этот фильм, будете своим друзьям говорить, что кушали здесь, - весело подсмеивался Ширвиндт.

Я поковырял вилкой в заливном и произнес сакраментальное:

- Какая гадость эта заливная рыба!

Яковлев остолбенел, а Ширвиндт радостно заорал:

- Юра, он украл твою фразу!

- Может быть, оно действительно не удалось? – с надеждой найти здравое объяснение произошедшему, произнес Яковлев, ковыряясь вилкой в том же заливном, - Вроде бы все нормально.

- Да кто-то ему рассказал сюжет, или случайно вышло. Не заморачивайся! – весело подмигнул ему юморной коллега.

- Эх, фотоаппарат надо было взять! – горестно вздохнул Лёха.

- У нас есть фотограф коллективный. Сеня! - крикнул Бурков и сделал кому-то знак рукой.

Подошедший неприметный мужичок с зеркалкой сделал несколько снимков наших довольных рож на фоне знаменитостей. Подозреваю, что мы не первые, кто используют актеров для фото.

- Не угостишь ли нас своей дивной музыкой? – вдруг попросил Яковлев.

- Просим, просим! – пьяно вклинился Ширвиндт.

Не дождавшись от меня согласия, повели в другую часть студии. В помещении с пальмами в кадках и роялем, на диванах располагалась группа, слушающая коренастого широколицего мужчину, играющего на гитаре. Песня неизвестная, но лицо очень узнаваемое. Это был Сергей Никитин - физик, ставший бардом. Рядом с ним, приобнявшись, сидела женщина с улыбчивым лицом. Вероятней всего его жена Татьяна. Невдалеке от них примостилась единственная и неповторимая Алла Пугачева со своей сексапильной физией. Вокруг стояли и сидели незнакомые мне люди. Вру, кое-какие лица оказались всё-таки знакомы. Просто они теперь были гораздо моложе. Здесь ошивались Меньшов Владимир с Леонидом Куравлевым. Кажется, Соловьев Сергей, который потом «Ассу» снял. Без зарослей на лице с трудом узнавался.

- Помещение занято, - зачем-то высказался Бурков и пояснил мне, - Эти ребята озвучивали исполнение песен главными персонажами. Никитин Серега пел за Андрея, а Аллочка Пугачева за Барбару.

- А, Жора. Ты хочешь нас отсюда выгнать? – засмеялся Никитин.

- Одного талантливого мальца хотим послушать, если не возражаешь, - ответил Бурков.

- Я, только за, а то подустал уже, - улыбнулся Никитин и, подмигнув мне, протянул гитару.

Хорошая такая гитара, семиструнная. И настроена отлично. Я пробежался пальцами по ладам, которые ответили насыщенным звучанием. Что бы им такое дать? Не хотелось бы ломать очарование предыдущей песни. Что-нибудь похожее, никитинское. В голове всплыли «Смысловые галлюцинации». Начальный проигрыш классный, пусть и не на электрогитаре.

- Что бы не делала ты… Под пристальным взглядом. В сердце твоей пустоты мысленный волк где-то рядом.

Звучит песня тепло, по-бардовски. Женская часть аудитории уже почти завоевана, взгляды дарятся обожающие. Припев подпевали хором почти все присутствующие.

- Мощь! – высказался Никитин.

- Малопонятно, но красиво! – выразился Куравлёв.

- Чудесно! Так хорошо, что хочется заплакать! – выдохнула Алла и попросила с умоляющим взглядом, - Еще раз, пожалуйста, исполни.

Желание женщины – закон, особенно такой.

- Где-то я тебя видела… Совсем склероз замучил. А почему исполнителя не представили широкой публике? – поинтересовалась Алла, когда затихли последние аккорды.

Смешно подкрался с боку габаритный Ширвиндт и заговорщецки спросил:

- Прости, приятель, подзабыл твоё фио!

Знал бы он, сколько я уже заимел в этой жизни имён, фамилий и прочих обозначений. Чекалин Паша, он же Миша, он же Чика, он же Клещ, он же Козлов Сергей, он же Игорь Матвиенко… Каким же назваться?

- Токарев Виктор.

- Надо же какая встреча! – изменился вдруг в лице Ширвиндт, - Я только вчера драл уши своему оболтусу за то, что тот слушал по магнитофону твои вирши. А тут вот оно – собственной персоной!

Моментально вернув себе хорошее расположение духа, продолжил:

- Значит, не только блатняк умеешь исполнять, но и приличные композиции?

- Вспомнила! Я тебя на конкурсе в Берёзовой Роще видела. Ты там со своим ансамблем первое место занял. Моих обогнал, - обрадовалась Алла и почему-то показала кулачок, - Только там тебя Игорем прозывали, кажется.

- А в фильмах он снимается? – поинтересовался пожилой мужчина, - Внешность фактурная, красавец. Я бы взял его в свою картину.

- Вы всё хотите первым вылезть, Владимир Абрамович. У меня тоже ожидается фильм с молодёжной тематикой, и он очень подойдет для моих ролей, - с обидой в голосе высказалась женщина с восточными чертами лица.

- Потом доспорите, друзья. Давайте ещё послушаем замечательные песни Вити, - примирительно сказал Меньшов.

Исполнил им ещё песню Виктора Шевчука «Метель»:

- Коронована луной, как начало – высока, как победа – не со мной, как надежда - нелегка.

На этот раз без повтора. Сама стилистика песен своей необычностью мощно захватывала внимание. Спасибо вам, мои бывшие потомки.

Никитин вдруг уставил на меня свой указательный палец и изрёк:

- Точно Токарев!

Голосовые модуляции с надрывом меня выдали.

- Песни просто восхитительны. В чём-то даже гениальны, - продолжил Никитин, - Будто горным воздухом подышал. Надеюсь, ты позволишь мне их тоже исполнять?

- Вне сомнения, Сергей Яковлевич, - смущенно пробормотал я и попросил передышки, предложив спеть Алле Борисовне.

- Ты видел мои концерты? – зарделась будущая звезда.

- Конечно, вы же в «Весёлых ребятах» выступали, и раньше тоже. Классно поёте, - проблеял я дифирамбы.

- А давай-ка ты, Аллочка, песни из будущего фильма для нашего юного друга исполнишь? Надеюсь, что Эльдар с Микаэлом на нас из-за этого сильно ругаться не будут, - заявил Никитин и взял гитару.

Полились переборы неизвестной пока здесь песни на стихи Беллы Ахмадулиной. Какой все-таки красивый голос у великой певицы. Не зря Таривердиев ругался потом, когда она стала исполнять песни в более экспрессивной манере. Последовали ещё две песни на стихи Цветаевой: «У зеркала» и «Мне кажется, что вы больны не мной…».

- Аллочка отмечает ещё одно знаменательное событие. Её утвердили представителем от нашей страны на конкурс «Золотой Орфей» в Болгарии, - заметил Никитин.

- А песню уже подобрали? – поинтересовался я.

- Нет ещё. Слободкин Паша этим занимается. Хочешь что-то своё предложить? – ответила певица.

Её большие глаза насмешливо прищурились.

- Не-а! – засмеялся я, - Просто совет хочу дать. Возьмите что-нибудь из болгарской эстрады. Слова перепишите на русский язык. Болгарам такое понравится.

- Думаешь? - произнесла Алла.

Сидит такая мышка-скромница. Какой сильный контраст с её вулканирующим образом будет буквально через годик-другой. И, что самое главное, очень даже она в моем вкусе. Надо с ней как-нибудь тоже перекинуться словечком об индийской философии.

- Маэстро, не желаете ли снова дать публике возможность насладиться вашим талантом. Желательно что-нибудь позабористей, что-нибудь хулиганское, - выспренно произнес Никитин и протянул мне гитару, подмигнув. Он все ещё колет меня на Токарева, но кроме блатняка есть же и обычные городские песни, например у Гарика Сукачева. Вжарил им «Моя бабушка курит трубку…», подскочив к роялю и рокэнролльно колотя по клавишам, стоя и вихляясь, рыча под Луи Амстронга. По-моему, сбежалась вся студия, потому что моя бешенная экспрессия перекрыла все другие источники звуков. Окончено исполнение, наступила абсолютная тишина, нарушенная голосом Рязанова:

- Думал, что сейчас от рояля ничего не останется.

Оглянулся, никто не остался равнодушным. Кто-то смотрел с обожанием, а кто-то с изумлением. Привыкайте граждане, скоро начнутся восьмидесятые роковые с мощными гитарными строями. Пугачёва, по крайней мере, смотрела в нужной тональности. Зато пришедший с Рязановым Таривердиев выпучил глаза. Не в жилу ему, знать, оказалась задорная песенка.

- Хулиган, что поделать! – развел руками режиссер, словно оправдывая меня в глазах композитора.

- Жаль, что нашей молодёжи нравится такое…, всякий панк и прочая гадость. Но, осуждать никого не хочу, да и не имею права. Каждому – своё! – высказался композитор.

Отдал гитару Никитину. Она так и висела на шее, пока я лупил по клавишам «Бабушку». Прилежным мальчиком-одуванчиком присел за рояль, и из-под моих пальцев полились звуки мелодий, сыгранных при расставании с Лейсан. Я будто погрузился в те переживания, когда играл эти композиции для неё в полупустом зале ресторана.

- Невероятная красота, - на этот раз выдохнул композитор, - Просто немыслимо! Как несочетаемые стили могут уживаться вместе в одной голове?

Обитатели студии, не скупясь, дарили мне свой восторг. Кто хотел заиметь со мной знакомство, дарили визитки, или листочки с записанными телефонами и с пожеланиями в скором времени встретиться. Никитин с женой официально пригласили меня в гости в любое удобное время. Алла на этот раз решилась мне накарябать свой домашний телефон на тетрадном листочке.

Насладило выражение лица Мини Пятницы. Какое-то потерянное, ошеломлённое. Образ крутого дельца, обременённого многочисленными связями со знаменитостями, стремительно сдулся. После спада ажиотажа, Рязанов подвел ко мне мужчину в роговых очках.

- Знакомься, Павел. Это Гена Торчинский, очень деятельный малый. Будет продвигать твою музыку в массы. А с Гараняном я сам договорюсь.

- Да! Оркестровать необходимо. В Минкульте хотят выпустить диск-гигант с инструментальной музыкой, как у оркестра Поля Мориа. Меня пригласили, Рыбникова, Зацепина, кажется. Думаю, не лишними окажутся и твои поделки, - предложил Таривердиев.

- Сначала зарегистрировать надо, - заявил Рязанов.

- Ерунда! Сам напишешь партитуры, или помочь? – поинтересовался у меня композитор.

- Не откажусь от помощи.

- Визитка моя у тебя есть. Звони и приезжай. Поработаем.

Часы неуклонно сокращали время до начала сейшена на Текстильщиках. Я попрощался с Рязановым и Таривердиевым и пошел искать своих друзей. Лёха, Жека и Вовка увлеченно беседовали с тремя режиссерами возле столика с чашечками кофе и пирожными.

- Нам пора ехать. Если хотите, то можете остаться, – предложил я им выбор.

В ответ получил верноподданические взгляды. Тепло попрощались с Владимиром РоговЫм, Владимиром Меньшовым и Динарой Асановой с клятвенными обещаниями в ближайшее время созвониться.

- А мы разве не на машине поедем? – озабоченно произнес Лёха, когда мы летящей походкой вытолкнулись из павильона на улицу.

- На метро доберемся. Целее будем, - объяснил я.

- Пацаны, вы чё, без меня свалить решили? – раздался позади голос бегущего Пятницы.

- Не было времени тебя искать, - соврал я, - Спешим мы. А ты бы оставался тусоваться с богемой.

- Серёг, выкинь из головы наш прежний разговор. Я тебя недооценил. Перетрем наши дела по-новому. Отвезу сейчас вас, куда скажете, - сбивчиво проговорил Пятница.

- Нам нужно в Текстильщики, - ответил ему и дружески стукнул по плечу.

Вскоре мы все сидели на кожаных сидушках старой машины, а Миня рулил по улицам отдыхающей столицы.

- А нас всех в кино пригласили, - невинно объявил Змей.

- Сходим, если время будет, - угукнул я ответно.

- Да нет. Сниматься нас позвали в фильм, - пояснил Вовка.

- Фактурными мы малость оказались, - заржал Лёха.

- А хоккей что, побоку?

- Съёмки начнутся только в будущем году, - включился в разговор Жека, - Надо будет ещё решать, к кому из трёх режиссёров пойти. Тебя то берут даже без проб. Понравился ты очень.

- Я просто угораю на вас, ребята, - обернулся Пятница, - Такой крутяк я словил. В хоккей классно бацаете, знаменитости вокруг вас вьются, в кино сниматься зовут. Может, мне тоже перепадёт какая-нибудь роль?

- Фильмы те будут про подростков. Ты, Миня, малость выбиваешься из нужного колера, - посочувствовал деляге.

Мине чего-то взгрустнулось, и остаток пути он молчал.