Мне тебя навязали

Глава 3

Рейвенар вышел – Адемин смогла опомниться только после того, как вбежала Динграсс, аккуратно, но крепко взяла ее под руку и повела прочь. Снова замелькали бледно-зеленые стены, лица, которые по цвету ничем не отличались от стен, а потом взревели драконы.

В Бергаране тоже были драконы, малондийские зеленые: Адемин ездила на них пару раз, когда сопровождала отца в путешествиях по стране, и сегодня ее привезли на границу двух королевств на драконе. Но вендианские звери были настоящими бестиями – громадные, смуглые, они казались отлитыми из бронзы, и сердце невольно замирало от восторга.

– Я не полечу с ним, – прошептала Адемин, отчаянно надеясь, что Динграсс поймет. – Пожалуйста.

Фрейлина сочувствующе сжала ее руку и повлекла к огромному дракону, который лежал, сложив крылья и устроив голову на лапах. На спине зверя красовался сине-белый шатер, и слуга поднимал полог, открывая проход.

– Он уже улетел, ваше высочество, – ободряюще промолвила Динграсс. – Мы с вами будем на Чернолобом.

Услышав свое имя, дракон шевельнулся, приоткрыл глаза и выпустил струйку пара. На его лбу Адемин увидела черное пятнышко.

Ей помогли забраться по лестнице, устроили в мягчайшем кресле и, когда слуга закрыл полог шатра, Адемин наконец-то вздохнула с облегчением. Рейвенара здесь не было, он бросил новоиспеченную жену, как ненужную игрушку, наплевав на этикет – и не знал, насколько это ее обрадовало.

Шатер плавно качнулся – дракон поднимался на лапы и раскрывал крылья, а потом мягко и беззвучно прянул в небо. Адемин вцепилась в подлокотники кресла, молясь, чтобы шатер, который сейчас казался таким ненадежным, не свалился с драконьей спины. Динграсс сидела напротив, непрошибаемо спокойная, словно такие полеты ей были не в диковинку, и она успела от них устать. Когда дракон набрал высоту, появился слуга – принес поднос с фруктами, сладостями и кофе, и фрейлина посоветовала:

– Возьмите змеиные яйца, ваше высочество. Они обезболивающие.

Адемин протянула руку к разрезанному пополам розовому фрукту, усеянному чешуйками. Белая мякоть была усеяна серыми косточками, вкус был освежающим и сладким, но Адемин почти не почувствовала его.

– Мне нужно будет на кого-то опереться в Вендиане, – сказала она, отложив кожуру. Фрейлина была права: змеиное яйцо и правда смягчило жжение и боль между ног. – Я ведь буду там совсем одна.

Динграсс смотрела с нескрываемым сочувствием и теплом.

– Вы, во-первых, не одна, ваше высочество. У вас есть я. Да и весь народ вам сейчас благодарен, вы спасли мир от чудовищ.

Если они узнают правду, то потащат ее на костер как самозванку. Или снимут кожу. Почему-то сейчас Адемин сделалось жутко, словно правда о ней могла открыться в любую минуту.

Рейвенар, например, вернулся в Даагор и сходу сказал отцу, что сглупил, женился на самозванке, которую им подсунул проклятый Геддевин.

Он, конечно, так не сделает. Ему это просто невыгодно. Но страх все равно свернулся под грудью ледяной змеей.

– Я, честно говоря, не знаю, что делать, – искренне сказала Адемин. – Мой муж… ну не мне вам рассказывать, каков он.

Фрейлина понимающе кивнула.

– С кем мне нужно подружиться? – спросила Адемин. – Кого бояться?

Динграсс неопределенно пожала плечами.

– Принц Эрик хороший человек, – уверенно заявила она. – Он не подпускает к себе посторонних, только близкий круг родных людей, но думаю, что с вами обязательно познакомится. Вы умеете рисовать?

– Умею. Всех благородных девиц в Бергаране учат живописи.

– Очень хорошо! – обрадовалась Динграсс. – Предложите ему порисовать вместе, думаю, он к вам расположится.

Адемин представила бедного безумца, который с нервным хихиканьем покрывает холст ляпами краски, и поежилась.

– Ее величество Катарина, – продолжала Динграсс. – Она, конечно, не подарок, со свекровью вам не повезло. Младших сыновей она не то что ненавидит… она как бы отстраняется от них. Будто они не ее, а так, лешие подбросили. И не упускает случая свое отношение показать.

Понимающе кивнув, Адемин взяла вторую половину драконьего яйца. Надо было отвлечься. Усиленно думать о других вещах, о новом доме и интригах в нем, чтобы не вспоминать стол под своей грудью, чужие равнодушные руки и механически резкие накатывающие движения.

Когда-то она думала, что супружеский долг это радость. А теперь не могла избавиться от разрывающего ощущения чужой плоти в себе – Рейвенар ушел, а боль осталась.

– Его высочество Марк, наследник престола. Ему вообще нет дела до младших, он занят работой с отцом, – Динграсс налила кофе принцессе и себе, но Адемин не притронулась к чашке. – А вот его жена Софи та еще штучка. Знаете, как зовут ее и принцесс Беллу и Лемму? Змеиный клуб.

“И заступиться-то за меня будет некому”, – устало подумала Адемин.

– Мои старшие сестры обязательно присоединились бы к клубу, – заметила она, и Динграсс понимающе вздохнула.

– Вам будет тяжело, ваше высочество. И это, конечно, прозвучит странно и дико, но все же. Попробуйте опереться именно на мужа.

“После того, что он со мной сделал?” – хотела спросить Адемин, но промолчала. Динграсс и так все знала.

– Он чудовище, – продолжала фрейлина. – Он сжигает людей по приказу отца. Но… если кто-то и может всерьез вас поддержать, то это он. Можете мне сейчас не верить, но это так.

***

Всю дорогу до столицы Рейвенар подгонял дракона заклинаниями, и Южный ветер опустился в парке у королевского дворца почти без сил – распластался на земле, раскидав крылья, чешуйки возле носа покраснели. Рейвенар не дождался слуг с лестницей – спрыгнул на траву и быстрым шагом пошел вперед, к дворцу.

Злость кипела в нем, но уже как-то привычно, что ли. Он смирялся с тем, что произошло – гнев отступил, теперь надо было думать, что предпринять.

Разумеется, ни одна живая душа не должна была узнать правду – это может кончиться новой войной. Разумеется, придется смириться с новым, посторонним и совершенно ненужным человеком в своих покоях – жена живет с мужем, отец не позволит выгнать ее высочество и поселить где-нибудь во флигеле, где ей самое место.

Но все это было ерундой. А вот если отец все-таки прав, и в мир хлынут монстры – вот это была уже не ерунда, и это нельзя было сбрасывать со счетов. Шагая к дворцу, Рейвенар прикидывал, какие защитные чары можно запустить в общее мировое поле, и хватит ли у него на это сил.

Должно хватить. Особенно, если не тратить их на глупые мысли.

Принцессу Бергарана и жену его высочества готовились встречать с почетным караулом и оркестром, во дворце готовили приветственный ужин, и вот такое появление Рейвенара всех как минимум удивило. Никто не ожидал, что он прилетит один. Софи, Лемма, Белла и Джейн, жена Валентина-Запасного, второго старшего принца, весь этот змеиный бабий батальон, уставился на идущего Рейвенара так, словно он расчленил свою жену и съел без соли.

Возможно, так и надо было поступить. Пусть бы отец сам решал проблемы с монстрами и чужими ублюдками.

Почетный караул и музыканты оркестра застыли, глядя в никуда, но Рейвенар шкурой чувствовал их взволнованное любопытство.

– Где же твоя милая супруга? – осведомилась Лемма тем медовым голоском, который даже сельского дурачка не обманет. В глазах сестры плескался яд. – Мы думали, вы прилетите вместе.

– Тебе вредно много думать, – отрезал Рейвенар. Шеймус, старенький дворцовый распорядитель, бесшумно возник рядом, словно привидение: Рейвенар протянул ему свидетельство о браке, чтоб оно провалилось, и произнес:

– Передайте это его величеству. Я выполнил его приказ.

Шеймус кивнул, принимая бумажонку.

– Ваше высочество… – начал было он, но Рейвенар только отмахнулся.

– И готовьтесь принимать принцессу, она скоро прилетит. Эрик в порядке?

Лемма кивнула и машинально дотронулась до своего запястья.

– Да. Ему лучше.

Рейвенар оставил этот змеиный курятник с его глупостями и быстрым шагом двинулся в покои Эрика. Отец, конечно, будет рвать и метать, но видит Бог, ему это было безразлично.

Он выполнил все, что от него хотели. И теперь должен был пойти к тому, кто по-настоящему нуждался в его помощи.

Но дойти до брата Рейвенар не успел: его перехватил лично канцлер Огилви – как всегда непрошибаемо спокойный, как всегда, исключительно бесстрашный.

– Интересно, как вы будете выглядеть, если вас облить негасимым огнем? – спросил Рейвенар, но Огилви и бровью не повел. Круглое дружелюбное лицо деревенского пекаря смотрело с привычным фальшивым дружелюбием.

– Как раз по поводу огня его величество вас и вызывает, – сообщил канцлер. – Просит пройти в зал Покоя.

Рейвенар устало посмотрел на него – канцлер взглянул с пониманием.

– Кто?

– Леди Велма, – негромко ответил Огилви.

Рейвенар вопросительно поднял бровь. Официальная фаворитка Марка? Даже странно: эта рыжеволосая красавица, похожая на ледяную статуэтку, всегда была исключительно благоразумна, знала свое место и не могла оказаться в зале Покоя, в том месте, где лишали жизни по воле короля.

Наверно, поэтому старший брат и не вышел встретить Рейвенара и принцессу Адемин. Переживал.

– И что она? – осведомился Рейвенар.

Огилви устало усмехнулся.

– Решила найти чувства на стороне. И была так неосторожна, что хотела принести плод этих чувств наследнику престола.

Вот оно что. Геддевин дин Валлар оказался в похожей ситуации. Рейвенар вздохнул – и надо ж было так спешить, чтобы влипнуть в очередную волю его величества.

– Иду, – коротко кивнул он. Чем быстрее все кончится, тем лучше.

Зал Покоя располагался в цокольном этаже дворца – когда Рейвенар спустился туда и вошел в его густую багровую тьму без окон, то услышал едва уловимое всхлипывание. Когда прекрасная Велма увидела его, то провела ладонью по щеке, стирая слезы, и гордо выпрямилась, не желая рыдать перед своим палачом.

Здесь, в этом зале, как правило рыдали. Умоляли о пощаде. Пытались подкупить. Бывший канцлер даже обмочился от ужаса – а ведь сильный был человек, сильный и смелый. Но Велма держалась так спокойно и дерзко, что Рейвенар невольно залюбовался ей.

– Это будет быстро? – спросила она.

Перед казнью ее облачили в грубый балахон из белой ткани, и Велма казалась в нем принцессой. Рейвенар надел перчатки, окатил себя защитным заклинанием – Велма ждала, глядя на него ледяным обжигающим взглядом.

– Да, – ответил Рейвенар. – Мне незачем вас мучить. Передайте Дьяволу мой горячий привет.

– Увы, не смогу, – Велма улыбнулась. – Я пойду к Господу нашему. Прощайте, Рейвенар.

И демонстративно повернулась к нему спиной – и не кричала, когда пламя сорвалось с ладоней Рейвенара и окатило ее зелеными волнами. Четверть минуты, бесконечная и безжалостная, и все было кончено. От гордой фаворитки остался лишь пепел.

Интересно, попрощался ли с ней Марк?

Рейвенар снял перчатки и прошел к ящичку с инструментами – надо было собрать пепел, он пригодится для доброй дюжины зелий. Велма послужит короне, казнившей ее, даже после своей смерти.

И вдруг споткнулся, ощутив прилив.

Рейвенар замер, приложив руку к груди и вслушиваясь в себя. Приливом он называл волну силы, которая иногда накатывала на его душу – она приходила из общего магического поля и подпитывала Рейвенара, с каждым своим приходом делая его все мощнее.

Он никому не рассказывал об этом. Это была его тайна – вот и сейчас Рейвенар застыл, слепо глядя куда-то вперед, в багровую стену – а прилив нахлынул, сминая его и превращая в бесконечно могущественное существо.

Рейвенар и не мечтал о том, чтобы стать таким. Он смотрел одновременно в мир и в глубину своей души и видел, как меняется. Как заклинания, которые давались только магам прошлого, открываются для него золотым сиянием – бери, пользуйся, ты можешь! Тебе теперь доступно то, о чем ты раньше и подумать не мог!

И в этом приливе, в этой силе, он отчетливо увидел нити Адемин дин Валлар. Ублюдка короля Геддевина, свиньи, с которой его соединил королевский приказ.

***

– Так значит, ваша мать фаворитка его величества Геддевина.

Морган ушел почти сразу же: поприветствовал новую невестку в Вендиане, очень выразительно взглянул на сына и сослался на государственные дела, которые не требовали отлагательств. Праздничный ужин был почти семейным: канцлер Огилви, которого Адемин видела на подписании мирного договора, государыня Катарина, принцы и жены, принцессы и их фрейлины.

Все они смотрели на Адемин, словно на стейк. Острые ножи в руках готовы были резать живую плоть на кусочки. Взгляды были неприятно ощупывающими, словно собравшиеся хотели заглянуть Адемин под кожу.

– Да, ваше величество, – кивнула Адемин. Изящный ломтик запеченной свинины на тарелке перед ней остался нетронутым – не хотелось ни есть, ни пить.

– И ваш отец признал вас, – продолжала Катарина и вдруг добавила громче, нервно вздрогнувшим голосом: – Я не позволяю своему мужу подобных глупостей!

Рейвенар, который сидел рядом с Адемин, не жаловался на аппетит. Ел он очень быстро и аккуратно, нож двигался, как скальпель в руках хирурга. Принц пришел после того, как Адемин встретили и повели ужинать – сел за стол рядом, и негромкий, но отчетливый запах, который шел от него, был невыносим.

Он словно что-то жарил. Или кого-то жег.

– У мужчин бывают свои слабости, но я считаю, что незачем их поддерживать и одобрять, – Катарина сделала глоток темного густого вина, бесшумно отставила бокал. – И ваш отец выделил вам наследство?

– Да, у меня есть своя доля, – с достоинством кивнула Адемин. Все-таки взяла нож и вилку, отрезала кусочек мяса.

– Отделенная от законных наследников, – Катарина улыбнулась. – Как хорошо, дети мои, что у нас этого нет и не будет. У нас тут, слава Богу, не скотный двор.

Принцессы и жены принцев заулыбались, язвительно и тонко. Динграсс, которая сидела рядом, смотрела с нескрываемым сочувствием.

И это была только разминка. Зная повадки Гертруды и Зоуи, Адемин понимала: это все только начало.

– Принесите ей утку, – скомандовала королева, и слуга бесшумно заменил тарелку Адемин: смуглая утиная грудка пахла медом и соевым соусом. – Это жестоко, в конце концов, подавать свинину…

– Свинье, – негромко, но отчетливо произнесла принцесса Лемма, желчная старая дева с таким выражением лица, словно ее терзала зубная боль.

– Вот именно, дорогая, – королева ослепительно улыбнулась, подняла свой бокал. – Друзья, предлагаю тост: за долгую счастливую жизнь моего сына и его супруги! Пусть будут счастливы!

Адемин сжала ножку бокала, подняла его – в Вендиане не чокались, легонько соприкасаясь краями бокалов. Рейвенар покосился в сторону слуги – тот сразу же принес ему еще свинины.

Нет, он ничего не жарил – он жег. И не просто старые письма – он сжег кого-то заживо.

Вот почему у Адемин волосы шевелятся от ужаса, когда она улавливает этот запах.

– Чем занимаются принцессы Бергарана, ваше высочество? – поинтересовался канцлер, когда все вернулись к еде. – Искусство, благотворительность?

Он выглядел очень спокойным и дружелюбным. Крупный и широкоплечий, Огилви выглядел мельником, а не важной государственной фигурой.

– И то, и другое, – ответила Адемин. – Мои сестры были попечительницами благотворительных фондов. Помогали сиротам и вдовам. А я сотрудничала с музеем современного искусства.

Огилви словно бросил ей спасательный круг – уцепившись за то, что после отъезда вдруг стало казаться бессмысленным, Адемин поняла, в чем найдет отдушину.

– Можно ведь продолжать, – принцесса Софи улыбнулась и посмотрела на мужа. – Покровительствовать зоопарку Даагора. Или скотному двору. Правда, Марк?

Марк одарил жену таким взглядом, что Софи тотчас же умолкла, перестала улыбаться и опустила голову к тарелке.

– Я могу начать прямо сейчас, – Адемин отодвинула тарелку с нетронутой уткой, дотронулась салфеткой до губ. – Создается впечатление, что я уже на скотном дворе. Скотницы Бергарана ведут себя именно так.

В обеденном зале воцарилась глухая тишина. Все уставились на Адемин так, словно никак не могли взять в толк, как это она позволила себе заговорить с ними в таком тоне. Ноздри королевы нервно дрогнули – в ее глазах была такая же ярость, как и у Рейвенара, когда он узнал, что женился даже не на бастарде короля, а вообще неизвестно, на ком.

– Я смотрю, вы прекрасно разбираетесь в повадках скотниц, – сухо заметила Лемма. – Как и полагается свинье. Господи, какой стыд: принять в семью, сидеть за одним столом вот с этим…

Рейвенар пробежался пальцами по скатерти – жест был очень плавным и небрежным. Лемма вдруг взвизгнула – невидимая рука потянула ее за волосы вверх, подняла и швырнула на стол. Потом ударила так, что принцесса прокатилась по нему, сбивая еду, посуду и напитки – отлетела к стене, упала и обмякла игрушкой, брошенной шалуном.

Королева напряженно приподняла кисти рук над столом – то ли призывала к порядку, то ли сдавалась в плен. Марк улыбнулся, взял уцелевший бокал.

– Правильно, – одобрил он. – Давно пора было.

– Матушка, – голос Рейвенара звучал мягко и очень уверенно. – Вы ведь понимаете, я любящий сын.

“Поэтому я не причиню вам вреда”, – закончила Адемин его фразу. Принц поднялся из-за стола, и она встала тоже, словно ее потянули за ниточку.

– А остальных это не касается, – произнес он. – Приятного вечера всем и доброй ночи.

***

“Мне ведь придется жить с ним в одних покоях, – с ужасом подумала Адемин, когда за ними закрылись двери. – И спать в одной постели”.

В воздухе пахло жасмином. Спальня принца была просторной и светлой, все здесь дышало утонченной изысканностью и роскошью. На каминной полке Адемин заметила несколько защитных артефактов: золотые сгустки энергии медленно крутились на подставках из темного дерева. Из окон открывался вид на дворцовый парк, озаренный фонарями – Адемин подошла к окну и некоторое время с грустью рассматривала мостик, переброшенный через изящный пруд.

Что ее ждет этой ночью? Будет ли Рейвенар равнодушен или жесток? Или он просто ляжет на эту огромную кровать с темно-синим покрывалом и заснет, сделав вид, что Адемин нет рядом?

– Ты заступился за меня, – негромко сказала она. Рейвенар, который вынимал запонки из манжет, обернулся на голос так, словно только что понял, что Адемин здесь, с ним.

– Не ожидала?

– Честно говоря, нет.

Рейвенар вздохнул и принялся расстегивать рубашку.

– Скажу прямо: мне безразлично, что с тобой происходит. Мои сестры, моя мать могут залить тебя своим ядом, и вот тут, – он дотронулся до груди, – ничего не шевельнется.

Адемин сумела выдавить из себя улыбку. Прекрасно. Пусть он будет равнодушен, лишь бы не прикасался к ней больше.

– Но ты моя жена, – продолжал Рейвенар. – И тот, кто плюет в тебя, невольно попадает и на меня. А я терпеть не могу, когда в меня плюют.

Он прошел к большому шкафу из темного дерева, аккуратно разместил рубашку на вешалке – некоролевская привычка, старший брат Адемин просто бросал вещи на пол: слуги приберут. Адемин невольно уставилась на Рейвенара – сейчас, без рубашки, он был похож не на принца, а на атлета.

Он был хорошо сложен – не груда плоти, а сильное гибкое тело, в котором каждая мышца проработана и движется под плотной кожей, завораживая и притягивая взгляд. Адемин бы восхитилась этой красотой, если бы они встретились иначе и все было бы по-другому, но сейчас она смотрела на принца и видела лишь существо, способное разорвать ее на части, если она не будет послушной.

Внутри снова начало саднить и ныть. Господи, хоть бы он просто лег спать!

– Так что ни одна из змей больше не откроет рот, – продолжал Рейвенар. Расстегнув штаны, он снял их и повесил в шкаф с той же аккуратностью. Безволосые длинные ноги были покрыты тонкой сетью шрамов; уловив взгляд Адемин, принц обернулся к ней и спросил:

– Ты долго будешь вот так стоять? Снимай эти тряпки.

Внутренности снова окатило ледяной водой. Адемин потянулась было к высокому воротнику платья, и Рейвенар нетерпеливо махнул рукой в ее сторону. Нежно-голубой шелк растекся лепестками тумана, и платье соскользнуло в сторону вместе с бельем, оставив Адемин обнаженной.

Это было, словно удар. Она дернулась, пытаясь прикрыться, но руки отяжелели и безвольно упали вдоль тела. Чужой воле нельзя было противостоять – Адемин поковыляла к кровати и почти без чувств рухнула на прохладную ткань покрывала.

Господи, неужели снова… Рейвенар шагнул к кровати, Адемин увидела, как тяжело качнулась его плоть, и все в ней сжалось от ужаса.

Хорошо, что в спальне царит полумрак, едва разгоняемый светом камина. Она не увидит подробностей.

Чужие руки подхватили ее, словно куклу. Поставили на четвереньки – тяжелые пальцы ввинтились в волосы, принуждая уткнуться лицом в подушку; Адемин всхлипнула и по телу прокатилась дрожь.

– Не дергайся, – донеслось откуда-то сверху. – Я должен кое-что проверить. Ноги пошире расставь.

Рейвенар говорил так, словно Адемин была подопытным животным. Кому интересно, что чувствует мышка в лаборатории ученого?

Пальцы, обильно смазанные чем-то густым, прошли у нее между ног и ввинтились внутрь. Адемин дернулась от накатившей боли, и Рейвенар хлестнул ее по заду так, что в глазах потемнело.

– Я же сказал, не дергайся.

Он вынул пальцы, и Адемин вздохнула было с наивным облегчением – но Рейвенар почти сразу же вошел в нее, заполняя и растягивая с безжалостностью хозяина, который пользуется своей вещью. Перед глазами снова потемнело от боли.

Нет, не лягушка на стекле, а кусок мяса, насаженный на вертел, вот кем она сейчас была. Рейвенар двигался быстро и ритмично, словно хотел поскорее закончить нудную и неинтересную работу, и Адемин, впившись пальцами в покрывало и закусив губу, пыталась сдержать слезы, но они все текли и текли. Рейвенар проникал очень глубоко, почти разрывая на части и ускоряя темп, бедра и ноги сводило от боли, и ночь казалась бесконечной.

Вот это – семейная жизнь. Без капли нежности, без тепла и радости.

Неужели так будет всегда?

Наконец Рейвенар стиснул ее бедра, насаживая на себя так, что Адемин не удержалась и закричала. Чужая плоть пульсировала внутри, выбрасывая густое и горячее – Рейвенар еще несколько мгновений вжимал Адемин в себя, потом отстранился и она обмякла на постели, почти лишившись чувств.

Принц поднялся с кровати – Адемин услышала, как хлопнула дверь и полилась вода. Вскоре Рейвенар вернулся, бедра его были обернуты пушистым синим полотенцем – он со вздохом вытянулся на кровати и приказал:

– Иди, приведи себя в порядок.

Адемин послушно соскользнула с кровати, почти не чувствуя своего тела.

– Неужели это всегда будет так?

Кто это спросил? Кажется, она. Да, точно, она. Обернувшись к Рейвенару, Адемин увидела, что он равнодушно крутит в пальцах что-то серебристое, вроде монетки.

– Так это как? – уточнил Рейвенар.

– Так больно.

Принц усмехнулся. Посмотрел в лицо Адемин, и в его взгляде она увидела лишь усталость.

– Ты привыкнешь, – пообещал он. – Надо просто терпеть и ждать. И не раздражать меня по пустякам. А то, я смотрю, ты это умеешь.

***

Прилив пришел внезапно и был так силен, что почти поднял Рейвенара над кроватью. По спине и пояснице, основным энергетическим узлам, рассыпались искры, и тело откликнулось обжигающим восторгом, наполняясь огнем.

Рейвенар ждал, восхищенно вслушиваясь в обновленного себя, перебирая те возможности, которые открывались, словно коробки с подарками. Девчонка, которую ему навязали, оказалась сокровищем – а он едва не утонул в своей ярости.

Повезло. Как же ему повезло.

Наверно, ни у одного мага мира не было такого источника энергии. Сейчас Рейвенар не сомневался: даже если и придут чудовища, которых так боялся Морган, он сумеет им противостоять. Накрутит хвосты на уши и выбросит в ту яму, из которой они поднялись.

И все, что для этого нужно – просто трахать свою законную жену. Раскинувшись на кровати, Рейвенар просчитывал формулу: брак и его консумация объединили их в общую энергетическую систему, где принц был, например, механизмом, а его жена – топливом.

Огонь в камине почти угас. Адемин лежала на краю кровати, отвернувшись от мужа, и Рейвенар подумал с неожиданным теплом: хоть какая-то польза есть от тебя.

Он бесшумно поднялся с кровати и ушел в кабинет. Зажглась лампа на артефакте, озарив рабочий стол – Рейвенар сел и, придвинув к себе большой лист бумаги, подумал: как же все это несправедливо. Но жизнь вообще несправедлива.

На листе был акварельный набросок. Шейла, еще живая, выглядывала из своего бассейна, кокетливо сложив руки на бортике и устроив на них очаровательную головку с пышными темно-зелеными кудрями. Рейвенар сидел на полу, рисовал, и оба они смеялись, разговаривая о каких-то пустяках – он сейчас и вспомнить не мог, о чем была их последняя беседа, но тогда сердце наполнялось теплом и такой непривычной нежностью.

А потом Шейлы не стало. Отец забрал ее, чтобы Рейвенар выполнял его приказы и не отвлекался на ненужные вещи. Он провел пальцами по бледно-голубому лицу Шейлы, по ее улыбке: а ведь еще немного, и он сумеет разрушить сдерживающие чары.

Что отец будет делать тогда? Может, испуганно примется постигать науку договора, а не приказа?

Из спальни послышался легкий шум: Адемин поднялась с кровати. Рейвенар машинально прислушался, куда она идет, в уборную или к выходу? Нет, ни туда и ни туда.

Паркет скрипнул под босой девичьей ногой. Рейвенар знал этот звук: так скрипела плашка у окна, когда на нее наступали.

Верно, Адемин подошла к окну: едва слышно стукнул металл задвижки. Жарко ей стало, что ли?

Серебряно-золотые узы, которые оплетали Рейвенара, внезапно вздрогнули – натянулась каждая нить, властно повлекла вперед. Рейвенар отложил акварель, поднялся из-за стола и вернулся в спальню как раз в ту минуту, когда Адемин забралась на подоконник и сделала шаг вперед.

Он действовал быстро, как солдат на учениях. Бросился к девушке, одним движением перехватил ее и сдернул вниз, развернув к себе, словно в танце. Только потом понял, что его подняло чарами над полом – иначе Рейвенар не смог бы вот так сгрести Адемин и вжать в себя.

Несколько мгновений потом он стоял, тяжело дыша и не разжимая рук. Потом отстранил девушку, посмотрел в побелевшее неживое лицо и дал ей пощечину: резкую, такую, что голова мотнулась в сторону.

– Жить надоело? – свистящим шепотом поинтересовался Рейвенар. Адемин будто только что заметила его: посмотрела в глаза темным безжизненным взглядом и откликнулась:

– Еще спрашиваешь? После того, что ты со мной сегодня делал?

Женщины! С ними всегда так.

Наверно, Адемин ждала, что он устыдится. Но Рейвенар и бровью не повел.

– Перед тем, как я поехал тебя встречать, мой брат говорил со мной, – произнес он. – И взял с меня клятву, что я не причиню тебе боли. И да, я бросил тебе несколько облегчающих заклинаний, без них было бы хуже.

Лицо Адемин дрогнуло. Вопросительно изогнулась бровь.

– То есть, по-твоему, это еще “не больно”? – спросила она, глядя в лицо Рейвенара так, словно хотела прочесть его мысли. – Мне тебя еще и поблагодарить надо?

– Ты привыкнешь, – пообещал Рейвенар. – В третий раз будет только легкий дискомфорт. Потом тебе понравится. Потом начнешь просить сама.

Адемин посмотрела так, словно с трудом сдерживала желание вернуть ему пощечину.

– Я знала, что ты чудовище, – промолвила она. – Но не думала, что настолько.

Рейвенар усмехнулся.

– Попробуешь выпрыгнуть еще раз, повеситься, утопиться в раковине – я об этом узнаю, – произнес он. – Но уже не стану удерживать. И ты просто сдохнешь, дура. И будешь лежать, обгадившись, это со всеми мертвецами так. И все это увидят и скажут: жила свиньей, и умерла свиньей.

Он сделал паузу, глядя в темные глаза, которые заволакивало слезами, и добавил:

– Видит Бог, я этого не хочу. Но если ты действительно дура, мне нет смысла тебя останавливать.

Адемин вздохнула – долго, тяжело, прерывисто, словно к ней снова подступили слезы, но она отчаянно пыталась сдержаться.

– А чего ты хочешь? – спросила она едва слышно. – Насиловать меня, где придется?

Вот оно что.

– Наверно, ты читала романы в розовых обложках, – с нескрываемой иронией произнес Рейвенар. – И решила, что в жизни все так же, как и в книгах. Что супружеский акт возносит на облака восторга и все такое.

Адемин снова издала свой прерывистый вздох – словно признавалась в глупости и надеждах.

– В жизни все не так, как в книгах, – Рейвенар усмехнулся, погладил ее по щеке там, где розовел отпечаток его ладони. – В жизни все намного хуже, безжалостнее и злее. И я еще не самый ужасный вариант, можешь мне поверить.