Мне тебя навязали

Глава 12

Эрик шевельнулся на кровати и вопросительно посмотрел на отца. Адемин увидела, как у Рейвенара нервно дернулось лицо, словно он хотел сбросить с себя эту правду, которая прилипла к нему паутиной – пальцы принца шевельнулись, оживляя заклинание, и Морган мрачно добавил:

– И мы вам не мать и отец. Мы те, кто вас создал. Ученые родители големам, что ли?

Рейвенар пробормотал что-то невнятное, и Адемин торопливо взяла его за руку – только тогда он очнулся и посмотрел так, будто понял, где находится.

– Королевская кровь от двоих законных детей владыки, – продолжал Морган. – Наши чары. Я никогда не был сильным волшебником, Нола намного сильнее, чем я. Мы выплеснули в вас почти все, что имели. Ты получился идеально, – король мотнул головой в сторону Эрика, – а вот он не очень. Но я признал вас своими детьми, вы жили во дворце, а не в этом твоем обожаемом Подхвостье. За одно это стоит быть благодарным.

Рейвенар издал звук, похожий на низкий хриплый рык чудовища.

– А у тебя не было другого выхода, – произнес он, и его рука окаменела в руке Адемин. – Ты бы сгнил заживо, если бы выкинул нас. Ну меня-то нет, не за что… кто бы жег твоих врагов и превращал в свиней?

Улыбка Моргана была похожа на лезвие.

– Для того ты и был создан. Нола хотела успешно завершить главный эксперимент в истории. А я хотел ручного монстра.

Морган поднялся с края кровати и отошел к окну. “Самый страшный монстр здесь это ты”, – подумала Адемин, глядя на короля. Внутри будто искры бегали, ее бросало то в жар, то в холод, и она почти висела на руке Рейвенара, не позволяя ему бросать заклинания.

– Потом Нола решила, что мы совершили великий грех. Пыталась отстраниться от прошлой себя так, что полностью изменила внешность. Ушла в монастырь. Дура, – бросил король и обернулся к своему созданию. – Ты все услышал, что хотел?

– Я никогда бы не хотел этого услышать, – глухо признался Рейвенар. – Однажды я раздавлю тебя, гадина.

Морган ухмыльнулся. Все в его виде сейчас говорило: давай, попробуй, посмотришь, чем все закончится. Взгляд короля был как глухая стена: разбей кулаки о камень и все равно не сможешь ее сокрушить.

– Займись им, – он кивнул в сторону Эрика. – И благодари меня за мою доброту.

Рейвенар снова дернулся к королю – Адемин висела на нем, словно репей на собаке, легкая и слабая, которую можно сбросить одним движением. Но Рейвенар все-таки не сбросил. Просто стоял и смотрел, как король уходит из покоев младшего сына, и Адемин видела, как на теле принца проступают тончайшие очертания золотых цепей.

Он не свалит Моргана. Создание не убьет своего создателя. Пока еще нет.

Когда за королем захлопнулась дверь, то Эрик едва слышно произнес:

– Мы должны съездить к тете Ноле. Потом. Когда все закончится.

Рейвенар снова дернул рукой, и на этот раз Адемин не стала его удерживать. Он сел рядом с Эриком, дотронулся до виска брата, и в этом жесте было настолько глубокое горе и отчаяние, что Адемин будто погрузилась в ледяную воду.

– Конечно, – ответил Рейвенар. – Она будет рада нас видеть. Она очень хорошая женщина.

Эрик слабо улыбнулся. Прикоснулся к пальцам брата.

– Мы с тобой не люди, да?

Рейвенар горько усмехнулся.

– Получается, что так, – произнес он, и Адемин боялась даже представить, что он сейчас чувствует. Всю жизнь считать себя человеком – пусть лютым, пусть безжалостным уродом, но человеком – и вдруг узнать, что ты порождение чужих чар, результат эксперимента.

Такое знание переворачивает душу. Калечит ее.

– Это неважно, – прошелестел Эрик. – Если хочешь быть человеком, надо жить по-человечески. Быть как люди, а не как…

– Не как я, – кивнул Рейвенар. – Да, я понимаю.

– Ну вот, – Эрик слабо улыбнулся. – Ты сможешь. Ты справишься. Ты обязательно сможешь.

Рейвенар с бесконечной любовью погладил брата по голове – два осколка чужого замысла, они сейчас были переполнены горечью и болью, и в мире не было никого ближе их.

– Смоги, пожалуйста, – произнес Эрик и закрыл глаза. Его лицо побледнело и осунулось так, что Адемин испугалась, что бедный принц умер. Но Рейвенар по-прежнему гладил его по голове, и Эрик потом вздохнул и лег на кровати поудобнее.

– Господи, помилуй, – прошептала Динграсс, и Адемин вдруг поняла, что все это время ее фрейлина была здесь: стояла в тени у стены безмолвной и бездвижной, как привидение. Рейвенар тоже обнаружил ее присутствие лишь теперь: поднял глаза и мягко пообещал:

– Если хоть одна живая душа узнает, я вырву тебе язык.

Динграсс посмотрела на него с укоризной.

– Могли бы и не говорить! Ничего я никому не скажу. Зато…

Она понизила голос и негромко, но отчетливо проговорила:

– У меня на родине рассказывали сказки о таких, как вы. Если вы объединитесь, то сумеете победить любое зло. Потому что оно видит людей, но вы-то не люди!

Глаза Рейвенара вспыхнули, и Динграсс торопливо добавила:

– Я не об этом, вы же понимаете. Вас трое. Вы обязательно сможете победить! Они уже идут, незачем медлить.

***

Рейвенар поднялся с кровати, подошел к фрейлине, сражаясь с желанием взять ее за горло и как следует сжать пальцы. Просто потому, что эта колода Динграсс говорила о том, о чем не имела права говорить.

Но он напомнил себе, что больше не будет тем, каким его создали. Эрик прав: ты можешь быть не человеком по природе своей – но тебе дано величайшее право жить по-человечески.

– Кто идет? – нарочито спокойно спросил он – так, что Адемин поежилась. Динграсс опустила было глаза, но потом посмотрела на него и ответила:

– Тьма. Монстры с изнанки. Я… – она помедлила, словно боялась говорить, но потом все-таки призналась: – Я их чувствую. Это как прикосновение.

Судя по тому, как побагровело лицо Динграсс, тьма раздвинула ей ноги и сунула пальцы в щель. Впрочем, Рейвенар этому не удивился. Тьма всегда пытается нащупать изъян. Ищет в человеке то, что выведет его из равновесия и сделает уязвимым.

– Не думал, что ты настолько чувствительна, – признался Рейвенар. – Попробуй молиться. Концентрация на слове Божьем тебе поможет.

Дингасс кивнула. Адемин погладила ее по плечу, словно пыталась подбодрить, но лицо фрейлины по-прежнему было угрюмым и сосредоточенным.

– Я пробую. Но это… оно как тихий голос, который шепчет в уши и сбивает.

Рейвенар нахмурился. Всмотрелся в девушку – высокую, тяжелую, словно небрежно вытесанную неизвестным скульптором, и заметил в ее прическе тонкую золотую нить. Вдруг представилось: Динграсс лежит на своей кровати, полностью обнаженная, и посеревшие растрескавшиеся губы шепчут бесполезные молитвы, а пальцы выкручивают соски, и тело изгибается от мучительного наслаждения, замешанного на боли.

И кровь, всюду кровь. Вытекает из всех щелей, и ее лакают пока еще невидимые жадные рты.

– Хорошо, что ты сказала, – Рейвенар сунул руку в карман, вынул один из артефактов, из великого множества, что таскал при себе на всякий случай. Протянул Динграсс – та помедлила, но все-таки осторожно взяла серебряный прямоугольник с его ладони. – Носи пока вот это при себе. Все намного хуже, чем я думал.

– Я не понимаю, – призналась Адемин, и Динграсс энергично закивала. Рейвенар вздохнул.

– Я думал, что это будет великая битва. Что мир треснет, в нем откроются провалы, и из них попрут чудовища. А моя задача – откручивать им головы.

Адемин кивнула. Да, она тоже примерно так все и представляла. Драконы с десятью головами в небе над городами, провалы в земле, из которых поднимается армия скелетов, бесформенная тьма, которая поднимается со дна болот.

– Но теперь я вижу, что все будет иначе, – мрачно продолжал Рейвенар. Он смотрел так, словно пытался нащупать невидимую дверь в стене – взгляд его был тяжелым и темным. – Они будут говорить с нами. Искать доступ в душу. И тогда… тогда люди все сделают сами. А им останется не битва, а пир на развалинах.

Адемин растерянно посмотрела на него, будто Рейвенар был единственным, кто мог дать ответы на вопросы. Будто это только он мог поднять руку и все исправить.

– Господи, помилуй, – повторила Динграсс, сжимая в ладони артефакт. – И что же делать? Должен ведь быть какой-то план?

Рейвенар не успел ответить – в коридоре раздался женский визг и топот. Он бросился к дверям, Адемин побежала за ним и они успели выйти как раз в ту минуту, когда охрана сумела-таки скрутить Марка.

Лица у бравых парней были растерянными. Все же не каждый день им приходилось заламывать руки наследнику престола – а Марк сейчас больше был похож на разбойника, чем на принца. Его глаза горели энергичным голодным огнем, раскрасневшееся лицо было полно голода и ярости.

Джейн, жена Валентина-Запасного, второго старшего принца, споткнулась и растянулась на ковре. Судя по ночной сорочке, она уже ложилась спать – и сорочка висела на ней лоскутами.

– Помогите! – она слепо посмотрела на Адемин и Рейвенара. – Он… Господи, он…

Динграсс среагировала первой: кинулась к принцессе, помогла ей подняться, сорвала с плеч платок, укутывая рыдающую Джейн. Рейвенар оценил состояние старшего брата и швырнул в его сторону серебряный шар заклинания – тот ударил наследника престола в лоб, и принц обмяк в руках охранников.

Те, честно говоря, с трудом его удерживали.

– Аппетитная сучка! – оскалился Марк и расхохотался. – Думаешь, я не видел, как ты на меня смотрела? Хочешь, подвинем мою законную мегеру на пару ночей?

– Он! – Джейн дрожала в руках Динграсс; фрейлина обнимала ее, закрывая собой от Марка и бормоча что-то успокаивающее. – Валентин… уехал. А он… он пришел ко мне и…

– Можешь не рассказывать, мы видим, – Рейвенар вздохнул и отправил в брата еще один серебряный шар. Глаза Марка закатились, и он обмяк в руках охранников без чувств.

– Он пьян… – пролепетала Джейн. – Он…

– Он не пьян, – отрезал Рейвенар и приказал холодно и жестко: – Заприте его где-нибудь, чтоб не вышел. Огилви ко мне, и министра обороны тоже.

Охранники замешкались, растерянно глядя то на Рейвенара, то на Марка, и Рейвенар прорычал:

– Бегом, сучьи потроха! Отечество в опасности!

***

– Ваше высочество. Вы уверены?

Несмотря на позднее время, Огилви выглядел непробиваемо спокойным и равнодушным, словно ничего особенного не произошло. Рейвенар этому даже не удивлялся: каким еще может быть человек, который бровью не ведет, глядя на то, что выносят из Зала Покоя?

Но сейчас это привычное ровное состояние канцлера начинало раздражать. Почти бесить. Тут мир рушится, а эта старая сволочь сидит так, словно думает о рюмке на ночь и мясной закуске.

Рейвенар осадил себя. Возможно, с этим раздражением тьма пытается пробиться к нему и не может. И теряется, не понимая, на кого наткнулась.

Все-таки Морган умница. Давным-давно поверил в старую легенду о чудовищах и сделал все, чтобы им противостоять. Ни себя, ни сестры не пожалел.

И создал-таки существо, которое способно сражаться – да еще и усилил его навязанным браком.

Давай, тьма, заходи.

– Да, я уверен, – кивнул Рейвенар и обернулся к министру обороны: – Поднимайте армию. Я пришлю усиливающие артефакты. Нужен полный контроль столицы, главный прорыв пойдет именно здесь.

– Я понял, ваше высочество, – министр кивнул, смахнул с лежащей перед ним фуражки невидимую пылинку. – Введем войска, поставим по солдатику у каждого дома, народ и не высунется лишний раз. Потому что чудовища с изнанки дело такое, неизвестное, а пулю в лоб попробовать уж точно никто не захочет.

Огилви скривился так, словно отведал кислого. Рейвенар почти слышал его презрительные мысли о солдафонах с одной извилиной, и та лишь след от фуражки. Но вслух по этому поводу канцлер, разумеется, ничего не сказал.

– Почему вы думаете, что это будет именно Даагор, ваше высочество? – спросил канцлер.

Рейвенар откинулся на спинку стула.

– Потому что здесь уже фиксируются прорывы, – ответил он и крутанул в пальцах хрустальный шарик артефакта – его прозрачность замутилась тьмой, в которой сверкало золото. – Я сам уловил как минимум три. Чего еще нам ждать?

Огилви развел руками.

– Признаться, ваше высочество, я думал, что все это легенды. И что вы женились на Адемин дин Валлар, чтобы раздавить и унизить ее отца. Ибо горе побежденным! Но теперь… – он улыбнулся той беспомощной улыбкой, которую Рейвенар и представить не мог на всегда спокойном и уверенном лице канцлера. – Теперь я даже не знаю, что делать. Мы прошли через большую войну, но сражались в ней с людьми, а не с порождениями мрака.

Министр обороны мрачно кивнул. Рейвенар улыбнулся, надеясь, что если его уверенность не взбодрит, то хотя бы напугает сильнее идущих чудовищ.

– Ну ради этого я и существую, – ответил он. Сейчас надо было отодвинуть все мысли о своей сути – Рейвенар разберется с ними и с Морганом потом, после победы. Сейчас надо было стать оружием и рукой, которая его направляет.

– Хорошо, – кивнул Огилви. – Объявляем о немедленной изоляции, пусть люди сидят по домам. Вводим в столицу войска. Всем раздаем ваши артефакты… что еще?

Рейвенар усмехнулся.

– И бросаем наживку, – ответил он. – Самый большой и лакомый кусочек, к которому обязательно вылезет самая крупная гадина.

– Бука из болота, – пробормотал Огилви, а министр произнес:

– Мне по должности не положено никаких бук представлять. Но любая мразь быстро по соплям получит. Ваше высочество, где вы хотите разместить вашу наживку? Я туда усиление подгоню, самых отъявленных головорезов. Они Голорские высоты прошли, им любая бука – тьфу.

Рейвенар кивнул. Ему нравился этот простой, почти примитивный подход.

– В Подхвостье, – ответил он. – В Старом округе, там пласты магии, на которые я смогу опираться.

– И что за наживка? – уточнил министр.

– Не что, а кто, – ответил Рейвенар и улыбнулся. – Мы с женой и его высочество Эрик.

Теперь канцлер и министр смотрели на него с одинаково ошарашенным выражением – и оно даже понравилось Рейвенару.

– А что вы так удивляетесь? – спросил он. – Треугольник самая стабильная фигура в защитной магии. Мы с моей женой в некотором смысле единая система, так что будем работать вместе. А мой брат… ну, он и есть часть треугольника и наживка. Святая чистая душа, к которой потечет тьма.

Он говорил и удивлялся, почему от этих слов не чернеет и не отваливается язык. Идея сделать Эрика третьим, использовать-таки брата так, как когда-то планировали Морган и Нола, выступила к нему из мрака, и Рейвенар с ужасом осознал, что именно с братом, именно тогда, когда он войдет в рабочую цепь заклинаний, все может получиться.

Адемин его усиливала, но нужна была королевская кровь, чтобы сокрушить идущих чудовищ. Одного Рейвенара было мало.

Да и Эрику лучше быть под присмотром. Рядом с братом, который точно сможет его защитить. Рейвенар и думать не хотел, что случится, если те, кто идет сюда с изнанки мира, начнут что-то нашептывать Эрику – доброму, несчастному, святой и чистой душе.

Огилви покачал головой.

– Я, конечно, в курсе ваших… скажем так, способностей. И привычки ваши тоже знаю, – он помедлил, ожидая, что Рейвенар оторвет ему голову или руку за эти слова, но потом продолжал: – Но не думал, что дойдет до такого.

Рейвенар понимающе кивнул.

– Честно говоря, я тоже не думал, – ответил он. – Но это может спасти всех нас. Так что давайте работать. Времени мало.