Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса

Глава 30. Лишний комплект и запретные всполохи

«О-о, да…» — неприятная боль в центре груди усилилась. Понадобилось несколько секунд на принятие фирменного независимого вида.

— Будем надеяться, — я улыбалась, но внутри всё разрывалось на части, будто и правда раскалывалась душа.

Задевало, что кузина уже всё решила за испанца, даже не узнав его мнения и желаний. Оставалась неожиданная надежда на Жабу и её честолюбие, помноженное на безобразнейшую меркантильность.

Однако пока я была до такой степени глупа, что готовилась ради настоящего счастья Кудряшки свернуть горы, задавить свои неадекватные эмоции, помочь парочке быть вместе и противостоять ярости Самки Цербера. Если понадобится.

Вот только именно это «счастье» не являлось обоюдным в самом своём зародыше. И вряд ли стоило подобного усердия.

Где-то очень-очень глубоко в сжимающемся сердце тлела надежда, что Смугляш переключится на Литу. Воспылает к ней чистыми чувствами.

Так было бы проще.

Я не подвергалась бы постоянному искушению, издевательствам разума и гормонов. А сестра — растворилась бы в отношениях с любимым.

Воспоминания о тайном отжиге с Мачо сковали мою эфемерную суть тяжеленной цинковой пылью стыда, которую не терпелось стряхнуть. Ощущала себя отвратительной предательницей, но и не могла отрицать дурацкого неконтролируемого притяжения, искрящегося между нами с садовником.

Или же… Он тут ни при чём?

«О, завывающая пустошь! Как же всё сложно!» — от этой неукротимой нестабильности хотелось кричать, хлестать себя по щекам и разрушать всё, что попадётся.

Как и всегда, я существовала на гранях сотен параллелей.

Куколка, брошенная не перекрёстке миров…

Безрассудно надеялась, что недавнее ночное безумие не будет терзать. Что оно навсегда растворилось в сумрачной дымке неполной Луны, стрёкоте цикад и неярких отблесках садовых фонарей.

И вообще, было ли?

В последнее время реальность повадилась слишком часто смещаться, а дыхание — болезненно раскаляться…

«Я — Рувигрэ! Эмоции не должны мною управлять! Отбросить розовые сопли! Лукас — для Литы! Лукас — для Литы! Для Литы… Для Литы! Только так! Только так!» — вдалбливала себе в очередной раз очередную внутреннюю установку.

— Миру-у-уш! — вырвал из «пограничного» состояния резкий толчок в плечо, сопровождаемый звонким Лисьим вскриком. — Ты чего опять зависла? Не выспалась?

— Есть такое, — часто заморгала я, силясь абстрагироваться от хаотичного эха Призмы и горячего зуда, медленно, но верно наполняющего грудную клетку.

Вздохнув сквозь боль, я взглянула на Кудряшку уже иначе.

«Разве можно её предать?»

— Нас ждут! — фальшиво рассмеялась, закопав на задворках души все истинные чувства. — Нужно поторапливаться. Во избежание крушения потолка на наши головы!

— О, да-а… — хихикнула тут же кузина, массируя пальцами виски. Видимо, последствия алкоголя ещё не улетучились.

Гостиную рассекал по диагонали огромный стол, за которым Мистер и Миссис Голдсвамп уже нетерпеливо ожидали нас.

Беломраморное пространство буквально вибрировало под натиском аппетитных ароматов свежайших панкейков и венских вафель, выложенных каскадом в центре широкого полотна, устланного белоснежной шёлковой скатертью. Хрустящий бекон, джемы, орехи, экзотические фрукты, пудинги, икра нескольких видов, благородные сыры, варёные яйца в золотистых пашотницах — всё это дополняло общую картину утренней, небывалой прежде торжественности.

Проведя несложный подсчёт, я обнаружила лишний комплект приборов… Неприятное предчувствие вновь отразилось царапающей болью в грудной клетке.

— Кхы-кхы, — закашлялась, признавая, что с каждым часом мне становится хуже.

«Неужели теперь так будет всегда? Новая стадия взросления? Или мутация? Ведь я нечистокровная, как и Брутеус…»

Но пока возможности разобраться с этим не предвиделось. Пришлось продолжать игру, дабы понять, что же задумала Латексная Фея.

— Ну, наконец-то! Соизволили. Уже всё остыло! — классическое общение «любимой» тётушки. Без церемоний — сразу в атаку.

— Девочки, доброе утро, — приветливо отозвался дядя.

Нас удивило присутствие Роберта. Редкий случай, когда его можно было застать в это время в особняке.

— Доброе утро!

«Пропели» мы в унисон, спеша в сторону стола, не желая лишний раз пререкаться с Мегерой.

Как и во всех семьях, у каждого имелось своё место. В этом доме порядок такой: в центре — хозяин, слева от него — хозяйка, справа — их наследница, а за ней — выделили место для меня.

Всегда существовала некая грань: я вроде бы и член семьи, но в то же время не родная. Намёк на это ощущался во всём.

Однако сейчас меня смущала сервировка рядом с моим «законным» местом. Я уже почти списала сей факт на невнимательность Берты, как вдруг стеклянная дверь, ведущая в сад, сдвинулась…

Омываемый утренними золотистыми лучами и обильным смущением, в гостиную вошёл… Герреро.

Моё сердце чуть не выстрелило из груди.

Пристальный жгучий взгляд чёрной пиявкой вмиг впился в меня. Очевидно, Укротитель резиновых змеев тоже немало думал о прошлой ночи.

Казалось, ещё секунда, и испанец бросится ко мне, наплевав на все принципы, ссору и окружение, но… мы стояли статуями, не решаясь пошевелиться. И лишь призрачные всполохи запретной и искорёженной страсти, внезапно взорвавшейся между нами, раскаляли воздух, перенасыщенный джемово-панкейковым амбре.

— А вот и Он! — разверзся ехидный Стервозный скрип. Я по привычке вознамерилась угнездиться на своё место, но «Примадонна» тут же гадко взвизгнула, небрежно ткнув пальцем в сторону самого дальнего стула: — Сегодня ты сядешь там! Здесь накрыто для садов… Лукаса!

В спорах не было резона. К тому же, мне уже не терпелось, наконец, узнать подробности «великого» Жабьего замысла.

Кудряшка, едва приметила на горизонте Мачо своей мечты, воодушевилась, засуетилась… Постаралась, как можно эффектнее выгнуть поясницу и оттопырить зад, нарочито-сексуально усаживаясь крабиком на своё место.

Пожиратель же — продолжал неумолимо пялиться на меня. До неприличия долго.

— Что встали, как паралитики?! Роберта ждут пациенты! Решили навредить им своей нерасторопностью?! — стрельнула Мымра злющим взглядом на всё ещё пустующие стулья.

Ситуация, в которую Гадина нас засунула, была просто из ряда вон выходящей.

Герреро сел между Литой и мной, оказавшись снова чрезмерно близко…

«Ч-чёрт!» — сознание поросло порочным туманом картин ночного безумия.

Судя по всему, это происходило не только со мной. Смугляш нетерпеливо, якобы случайно, прильнул под столом к моей руке тыльной стороной ладони… Медленно, нежно погладил…

«А-а-а…»