Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса

Глава 24. Его дело — гонять кротов и стричь кусты!

— Иди, провожай своих гостей! — весьма раздражённо обратилась я к Жабе, добравшись до места происшествия.

— Не смей мне грубить, нахалка! Особенно при посторонних! — выпученные глазища мачехи, точно у хамелеона, шустро завращались в поисках свидетелей.

— Это единственное, что тебя интересует? Не переживай, я разобралась. И дала им уже намёк на окончание вечеринки, — меня так бесила вся эта ситуация. Сама не заметила, как значительно повысила тон.

— Мира, не стóит, — положил руку на моё плечо Роберт, успокаивая.

Он понимал — это не последнее, что вертится у меня на языке.

— Прости, дядя. Но контролировать эмоции — сложно. Ты только посмотри, в какое положение тётя поставила Литу! Про Лукаса — вообще молчу, — бросила на Мачо мимолётный взгляд.

Уверена, Герреро готов был лучше провалиться сквозь землю, нежели участвовать в этом треше.

«Пролетарий» хмурился, но сдерживался, всё ещё соблюдая дистанцию «рабочий — хозяин».

Хотя сестрёнка неплохо так сократила это расстояние.

— Лу-у-укас… — невнятно протянула она, основательнее повиснув на шее парня. Прильнула к его плечу и… мгновенно уснула, кажется, меньше всех заботясь о том, какую «бомбу» взорвала.

— Что вообще здесь делал садовник?! — вдруг истерично завопила Мымра, опомнившись. — Его дело — гонять кротов и стричь кусты! — пренебрежительно поморщилась в сторону испанца.

— Я его позвала! Довольна? — грубо и жёстко вылетело из меня. Стервозное лицо вмиг исказилось в ещё более отвратительной гримасе. — Мы просто болтали. Если бы ты не устроила цирк и смотрины, ничего бы не произошло!

— Мутантка-а-а! Вы опозорили меня! Я вам всем за это покажу! — вновь взвизгнула «Примадонна», сжимая кулаки, будто не слышала моих слов.

Не знай она отныне, что я способна за себя постоять, точно вцепилась бы мне в волосы, которые столько раз пыталась отстричь, изуродовать и сдать в лабораторию.

Фантомная ледяная ручища как раз только-только отпустила их.

— Воплотился в жизнь твой самый страшный кошмар, — добивала я Латексную Фею. — А виновную найдёшь только в зеркале. Вот ей и показывай!

Змеюка брызгала ядом во все стороны, игнорируя слова, не играющие на руку, и билась в отчаянных конвульсиях самооправдания.

— А ты — уволен! — выстрелила она вытаращенным взглядом в бедного Мучачо. — Завтра же собирай свои драные дешёвые манатки, неблагодарный!

— А вот это уже не тебе решать! — наконец, громогласно вклинился в разговор хозяин дома. — В чём парень виноват? Наша дочь с первого дня на него заглядывается! Думаете, если меня часто нет дома, то ничего не замечаю и не знаю?! — я обомлела. Обычно Роберт более сдержан, но сейчас его будто прорвало. — Я специально наблюдал. Он на Литу почти не смотрит, лишнего себе не позволяет. Занимается работой — не более!

— Gracias! Благодарю, Мистер Голдсвамп, за верное восприятие ситуации! — тут же затараторил испанец, от волнения, с бóльшим акцентом.

Смугляшу явно немалых сил стоило не сорваться.

— Вы ещё попляшете у меня! — прищурилась Самка цербера, обжигая нас поочерёдно адским пламенем. — В ногах моих ползать будете! — демонстративно развернулась она, вскинув блестящий подбородок, и, виляя рыхлым задом, поспешила к оставшимся гостям.

Дядя небрежно махнул рукой в сторону жёнушки, даже не взглянув на Её Конейшество, и всецело занялся дочерью: заботливо гладил «пружинки» и чумазое лицо Кудряшки, пытаясь разбудить. Но ничего не помогало.

Звезда вечеринки лишь сильнее вжалась в плечо объекта обожания, забавно причмокивая губами, сохранившими остатки размазанного перламутра.

Было заметно, насколько Роберту стыдно перед всеми нами…

Наконец, он просто перевалил засоню на себя, кое-как разомкнув замок из её тонких пальцев, жадно впившихся в смуглую шею… И, едва Лита оказалась полностью в его руках, молча направился в сторону Владений ЛиМи.

Я двинулась следом, но внезапно…

— Aguamarina! — Лукас вцепился в моё запястье. Ладонь испанца от пережитого стресса была влажной.

Меня переполняли смешанные чувства!

С одной стороны — совершенно неуместная обида.

С другой — осознание, что Черноглазый в этой ситуации жертва.

Тем более, отныне я точно не могла больше позволить повториться произошедшему между нами…

Табу.

Это было просто помешательством, буйством гормонов, моментом слабости — называйте, как хотите.

— Не сейчас! — высвободила я рывком свою руку из его и поспешила прочь, вслед за родственничками, даже не взглянув на укротителя резиновых змеев.

В моём солнечном сплетении словно бушевал целый рой безжалостных мошек. Это продолжалось уже какое-то время, и я не понимала, почему. Но иногда — дышать становилось невыносимо больно.

Шквал обрушившихся эмоций окончательно лишил равновесия. С трудом удавалось сдерживать слёзы.

«Нужно быть сильной! Это дурацкое происшествие — всего лишь временный эпизод жизни!»

Чувство, будто впереди меня ждёт нечто грандиозное, яркое, необыкновенное — не покидало.

Вдохнув сквозь боль приличную порцию влажного ночного воздуха, я собралась, ускорила шаг и поспешно скрылась в пучине особняка, только скользнула за стеклянный дверной проём.

«Не смей оборачиваться!» — давала себе внутреннюю установку, осознавая, что Он смотрит вслед…

Перекошенная лживой улыбкой ЖаБетта в визгливой панике бегала по гостиной, пытаясь хоть как-то реабилитироваться в глазах представителей элитных семейств.

А я постаралась максимально незаметно проскользнуть наверх, в условно свою комнату.

Иссякли силы терпеть это унылое лицемерие.

К тому же, настроение неотвратимо стремилось к нулю.

Едва я оказалась в убежище, принялась нетерпеливо скидывать с себя одежду, оставляя до душевой длинную дорожку из вещей. Хотелось смыть поскорее все воспоминания прошедшего вечера.

Наконец, закончив водные процедуры, буквально выбежала из ванной, наспех обмотанная огромным бирюзовым полотенцем. Поскорее выключила свет, поскольку он стал почему-то жутко давить на глаза… Небрежно взбила пальцами у корней копну влажных волос и, абсолютно истощённая, упала в постель.

Неприятные воспоминания ворохом кружились перед глазами, пока не исказились, утянув в неспокойный, местами психоделический сон.

— Скри-и-ип… Шо-о-орк…

Вдруг просочилось в сознание, казалось, уже искрящееся от трения об оковы бредовых грёз, где на меня бесконечно смотрели бирюзовые механические глазища, рассечённые узкими пульсирующими зрачками.

Я не понимала, что это, но чувствовала огромную всепоглощающую любовь…

Центр груди вновь раскалился, будто там притаился мизерный атомный реактор, готовый вот-вот взорваться. От жгуче-зудящей боли и шума реальность начала проясняться.

И я уже предполагала, кто нарушает моё уединение…