Мертвые берут наличными

Глава 9

В зеркале снова проступило лицо, на этот раз почти неузнаваемое. Расплывшееся, как тушь на мокрой бумаге. Щека будто оплавилась, темнела пустая правая глазница. А вот левый глаз, не мигая, смотрел прямо на Джувона.

И этого оказалось достаточно.

По щекам Джувона потекли слезы, даже не от боли или страха. От нечеловеческого давления. Он не понимал, как, но этот взгляд лез в череп, давил на виски, душил изнутри. Изо рта вырвался пар и тут же с губ сорвался хрип. Грудная клетка дрогнула, мышцы сокращались против воли.

— Джувон, не смотри! — крикнул Енчжу, но было поздно.

Свечи погасли одновременно, будто кто-то вдохнул все пламя. Комната окунулась в удушающую темноту.

— Не смотрите ему в глаза! — заорал Чо Геджин. — Это его окно! Он лезет внутрь!

Енчжу не колебался. Он пересек круг и схватил Джувона за плечи. Тот бился в судорогах: голова откинута, рот полуоткрыт, слезы не останавливались. Тело не слушалось.

— Держи его! — крикнул Геджин. — Если он уйдет, ты не вернешь!

Из зеркала вытянулась рука. На этот раз она была больше похожа на осьминожье щупальце. Полупрозрачная, но с каждой секундой становилась все плотнее. Пальцы впивались в воздух, цеплялись за пространство.

А в следующее мгновение Пак Ынхо шагнул сквозь зеркало. Его тело было уродливо и незавершенно. Ноги заканчивались пятнами, словно их дорисовали углем, руки изгибались под неестественным углом, а грудь дымилась. Горело гнилое сердце? Лицо перекошено, словно оно пыталось быть красивым и не смогло. Однако в нем еще оставалось нечто человеческое, и это пугало больше всего.

— Назад! — рявкнул Геджин.

Но было поздно. Предметы взлетели в воздух. Газета шлепнулась на лицо старику, лампа с треском разорвалась, миска с солью взорвалась в пыль, что обожгла кожу.

Енчжу стиснул зубы, поднял биту и рванул вперед.

— Отойди от него!

Он ударил прямо по животу призрака, и что-то с хрустом отлетело в сторону. Думать о том, что призванная тварь обретает плоть, оказалось некогда. Пак Ынхо закачался, но не исчез. Даже зашипел как змея. Из его груди вырвался скрипучий хохот.

— Он твой якорь, да? — прошипел призрак, указывая на Джувона. — Тогда я возьму вас обоих.

Енчжу нанес еще один удар в плечо, потом по руке. Призрак завыл. Джувон дернулся, будто что-то его отпустило, и, пошатываясь, встал. Губы у него побелели.

— Джувон! — рявкнул Геджин. — Где мешочек⁈ Соль! Давай еще!

— Да! — выдохнул тот, схватил холщовый мешочек, в котором еще что-то осталось, и швырнул прямо в грудь твари.

Вспышка! Как от гранаты, но только с синим светом. Плоть призрака почернела, заклубилась дымом. Он отшатнулся, на лице впервые проступила боль. Настоящая.

— Это все? — выдохнул Енчжу, сжав биту в дрожащих пальцах.

Геджин выдохнул, глядя, как призрак отступает назад к зеркалу, полурастаяв-полузависнув в воздухе.

— Нет, — мрачно сказал он. — Это было только предупреждение.

— Тогда что делать?

Геджин выпрямился. Его глаза сверкнули, как у старого шамана, что вспомнил былое.

— Убить его по-настоящему. Это может сделать только один из вас.

Он повернулся к Джувону. Тот сразу все понял.

— Мне придется это сделать?

— Да, птенец, — сказал старик. — Потому что ты не только, скажем так, его последний взгляд в этот мир. Ты его призвал, только ты и можешь его закрыть.

Призрак вновь поднялся. Он будто вытек из зеркала, но теперь стал плотнее и отчетливее. Его лицо все еще плавилось, черты искажались, но голос…

— Ты ведь знал, что делаешь, — сказал он.

Да это же Ха Суджин!

— Ты видел, что с нами происходит, — добавил второй, более низкий и хрипловатый. Голос… О Чжонсу. — Но тебе нравился наш страх.

Слова звучали одновременно в голове и снаружи. Они прокручивались, как пленка на заевшем магнитофоне, застревая в ушах, горле и груди.

— Смотрел, смеялся, ждал, что покоримся, — наперебой заговорили они.

Джувон зашатался. Руки поднимались сами собой, будто отзвук старого кошмара, когда тело не принадлежит тебе.

Призрак шагнул ближе. Его рука вытянулась не спеша, словно тварь знала, что никто не успеет её остановить. И сомкнулась у Джувона на горле. Он захрипел, хватаясь за пальцы холоднее льда. Воздух исчез из легких. Внутри появился вакуум.

Джувон дернулся, лицо его побелело, губы зашевелились без звука. В глазах появились страх и… стыд, но не его, а Пак Ынхо.

— Ты позволил, — прозвенел голос Ха Суджин. — И теперь пришел спасать?

— Нет!!!

Голос, рванувший воздух, принадлежал Енчжу. В его глазах полыхало от гнева.

— Ты ее убил! — крикнул он. — Сломал и убил!

Енчжу замахнулся, целясь в тень, но в последний момент что-то развернуло удар, и тот пришелся по ближайшей свече.

Свеча не погасла. Она ослепила ярким белым светом. Пламя подскочило вверх и разошлось кольцом, выбив тьму из комнаты, а призрака — из тела Джувона.

Тот резко упал. Словно марионетка, у которой перерезали нити. Едва коснулся пола и задышал резко, судорожно хватая воздух.

Пак Ынхо растекся по стенам, меняя форму. Теперь это была растущая, вибрирующая масса без определенных очертаний.

— Пора, — сказал Чо Геджин и… запел.

Как шаман и… что-то совершенно нечеловеческое.

Слова были рваными. Без рифмы и смысла. И в то же время глубокими и древними, от которых воздух дрожал. Не песня старика, а ветра, травы, пепла и слез, которые лились по лицам мертвецов.

Он вынул из-за пазухи мешочек. Оттуда внезапно потекла кровь. Свежая и странно плотная, больше похожая на горячую смолу. Она упала в центр круга, зашипела, впиталась в доски пола, и круг загорелся. Давно оборванная веревка вспыхнула светом, а потом в воздухе появились… символы. Иероглифы. Старые, будто их писала рука того, на чьих костях возвели храм Пульгукса.

Геджин продолжал петь. Ритм нарастал. Дребезжащий и тошнотворный, ввинчивающийся прямо под кожу.

В этот момент дрожащий Джувон с окровавленными губами поднялся на колени.

Он вспомнил карты. Те слова, что выпали в недавнем раскладе. Тогда он не понял. А теперь…

С губ сорвался шепот:

— Иерофант. Король мечей. Смерть. Десятка мечей. Пятерка жезлов.

Слова плыли. Но воздух дрожал все сильнее. Каждое слово ударяло по призраку будто цепью. Пак Ынхо больше не улыбался. Оно шевелилось, будто под кожей клубились черви.

— Ты не свет. Ты не любовь. Ты остаток боли. — Джувон говорил с жаром и с какой-то горячей яростью. — Ты — остаток власти. Остаток страха. Остаток лжи.

Он протянул руку к пламени. И схватил огонь, не обращая внимания на боль. Кожа на пальцах почернела. Но этими же пальцами он ткнул в Пак Ынхо.

— Исчезни, — упало всего одно слово.

Пламя метнулось к потолку. В воздухе закрутился вихрь. Пламя приняло форму круга: горящего, золотого, как солнечное кольцо, внутри которого распадался Пак Ынхо.

Он разлагался в этом свете. Уши заложило от его визга. Призрак разделился на две части… Женские. Они легко поднялись и растворились в сиянии, как птицы, выпорхнувшие из клетки.

О Чжонсу.

Ха Суджин.

Круг опал. Огонь потух. В воздухе медленно кружился пепел. Обрывок белого ханбока упал возле ноги Джувона.

В комнате воцарилась тишина.

Чо Геджин плюхнулся на пол, достал из кармана мандарин и молча начал чистить его.

— Ну что, мальчики, — сказал он наконец. — Вот теперь вы оба действительно призраков повидали. Как впечатления?

Енчжу молча сел рядом с Джувоном. Осторожно коснулся его спины. Джувон дышал глубоко и ровно. Хоть и выглядел — краше в гроб кладут. Его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать.

— Что? — спросил Енчжу, склонившись к нему.

— Ненавижу магию, — прошептал Джувон.

— А я вот люблю себя, — откликнулся Геджин. — Потому что все рассчитал. Даже ту кровь, которой вы не ждали. Она, если что, была куриной. Ах да… — Он глянул на Енчжу. — Ваш клиент у нас теперь в свободном доступе. Вы, кстати, как будете платить? Картой или наличными?

— Я вас убью, — отозвался Джувон, пытаясь встать и опираясь на плечо Енчжу. — Но позже. Сейчас бы я поел. И выпил.

— А ласк интимных тебе не завернуть?

— Нет, я так и без того натра… наработался.

Пак Ынхо исчез. Просто… перестал быть в вихре пепла и обугленного воздуха, среди золотого света и тихих голосов, вылетающих в ночь.

Тяжелый и едкий запах гари остался в воздухе. Среди всего вдруг прорезался тонкий, почти неуловимый аромат парфюма. Тот самый, которым пользовался Пак Ынхо: сладковатый, навязчивый, будто он снова хотел остаться в памяти даже мертвым.

Свечи валялись на полу. Чаша с водой треснула пополам. Веревка обуглилась и развалилась в прах. Все в комнате было покрыто тонким слоем пепла.

— Ну что, теперь я могу повесить объявление: «Мы открылись»? — спросил Чо Геджин, дожевывая мандарин. — Или мне сразу написать: «Сеансы только по предварительной записи и под угрозой смерти?» — Он достал из-под стола платок и начал вытирать лоб, на котором блестел пот. Потом плюнул в угол, где был пепел и пробурчал: — Три дня теперь проветривать.

Джувон пытался прийти в себя, но дыхание до сих пор было сбито. На его шее виднелся тонкий розово-серый след от призрачных пальцев. Ожог, который казался выжженным с той стороны кожи. Он дрожал, хотя уже не от страха, а от холода и истощения.

Енчжу уже заказал еду, а теперь сидел рядом и беспокойно поглядывал на парня. Ну да, ранее никогда не приходилось наблюдать пациента после изгнания призрака.

Чо Геджин тем временем не спеша подошел к полке на стене, где рядом с буддой, кривым бронзовым драконом и пачкой сухой лапши стояла пыльная бутылка соджу.

— За первое изгнание, — сказал он, отвинчивая крышку. — И за второе, которое, судя по всему, будет очень скоро.

— Как это… второе? — хрипло спросил Джувон, все еще не выпрямившись.

Геджин провел по бутылке пальцем.

— Этот был не последний, птенец. Это был первый. Начало чего-то большего. Старого. Очень старого. Ты знаешь, почему он был таким сильным?

— Потому что питался страхом? — спросил Енчжу.

— Потому что кто-то… его позвал. — Геджин повернулся к ним, и его лицо стало вдруг по-настоящему серьезным. — И я боюсь, что тот, кто его звал, еще здесь, среди живых.

Джувон и Енчжу переглянулись. Взгляды сказали больше, чем вся лекция по шаманизму.

— Тогда… — Джувон потянулся к бутылке. — Наливайте уже.

— С этого и надо было начинать, — сказал Геджин. — Обряд обрядом, а нервы надо подлечить.

Он деловито разлил. Три бумажных стаканчика из-под кофе. Чистых. Так не любит мыть посуду? Хотя так и есть, судя по жилищу Геджина.

Впрочем, сейчас соджу в них казалась святой водой.

— За тех, кто не ушел, — сказал Джувон.

— За тех, кто борется, — ответил Енчжу.

— И за тех, кто все еще хочет дожить до завтра, — закончил Геджин.

Они выпили. На улице снова пошел легкий дождь. За окном каркнула ворона. В комнате пахло мандаринами, соджу и странной надеждой.

Звонок в дверь заставил всех подскочить.

— Ура, еда! — Чо Геджин подскочил и с прытью, совсем не характерной для старика, кинулся к курьеру. — Не вздумайте тут все высосать, пока меня не будет!

Стоило ему выйти, как Джувон склонился посмотрел на Енчжу:

— Почему мне кажется, что мы попали?

— Потому что тебе не кажется.

Прошло два дня.

Джувон не жаловался. Хотя, если быть честным, он жаловался, но тихо. На ломоту в мышцах, зуд от ожога и ощущения, как после трех бессонных ночей и недельного марафона бегом с привидениями.

Енчжу знал. Видел по его походке и по тому, как Джувон потирал пальцы, будто проверяя, все ли с ним нормально. И, конечно, потому, что Джувон уже в третий раз за ужин глубоко залипал в пустоту.

— Эй, — сказал Енчжу, пододвигая к нему тарелку. — Ты снова ушел в астрал. Или тебе не нравится еда?

— Прости, — хмыкнул Джувон. — Просто… я привык, что последнее время происходило что-то странное, поэтому сейчас… непривычно.

Они сидели в теплом маленьком кафе недалеко от больницы. Не в каком-то суперукромном месте, просто лапшичная, где пахло вареной редькой, угрем и специями. Зато вкусно. А хозяйка ко всем обращалась «сынок» и ругалась, если клиенты не доедали кимчи.

Стол был заставлен едой. Большая кастрюля супа с рыбой, дайконом и острым бульоном. Пар бодро поднимался над нею. Миска пибимпаба, где желток блестел на фоне красного перца и зеленых ростков. Порция кимбапа, идеально разрезанная и уже наполовину съеденная. И, конечно, обязательные панчханы: кимчи, кочхуджан и странная салатная водоросль, которую хозяйка принесла попробовать.

Джувон ел суп и жевал редьку с очень задумчивым видом.

— Непривычно, значит? — переспросил Енчжу.

— Угу. — Джувон чуть улыбнулся. — Ни кошмаров, ни теней, ни шепота в углу. Даже не вздрагиваю при фамилии «Пак». Хотел сказать, что при слове «соль» тоже, но потом вспомнил, что мешочек с солью у тебя до сих пор в бардачке. Кстати, я видел там кастет. И нож. Это склад оружия?

Енчжу усмехнулся:

— Не смей называть мой бардачок складом оружия.

— Прости. Это освященное оружие, — фыркнул Джувон, а потом вдруг улыбнулся и сказал: — Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что… ты не убежал. Когда все началось. Когда я был не в себе.

Енчжу замер с палочками в руках и внимательно посмотрел на него:

— Ты думаешь, я герой?

— А ты не герой?

Енчжу вздохнул и покачал головой:

— Нет. Я просто врач, который однажды не поверил своей пациентке. А теперь… исправляет.

На секунду между ними зависла тишина. Правда, неловкой ее тоже было не назвать.

— Кстати, — продолжил Енчжу, — мне позвонил инспектор Нам Чжэу. Сказал, что Ха Суджин идет на поправку. Очень резко. Прямо будто… по волшебству. В ближайшее время ее выпишут домой.

Джувон замер, а потом шумно выдохнул:

— Тогда оно того стоило.

Он взял лист нори из панчхана, свернул и съел просто так.

Хозяйка тут же появилась, принесла добавку и покачала головой:

— Ты выглядишь, как рисовый пирожок после дождя. Больше ешь. У тебя щеки исчезли.

— Спасибо, кхм… — попытался вставить Джувон, но она уже ушла, бормоча что-то про худую упрямую молодежь.

Енчжу закинул в себя остаток кимпаба и откинулся назад:

— Думаешь, она за нас волнуется?

— Думаю, да, — отозвался Джувон. — И я бы пришел сюда еще раз. Хотя бы потому, что здесь нет лапши, сгоревшей в пламени очищения.

Они рассмеялись. Было странно тихо и уютно. Горячая еда и обычный поздний вечер.

И пусть мир снаружи снова начнет что-то шептать, скрести и звенеть колокольчиками, но прямо сейчас, в этом кафе с пряным запахом дайкона, все было… нормально.

Стоп, колокольчиками?

Джувон покрутил головой, пытаясь понять, откуда идет звук. У входа никаких колокольчиков не было.

— Ты это слышишь? — спросил он Енчжу.

Тот нахмурился и прислушался. Других посетителей в кафе не было, а хозяйка куда-то вышла.

Внезапно замигал свет, в помещении стало ощутимо холоднее. Воздух узнаваемо сгустился, как перед грозой. Откуда-то донесся тихий звон, еле различимый и жутковатый.

— Слышишь же, да? — прошептал Джувон.

— Да… — Енчжу не двигался, только прищурился. — Что это…

По коже пробежала легкая дрожь от неведомо откуда взявшегося ветерка, только вот сквозняков не наблюдалось.

Из угла маленького зала медленно выдвинулась фигура. Определить рост было трудно, глаза в полумраке плохо различали очертания. Но сама форма сразу вызвала странное чувство: тревогу и любопытство одновременно. Контур нечеткий, но вместе с тем прекрасно понимаешь, что здесь что-то есть.

Это был мужчина в полупрозрачной одежде, представлявшей нечто среднее между длинным пальто и традиционным одеянием. Черты лица толком не разобрать. Глаза не были пустыми, напротив, они еще и светились каким-то приглушенным голубоватым светом. Это казалось чем-то большим, чем просто отсвет. Решительно неземной взгляд.

Джувон вздрогнул, будто ощутив, как ледяные пальцы коснулись его спины.

— Здравствуйте, — прозвучал голос из пустоты. Он не звучал откуда-то конкретно, а будто наполнял все помещение сразу. — Меня послали… Точнее, мне сказали, вы можете помочь мне разобраться в одном деле.

— Вы… — сипло выдохнул Енчжу, сжимая край стола так, что побелели костяшки пальцев. — Кто… вы?

Дух слегка склонил голову. От этого движения в воздухе мелькнули светящиеся искорки пыли.

— Я простой путник, но мои проблемы… остались здесь. Кое-кто, кому вы помогли, сказал обратиться к вам. Очень хорошая женщина! Теперь она заведует духами заколок. Ну, знаете, такие… с цветочками?

Джувон сглотнул. Заколка… которая была у О Чжонсу. То есть… она посоветовала их как… как скорую помощь призракам? Какой кошмар!

Они переглянулись с Енчжу. Каково же было удивление Джувона, когда в глазах того промелькнул интерес.

— Мы… — начал он.

— Мы поможем, — сказал Енчжу. — На взаимовыгодных условиях.

— О, это я понимаю! — радостно потер руки дух и плюхнулся возле них на стол. — Тогда, господа, слушайте! Дело было так…