Мертвые берут наличными

Часть II Голодная комната. Глава 1

Джувон не знал, когда именно перестал воспринимать происходящее как нечто странное. Может быть, в тот момент, когда дух уселся за стол с видом чиновника, пришедшего на собеседование. А может, когда заговорил… мягко, с запинкой, совсем не похоже на то, как говорил до этого. Не страшно и не зловеще. А как старший брат, читающий сказку вслух.

— Меня звали по-разному, — сказал дух. — Малыши называли меня «Сэр Ведерко». Иногда просто «Ен». Или «Тот, кто гонит запах кимчи». Это было ласково.

Джувон сглотнул и кивнул. Он не знал, что сказать. И, честно говоря, боялся прервать. В груди почему-то нехорошо защемило.

— Я жил в доме, что стоит на холме. Его называли «Домом Солнца», но… это было слишком громкое имя для такой серости. — Дух чуть склонил голову, и в его голосе прозвучала неожиданная пронзительная… то ли нежность, то ли горечь. — Но я старался. Очень старался. Моей задачей было соблюдать чистоту. Мыть окна. Поддерживать порядок. Отгонять плохие сны.

Он говорил просто, без тени пафоса. И от этого стало тяжелее. С каждым словом в голове Джувона вставали образы: холодные комнаты с серыми обоями, коридоры, где пахнет хлоркой и старым супом, и… пустые взгляды. Странно, с чего бы это?

— Я был духом покоя, — продолжал дух. — Мои руки, пусть и невидимые, были всегда заняты: я поправлял одеяла, вешал рисунки, стирал пыль. Я не мог говорить с детьми, но они чувствовали, что я рядом. Что есть кто-то, кто будет с ними даже ночью.

— Вы… ендон? — внезапно спросил Енчжу.

Дух закивал. А Джувон озадаченно покосился на психиатра. Нет, он тоже знал это понятие из мифологии, но так бы не рискнул спросить.

Ендон замолчал на мгновение. Джувон затаил дыхание. Его глаза словно подернулись дымкой. И не сказать, что это от грусти, а скорее от чего-то странного и большого. Человеческого. Могут ли быть человеческие чувства у духа?

— Чаще всего я оставался возле тех, на кого уже не возлагали никаких надежд. Кто был слишком тихим или больным, чтобы кричать, — сказал ендон. — Были дети, которые не говорили вовсе. Не от рождения, а потому что их слишком долго не слушали. Я был рядом. Они не знали, что я дух. Думали — это игрушка, их секретный друг, ну или там ветерок, который просто гладит волосы. Я не возражал. Главное, чтобы они не чувствовали себя брошенными.

Енчжу молчал и слушал. Даже не жевал больше. Только смотрел, будто сквозь духа, в прошлое, которое им обоим было больно представить.

— Иногда они засыпали у меня на коленях, — улыбнулся ендон. — Хотя, конечно, коленей у меня нет, сами понимаете. Но я мог согревать. И это значило очень многое.

Джувон опустил глаза на тарелку, в которой еще было немного супа. У него в детстве не было такого духа. Но он мечтал, чтобы был. Мечтал настолько яростно, что теперь, спустя столько лет, ему стало страшно, что такие существа действительно существуют и в итоге страдают.

— Вы были их защитником, — тихо сказал он. — А потом…

Ендон кивнул. Его светлый силуэт чуть дрогнул, как свеча на ветру.

— Потом началась тьма. Но до нее я был… кем-то другим, — Он посмотрел на них обоих и добавил уже спокойнее: — И мне очень, очень хотелось бы снова стать тем, кем я был. Хотя бы на чуть-чуть. Чтобы хоть кто-то во мне нуждался.

Джувон поднял глаза, не совсем понимая, о чем речь, а Енчжу нахмурился. Хотя, в целом, ситуация была ясна. Потому что они оказались единственными, кто мог выслушать. Не изгнать, а просто услышать.

И в тот момент он решил, что да. Он поможет. Даже если снова будет тьма. Даже если снова понадобятся соль, веревка и сгоревшая лапша. И поход к Чо Геджину, которого хочется придушить на месте.

Потому что есть дух, который мыл полы, пока какой-то ребенок спал. И если его попросили уйти, значит, в этом доме поселилось нечто, что боится даже такого теплого света.

— Сначала я подумал, что просто устаю, — продолжал ендон, его голос все еще звучал мягко, но теперь с почти физическим напряжением, как будто он говорил о старой ране, что никак не заживает. — Такое бывает в местах, где слишком много боли, даже духам иногда трудно держаться. Иногда мне приходилось уходить… в шкаф с тряпками или в кладовку за прачечной. Там было тише. Меньше боли.

Он опустил голову. Легкие синие отблески скользнули по его лицу, словно что-то отбросило тень.

— И знаете, в какой-то момент появилась она.

Енчжу поднял брови, но ничего не сказал. Джувон почувствовал, как его сердце сжалось, хотя он еще не знал, почему. Что-то в голосе духа изменилось. Какая-то трещинка в тоне, как если бы ветер вдруг перестал быть летним.

— Комната, — прошептал ендон. — Она будто появилась из ниоткуда. Она не существовала на плане. Ее не было в списках. Да и не строили её, честное слово. Я же там уже пять лет.

Он провел рукой по воздуху, неуверенно и странно, будто пытался нащупать очертания. В его жестах виднелось что-то странно человеческое. Растерянность? Попытка вспомнить? Отчаяние?

— Сначала это была просто дверь. В конце коридора второго этажа за старой игровой комнаткой. Раньше там был чулан, забитый сломанными игрушками. Но однажды я заметил, что он… стал другим. Изменились очертания и размер. Пахло там странно… Как тухлая вода и сахарный сироп. Обрывки ткани на полу прилипали к ногам. Звуки все были… искаженными. Туда будто совершенно не попадал свет.

Джувон ощутил, как по телу пробежал озноб. Он вспомнил, как Пак Ынхо смотрел в зеркало. Как искажалось пространство. Это было нечто родственное. Жуть какая!

— Я попытался войти туда, — тихо сказал дух. — Но меня не пустили. В моем случае странно сказать «физически», но, по-моему, это самое подходящее слово. Меня… буквально оттолкнули. Как если бы сама эта комната знала: я чужой.

— И вы ничего не могли сделать? — выдохнул Джувон.

Он даже не заметил, как сжал пальцы в кулак.

— Я пытался. По-своему, конечно. Тех детей, что заходили туда, я ждал у выхода. Умывал им лицо, мыл их руки, оставлял запах мяты на подушках, напевал мелодию, которую они любили. Но… когда они выходили…

Ендон посмотрел прямо на Джувона. В его взгляде было отчаяние того, кто привык лечить, а теперь был вынужден смотреть, как умирают.

— Дети уже не были прежними.

— В каком смысле? — спросил Енчжу. Его голос был глухим.

— Дети были молчаливыми. Даже те, кто раньше болтал без остановки, резко замолкали. Сидели, уставившись в стену. Не моргали толком, не плакали, только… дышали. Как рыбки в банке. Совсем без звука.

Он замолчал, будто подбирая слова. За окном кафе прошел автобус, отдаленный гул нарушил молчание, но никто из троих не отвлекся.

— Потом начали исчезать цвета. Знаю, странно звучит, но именно так казалось. Дети больше не рисовали. Даже те, кто раньше брал карандаши, как только видел лист. Играли только в одиночестве. Иногда со стеной. И говорили с углами. — Ендон говорил тихо, но в каждом слове был словно забит гвоздь. — А потом однажды девочка по имени Михи…

Он осекся. Джувон инстинктивно кивнул, как будто знал эту Михи, давая понять, чтобы дух продолжал.

— Она вернулась с синяками. Но не такими, как от удара. Они словно проступали изнутри. Лицо стало… просвечивать. Ее будто… как бы это сказать… выпили.

Енчжу сделал шумный вдох. Резко. Глубоко. Но не сказал ни слова.

— А еще через день ее не стало. — Голос ендона почти превратился в шепот. — Ее просто… не было в списках, я смог подглядеть. Она не осталась в кровати. Не пришла на завтрак. Воспитатели сказали: «Михи переехала». Но у нее не было никого. Совсем никого, понимаете?

Джувон наклонился вперед. Он чувствовал, что сердце стучит как ненормальное.

— Вы уверены, что дело именно в комнате?

Возможно, он не так сформулировал, но в комнате явно кто-то жил. Или присутствовал в определенные моменты.

Ендон покачал головой.

— Ее кто-то сделал такой. Она возникла не сама. Но я точно знаю, что теперь… она голодна.

Он посмотрел на них обоих, и на этот раз на его лице появилось что-то тревожное, почти мольба:

— Я не могу войти. Но у вас получится, потому что людям препятствий нет. Если вы поможете мне разобраться… может, я снова смогу стать тем, кем был.

Джувон медленно выдохнул. Его ладони были влажными от пота. Он не знал, куда их положить, чтобы не чувствовать себя нелепо. Но, несмотря на страх, кивнул. Странно было соглашаться, но в то же время внутри зудело что-то… Интерес? Азарт? Ведь с Пак Ынхо получилось. Конечно, чувство самосохранения во все горло орало никуда не лезть, но… Если бы его все слушали, мир был бы во много раз скучнее.

Енчжу снова сжал палочки, на этот раз с какой-то упрямой решимостью. Кажется, господина психиатра тоже что-то задело.

— Мы вытащим тех, кого еще можно спасти, — сказал он. — Или хотя бы остановим то, что продолжает пить их.

Дух пристально на него посмотрел, кажется, он сам не верил, что получил согласие. А в кафе стало холоднее. Джувон повел плечами. Нужно взять что-то горячее.

— И… нет, не думайте, что я не пытался вмешаться, — вдруг добавил ендон. Его голос был все еще тихим, все еще вежливым, но в нем появилось напряжение, будто даже вспоминать оказалось больно. — Долго просто наблюдал, думал, что это… что-то проходящее. Иногда ведь и людям, и духам нужно немного времени. Но когда Михи исчезла, я понял, что не время ждать.

Он поднял голову. Свет в его глазах казался ледяным.

Джувон вдруг понял. Возможно, этот дух когда-то и выглядел как тот ендон, кого изображают в мультиках: с веником, с цветочками на одежде, с мягкой аурой. Но сейчас перед ним был кто-то другой. Крошечный остаток воли, застрявший между попыткой помочь и страхом умереть во второй раз.

— Я пытался пройти через зеркало в раздевалке. Это один из старых путей, к которым никто не прикасался, в смысле, из наших. Старые пути духов есть в каждом доме, даже если вы свято уверены, что кроме вас в нем никто не живет. Вход прятался в старой трещине между кладовкой и душевой. Я знал ее с тех времен, как только поселился в детском доме. Я решил попробовать пройти там.

Джувон чувствовал, как в животе начинает завязываться ледяной узел. Слова духа ложились не просто как рассказ, а как какая-то притча, в которой вот-вот появится чудовище.

— У меня получилось проникнуть в стену. Тогда я увидел, как мальчик, которого звали Мучан, сидел внутри. Один. Смотрел в угол. Я тихо позвал его. Даже потянулся, чтобы дотронуться. И в этот момент… меня вытолкнули.

Енчжу сложил руки на груди, Джувон кашлянул и уточнил:

— На что это было похоже?

— Это не было сопротивлением, а больше походило на атаку. Что-то изнутри швырнуло меня через весь этаж. Не физически, разумеется, а энергетически. Как если бы само пространство ударило в грудь. Бум — и готов! А потом я услышал… голос. Он не был громким. Но в нем было все: голод, гниль и жуткая ненависть. А еще добавились запахи плесени, меди и гниющей бумаги. Знаете, как пахнут старые книги, когда они умирают?

Джувон медленно кивнул. Да, он знал. Особенно те, что лежали на чердаке бабушкиного дома. Она ругалась, что туда, наверное, забрался призрак старого книготорговца и принес запах мертвой бумаги. Тогда это казалось всего лишь красным словцом, но теперь… не факт. Может быть, тот призрак действительно существует.

— Оно было старым, — продолжал ендон. — И жутким. И… не похоже на человека. Даже на призрака не похоже! Я не видел лица, но чувствовал взгляд. Казалось, что они были… везде. И там, где их не было, они все равно смотрели.

Джувон нахмурился, это звучало жутко. Енчжу задумчиво посмотрел в окно, а потом вдруг сказал:

— По описанию похоже на какого-то паразита.

Ендон чуть не хлопнул в ладоши.

— Именно! Я потом понял, что это существо, которое питается… Оно питается тем, что остается. Остатками воли, тепла и доверия. Оно как бы высасывает изнутри, но не за раз. Оно медленно растягивает удовольствие.

Джувон потер лоб.

— Вы сказали, что оно вытолкнуло вас. Но не смогло навредить, так?

— Не смогло, — отозвался ендон. — Потому что я связан с этим домом. С его самой первой комнатой. С печкой на кухне, с подоконником в старом классе, где дети выращивали фасоль. С местами, где дети были в безопасности. Когда меня вытолкнули, я не исчез. Но и не мог вернуться в дом. Меня будто отрезали, потому что… потому что я слишком чист для того, кто теперь занял мое место.

— Вы сказали, что жили там пять лет… — протянул Енчжу. — Жил ли там кто-то еще?

Ендон развел призрачными руками:

— Когда я нашел это место, оно было пустым. И сейчас я обитаю рядом. Не в здании, но в саду. Под карнизом дома. В старом ящике для игрушек на заднем дворе. Иногда, когда все было тихо, я все же чувствовал, как меня кто-то зовет. Я слышал, как один мальчик шептал: «Сделай, чтобы они ушли». И я знал, что он имеет в виду не воспитателей, а то, что живет за дверью.

Джувон закусил губу, потом тряхнул волосами.

— Вы не исчезли, потому что вам было, за кого держаться. И кому помогать. Я… понимаю.

Он почувствовал, как Енчжу бросил на него вопросительный взгляд, но сделал вид, что не заметил.

Ендон улыбнулся:

— И я буду жить ради них дальше. Но мне нужен кто-то, кто сможет войти. Кто не боится этой проклятой двери.

Джувон взглянул на Енчжу. Тот молча и очень медленно кивнул.

— Тогда мы сделаем это, — сказал он. — Вместе.

Дух посмотрел на них с благодарностью, что не нуждалась в словах, а снаружи снова завыл ветер.

— Я уже почти не надеялся, — тихо сказал он. — Считал, что мой век закончился. Что я как старое белье на веревке, забытое всеми. Но однажды… я кое-что услышал от своих. Мы, духи, тоже общаемся.

— Не сомневаюсь, — буркнул Джувон.

Ендон тем временем приподнялся над столом, словно в нем что-то оживилось.

— Она рассказала, что есть те, кто прогнал сильного духа. Разбил цепь, сжег память, вытянул души обратно к свету. Я не сразу понял, откуда идет волна. Но когда почувствовал… запах мандарина, смешанный с солью, и пепел… почему-то от лапши, но какая разница? Это все несло не разрушение, а исцеление. И вот сейчас от вас идет тот же запах!

— Я убью Чо Геджина, — проворчал Енчжу.

Джувон нервно повел плечами. В общем-то, он согласен даже помочь в убийстве. Даже спустя время его имя придавало еще той бодрости. Но он ничего не сказал. Потому что впервые за все это время в глазах духа перед ним плескалась не только тоска, но и… искра надежды.

— Так вы согласны?

В голосе ендона появилась робкая надежда. Почти детская.

— Согласны, — подтвердил Джувон. — Но сначала нам нужен план.

— И еда, — добавил Енчжу, поднимая палочки в воздух. — У нас был перерыв. На суп.

Ендон вспыхнул всеми цветами радуги. Казалось, его силуэт стал плотнее, живее, и даже слова звучали теперь без той едкой горечи, что была в самом начале.

— Тогда… я скоро вернусь. Обещаю. Мне нужно кое-что подготовить. И… передать. Одну вещь. Она осталась в доме. Но теперь я смогу ее достать.

И в тот же миг, как по сигналу, с кухни послышались шаги и грохот посуды. Хозяйка вернулась. Дверь хлопнула, и в кафе снова запахло чесноком, уксусом и чем-то остро-соевым.

— Сынки, я там вам еще редьки принесла. И суп на вынос, если мало! — бодро сообщила она.

Джувон моргнул, и ендона больше не было видно. Просто… исчез, как пар над супом. Осталась только еле заметная искра, зависшая в воздухе и сразу же рассеявшаяся.

Хозяйка вышла из-за перегородки с мисками, махнула на них рукой:

— Есть надо, а не глазами хлопать! Такие худющие, я вас кормить днями и ночами буду. Ну-ка, ешь, пока горячее! — Она ткнула в сторону пибимпаба. — И не забудьте оплату, а то я вас потом и правда духу скормлю.

— Только не тому, который сейчас был, — пробормотал Джувон.

— Что?

— Спасибо! — тут же воскликнул Енчжу, расплачиваясь, и схватил пакет с едой.

Они вышли под навес. Задорно стучал дождь. Ночь обволакивала город. Свет витрин играл на мокром асфальте, капли щелкали по козырькам и зонтам прохожих.

Джувон натянул капюшон. Упакованный в пластиковую посуду суп в пакете приятно обжигал пальцы. Воздух был влажным и прохладным. Просто ночь. Просто улица. Просто шаги в унисон с тем, кто идет рядом.

— Тебе не показалось, что он был… очень живой? — спросил Джувон, не глядя на Енчжу.

— Не показалось, — спокойно отозвался тот. — Этот дух не хочет мстить. Он хочет спасать. Поэтому для нас и более… понятный.

— Почему?

— Потому что у него есть цель. А такие не сдаются даже после смерти.

— Хм, — Джувон задумался. — Тогда и мы не сдадимся.

— Не сдадимся, — повторил Енчжу. — Но я все равно бы убил Чо Геджина. Просто потому что его экзорцизм базируется на лапше.

— Это его стиль, — мрачно хмыкнул Джувон.

Они шли по тротуару, Енчжу держал зонт над обоими, а город вокруг них дышал дождем и отражениями неоновых вывесок. И хотя впереди ждала та самая дверь, за которой не было света, сейчас между горячим пакетом, теплым словом и каплями, что стекали по капюшону, все было удивительно хорошо.

— Куда теперь? — спросил Енчжу.

— Домой. Завтра поговорим с Чо Геджином. А потом… в детдом, чтобы посмотреть, что там происходит.

— Отлично. Только пообещай, что в этот раз не будешь подставлять горло духу в детдоме.

— Не начинай.

— Тогда одной битой не обойтись.

— Время раздобыть топор, — фыркнул Джувон.

И под этот странный разговор они растворились в ночи. Врач и медиум, психиатр и проклятый везунчик, которые почему-то снова согласились пойти в самую темную комнату на свете. Потому что кто-то должен. Иначе голодная комната останется не просто дверью.