Ментальная кухня – 2

Глава 11

Повторюсь, что в «Фаворите» за заборами не прятались. Коттеджный посёлок был выстроен примерно так: фасад дома просматривается с улицы, перед самим домом аккуратный газон без излишеств и подъездная дорожка к гаражу. Между соседскими участками аккуратная живая изгородь. Спереди. А вот ЗА домом, насколько я понимаю, заборы и личное, скрытое от посторонних глаз пространство. И я прямо-таки уверен, что у каждого второго здесь на заднем дворике есть бассейн. Если не у каждого первого, конечно же.

У-у-у-ууу, как у меня в прошлой жизни! Хочу! Короче говоря, ждать у ворот нам не пришлось. Всей толпой мы прошли сразу же к дому; к самой двери. На звонок никто не отреагировал, а потому пришлось стучать.

Бах-бах-бах!

— Добрый день, старший оперуполномоченный Гачин-Мучинский, — Захар показал ксиву. — С кем имею честь?

— А… Я… Это…

На пороге стояла рыжая девушка лет так-эдак двадцати с небольшим и хлопала зелёными глазищами.

— А я Кейт, — наконец собралась с духом девушка. — То есть Катя…

«Всё нормально» — прозвучал в ухе голос Солнцева: «Это домработница».

— А вы-ы-ы? — протянула Катя, до сих пор не конца понимая, как себя вести.

— А мы хотели бы поговорить с хозяйкой дома, — Захар убрал корочку в карман и с истинно ментовским прищуром заглянул домработнице за плечо.

— Сию минуту, — ответила Катя.

И вроде бы уже дёрнулась, чтобы пойти за госпожой Безобразовой, но вдруг застыла. На лице у неё отразилась максимальная степень потерянности, можно даже сказать «детской». Видимо, привычный алгоритм действий дал сбой. С одной стороны, нужно захлопнуть дверь перед незнакомцами, ведь госпожа может быть против того, чтобы они заходили внутрь. А с другой, незнакомцы из полиции и можно ли вообще захлопывать перед ними двери?

Я помог девушке определиться — подтащил нужную мыслестрочку повыше.

И кстати! Не помешает небольшая ремарка насчёт менталистики. Мы с Агафонычем ещё заранее решили, что совсем без дара в нынешнем деле нам никак не обойтись. Но! Мало ли как события развернутся дальше? Насколько сильно мы наследим? И как бы нам самим потом не превратиться из истцов в ответчиков?

Так что единогласно было решено не использовать магию в отношении госпожи Безобразовой, — ведь именно её и будут проверять если что. А вот на домработницу Катю мораторий не распространяется. И флаг нам, как говорится, в руки.

— Я быстро! — крикнула зеленоглазка, оставила дверь открытой и умчалась куда-то в глубины дома.

Вернулась уже через пять минут и… пу-пу-пуууу… мы только-только начали, а что-то уже пошло не так. Пред нами предстала Изольда Карловна Безобразова. Выглядела она именно так, как и подобает выглядеть человеку с именем «Изольда». Белокурая, с тонкими аккуратными чертами лица и осанкой, которую можно выставлять за образец в палате Мер и Весов.

Симпатичная. А если делать поправку на возраст, так вообще красотка. Такая… уже не милфа, ещё не матюра, — и совсем не важно откуда я знаком с этой классификацией. Но это всё поверхностное, так сказать.

А важно вот что: на голове у Изольды Карловны почему-то был цветастый картонный колпак с надписью «С Днём Рождения», и несколько кругляшей конфетти на плече.

«Странно», — сказал Агафоныч по нашей с ним индивидуальной ментальной рации.

«Вижу», — ответил я.

— Здравствуйте, — Захар опять полез за ксивой. — Старший оперуполномоченный Гачин-Мучинский. Вы хозяйка дома?

— Да, — Изольда Карловна побелела лицом, медленно стянула с себя колпак, представилась, а потом дрожащим голосом спросила: — Что-то случилось?

— Пока нет, но может случиться, — будничным тоном начал Захар. — В районе объявлен план «Перехват». Несколько часов назад из-под стражи сбежала группа лиц, подозреваемых в многочисленных преступлениях…

— В маньячизме, — зачем-то вставил свои пять копеек Санюшка. — Целая бригада маньяков, вы представляете? Да? Да!

— Ох!

— … преступники вооружены, одарены магически и скрываются где-то на территории посёлка. Учитывая то, что весь периметр оцеплен оперативниками, деваться им некуда. И у негодяев нет иного выхода, кроме как попытаться взять заложников…

— Ах!

— … мы в свою очередь постараемся этого не допустить. И именно поэтому нам нужно тщательно проверить ваш дом и прилегающий к нему участок.

— Ух…

Изольде Карловне поплохело. Она смяла в кулаке праздничный колпак, чуть пошатнулась и ухватилась за плечо Кати.

— Заложники, — повторила она, как в бреду. — О боже… у меня ведь полный дом детей!

«Жопа,» — прокомментировал мне в голову Агафоныч, а Солнцев тут же дублировал эту мысль вслух по каналу связи.

— У младшенькой, — продолжила Безобразова. — У Васеньки сегодня день рождения и…

— И не стоит переживать раньше времени! — я перехватил инициативу и чуть отодвинул Захара в сторону. — Пока что не произошло ничего плохого. И не произойдёт, пока мы здесь, можете поверить мне на слово. Так вы позволите войти?

— Да-да! Конечно!

Всей оперативной толпой мы внедрились в просторный холл Безобразовых. Хоромы, конечно. Чтоб я так жил. Ну, в смысле, я так жил, да. Ну, бли-и-ин…

Не как у Волконского, само собой, но тоже есть где в прятки поиграть. Несколько дверей направо, несколько налево, а двойная полукруглая лестница уводит не только на второй этаж, но ещё и куда-то вниз. Дальняя от нас стена при этом была отделана панорамным остеклением, так что задний дворик отсюда просматривался на отлично и…

Дела-а-а-а…

Где-то там, на лужайке, действительно резвились дети. Маленькие такие, визглявые, лет по семь-восемь. Мельтешили вокруг здоровенного надувного батута так, что невозможно сосчитать наверняка сколько их там, но навскидку штук десять. Штук десять детей, два грёбаных клоуна и одна… альпака.

— Так…

Захар, конечно, молодец, но командовать парадом буду я.

— Агафонов, отведите Изольду Карловну на кухню и дайте ей стакан воды…

«Вась, ты чего? Слить меня решил?» — тут же постучался ко мне в голову сенсей. «Наоборот», — ответил ему: «Поручаю тебе самое ответственное. С домработницей и детьми мы уж как-нибудь сами справимся, а ты отвлекай Безобразову. Ты лучше всех нас вместе взятых знаешь повадки аристократов и сможешь поддержать непринуждённую беседу. Манеры, этикеты, вот-это-вот-всё». Агафоныч с моими рассуждениями согласился, кинул мне в голову слово: «Принял», — а затем улыбнулся и бережно приобнял Безобразову за плечо.

— Пойдёмте, Изольда Карловна.

— Но, — возразила та. — А как же дети⁈

— К детям, — сказал я, — будет приставлен капитан Погонялов…

Захар крякнул. Я сперва не понял почему, а потом вдруг как понял. Мой косяк. Ну извините! Кто на что учился! Я наизусть знаю около ста видов паст, процент отхода корнеплодов в зависимости от сезона и степени прожарки стейков, — не только по названиям, но и по температурным показателям. А вот градацию полицейских званий не знаю! Вот и ляпнул что первое в голову пришло. И как-то так вышло, что с моей лёгкой руки Антон по кличке Погоняло стал старше по званию, чем единственный из нас настоящий оперативник.

— Захарка, ну-ка помоги мне, — хохотнул новоиспечённый капитан, а потом обратился к госпоже Безобразовой. — Не беспокойтесь за своих бесенят, Изольда Карловна, мы присмотрим. И если вдруг что, клянусь, грудью встанем на защиту. В нату… Гхм… Всё в лучшем виде будет, чесслово! Пойдём, оболтус…

А затем взял Захара в захват, — за шею и на сгиб локтя, прям как хулиган в старших классах, — и повёл на улицу. По пути кулаком ерошил ему волосы и весело прихрюкивал.

Так… ладно… эти двое отвлекут детей и клоунов, Агафоныч уже увёл хозяйку и осталась у нас домработница Катя. Пока всё происходит вменяемо и в рамках приличий, что не может не радовать.

— Отвлеките Катю, — прошептал я в микрофон, зажав кнопку на браслете.

— Будет сделано, — также шёпотом отозвался Санюшка, и мне почему-то вдруг стало страшно.

Я, конечно, просил всех ребят отнестись к нашему сегодняшнему делу ответственно, но конкретно Аничкин уж больно сильно переигрывал. И в образ вжился, и инициативу проявляет на каждом шагу, — раньше я за ним такого не замечал. Как бы чего плохого не вышло.

— Так-так-та-а-а-ак, — с модуляциями актёра ТЮЗа в голосе протянул Санюшка, явно пытаясь обратить на себя внимание. — А что у нас тут?

Открыл первую попавшуюся дверь, зашёл внутрь и прикрыл за собой. Затем вдруг крикнул: «ОЙ!» — и следом раздался треск ткани.

А уже спустя секунду дверь снова отворилась, и Санюшка вышел в холл. Голый. В одних, блин, трусах, носках и блестящих туфлях. Форма, за которую я имел неосторожность его похвалить, теперь была у него в руках. Одним цельным комком. И только тут я понял, где Санюшка её достал. Не иначе как арендовал в стриптизёрошной.

— Какой же я неуклюжий, — сказал Аничкин и делано плеснул руками. — За дверную ручку рукавом зацепился, вы представляете?

Оху… Охренеть ты зацепился! За ручку⁈ Рукавом⁈ Так, что одним рывком снял с себя вообще всё⁈ И причём тут вообще штаны⁈ За каких-то пару секунд Санюшка умудрился накинуть логике петлю на шею и выбить у неё из-под ног табурет.

Вот и первый косяк. Который технически мог бы быть последним, но… как же хорошо, что я с утра заряжен по мане. Так что буду исправлять.

Я уже напряг источник с тем, чтобы в любой момент ворваться в голову домработницы Кати. Стереть это сюрреалистичное воспоминание и написать вместо него новое, — например, убедить Катю в том, что ей срочно нужно сходить в магазин, или на почту, или курьера встретить, но…

— Вы мне не поможете? — спросил Санюшка, глядя на девушку. — У вас есть швейные принадлежности?

— Есть, — максимально серьёзно ответила Катя и широким шагом двинулась куда-то прочь, рукой увлекая за собой Аничкина.

Если бы мы знали, что это такое, но мы не знаем, что это такое. Проводив двух рыжих недоуменным взглядом, мы с Мишаней Кудыбечь остались в холле вдвоём.

— Ну допустим, — сказал я, а затем задал в канал вопрос: — Яков Саныч, где находится комната Безобразова?

— Не знаю, — ответил законник.

— Как так? Вы же говорили, что видели его.

— Я видел его в столовой, когда Катя кормила бедолагу с ложечки какой-то овощной дриснёй. А где находится комната Его благородия не имею ни малейшего представления.

— Понял, — сказал я и отжал кнопку микрофона. — Так…

Если мне не изменяет память, у аристократов по этикету не положено располагать свои спальни на первом этаже. Типа, кто выше тот и папа. С другой стороны, раз Изольда Карловна настолько паскудная натура, что спустила Орловым то, что они сделали с её мужем, то она ведь могла и дальше пойти. Например, держать барона в подвале. От глаз подальше, чтобы не смущал и не мешал супруге вести новый роскошный образ жизни.

Хм-м… Ладно, проверить стоит и там, и там. Чем быстрее найдём Безобразова, тем быстрее всё это закончится.

— Я наверх, ты вниз, — сказал я Мишане. — Погнали?

— Погнали…

Перепрыгивая через две ступеньки, я помчался на второй этаж. По пути мельком взглянул на часы. Все стрелки как раз сошлись воедино и наступил полдень…

12:03

Задний двор

Дети аристократов, — а это, без сомнения, были дети аристократов, — не боялись людей в форме. Дядя полицейский хороший и его надо слушаться. Вот, собственно, и всё что они знали. Так что когда капитан Погоняло попросил всех быть на виду, не разбегаться и ходить в туалет только в сопровождении взрослых, они восприняли это как данное.

Другой момент клоуны.

У братьев Ержана и Мансура Байболотовых были все причины опасаться правоохранителей. При виде формы они первым же делом подумали про миграционную службу, — срок их пребывания в Российской Империи в безвизовом порядке уже давно истёк. Братья порядком напряглись и даже подумывали насчёт побега через забор. Что называется, огородами.

Пусть в гриме. Пусть в париках. Пусть в этих несуразных одутловатых костюмах и ботинках семидесятого размера. Пусть бросить альпаку и батут всё равно что от себя кусок отрезать… неважно! На другой чаше весов сейчас была депортация.

Однако полицейские почему-то даже не думали проверять у братьев документы. Пока клоуны продолжали веселить детей, они просто встали неподалёку и несли какую-то понятную лишь им одним вахту.

— Ну что, ментёныш? — скрестив руки на груди, ухмыльнулся Погоняло. — Вот мы с тобой и остались вдвоём. И никто тебя теперь не защитит.

— Мне не требуется защита.

— Смелый, да? — Антоша шагнул на Захара; Захар попятился. — А что же ты такой смелый в машине не был, а?

— Прекрати, — зашипел Гачин-Мучинский. — Сейчас мы должны действовать заодно. Не смей срывать операцию.

— А я и не собираюсь её срывать, — хохотнул Погоняло. — Я просто хочу тебя немного проучить, чтобы в следующий раз с уважаемыми людьми ты базарил уважительно.

— Я не понимаю! В каком именно месте я повёл себя по отношению к тебе как-то не так⁈

Признаться честно, Антон тоже этого не понимал. Его нелюбовь к Захару существовала в области неосознанного и проистекала из… уязвимости, возможно? Так же как мышки не любят кошек, пчёлы ос, а жабы цапель, Антон по кличке Погоняло не любил полицейских.

— Что я тебе вообще сделал⁈

— А я тебе ща объясню…

С тем Антон толкнул полицейского в грудь. Затем ещё раз. И ещё. Гачин-Мучинский пытался зажать кнопку на браслете, но всякий раз, когда тянулся к запястью, получал новый тычок. Да, изначально у Погоняла не было в планах причинять Захару боль, — избивать и уж тем более калечить, — однако тут кровь ударила в голову.

Антон закипал. Заводил сам себя, постепенно теряя контроль. Он толкал Захара всё сильнее и сильнее, сильнее и сильнее, и тут…

Раздался звук. Этот звук нереально трудно транскрибировать, но очень просто описать: как будто кто-то начал на скорость жмякать резиновую уточку для ванны. Именно таким потешным звуком альпаки сигнализировали сородичам о том, что они напуганы. Или тревожны. Или… собираются атаковать.

— Ы-ы-ый! — выдохнул Гачин-Мучинский и согнулся пополам.

Антон по кличке Погоняло сам того не сознавая затолкал полицейского прямо под удар. Не будь дурой, милая шерстяная зверушка уловила агрессивный настрой лысых приматов, что подбираются к ней сзади, — причём с совершенно непонятной целью. И как только одна из этих обезьян оказалась в зоне поражения, альпака тут же лягнулась.

С двух копыт и Захару прям по яйцам.

— Ы-ы-ый!

— Ой! — воскликнул Погоняло.

Контроль над собой тут же вернулся. Душераздирающая сцена пробудила в нём мужскую солидарность. Друг или враг, никто не заслуживает такого. И кажется, Погоняло сильно перегнул палку в этой своей слепой ненависти.

— Братишка, извини! — крикнул Антон и склонился к Гачину-Мучинскому. — Извини, пожалуйста, я не хотел! Правда!

— Пош-ш-шёл ты, — прошипел Захар.

— Клянусь, я не хотел! Ты как вообще⁈ Живой⁈

— Живой, — ответил Захар.

А затем выпрямился в полный рост, сунул руку в штаны и достал защитную ракушку со следами от копыт.

— Когда вокруг бесчестье, — сказал он с чувством, — хороший полицейский должен быть готов ко всему, — а затем зашагал в сторону клоунов-казахов. — Эй, вы! Вы двое! Да-да! Проследуйте за мной в дом для выяснения личности!

— Погоди-погоди, — засеменил следом Погоняло. — А я?

— А ты останешься с детьми.

— Я⁈ Братиш, где я и где дети⁈ Что я с ними делать буду⁈

— Не знаю, — грубо ответил Захар. — Разберёшься. Не моя проблема. Да-да, я вам двоим говорю! Ну-ка идите-ка за мной!

12:04

Кухня

— Да не переживайте вы так, — улыбнулся барон Ярышкин, налил стакан воды и вручил его госпоже Безобразовой.

— Спасибо.

— Даю вам девяносто девять процентов гарантии, что в вашем доме нет никаких злоумышленников, — Владимир Агафонович присел напротив Изольды Карловны за небольшой круглый столик. — Просто когда речь идёт о человеческой жизни, нельзя пренебрегать даже этим несчастным процентом. Сейчас мы всё осмотрим, всё проверим и уйдём. А вы продолжите себе спокойно праздновать.

— Да, — кивнула Безобразова. — Да, вы правы. Всё будет хорошо. Не может же на мою долю выпасть столько испытаний, верно? Сперва… Муж… А теперь… Это…

После упоминания мужа Изольда Карловна вдруг расплакалась. А ведь казалось бы! Лезть к ней в разум было табу, но вместо этого барон Ярышкин довольно тщательно изучил содержимое хорошенькой рыженькой головы домработницы Кати, и кое-что для себя вынес.

Да, он не умел видеть воспоминания так же ярко и чётко, как это делает его юный падаван. Честно говоря, Владимир Агафонович даже не подозревал, что такое вообще возможно — вытаскивать из памяти людей имена, даты, фотографической точности картинки и даже конкретные цитаты. За время учёбы в Академии он не знал ни одного человека, — даже из преподавательского состава, — который владел бы подобной техникой.

А Вася Каннеллони в свою очередь относился к этому дару, как к чему-то само собой разумеющемуся. Он не рассказывал, его не спрашивали, а потому что учитель, что ученик пребывали в счастливом неведении насчёт имбалансности Канеллони.

Но к делу!

Пускай не так чётко, как Василий, но по эху эмоций и обрывочным мыслям домработницы, Владимир Агафонович составил себе портрет семейных отношений четы Безобразовых. И портрет был… так себе. Катя по-женски жалела баронессу, при этом злилась на барона, и при этом же была вынуждена что-то скрывать, — липкий ноющий привкус навязанной тайны ни с чем не перепутать.

И вот… загадка! Если бы барон распускал в отношении Кати руки, то Владимир Агафонович понял бы это сразу, — химический состав эмоций был бы совершенно другим. Так что скорее всего, речь шла о любовнице Геннадия Витальевича. Или любовницах? Или о девушках по вызову, которых он таскал в дом и заставлял Катю держать язык за зубами.

Короче…

«В этой семейке все хороши», — решил для себя барон Ярышкин.

— Не плачьте, прошу вас, — сказал он и достал из нагрудного кармана носовой платок.

Аристократ старой закалки, Владимир Агафонович всегда старался иметь при себе платок. И прекрасно знал его истинное назначение: не сопли высмаркивать, а в случае чего предложить даме.

— Ох, спасибо, — всхлипнула Безобразова. — Вы так галантны, — и чуточку успокоилась.

И даже перестала плакать. И вперилась в Агафоныча ясными после слёз глазами.

— Повезло, наверное, вашей жене.

«Так, млять», — заподозрил неладное барон Ярышкин. Вася доверил ему чуть ли не самое важное, а он уже спустя четыре минуты умудрился загнать разговор куда-то не туда. И вот ведь! Прикинуться дурачком нельзя. Отступить нельзя. Нужно продолжать отвлекать Изольду Карловну любой ценой. И постараться потянуть время, пока эта самая цена не стала слишком уж высокой.

— Картина! — воскликнул Владимир Агафоныч и указал на стену за спиной Безобразовой.

На холсте было намалёвано нечто невразумительное. Складывалось ощущение, что его расстелили на пол во время ремонта, угваздали чем ни попадя, а после натянули на богатую раму и продали за сто тыщ мильёнов рублей. «А впрочем, — подумал барон Ярышкин. — Скорее всего так оно и было».

Прищурившись, он кое-как разобрал лихую размашистую подпись в углу. К счастью Владимира Агафоныча, ушлый художник подписался простенько. Вместо каллиграфических закорюк, смайликов и прочей хрени, в углу полотна он просто вывел свою фамилию.

— Алёшин, — прочитал барон Ярышкин, а потом воскликнул: — Только не говорите мне, что это оригинал! — пускай и слышал эту фамилию впервые. — Иначе я умру от зависти!

— М-м-м-м, — слабо улыбнулась Изольда Карловна. — Вы ещё и в искусстве разбираетесь?

— По верхам, — дежурно отсмеялся Агафонович. — Ровно настолько, чтобы не прослыть невеждой.

— М-м-м-м…

Безобразова утёрла последнюю слезинку и отложила платок. А после изобразила недвусмысленный жест: упёрлась локтями в стол, руки сцепила в замок, а на «замок» положила подбородок. И глазёнками похлопала. Хлоп-хлоп-хлоп.

— А ведь мне вас так и не представили, — сказала Безобразова. — Не хотелось бы обращаться к такому интересному мужчине по фамилии…

«Чёрт!» — выругался про себя Агафонович. Кажется, он сам того не желая, загонял себя в этот омут всё глубже и глубже. И вот он уже «интересный мужчина».

Да ещё грёбаное имя! Ровно для таких вот ситуаций у барона Ярышкина имелось альтер-эго «Вадим Нечаев», но сейчас оно совершенно не подходило, — фамилия уже была озвучена. Так ещё и в голову, как это частенько бывает, полезла всякая чушь: Татай Мухраевич, Бубуй Мумуевич, Ахалай Махалаевич и явный этнический поляк Лясько Масяськович. Нормальные человеческие имена разом вылетели из головы.

— Василий Викторович, — встал и чуть поклонился барон Ярышкин. — К вашим услугам.

— Василий Викторович, скажите, а вам случайно не нужно присоединиться к поискам? Как думаете, ваши коллеги в состоянии справиться без вас?

«Сука!» — заорал где-то внутри себя Агафонович: «Сука-сука-сука!»

Безобразова поставила ему гроссмейстерский мат. Задала вопрос, на который можно ответить лишь одним способом, и способ этот играл явно не в пользу Агафоновича.

— Конечно же справятся, — улыбнулся барон Ярышкин.

— М-м-м, — вновь протянула Изольда Карловна. — В таком случае, может поднимемся наверх? В моей спальне висит ещё несколько работ Алёшина. И если хотите, я с удовольствием их вам покажу…

12:05

Подвал

Идея о том, что утратившего умственные способности отца семейства содержат в подвале, была бесчеловечна. К счастью, — правда не совсем понятно к чьему именно счастью, — она не подтвердилась.

Мишаня Кудыбечь лосём промчался по всему нижнему этажу. Присвистнул при виде домашнего кинотеатра на двенадцать мест, подивился небольшому бассейну с парилкой, позавидовал постирочной и истёк слюной по залежам вина в специальном погребе. Собственно говоря, вот и всё. Смотреть здесь больше нечего — осталось всего две двери.

За первой оказался небольшой чулан, — весь в стеллажах с бытовой химией, тряпками и прочим хозяйственным инвентарём. А вот за второй, внезапно, была библиотека.

— Ого, — вырвалось у Мишани.

По меркам аристократии, библиотека была совсем крошечной. Всего два стеллажа, — каждый не больше метра длинной. Ещё кресло для чтения, да удобный светильник, вот и всё. Но книги! КНИГИ!!!

— У-у-уу-ух…

Книги, что стояли на полках выглядели древнее самой Вселенной. Огромные, в потрескавшихся кожаных переплётах, с кисточкой-закладкой на каждом томе. Настоящий фетиш библиофила. И всё это богатство лежало здесь, покрытое толстым слоем пыли и никому не нужное.

— Интересно, — сказал вслух Мишаня, подошёл поближе и побежал взглядом по корешкам.

Ну точно! Учебники магии, да притом такие, каких не найти в свободном доступе. Ни в сети, ни в магазине, ни даже в Академии на старших курсах. Книги, которые лежали здесь, можно было отнести к разряду пресловутых «секретов рода».

И вот, посреди всей этой красоты…

— Охренеть, — выдохнул Миша и прочитал вслух: — Распутин Григорий Ефимович. «Авторские техники призыва демонических существ».

Не своровавший ничего и ни у кого за всю свою жизнь, Миша Кудыбечь впервые столкнулся с непреодолимым искушением…

12:05

Вася Каннеллони

Побегать, конечно, пришлось, но-о-о-о… пять минут? Пф-ф-ф! Агафоныч пророчил двадцать на всё про всё, и мы пока что опережаем график. Геннадий Витальевич Безобразов безо всяких проблем нашёлся в своей собственной спальне и представлял из себя жалкое зрелище.

Он даже взглядом меня не удостоил. Сидел в кресле напротив окна в замызганной футболке с разноцветными пятнами на груди, — видимо, со слюнявчиками для Его благородия тут никто не заморачивался.

На коленях шерстяной плед, руки поверх пледа и… вот ведь чёрт, а⁈ Руки…

Тело Геннадия Витальевича ещё не успело атрофироваться. Несмотря на некоторый лишний вес, руки барона были настоящими мужскими руками. Толстыми, крепкими, рельефными, и кое-где даже с выпирающими венами. И от того мне стало ещё жальче. В голову полезли нехорошие мысли о том, как резко всё может оборваться.

Фу-у-у-ух…

Ладно, отставить нюни. Задача минимум выполнена, и пока есть время надо попытаться выполнить задачу максимум. Прикрыв за собой дверь, я начал вихрем носиться по комнате Безобразова. Посмотрел в шкафу, в тумбочках, под кроватью и даже в баре-глобусе. Буквально обшарил все углы на предмет каких-нибудь тайников или сейфов, но так ничего и не нашёл. Единственный документ, который попался мне на глаза — паспорт барона. И всё.

Действительно, наивно было полагать, что где-то здесь я найду завещание графа Орлова. Вот так легко и просто. Чушь…

Ну да хрен с ним, задача всё равно почти выполнена.

— Захар, — сказал я в канал. — Наверх, налево и до упора. Дуй ко мне прямо сейчас, жду тебя с тестером.

— Понял, — ответил Гачин-Мучинский. — Но пока что не могу. Я в холле на первом этаже, со мной двое клоунов. Ну то есть штатских. Смените меня кто-нибудь и я тут же поднимусь. Есть кто свободный?

12:06

Комната Кати

В одних лишь трусах и туфлях, Санюшка сидел на кровати девушки, глазел по сторонам и болтал ногами. Никакого сексуального подтекста в происходящем Аничкин для себя не улавливал… но так ведь его и не было.

До сих пор не перебросившись с ним и словом, домработница с головой ушла в работу. Она сшивала половинки стриптизёрского костюма с такой быстротой, как будто за ней кто-то гнался. Как будто от этого зависела её жизнь. Стежок, стежок, ещё стежок. Руки буквально порхали над Санюшкиными штанами, и лишь изредка Катя позволяла себе поднять взгляд.

И в эти редкие моменты Катя смотрела на голую грудь Аничкина. Чуть ниже правого соска. Туда, где средь тёмных частых веснушек затерялось родимое пятно в виде четырёхлистного клевера.

Стежок, стежок, ещё стежок и:

— Готово, — Катя торжественно вручила Санюшке его форму, и тот сразу же начал одеваться. — Я могу ещё что-то сделать для вас, Ваше Величество?

— Гы-гы-гы, — хохотнул Санюшка.

Дежурный смех в ответ на дежурную шутку. С иронией Санюшка был знаком как никто другой. Вот только Катя не производила впечатление человека, который сейчас пошутил, — пусть даже плоско или неудачно.

— Я серьёзно, — сказала она. — Ради вас я готова на всё.

— Правда?

— Абсолютно.

— Хорошо, — улыбнулся Санюшка и решил продолжить шутку. — Монаршим указом от сего дня повелеваю тебе, Катька, сидеть тут до тех пор, пока мы с другими полицейскими не уйдём из дома. Сидеть и носа своего из комнаты не показывать. Да? Да! Гы-гы-гы.

Ну смешно же, правда? Такой безобидный юморок, который даже и не юморок вовсе, а просто признак хорошего настроения. Он нацелен не на смех, а на лёгкую… не улыбку даже, а так, ухмылочку. Однако Катя вместо ухмылочки бахнулась перед Сашей на колени:

— Как пожелаете, Ваше Величество.

«Блаженная какая-то», — подумал про себя Санюшка: «Может, в любительском театре играет и на мне тренируется?», — а потом услышал в ухо, что в холле срочно требуется человек.

— Иду, — сказал он в браслет и двинулся на выход.

— Ваше Величество! — услышал Санюшка прежде, чем закрыть за собой дверь.

Он обернулся и увидел, как Катя встала с колен, пристально уставилась ему прямо в глаза, подняла вверх сжатый до белых костяшек кулак и с неимоверным надрывом сказала:

— Ирландия будет свободна.

— Ага, — Санюшка хохотнул, небрежно повторил жест, крикнул: — Но пасаран! — и ушёл…

12:07

Задний двор

— Фу-у-у-ух, — выдохнул капитан Погоняло.

Это был его первый столь тесный опыт общения с детьми. Не то, чтобы он их не любил, боялся или брезговал, просто дети казались Антону существами с другой планеты. Шумные, неуправляемые, себе на уме и вечно хотят странного.

Залезть на горку по горке. Просто… ну… нахера⁈ А вот им всё казалось вполне логичным.

Однако Погоняло справился. Как умел, но всё же. Дело в том, что батут представлял из себя эдакий надувной замок. Четыре отвесные стены и небольшой вход внутрь. «Ну прямо внутренний тюремный дворик!» — осенило Антона.

Недолго думая, он предложил детям весёлую игру. Согнал их всех на батут, пересчитал по головам, застегнул вход, и заставил всех ходить по кругу друг за другом. Крик:

— Вертухай на вышке! — означал, что всем нужно срочно упасть и прикрыть голову руками.

Периодически кто-то из детей оказывался «крысой» и это означало старт очередного раунда в салочки. А иногда Погоняло подзывал кого-то из малых к себе, говорил что к нему на свиданку пришла жена или муж, и они вместе шли гладить альпаку.

— Дядя Антоша, ты хороший! — маленькая Василиска Безобразова крепко обняла Погоняло, простояла так чуть ли не минуту, и полезла обратно на батут, мотать свой срок.

И всё было под контролем. И всё шло по плану…

12:10

Вася Канеллони

Всё по плану! Всё зашибись!

Санюшка сменил Захара на посту с клоунами, и Захар поднялся ко мне. Не потерялся по пути, и даже нигде не накосячил.

— А вот и я, — в комнату залетел Мишаня со здоровенной книгой. — Смотрите, что нашёл!

— Миш, потом, — попросил я. — Всё потом. А сейчас давайте уже покончим с этим, а?

Никто не был против. Все вместе, дружно и слажено, мы взялись за последние приготовления. Развернули Безобразова лицом от окна и задёрнули шторы, чтобы не засвечивало. Затем мы с Мишей оба достали телефоны, — а вот мало ли! — и оба включили запись.

Теперь осталось лишь вложить тестер барону в ладонь, нажать на кнопку, отойти и подождать результат. Всё! Гачин-Мучинский зашёл в кадр, представился, назвал сегодняшнюю дату и точное время.

— … в ходе частного расследования мной было решено протестировать Безобразова Геннадия Витальевича на предмет негативного ментального воздействия, — сказал он и полез в карман. — Для следственного эксперимента я собираюсь использовать свой табельный ментальный тестер под номером… Под номером… Б***Ь!!! — заорал Захар Палыч.

Заорал, а потом вытащил из кармана… обломок. Сперва один, а потом и второй. А я, признаться, так и застыл с открытым ртом. У меня даже разозлиться не получилось, мной целиком и полностью завладело удивление. Это насколько же талантлив был человек, стоящий сейчас прямо передо мной, что умудрился переломить напополам грёбаную стальную палку толщиной с мой палец. И это даже не доставая её из кармана! Виртуоз, ядрёна мать!

— Сраная альпака! — заорал Гачин-Мучинский и со злости швырнул обломки тестера в стену. — Это всё ваш уголовник виноват! Это всё он! Чёртов придурок!

«Что у вас там происходит?» — раздался в ухе голос Солнцева.

— Тестер сломался, — коротко, но вполне информативно ответил я.

Затем помолчал ещё немного, подумал и сказал:

— Сворачиваемся.

— Ну слава тебе яйцы! — отозвался Агафоныч, и голос его почему-то тонул в шуме проточной воды: — Очень своевременно, ребят! Спасибо! А то у меня тут чуть до интима не дошло!

Ну хоть кто-то рад…

«Погоди, Вась!» — вдруг заорал Яков Саныч. — «Погоди! Дай подумать!»

Хм-м-м… Да… Я тоже чуточку взбодрился. Пусть минута слабости была не минутой, а всего лишь секундой, но я себя за неё уже отругал. Нехер вешать нос! Слишком долго мы к этому шли! Второго такого шанса может не быть, и сейчас мы обязательно что-нибудь придумаем! Добудем другой тестер или украдём или…

«Знаю!» — крикнул в канал Солнцев. — «Прозвучит как бред, но другого выхода я не вижу. Короче, ребят. Я тут почитал пока время было и кое-что узнал. Так вот! Указом Его Императорского Величества, во избежание террористических актов в воздухе, магнитные рамки аэропортов до кучи должны быть оборудованы экспресс-тестерами на ментал. Они дешёвые в производстве и еле-еле работают, но так ведь и у нас человек… можно сказать, что под ментальный каток попал. Так что рамка должна сработать! Там-то и получим доказательство!»

Я выслушал. Я переварил. Я охренел.

— То есть ты предлагаешь…

«Да!» — звонко заржал Яков Саныч. — «Я предлагаю ненадолго своровать нашего дорого Геннадия Витальевича и прокатиться с ним до аэропорта!»