Меченный смертью. Том 4

Глава 3

Я отправился к засеке, пытаясь точно вспомнить, где произошла битва огненного тигра с големом. Мне позарез нужно было найти то, что я выскреб из груди монстра перед тем, как он исчез. Сердце голема. Невероятно ценный артефакт. Артефакт, который может значительно улучшить мои отношения с князьями Филатовыми.

Дело в том, что сердце голема можно было использовать в процессе переработки этериума. Оно насыщало получаемое топливо особыми характеристиками: значительно повышало октановое число, снижало расход, увеличивало ускорение и, что самое главное — сводило практически на нет взрывоопасность. Это топливо, несмотря на свою высокую стоимость, было весьма популярно среди столичных аристократов, любящих порой отправляться на охоту в сравнительно безопасные окраины диких земель. А золотая молодежь любила использовать его в своих спорткарах в качестве дополнительного ускорителя. Вырывающиеся при этом из выхлопной трубы языки синего пламени вызывали неизменное восхищение у очевидцев.

Сердце каменного голема являлось настолько редким артефактом, что за ним периодически снаряжались целые экспедиции сталкеров, которые зачастую возвращались ни с чем, понеся при этом огромные потери.

Правильно смонтированный артефакт при стопроцентной занятости мог прослужить около десяти лет практически без потери своих полезных свойств. Да к тому же он не портился после извлечения из тела голема, поскольку был неорганического происхождения. Насколько я знал, таких вещиц на вооружении промышленников Российской Империи имелось сейчас не более пяти штук, а может и того меньше. Стоимость же одного артефакта колебалась в районе полумиллиона рублей.

Так что это вырванное у голема сердце могло разом решить большинство наших финансовых проблем, а также, как я уже сказал, улучшить и упрочить отношения с князьями Филатовыми, семья которых была очень близка к государю.

Отыскал артефакт я довольно быстро. Его ярко-синее с красными прожилками свечение было видно даже при дневном свете. Я очень сильно переживал, что сердце голема могло быть повреждено во время боя с силами Владислава. Но стоило мне только его увидеть, как все мои опасения тут же испарились. На лежащем передо мной кристалле не было ни царапины. Даже тигриные когти не оставили на нем следов. Похоже, что артефакт был весьма прочным.

Размеры его впечатляли: примерно полметра в высоту и сантиметров сорок в ширину. Я попытался его поднять, но не смог даже от земли его оторвать. Здесь определенно нужен был пикап с лебедкой. Я огляделся по сторонам, вспомнив, что перед боем на моем пикапе подъемный механизм заменили пулеметом. Немного поискав глазами, я наконец-то увидел в стороне демонтированную лебедку.

А дальше уже было дело техники. Я подогнал свободный пикап к лебедке, чтобы установить ее в кузов. Но для этого сначала требовалось демонтировать пулемет. Одному с этим делом мне было не сдюжить, а отрывать Ярцева с Коршуновым от работы не хотелось. Поэтому пришлось попросить помощи у одного из раненых бойцов, который неподалеку дожидался эвакуации. У него была перебинтована голова и половина лица, а вторая половина представляла из себя сплошной синяк. Но руки и ноги у парня действовали, а это было главное.

Как я не приглядывался к нему, так и не смог узнать, кто это. Поэтому я просто подошел к нему и с участием спросил:

— Боец, как ты? Мне тут помощь небольшая требуется, а свободных рук нет. Сможешь подсобить? — И я указал на лебедку и пикап. — Надо заменить пулемет на лебедку.

— Конечно, ваше сиятельство! — глухо, но при этом довольно бодро ответил боец и улыбнулся окровавленными губами, за которыми открылся ряд ровных белых зубов.

Голос его мне показался знакомым. Я пригляделся и тут же внутренне обругал себя. Как же я мог сразу не узнать эту бесшабашную улыбку и манеру держать себя?

— Гаврилов, ты что ли? — удивленно спросил я.

— А кто ж еще, ваше сиятельство? — ответил боец и еще раз широко улыбнулся.

Я смотрел на изуродованное лицо Ленки Гаврилова и внутри меня закипала холодная ярость. Я пока не понимал, куда точно она была направлена: на чертова бастарда, который в одночасье поломал десятки жизней или на себя самого, что вовремя не предусмотрел всех вариантов развития событий и поэтому был непозволительно беспечен.

Боец Гаврилов символизировал для меня какую-то другую, неведомую мне жизнь, где люди могут улыбаться не для того, чтобы покрасоваться перед окружающими, а по-простому, искренне. Я так не умел. Большинство моих эмоций были наигранными и использовались лишь для достижения скрытых целей. Такова уж была моя шпионская натура. А Ленька Гаврилов словно бы родился с этой непритворной неунывающей улыбкой и лихим характером.

Мы с ним быстро справились и с лебедкой, и с сердцем голема, которое осторожно погрузили в кузов, а после этого накрыли несколькими слоями брезента.

Ну а потом Ленька Гаврилов запрыгнул в грузовик и отбыл в госпиталь с последней партией раненных. Мне было тяжело смотреть ему вслед. Погибших уже не вернуть. А вот раненные: с изуродованными конечностями и лицами, с переломанными костями и поврежденными внутренними органами. Как они будут жить дальше?

У меня не было ответа на этот вопрос. Лишь холодная волна ярости, захлестнувшая меня и выворачивающая наизнанку.

Я припарковал пикап рядом со штабом, спрятал нейтрализатор под сиденье и дал указание Коршунову, охранять пикап и его груз, а потом, как будет возможность, доставить его к казарме и держать там под круглосуточной охраной.

— Вы куда-то собрались, ваше сиятельство? — с подозрением в голосе спросил Ярцев, который находился тут же.

— Я ненадолго, Виктор Петрович. Мне надо проведать одного большого косолапого товарища и возможно отдать ему последние почести, — хмуро ответил я. — Кстати, вы связались с комендатурой?

— Да, ваше сиятельство. Они сказали, что группа прибудет через час-полтора.

— Ясно. Насчет так и не оказанной нам помощи что-то удалось узнать?

Ярцев гневно блеснул глазами и немного помолчал. Было заметно, что он решает, вываливать на меня всю информацию или нет.

Я вопросительно и нетерпеливо поднял бровь, и Виктор Петрович сразу заговорил:

— На северных границах владений графа Волкова идут тяжелые бои. Все силы были задействованы там. Резервов для подмоги на нашем направлении, по их словам, пока нет. Когда я сказал, что мы справились своими силами, то, боюсь, они не очень-то мне поверили. У меня сложилось такое впечатление, будто они считают, что мы преувеличили проблему и чуть не отвлекли часть сил империи на ненужное направление. Не буду скрывать, что представитель комендатуры был весьма резок. Начал кричать, что это все попахивает изменой, и что мы с бастардом заодно. Сказали — всем оставаться на местах. Вместе с группой приедут представители командования для оценки обстановки.

— Вот подлецы! Мерзкие штабные крысы! Ненавижу! — процедил я сквозь зубы.

Ярцев с Коршуновым удивленно посмотрели на меня. Я видел по их глазам, что они хоть и были со мной согласны, но все равно не ожидали таких резких высказываний от сына отставного офицера.

Мне некогда было им что-то доказывать. Я молча схватил со стола полную бутылку воды и направился к выходу. Ярцев сразу же все понял. Я заранее знал, что он все поймет. Но без воды мне было совсем никак. Виктор Петрович не стал меня останавливать, а просто сказал мне вдогонку:

— Я с вами, ваше сиятельство.

У меня не было времени спорить. Я оглянулся, молча кивнул и вышел из бункера.

Мы с Ярцевым уселись на два припаркованных неподалеку квадроцикла и поехали в сторону леса, объезжая его слева. Вскоре мы выехали на ту самую дорогу, где тигр с медведем уничтожили первый танк противника. Я завернул в лес и заглушил двигатель.

Прежде чем сделать то, что я задумал, прежде чем пойти на этот во многом безрассудный шаг, мне нужна была еще порция злости. Но не той, что лишает рассудка, а, наоборот — холодной, расчетливой ярости безжалостного наемного убийцы, которая порой просыпалась во мне, когда я узнавал всю мерзкую подноготную жизни моих будущих жертв.

Я медленно подошел к неподвижному бурому зверю, бесформенной грудой, лежащему на дне небольшой ложбины. Прикоснувшись к нему рукой, я понял, что в этом теле не осталось жизни. Медведь погиб, защищая своего хозяина. Погиб так же геройски, как десятки моих преданных бойцов, отстоявших сегодня родную землю.

Я отдал Ярцеву бутылку с водой и молча уселся на землю, опершись спиной о тело своего павшего товарища. Сейчас злости было достаточно. Она просто переливалась через край. И это мне помогло.

В моем источнике почти не оставалось много маны, а в теле все еще не восстановилась жизненная сила. Но мне было плевать. Эти подонки должны за все заплатить. Даже если это будет стоить мне жизни.

Я закрыл глаза и в этот раз все прошло очень быстро и совсем не так болезненно, как раньше. Через полминуты рядом с Ярцевым и погибшим медведем стоял белый огненный тигр. Его глаза сверкали яростью, а из пасти вылетали языки пламени.

Я развернулся и побежал. Большой белой молнией заскользил средь деревьев дикого леса. Мне нужен был тот чертов туннель. Мне нужны были жизни моих врагов. Преображаясь в тигра, я почувствовал, что голем с броненосцем уже не связаны со мной. А это значит только одно — они погибли, сражаясь. Погибли в том дьявольском туннеле, который источал из себя смерть. И пока я не заткну его ненасытную пасть, покоя мне не будет. Сегодняшний день не должен повториться. Никогда.

У входа в туннель стояли два сгоревших БТРа, а рядом с ними вполне себе целый танк. Людей вокруг не было видно. Во всяком случае живых. Только с десяток мертвых тел валялись вокруг покореженной и покинутой техники.

Я вскочил на башню танка и дыхнул мощным потоком пламени в открытый люк наводчика. А потом, не дожидаясь результата, рванул в черный зев туннеля.

Мои глаза отлично видели в темноте, уши чутко улавливали каждый звук, а нос — каждый запах. Я чуял, что здесь пахнет кровью. Пролитой кровью моих врагов, принесших беду на мою землю. И я собирался пролить еще.

Я стремительно мчался по туннелю, перепрыгивая через обезображенные трупы. Мои аномальные слуги собрали здесь хорошую жатву. Что ж, я продолжу их дело.

Я не знаю, сколько времени это продолжалось. Для зверя время течет по-другому. Особенно для тигра, который вышел на охоту. Я выслеживал свои жертвы и убивал их. Быстро и безжалостно. Некоторые пытались сопротивляться, но большинство просто спасались бегством. Но от смерти нельзя убежать. Там, куда не доставали мои когти и клыки, их убивало мое огненное дыхание.

На пути мне встретился большой ангар. Он был почти пуст, но несколько единиц техники там все-таки оставалось. Как я понял, это был резерв на всякий пожарный. Ну что ж, вот ваш всякий пожарный и наступил, подумал я, поливая бронемашины огнем и кромсая их когтями.

А потом я нашел стальную сейфовую дверь. Уже по одному тому, что вокруг было много дерзкой охраны, которая весьма сильно потрепала мой магический щит, а потом и тело, я понял, что за этой дверью должно быть что-то важное. Расправившись с многочисленной и суровой группой поддержки, в составе которой была, помимо людей, сколопендра пятого уровня, я, прихрамывая и обильно орошая своей кровью пол, подошел к этой стальной преграде.

Я чувствовал, что там была моя цель. Там был мозг, без которого погибнет все тело. Там была мирная и спокойная жизнь для моих, оставшихся в живых, людей. Там было отмщение за всех павших.

И я начал кромсать и жечь эту дверь. Забыв про боль от многочисленных ран, я упорно продолжал свое дело. Порой мне казалось, что я уже исчерпал лимит отведенного мне времени и теперь навсегда останусь зверем, но мне было плевать. Мой враг должен был умереть. Или умру я в попытке до него добраться.

Но я не умер. Дверь наконец-то поддалась. Я вырвал ее, как совсем недавно вырывал плиту из груди голема. А потом я убил всех, кто находился внутри. Никто не спрятался, никто не избежал своей участи. Я не знал, кто были все эти люди. Их было пятеро. А поверх их окровавленных и растерзанных тел на огромном во всю стену экране светилась карта, отражающая оперативную обстановку на поле боя.

Когда с людьми было покончено, я разрушил и сжег все оборудование в этой комнате, а потом вышел и без сил повалился у сорванной с петель толстой сейфовой двери.

Мое сознание уплывало вместе с остатками крови и жизненной силы, обильно вытекающими из тела тигра. Я устало закрыл глаза и из последних сил, уже теряя сознание, попытался представить, что я вновь человек.

А потом я провалился в черное и тяжелое небытие.