Майский ястреб

Глава пятнадцатая

Путешествие не сулило неприятностей. После недавней битвы многие в отряде стали относиться ко мне намного теплее. Воины, как и хирург Гриффидд, отвергали любые разговоры об «иных мирах и магии». А вот в боевое безумие верили все. Мне предлагали дружбу без малейшего страха. Ничего такого «колдовского» во мне не было. Рана зажила в положенный срок. Никаких неприятных последствий я не заметил. Мы радовались хорошей погоде и доброму отношению жителей тех областей, через которые лежал наш путь. Отряд двигался неторопливо, останавливаясь возле каждой крупной крепости, устраивая привалы, и не стесняя себя в угощении. У меня тоже завелись деньги. Хотя я не участвовал в общем дележе добычи, и мне не полагалась доля от выкупа, заплаченного саксами за пленников, Эоган Брихейниогский и Констанций Думнонский оделили меня подарками. Их примеру последовали некоторые знатные воины. Король Эоган попытался убедить меня присоединиться к его отряду. Я отказался, и мой отказ обрадовал Братство.

Еще от двух подобных предложений пришлось отказаться по дороге в Регед. Одно поступило от Риддерха из Поуиса, у которого мы пробыли два дня. Другое — от Мелгуна Гвинеда. Когда мы были в Динас-Поуисе, он прислал гонца к Артуру с посланием, где в довольно сомнительных выражениях поздравлял Пендрагона с победой. Потом посланник поговорил со мной наедине. Он долго распространялся на тему несправедливостей, творимых Артуром, выражал сочувствие и, наконец, сделал предложение поменять лорда. Вот тут я отказался с удовольствием. Риддерху я отказывал с сожалением.

Сами по себе эти предложения не сильно меня опечалили. Хуже было то, что Артур по-прежнему подчеркнуто не замечал меня. Не могу же я вечно таскаться за ним, как побитая собака! Я стал воином, я сражался за него, но у воина должен быть лорд. То, что у меня был выбор, не радовало. Все короли Британии хотели заполучить к себе хороших воинов, хотя бы не хуже тех, что составляли Артурово Братство. Риддерх из Поуиса заслужил прозвание Щедрого, да и говорили о нем хорошо. Как и Артур, он сражался с саксами, хотя и не так успешно. Так что отказал я ему с сожалением.

Меня томило одиночество. С одной стороны, я шел вместе с отрядом, вроде бы принадлежал ему, но все-таки не принадлежал. Мне не хватало кого-нибудь, кто мог бы понять меня, кто верил бы мне. Когда-то у меня был Медро, и я все еще горевал по нему. Агравейну сколько не объясняй, он все равно не понимает. Можно было бы поговорить с Бедивером. Мне действительно было интересно, на чем строятся его убеждения, о каких книгах он говорил. Но он всегда был либо с Артуром, либо с Кеем, и оба они избегали меня. С Талиесином я мог разговаривать часами, но его интересовали, в основном, песни. Так я и жил в полной неопределенности, захлебываясь собственными мыслями, вспоминал людей, которых я убил, недоверие Артура, леди Моргаузу, Тьму. Так что путешествие для меня выдалось не слишком приятное.

Однако ближе к концу, когда мы пересекли Вал Адриана в Каэр Лугуалид и вошли в Регед, стало повеселее. Дороги здесь оказались намного хуже, местность лесистая, быстро по ней не поскачешь, но мне окрестности нравились больше, чем южная Британия. Здесь, на севере, римлян никогда не было, и южные бритты считают северян варварами. Однако всем понятно, что северные барды лучше южных, а северные изделия из металла ценятся по всей Британии. Регед, наверное, самое сильное королевство в Великобритании. Веками он подвергался набегам из Ирландии, располагавшейся неподалеку, сразу за Ирландским морем. Эта непрерывная война давным-давно вынудила королей Регеда строить сильные крепости и держать сильные отряды. Фермеры здесь отличались суровостью и медлительностью, зато никогда не отказывались присоединиться к армии и сражаться. Теперь к ирландцам прибавились саксы, да еще северный сосед — Далриада, доставлял немало хлопот. Правда, оттуда шли товары, которые я хорошо помнил еще по дому. В общем, мне здесь нравилось. Край казался знакомым, несмотря на густые леса. Люди хотя и угрюмые, но открытые и искренние, и пели здесь много.

Холодным августовским днем, под нескончаемым дождем, мы подъехали к королевской крепости Уриена, Ирехвидд. Каменные стены резко выделялись на фоне неба, чайки кричали над пиршественным залом, потому что Ирехвидд стоял на берегу Ирландского моря, почти как Дун Фионн. Я прислушивался к шуму волн и вспоминал крепость моего отца, Ллин-Гвалх, и мое сердце билось так, будто я возвращался домой. Я посмотрел на Агравейна, он понимающе усмехнулся, и мы запели морскую песню по-ирландски.

— Сумасшедшие ирландцы, — проворчал Руаун, пытаясь закутаться в плащ с головой. Мы только засмеялись и запели громче.

Артур, конечно, выслал гонцов. Нас ждали. Слуги у ворот приняли наших коней, и в зале разожгли огонь. Встречал нас сам Уриен, громадный мужчина с раскатистым смехом. Он тепло поприветствовал нас, поздравил Артура с победой и поблагодарил за то, что он пришел на помощь Регеду, затем потащил нас в пиршественный зал, приговаривая, что в такую погоду никому не следует оставаться на улице. Воины развесили мокрые плащи у огня и уселись за столы, а слуги Уриена принесли мед. Зал был переполнен, но после меда на тесноту уже никто не обращал внимания. После первых приветственных чаш подали еду, а мед здесь, похоже не переводился. Появилась арфа, зазвучали хвастливые песни о доблести, а разговоры крутились вокруг изгнания северных саксов. Талиесин спел песню о битве на реке Бассас, и снискал бурное одобрение. Впервые за несколько недель я ощутил, как заботы оставляют меня.

После песни Уриен подозвал меня и указал место за высоким столом, все-таки я был его племянником. Я поблагодарил и напомнил, что Агравейн такой же его племянник.

— А как же! — воскликнул Уриен. — Конечно, я слышал это имя, и все думал, что оно неправильное. — Он замахал руками, приглашая Агравейна за наш стол. — У ваших ирландских королей другие имена в почете: либо Найл, либо Эоган, либо Лаэгэр, и так для всего королевского клана. — Уриен сделал большой глоток меда и грустно покачал головой. — Ну, у тебя-то есть британское имя, Гвальхмаи ап Лот. И оно тебе подходит, если послушать Талиесина. Раньше так было, значит, и теперь так. Должно быть, это идея твоей матери. — Уриен не обратил внимания на то, как напряглись сразу трое за его столом — Артур, Агравейн и я, и подлил еще меда в мой кубок. — Твой отец — разумный человек, раз догадался жениться на британке, сестре моей Морганы. Ну, и что ты скажешь об этом вашем победоносном сражении?

— Да я мало что помню, лорд Уриен, — честно ответил я. — Видишь ли, в битве на меня находит боевое безумие.

Некоторое время Уриен глядел на меня озадаченно, даже переспросил: «В самом деле?», но тут же оставил эту тему. — Как я вижу, Дракон, — обратился он к Артуру, ты просто обокрал остальных королей, собрав у себя весь цвет рыцарства. Да еще такого барда у меня сманил! Ну, где я теперь найду достойную замену Талиесину? Этак я быстро превращусь в беззубого льва. Зря смеетесь! Посмотрите на моего военачальника, сами увидите, что мне не до смеха, — король пригорюнился. Вся Британия слышала о сыне Уриена Овейне, который, по слухам, с трудом отличал рукоять меча от острия. — Вот если бы у меня были такие воины, как у тебя, или настоящий военачальник месяц назад, когда я сражался при Абер-ир-Хаф… — Уриен начал в подробностях описывать эту битву.

Я мысленно вздохнул и перестал прислушиваться. Конечно, Уриен намеревался переманить меня к себе в отряд. И никакой он не беззубый лев, но в бойцах он, без сомнения, нуждался. Как, впрочем, и всякий британский король.

А ведь он мне нравился, и вообще нравилось в Регеде. Пойди я на службу к Уриену, заработать репутацию хорошего воина не составило бы труда. Ему приходилось сражаться с саксами, а значит, у меня был бы шанс встретить Элдвульфа и сразиться с ним. Вот кого действительно следовало считать опасным человеком и первейшим моим врагом. Но только именно Артур боролся за воплощение своей мечты в реальность, и, как он сам сказал, без этого война бессмысленна. Я наблюдал за Верховным Королем, когда они с Уриеном начали обсуждать детали битвы при Абер-ир-Хаф. Короли вовсю пользовались ножами и блюдами, чтобы воспроизвести расстановку сил на поле боя. Трепетный свет факелов блестел на волосах Артура и на золоте его воротника. Он сосредоточенно разбирал обстоятельства сражения, и казалось, кроме него в зале никого не осталось. Рядом с ним Уриен выглядел тусклым и обычным, как дубовый стол. Я допил мед и отложил пустой рог, продолжая наблюдать за Артуром.

Мы задержались в Ирехвидде на день, прежде чем отправиться на юго-восток. Артур собирался теперь обрушиться на саксонское королевство Дейра. Уриен с двадцатью своими людьми пошел с нами. Едва ли это можно было рассматривать, как усиление для нас. Просто королю хотелось самому посмотреть, как сражается Братство. Большую часть отряда он оставил охранять побережье. Двигались мы, как всегда, стремительно. Саксы не догадывались о нас, пока мы не покинули их земли, прихватив с собой несколько сотен голов крупного рогатого скота, овец и много другой добычи. За нами остались руины одной из крепостей и разоренная сельская местность. Когда вести о нашем набеге достигли короля Дейры, Оссы Большого Ножа, он настолько разозлился, что решил отомстить немедля. Мы в это время находились в Эбрауке. Король саксов собрал фирд и двинулся на нас со своим отрядом и наскоро собранным ополчением.

Мы отдали Карадоку из Эбраука овец, которых пригнали, и получили взамен поддержку отряда Карадока. Артур не очень нуждался в помощи Карадока, но британский король понес бы обиду, разбей мы врага на его землях без его участия.

Схватка — ее не стоило считать битвой — оказалась короткой, но ожесточенной. Как обычно, пехота первой вступила в бой с саксами — позицию Артур выбрал удобную, и воины, возглавляемые Кеем, скатились на врага со склонов высокого холма. Враг дрогнул, и в этот момент конница ударила с фланга. Плохо обученный фирд запаниковал, стена щитов просто исчезла. Осса со своим опытным отрядом сумел перестроить ряды и отступить в порядке, хотя и с большими потерями, а мы преследовали их до границ Дейры, но дальше не пошли. Мне выпало сразить саксонского вождя и добыть прекрасную кольчугу, что меня весьма порадовало. Остальную добычу включая и то, что нам досталось во время рейда на Дейру, отправили в Ирехвид.

И Карадок, и Уриен подивились быстроте нашей победы. Короли не поскупились на здравицы и подарки, а Карадок устроил пир, не пожалев отбитой у саксов баранины. Медовухи тоже хватало. Талиесин воспел недавний бой, восхваляя живых и павших. Одну строфу он посвятил и мне.

и так далее. Уриен намеренно восхитился этой строфой, а Артур нахмурился. Агравейн, заметив реакцию короля, тоже напрягся, а Кей язвительно усмехнулся. Так они и обменивались сердитыми взглядами всю оставшуюся ночь.

На следующее утро Карадок прислал ко мне гонца и, когда я вошел в его покои, сразу предложил мне место в его отряде. Я отказался, чем вовсе не порадовал короля.

— Да, я кое-что слыхал о твоем упорстве, — сказал он сухо. — Только я не понимаю, на что ты надеешься…

Я прислонился к стене, теребя золотую брошь, добытую в бою.

— Мое место в Братстве, — коротко ответил я.

Карадок покачал головой. Это был коренастый, расчетливый человек, больше походивший на монаха, чем на короля.

— Я же вижу, Артур недоволен тобой… Мы с ним говорили о тебе вчера.

— И что же он сказал? — поинтересовался я.

— А то ты не знаешь, — усмехнулся король. — Сказал только, что подозревал тебя в колдовстве. Я-то считаю, что это чушь, я же видел тебя в бою. Я готов дать тебе второе место в отряде после моего военачальника и звание трибуна…

— Благодарю, мой лорд. Это более щедрое предложение, чем я заслуживаю. Однако я все же подожду, пока Артур изменит свое мнение. — Я почтительно поклонился Карадоку.

Он сцепил пальцы, некоторое время смотрел на меня, затем нерадостно улыбнулся и кивнул.

— Полагаю, ты можешь позволить себе ждать. Скажи, неужто только желание славы заставляет людей следовать за Артуром ап Утером? Я спрашиваю об этом как король, которому тоже очень нужны отважные воины. Вот только где их взять, я пока не знаю, потому и спрашиваю.

— Дело не только в жажде славы, — я покачал головой. — Бран из Малой Британии рисковал жизнью и своими воинами ради Артура еще до того, как он стал Верховным Королем. В то время все считали его незаконнорожденным узурпатором. Но Артур — это Артур. Он хочет восстановить империю.

— Ты же не римлянин! Что тебе империя?

— Почти ничего, — признался я с улыбкой. — Но то, что хочет создать Артур, больше, чем империя. Он мечтает о Летнем Царстве. Ради этого я готов ждать, пока Артур не сменит гнев на милость.

— Вот-вот! — король раздраженно вздохнул. — И другие так говорят. Они готовы сражаться за Артура, пусть даже это не очень выгодно, а иногда просто голодно, ради того, что «он великий император», что «он восстановит империю», или «хранит Свет». А ведь могли бы уже сейчас иметь намного больше, чем имеют. Хорошо, Гвальхмаи из Оркада, желаю тебе дождаться! — Он встал и отсалютовал мне. — Но если устанешь ждать, передумаешь, и не предпочтешь Уриена, место в моем отряде для тебя всегда найдется. Ты — храбрый человек и прекрасный воин, я уже говорил об этом Пендрагону. Артур собрался уезжать, так что тебе надо готовиться в дорогу.

Я низко поклонился и вышел, почтительно прикрыв за собой дверь.

Конечно, Осса не ожидал второго рейда сразу после первого. На этот раз мы ударили южнее, по плотно заселенной приграничной области. Осса не хотел повторять свою ошибку и решил собрать против нас значительные силы, тем самым совершив еще большую ошибку. Он оставил в королевской крепости Катраэт (или Катаракта, как ее называют саксы) только небольшую охрану, а сам медленно отправился в то место, где о нас слышали в последний раз. Мы же тем временем обошли Эбраук с той скоростью, которую позволили наши лошади, оставили там добычу, полученную в результате набега, и нанесли удар в самое сердце Дейры. Мы взяли крепость Оссы, разграбили накопленные саксами сокровища и разорили, что успели, прежде чем снова отступить в Каэр-Эбраук. Осса, услышав о том, что мы уже в Дейре, развернул отряд, но прибыл в Катраэт слишком поздно. А тут пришло время сбора урожая, так что ему пришлось распустить свое войско да еще успокаивать воинов, потерявших много добра, хранившегося в крепости. Уриен пришел в восторг.

–Солнцем клянусь и всеми воинствами небесными, — сказал он Артуру, когда мы снова пировали в Каэр-Эбрауке, — еще до середины зимы ты их добьешь!

— Нет. Теперь все будет сложнее, — Артур покачал головой. — Они уже знают, как быстро мы можем передвигаться. Я надеюсь, что они теперь зарекутся грабить британские земли, но свои охранять станут лучше. А раз так, то раньше середины лета нам с ними не справиться.

— Середина лета! — Уриен рассмеялся. — Я годами сражался с ними, и был доволен, что пока выстоял. Ну что ж, у тебя прекрасные воины, они знают, как сражаться. Твой друг Бедивер может и сам руководить Братством. — Бедвир, как всегда, находившийся рядом с Артуром, улыбнулся комплименту, но отрицательно покачал головой. — Да и Кей ап Кинрир способен возглавить любой отряд. И Герейнт, и Горонви, и Кинан, и мой племянник Агравейн заслужили свою славу, это ясно. У меня нет никого, кто мог бы сравниться с ними. Но мне приходится охранять свои берега с теми, кто у меня есть. Иначе эти трижды проклятые ирландцы сожгут мою крепость. — Уриен прервался, чтобы как следует приложиться к рогу с медом и лукаво взглянул на Артура. — И Гвальхмаи ап Лот, хоть, как ты говоришь, и не входит в Братство, но сражается так, что барды сочиняют о нем песни.

Артур пожал плечами и заговорил о другом.

Агравейн впился взглядом в Артура, затем яростно рубанул кинжалом по оленьему окороку. Кей насмешливо посмотрел на Агравейна, а потом перевел взгляд на Бедивера. Видимо, он ожидал, что бретонец встанет на его сторону в наболевшей теме отказа Артура принять меня в состав Братства. Тему эту не раз обсуждали воины, восхищавшиеся моими боевыми талантами. Никто не понимал, почему Артур упорствует, и даже сердились на короля за это. Только Бедивер никогда не участвовал в этих разговорах, чем неизменно злил Кея.

— А что, я же правду говорю. Майский Ястреб — великий воин! — Уриен разгорячился и не хотел менять тему. — Ну-ка, расскажи, что там было к юго-востоку от границы? Я пропустил это. — Он повернулся ко мне. Похоже, он действительно сожалел, что пропустил хороший бой.

Я сдержанно рассказал о стычке и подумал, что сейчас он точно предложил мне место в своем отряде. Он явно ждал такой возможности. Я думаю, что, как и Карадок, он переговорил с Артуром наедине, но не поверил ответу. Возможно, он рассчитывал, что я, наконец, устану и уйду от Артура. После нашего возвращения он подарил мне шелковый плащ с вышивкой, привезенный из Италии, и очень красивый щит с эмалированным ободом, слишком красивый, чтобы можно было им пользоваться в бою. О, да, король Уриен был щедрым человеком, храбрым в бою, верным, любителем меда, музыки и женщин, в общем, хорошим человеком, которому можно доверять безоговорочно. Только не тем человеком, которому я хотел бы служить. Он не видел дальше сегодняшнего дня, знал только земли своего клана, и хотя признавал некоторые неопределенные обязанности перед Артуром и союзниками, не придавал им большого значения. Он ни в чем не походил на Артура, блестящего военачальника, дальновидного, расчетливого, преданного своим идеям до полного самозабвения, свободного от мысли копить богатства. Отряд Уриена ничем не напоминал Братство. К тому времени я хорошо узнал людей Артура и убедился, что их действительно связывают узы, ничуть не слабее кровных. Я подумал, что подобные отношения можно было встретить во времена Кухулина, в Красной Ветви, пиршественном зале короля Конхобара. Только там честь и отвага считались само собой разумеющимися, а слава и добрая шутка шли с ними рука об руку. Вот поэтому я и не хотел покидать Артура.

Уриен с удовольствием веселился бы с нами и дальше, ему нравилась компания, но в Эбраук пришли вести из Регеда. Его военачальник, видимо, и впрямь полный идиот, дал заманить свой отряд в ловушку очередных разбойников, несмотря на то что те уступали ему числом раза в два. Во время боя он потерял пятьдесят человек. Кроме того, с наступлением лета участились набеги с моря. Так что Уриен нужен был в Ирехвиде. Мы отправили с ним часть добычи.

А добычи оказалось немало. Теперь Братство некоторое время ни в чем не будет знать нужды. И еще останется, чтобы выменять у Карадока и Уриена кое-какие припасы. Но главный успех нашей кампании заключался в том, что теперь союзные короли убедились: Артур — это реальная сила. Можно было не сомневаться, что по первому слову Верховного Короля они ответят на его призыв к оружию. В общем, гордиться было чем, однако усталость брала свое. Тяжелые летние бои обещали относительно спокойную зиму, но сейчас члены Братства вымотались, и как результат, между ними чаще вспыхивали ссоры. Могло и до драки дойти. Артур пока справлялся, но общее беспокойство росло.

Возможно, именно вследствие накопившейся усталости следующий наш набег оказался неудачным. Наверное, не стоило идти на Берницию.

Берниция даже ближе к Регеду, чем Дейра, но Осса из Дейры часто ходил в набеги, и Артур хотел сначала ослабить его. Теперь, когда об Оссе на время можно было забыть, мы обратили внимание на Берницию.

Мы направились на юг, быстро миновали границы Дейры и Эбраука. Ехали по хорошей дороге, римской, поскольку мы все еще находились к югу от вала. Местность лесистая, много озер, соответственно, много мест для возможных засад. За два дня мы захватили почти двести голов скота. Мы рассчитывали, что Элдвульф не станет атаковать, не подняв сначала фирд, а во время уборки урожая на это уйдет некоторое время.

На третий день один из наших разведчиков на полном скаку подлетел к Артуру, остановил измученную лошадь и выдохнул: «Элдвульф в полудне пути к западу. С ним фирд».

Как бы он не следил за нами, он не мог успеть так быстро собрать фирд и оказаться так близко к нам. Мы быстро выехали из Каэр-Эбраука; даже если он получил сведения об этом, все равно должно было пройти время. А потом еще надо привести отряд, и это тоже требует времени. Никто ничего не сказал, но все поняли, каким образом Элдвульф узнал о нашем рейде.

Пришлось поспешно поворачивать на юг. Сколько бы людей он не собрал, его отряд вместе с фирдом насчитывал не менее пяти тысяч человек. Отряд Братства составляли шестьсот двадцать три человека, некоторые больные остались в Каэр-Эбрауке, а часть сопровождала Уриена и добычу в Регед. Мы привыкли сражаться против превосходящих сил, но здесь расклад оказался явно не в нашу пользу. На севере — вал, на востоке — море, а на юге — Осса. Надо уходить. Однако не успели мы развернуться, как получили известия о приближении Оссы с отрядом и частью фирда. Наверное, мы могли бы с ними справиться, но тогда сразу после боя мы стали бы легкой добычей для Элдвульфа, шедшего за нами по пятам. Вся земля восстала против нас. На каждом повороте дороги поджидали засады, и это сильно тормозило наше движение. Артур решил, что единственный способ спастись — это схватиться с более сильным врагом и прорваться через порядки берницианцев.

Мы разбили лагерь на берегу реки, разделившей нас с саксами. Артур созвал совет. Некоторое время он молчал, разглядывая своих воинов, а затем сказал спокойно и тихо:

— Сегодня в полночь снимаем лагерь и атакуем армию Элдвульфа.

По собравшимся пронесся шепот и смолк. Смерть всегда сопровождала каждого из нас и никого не пугала. Артур улыбнулся.

— Конница должна прорваться. Скот и добычу бросим. Элдвульф стоит лагерем на том берегу. До него четыре часа верхом. Он будет знать, что мы идем, но на нашей стороне будет темнота и неизменное замешательстве, которое всегда возникает при ночной атаке. Лучшие всадники пойдут впереди, остальные — по краям. Лекаря и обоз должны держаться в центре. Если передовые прорвутся, нам удастся уйти. Эльдвульф потеряет людей и репутацию, а мы практически не пострадаем. Если же нет… — он снова оглядел свой отряд, — вы и сами все понимаете. Если наш авангард разобьется об их стену щитов, я верю, что мы хотя бы устроим такое сражение, которое будет воспевать вся Британия. Мы — Свет, мы противостоим Тьме, вы — мои воины, моё сердце. Мы не сдадимся.

Не было никаких приветственных криков. Все молчали, но такое молчание — знак одобрения. Артур снова улыбнулся, глаза его загорелись. Вечернее солнце падало на воды реки и травянистые берега, на лес за ним, уже полупрозрачный по осени. Свет лежал на лошадях и упряжи, свет тускло поблескивал на потускневшем от частого использования оружии, и тишина стояла такая, какую можно застать возле лесного пруда в жаркий летний день. Закатные краски превратили весь мир в золото, в нетленное творение, и, казалось, до мечты подать рукой. Замычала корова, заржала лошадь, укушенная оводом, и чары развеялись.

— Я буду впереди, — будничным тоном продолжал Артур. — Со мной Бедивер, Герейнт, Кинан, Руаун, Мэлвис, Лленллоуг, Синнох ап Зейтфед, Ллвидеу, Трахмир, Гвин ап Эсни, Морен ап Иаен, Морфран ап Тегид, и… — его взгляд упал на меня, и он сделал паузу, затем продолжил тем же тоном: — Гвальхмаи ап Лот.

Он распределил остальных членов Братства по местам, распорядился о добыче, наметил место для перехода реки, а также место сбора, если в бою придется разделиться, но я уже не слушал. Мне приказали занять место среди Братства, на острие отряда, на самом опасном месте. Он приказал мне ехать рядом с ним, рядом со своими лучшими людьми. Ну что же, он — командир, право решения всегда остается за ним.

Я подождал, пока Верховный Король закончит отдавать распоряжения, и подошел к нему. Воины с интересом наблюдали за нами. Я уже говорил, что Братство разделилось примерно пополам: одни приняли сторону Агравейна, другие — сторону Кея, и теперь все с нетерпением ждали, что будет дальше.

Артур повернулся к огню, где жарились быки Элдвульфа, но заметил мое приближение и остановился. Лицо короля напоминало маску полным отсутствием выражения. Я знал этот взгляд, и мои надежды умерли, едва родившись.

— Милорд, — тихо сказал я, — вы приказали мне занять место рядом с вами.

— Да, — по-прежнему холодно ответил Артур. Он надолго замолчал, и я почувствовал, как растет напряжение среди зрителей. — Ты можешь отказаться. Ты — не мой воин.

Я покачал головой.

— Нет, лорд Пендрагон, я не откажусь. — Во мне словно вскипело все это кровавое изнурительное лето, вся горечь напрасных надежд, и я сказал: — Вы знаете, милорд, что я не откажусь. Вы знаете, милорд, что я буду сражаться за вас, как делал это уже много раз. Но я хочу знать — почему?

— Такова необходимость, — ответил Артур. — Если Братство хочет выжить, мы обязаны проломить стену щитов. Ты умеешь это делать лучше многих, Гвальхмаи из Оркады; и да, я знаю, что ты будешь драться. Я должен помочь Братству, я должен помочь Британии. Если бы у меня был выбор, я не приказал бы тебе встать во главе отряда.

— Я не про то, — быстро проговорил я. — Почему вы отказываетесь от моего меча и в то же время пользуетесь им?

— Я же сказал, что не хочу им пользоваться, — закипая от гнева, ответил Артур. Сторонники Агравейна неразборчиво забормотали. Казалось, воздух звенел от напряжения. — Лучше ответь, почему ты остался? Любой король Британии был бы счастлив заполучить тебя в отряд. А ты продолжаешь таскаться за мной вместе с твоими подвигами, проклятым колдовством, со своей проклятой матерью и ее Тьмой...

Я и не заметил, как рука моя легла на рукоять меча.

— Милорд, вы ничего не знаете о наших отношениях. Почему же вы до сих пор верите, что у нас есть что-то общее? Если бы я мог творить чары, Артур Пендрагон, я бы не таскался за вами, сражаясь и убивая за вас! Что бы вы там не думали, я не люблю убивать. Я бы с радостью делал на благо Британии другую работу. Я бы сделал так, чтобы вся Британия потребовала от вас принять меня. Клянусь клятвой своего народа, что ненавижу колдовство больше вас, потому что я знаю о нем больше вас. А так я думаю, что Тьма окутала ваш разум!

— Ради всего святого, чего ты хочешь? — крикнул Артур. — Что ты сделал с тех пор, как пришел ко мне, кроме как убивал врагов и сеял раздор в Братстве? Ты что, добился славы и богатства для себя? Ты хочешь, чтобы я считал все, что ты делаешь, добрым и благородным? Хочешь, чтобы я воспользовался твоими знаниями, полученными от Тьмы?

— Что вы знаете о моей тьме? — теперь я тоже кричал.

— А что ты знаешь о моем Свете? — король уже взял себя в руки.

— Возможно, больше, чем вы думаете.

Артур выпрямился и стал выше меня. Глаза короля смотрели так холодно, что это было страшнее его гнева.

— Ты посеял раздор в Братстве. И я не знаю, сколько сил мне понадобится, чтобы искоренить его. И все же я прошу тебя рискнуть жизнью вместе со мной. Нам предстоит битва, где никакое колдовство не поможет, коли стена щитов устоит. И вот тебе мое слово. — Король глубоко вздохнул, и я с удивлением заметил пот на его лице. Такая внутренняя борьба бушевала в нем. — Если нам удастся пробиться, и мы останемся живы, я приму твой меч. Клянусь Светом и надеюсь на спасение. Радуйся, сын Моргаузы, ты победил! — Он отвернулся и пошел прочь, быстро шагая сквозь сгущающиеся сумерки.

Некоторое время я стоял, глядя ему вслед. Подошел Агравейн и положил руку мне на плечо. Я стряхнул ее. Остальные воины, сбитые с толку, как и я, еще немного потоптались на месте и разошлись по кострам.

Только теперь я заметил, что рука все еще сжимает рукоять Каледвэлча. Я повернулся и пошел к реке. Сел на берегу, положил копье рядом с собой. Поздние осенние цветы наполняли вечерний воздух тревожным ароматом. Зажглась яркая вечерняя звезда и тут же отразилась в водах реки. В мире царило спокойствие, но я понимал, что это — ложь. Не было никакого спокойствия ни в мире, ни в моей душе. Я сложил руки на коленях и стал смотреть на текущую воду.

Итак, Артур примет меня, если ночью мы прорвемся через щиты саксов. Я ведь именно этого хотел? Да, но не так. Не потому, что его вынуждают обстоятельства. Ну и что мне делать? Впрочем, если я погибну сегодня ночью, решать эту задачу мне уже не придется. Но даже если мне суждено умереть, лучше это делать с чистым сердцем.

Слабое течение реки показывало мое колеблющееся отражение. Я действительно очень похож на мать. Опять Моргауза! Я схватил комок земли и бросил в воду, чтобы разбить ненавистное отражение. Вода всплеснула, успокоилась, и отражение вернулось.

Только теперь я видел не только лицо леди Моргаузы. Я видел лицо воина. Мысленно перебрал прошедшие месяцы, да, вне всяких сомнений. Сейчас никто бы не принял меня за раба, барда или друида. Время оттиснуло на мне свою печать. Из воды смотрело на меня лицо воина, вот только кому он служит? Да какая разница? Воин и есть воин, а всякая война — это игра. Любая война, только не та, которую ведут Артур и силы Света.

Я вышел из задумчивости и попытался трезво посмотреть на ситуацию. Артур сказал, что все было бы хорошо, если бы я действовал, как все прочие воины: стремился бы к почестям, славе, богатству, получал бы дорогое оружие из рук других королей, носил бы роскошные плащи, пил мед и выслушивал похвалы бардов. Я представил, как въезжаю в город на Цинкаледе, в сияющей кольчуге, в алом плаще, при золотых украшениях, улыбаясь девушкам, машущим мне рукой. Да, на войне бывает и такое: золото, блеск, прекрасные кони, пурпурные шелка. Так можно и забыть, зачем она нужна, эта война.

Я обнажил меч. Его вручили мне с определенной целью, а я как-то подзабыл о ней. Я получил оружие из рук короля, которому присягнул, и впредь не намерен забывать об этом.

«Ты посеял раздор в Братстве», — сказал Артур. Я прижал холодную сталь ко лбу. Тут он прав. Это из-за меня возникали споры, друзья обижались друг на друга, и виной тому вовсе не усталость. Это я виноват. «А не этого ли и добивалась леди Моргауза?», — подумалось мне. Артур так и сказал: «Радуйся, сын Моргаузы…» И что мне теперь делать? Король Луг ведь предупреждал, что я пока не победил Тьму в себе, но я забыл о ней. Не потому ли, что свыкся с ней? Артур слишком благороден, он не нарушит своего слова и, конечно, примет меня в Братство. Да, поначалу он отнесся ко мне несправедливо, но что я знал о его темной стороне, о том, что у этого человека внутри? Внезапно я понял, что раньше боролся не за него, а за себя, ничего не делал, чтобы избавить короля от подозрений. Но теперь я действительно хотел сражаться за него и искупить вину.

«О Великий Свет! — взмолился я про себя. — Мой настоящий повелитель, чей меч не раз спасал мне жизнь, прикажи мне! Ибо Ты превыше всех королей на свете, превыше Артура, которому я служу здесь. Но на самом деле я служу только Тебе! И только Тебе буду подчиняться!»

Теперь я знал ответ на все свои сомнения. Я медленно встал и отсалютовал мечом вечерней звезде. Теплый алый свет, не появлявшийся уже несколько месяцев, растекся от рукояти меча по всей длине клинка, освещая тьму вокруг меня. Я буду драться за Артура сегодня ночью, и если нам удастся сломить сопротивление саксов, и если я останусь жив, отправлюсь к Уриену из Регеда и попрошу место в его отряде. С этим решением я и вернулся к кострам.

Ужин съели быстро. Никто не испытывал голода, но все знали, что поесть нужно. Тем более что скот, принадлежавший Элдвульфу, все равно собирались отпустить. После еды некоторые пристроились поспать, только не я. Незадолго до полуночи мы встали и снарядились для битвы. Я надел на Цинкаледа седло и узду.

«Это в последний раз, — шепнул я ему по-ирландски, садясь в седло. — А потом пойдем к Уриену, если останемся живы».

Конь навострил уши и нетерпеливо топнул ногой. По-моему, он все понял, и не собирался терять время. Я рассмеялся и зарылся пальцами в его гриву. Если нам суждено умереть, ну что же, сегодня неплохая ночь для смерти.

Мы с конем заняли место возле Артура, и когда Братство построилось, двинулись вперед, не сказав ни слова. Река здесь оказалась мелкой. Переправившись на другой берег, мы углубились в лес и двинулись на северо-запад. Саксы разбили лагерь на берегу реки Дубглас, в глубине британских земель. Через пару часов мы удвоили осторожность и двигались теперь совсем тихо.

Впрочем, эта предосторожность оказалась лишней. Дело не в том, что дозорные Элдвульфа оказались настороже. Да и не нужны ему дозорные. К нашему подходу лагерь не спал, по крайней мере, час. Повсюду горели факела на длинных древках, вкопанных в землю. Но мы действительно приблизились очень тихо. Наши глаза успели по дороге привыкнуть к темноте, а света факелов было более чем достаточно, чтобы выбрать цель для копья. Артур ненадолго осадил коня на вершине холма и указал направление атаки. Нам надлежало галопом спуститься вниз, сходу пересечь реку и ударить в стену щитов, возведенную саксами на том берегу. Все мы знали, что за этим последует: мы галопом спустимся по склону на свет факелов, форсируем реку и пойдем прямо на стену щитов, которую саксы возведут на противоположном берегу. Артур махнул рукой и бросил лошадь в галоп.

Нашу атаку сопровождал лишь топот копыт и бряцание сбруи. Я ощутил приход боевого безумия и окончательно успокоился.

Саксы сначала не поняли, что происходит. Они поджидали нас, но было темно, и они в легком сонном отупении ждали либо появления факелов, либо боевых кличей. Заслышав топот копыт, они схватили копья и принялись озираться. Нас нельзя было заметить на фоне леса, к тому же они насмотрелись на свои же факела. На подходе к реке мы метнули дротики. Задача была проста: мы не старались поразить какую-то определенную цель, но вот увеличить растерянность противника нам вполне удалось. Прилетевшие из темноты дротики все же нанесли незначительный урон, но главное — напугали саксов. Их вожди засуетились, понеслись приказы выстраивать защиту, но они чуть запоздали. Мы вылетели из леса и бросились в реку. Свет факелов отражался в речной воде, дробился, смешивался с тенями деревьев на берегу, создавая странную картину происходящего. Лошади прижали уши и поплыли. Свистнули первые саксонские копья, но мы уже вымахнули на берег и неслись прямо на щиты. Артур страшно оскалился и отвел руку с копьем, готовясь нанести удар. Он уже оценил глубину обороны, составлявшей только три человека. Другие саксы с безумными глазами бежали со всех ног, чтобы помочь соплеменникам, но явно не успевали, потому что мы были уже здесь. Артур запрокинул голову и закричал: «За Британию, друзья! За мной!»

Наш единодушный рев «За Артура!» прозвучал для саксов страшнее смерти. Я метнул еще один дротик и обнажил меч, пылающий белым светом.

Мое обычное боевое безумие почему-то так и не пришло, но сегодня я в нем не нуждался. Цинкалед встал на дыбы, ударив копытами в щиты, а я склонился в седле и ударил сверху вниз. Задержись мы хоть на миг, атака сорвалась бы, но саксы были напуганы и растеряны. В итоге они не удержали строй. Мы убивали врагов без счета, пока проносились через их ряды. Мы срывали факела и метали их в шатры, перерубали растяжки шатров, оставляя позади хаос и разрушения. Прошло всего несколько секунд, а мы уже скрылись в лесу и лишь несколько копий полетели нам вдогонку, да и те бесполезно упали на землю.

Артур остановил отряд и громко крикнул: «Отлично сделано!». Позади небо наливалось предрассветной бледностью, а впереди — нелегкий путь домой.