“И большую часть своей жизни я провел в тени, тренируясь”, — сказал Сайлас. “Пока однажды я не устал и не был “вознагражден” тем, что меня отправили на север с принцем”. Видишь? Я тоже умею врать”.


“Моя история действительно проста”, — горько улыбнулся мужчина. “Причина, по которой я был “награжден” этим местом, заключалась в том, что я был самым орденоносным рыцарем Ордена. Я выиграл больше всех дуэлей, сражался в большем количестве битв и считался потенциальным Наследником Чаши — что сделало бы меня Верховным Главой Королевской Армии. Однако у меня не было таких амбиций, и я ушел в отставку”.


“И так получилось, что ты ушел на пенсию в месте, которое должно было стать первой, настоящей остановкой принца?” спросил Сайлас, желая закричать. “Эта дрянь действительно выложила всю историю, не так ли?”


“Что ты имеешь в виду?” — спросил мужчина, нахмурившись.


“В последний раз, когда я разговаривал с королем, он сказал мне, что вся правда будет раскрыта только в том случае, если на столицу нападет армия во главе с самим принцем Валеном. Однако он сказал это с таким безразличием, что напрашивается вопрос: почему он ведет себя так, словно это предрешено? Я силен, но я не силен, чтобы уничтожить армию. Ну, пока нет, во всяком случае. А Вален — очаровательный молодой парень, но он не король”.


“Ты думаешь… король специально подбросил меня сюда?” — пробормотал мужчина. “Невозможно. Это место не только было “подарено” мне королевой, но я вышел на пенсию семь лет назад. Принц Вален, в те времена, был относительно благосклонен, и не было никаких предчувствий того, что произойдет”.


“Их никогда не бывает, если не знать, где искать”, — сказал Сайлас. “Или если ты не знаешь всей истории. Чем больше я слышу о королеве, тем больше понимаю, что она, скорее всего, действует вместо короля. Похоже, все королевство считает, что они ненавидят друг друга, и она пытается добиться как можно большего влияния, чтобы обеспечить трон своему сыну и еще больше продвинуть свою семью, но все это… воняет. Все части слишком хорошо подходят друг к другу. Я думал об этом некоторое время, а теперь есть ты”.


“…”


“Для начала, ты силен”, — сказал Сайлас. “Но помимо этого… ты разумен. Ты хоть понимаешь, насколько это редкое дерьмо?”.


“Пфф…”


“Ты вошел в эту комнату, посмотрел мне в глаза и задал прямой вопрос. Не было ни притворства, ни пустой лести, ни миллиона касательных, чтобы скрыть намерения. Это буквально беспрецедентно. Такой человек, как ты… никогда, ни при каких обстоятельствах не должен оказаться здесь. И такой, как Ванесса, тоже. Я полагаю, что у нее либо огромный женский стояк на тебя, и она последовала за тобой сюда, либо она дала какую-то клятву, и ты пощадил ее жизнь”.


“… немного и того, и другого, я полагаю”, — слабо усмехнулся мужчина.


“Принц не один”, — сказал Сайлас. “И не только я. Хотя, чтобы понять это, тебе придется это увидеть. Пойдем со мной на север”.


“И бросить свой пост?” — мужчина изогнул брови. “Я еще даже не знаю твоего имени”.


“Сайлас”.


“Я не знаю твоих намерений, Сайлас”.


“Сделать принца Валена королем, независимо от личной или космической цены”.


“Я не знаю твоих страхов”.


“Застрять в этом мире навечно”.


“… мы едем на рассвете”, — сказал мужчина, протягивая руку через стол. “Меня зовут Аванео. Друзья зовут меня Ав”.


“Ав”, — кивнул Сайлас. “Я удивлен, что у тебя есть лошади, которые могут выдержать тебя”.


“…”


“…”


“Ты немного шут, не так ли?”.


“Немного? Ты меня недооцениваешь”.


“Может быть, мне стоит просто снять твою голову и принести ее королеве. У меня такое чувство, что она меня щедро наградит”.


“Она бы буквально спросила тебя: “Кто это, черт возьми, такой и как ты посмел убить такого красивого мужчину? Сними голову!””.


“…”


“…”


“Пфф…”


“Я держу тебя”.


“Черт возьми. Мы едем на рассвете”.


“Возьми с собой Ванессу”.


“Ты ведь не начал ей нравиться?” спросил Ав, прежде чем уйти.


“Боюсь, что я человек, которого похитили. Что мне нравится, так это ее потенциал”.


“… до встречи, Сайлас”.


“Спи спокойно, Ав”.


Глава 167. Дрейф в снегу


Ав и Ванесса с удивлением смотрели на представшее перед ними зрелище. В то время как им пришлось надеть на себя несколько слоев одежды, чтобы поддерживать сносный температурный режим, человек, называвший себя Сайласом, сидел верхом на черной лошади совершенно без одежды и босиком. На самом деле, казалось, что он наслаждался прохладным ветерком после целой ночи, проведенной в душной камере.


Должно быть, температура была далеко за нулевую отметку, но он казался совершенно невосприимчивым к холоду Холодной Волны. Неудивительно, внутренне размышлял Ав. Ведь он мог различать земли на таком расстоянии…


“Запрыгивайте”, — неожиданно позвал он. “Путешествие, у меня такое чувство, будет довольно долгим”.


Они решили доехать на лошадях до леса за деревней, где возобновили бы свой путь пешком. Ни Ав, ни Ванесса никогда не заходили дальше своего участка, отчасти потому, что в этом не было нужды, но в основном из-за чудовища, которое скрывала деревня. Ав все еще сомневался, что чудовище вообще мертво, но какая-то часть его сердца… верила в это.


Путешествие не было особенно быстрым: несмотря на то, что они ехали на лучших породах лошадей для заснеженных земель, даже они были не совсем подготовлены к зимам Холодной Волны. Они не могли скакать галопом по снегу толщиной в четыре-пять футов, поэтому им приходилось передвигаться в основном иноходью или пешком. Кроме того, перед самой ночью, едва преодолев половину пути до деревни, они были вынуждены остановиться, так как стало слишком холодно для езды на лошади — ветер был настолько резким и холодным, что резал одежду. В то же время Сайлас, казалось, оставался совершенно равнодушным к этому.


К счастью, они нашли небольшое углубление в склоне холма, которое давало защиту от ветра, развели костер и пожарили мясо для ужина. За весь день они почти не разговаривали, и их мучили сотни вопросов, первый из которых Ванесса задала, наконец, не сдержавшись


“Серьезно, кто ты такой?” — вопрос был адресован Сайласу, который откусывал хлеб и запивал его кувшином вина. Он посмотрел на пару любопытных и настороженных глаз и слабо улыбнулся.


“Разве Ав не сообщил тебе?” — спросил он. “Я — соратник принца. Ни больше, ни меньше”.


“Бык”, — сразу же выпалила она. “У тебя иммунитет к холоду. Иммунитет. Нет ни одной записи, ни одной записи, чтобы человек когда-либо достиг этого. Даже Его Величество не может разгуливать топлесс в этих местах. Никто не может. Черт, даже вурдалаки опускаются на дно во время холодов. Но ты — ты разгуливаешь, как будто это обычный летний день. Итак, я снова спрашиваю — кто ты, черт возьми, такой?”


“…Боюсь, хорошего ответа нет”, — Сайлас танцевал вокруг вопроса. “Я настолько же часть того, чем ты меня считаешь, насколько я часть того, чем ты не являешься”.


“… что?”


“Длинный способ сказать “перестань задавать вопрос, на который ты не получишь ответа”, — со вздохом присоединился Ав. “Очень хорошо. Если отбросить твою личность, что ты можешь нам сказать?”


“Я могу сказать, что за последний год замок Этвар был центром нескольких вторжений”, — ответил Сайлас. “Некоторые из них были незначительными и состояли из нескольких десятков вурдалаков. В других были тролли и стены замка много раз прорывались”.


“Тролли?” — одновременно воскликнули Ванесса и Ав. “Невозможно! Если бы пришел Тролль, вы все были бы мертвы!”


“Можно подумать”, — пожал плечами Сайлас. “Но наш дорогой принц, оказывается, совершенно особенный. В любом случае, я знаю, кто ответственен за нападения — хотя, в конечном счете, не знаю, кто является главой антикоролевского альянса. Это может быть кто угодно, на самом деле. Большинство полагает, что это королева, как и я в свое время. Однако я стал относиться к этой теории с большим подозрением”.


“Как обстоят дела с провизией в замке?” спросил Ав.


“Запасов хватит на всю зиму”, — сказал Сайлас. “Я только боюсь, что в мое отсутствие замок снова оказался в осаде. Это забавная закономерность — каждый раз, когда я ухожу ненадолго, я возвращаюсь к огню и дыму, и повсюду вереницы лежачих и ходячих мертвецов.”


“Похоже на гору ответственности”, — сказал Ав.


“…Бывают моменты”, — слабо ухмыльнулся Сайлас. “В конце концов, это захватывающая жизнь”.


“Я представляю, что это так…”


Они остановились на ночлег и снова отправились в путь на рассвете. К счастью, этот день был намного лучше предыдущего — было теплее, и чем ближе они подъезжали к деревне, тем ниже становились кучи снега. Хотя они никогда не опускались ниже двух футов, между двумя и пятью все же была явная разница, которая делала их путешествие в разы лучше.


Только через несколько часов после полудня Ав различил тень горы, вырисовывающуюся на западе. Это был ориентир, которому научил его предшественник: в тени горы, по его словам, дремлет чудовище, способное поглотить весь мир.


Ав слышал много историй до того, как его предшественник покинул этот мир — историй о том, как чудовище приходило преследовать его земли по ночам, похищая поровну людей и животных. Они сражались, хотя монстр не сражался сам — он посылал бесформенные тени, чтобы пожирать и поглощать. Все эти истории казались преувеличенными. Однако ужас в глазах мужчины был настоящим. И Ав… поверил ему.


Прорвавшись сквозь туман, они увидели обширную поляну без лесов, гор и даже холмов, а вместе с ней и всевозможные недоразумения. Начнем с того, что деревни не было. Не было ни строений, ни заборов, ни крыш, ни вспаханных или занесенных снегом полей. Ничего. По сути, не было даже снега — он таял, едва коснувшись земли. На многие мили во все стороны простиралась коричневая грязь. И тут их взору предстало он — каньон.


Он тянулся в длину и в ширину, и был явно не естественного происхождения. Его здесь не было, никогда не было, знал Ав. И, оглядываясь по сторонам, он увидел их — остатки битвы. Битвы, которую не мог понять ни он, ни Ванесса, ни, вероятно, кто-либо еще, кроме немногих людей во всем королевстве.


Ав был силен, в этом он был уверен. Он начал тренироваться в своем Пути в восемь лет и был гением среди гениев, когда дело доходило до успехов в нем. Но стоило ему ступить ногой дальше в зону, как он почувствовал, что его легкие начинают разрушаться. Остаточная энергия была настолько плотной и мощной, что вызвала в его сознании тревогу, от которой его тело инстинктивно попятилось назад. Он мгновенно покрылся потом, тяжело дыша, расширенными, как блюдца, глазами уставился на то, чего нельзя было увидеть.


Он перевел взгляд в сторону, где увидел Сайласа, смотрящего на него; взгляд мужчины был… без эмоций. Он не осуждал, не насмехался и не жалел его — он просто смотрел. Но ужас в душе Ава нарастал, когда он понял, что пожал руку тому, кому точно не следовало.


“…Значит, ничего хорошего”, — сказал Сайлас. “Нам придется идти в обход. Это добавит несколько дней к нашему путешествию”.


“В-Ванесса? Ванесса?” позвал Ав, оглядываясь по сторонам, пока не увидел неподвижное тело на снегу.


“Не волнуйся, она просто потеряла сознание”, — сказал Сайлас. “Мы разобьем небольшой лагерь до рассвета, а потом начнем путь”.


Ав замолчал, осторожно выкапывая Ванессу из снега и заворачивая ее в еще один слой одеял. Сайлас развел костер в лесу позади них, медленно поджаривая снежного кролика, на которого им повезло наткнуться в начале дня. Человека невозможно было прочитать, его окутывала тишина, неотличимая от непознаваемой пустоты.


“Есть история, завернутая в слой лжи”, — внезапно нарушил молчание Сайлас, когда двое мужчин посмотрели друг на друга. “И, сам того не подозревая, ты стал ее частью, Ав. Я не знаю твоей роли, если честно. В конце концов, я едва ли знаю свою собственную. Но у тебя она есть. У всех нас. Организаторы, архитекторы всего этого, все еще сидят в темноте и тишине. Когда все это закончится, я надеюсь, по крайней мере, на сладкое освобождение от смерти. Полагаю, что для большинства других, однако, они будут желать славы”.


“…” Хотя Ав подумал, что это очень похоже на бред сумасшедшего, учитывая, на что способен этот сумасшедший, он выслушал все очень внимательно.


“Вален будет королем, и, если верить моему чутью, королевой станет Райна”, — продолжил он. “Деррек будет его правой рукой, а ты, возможно, станешь левой. Из пепла, в который превратится это королевство, возникнет новое, живое и сильное. Когда падет столица, падет и последний Каирн. Если мои подозрения верны… этот день станет последним днем, когда эти земли, по крайней мере, будут знать о магии. Пути ослабнут, и пророки, и экзорцисты, и Возвышенные — все вдруг окажутся бездыханными. Последняя связь с Богами и их царством будет разорвана”.


“…”


“Но где же тогда я нахожусь в этом мире?” — продолжал мужчина. “Нет. По крайней мере, не в абстракциях. И поэтому, я надеюсь, они позволят мне умереть, по крайней мере. Но есть часть меня, которая не хочет умирать”, — продолжал он. “Хотя я прожил долгую, долгую жизнь Ав, это была жизнь, полная страданий. Она была полна боли, смерти, агонии и ужаса. Немногие моменты радости, вкрапленные в столетия абсолютной катастрофы, едва ли составляют жизнь, которую стоит прожить”. Мужчина поднял голову и посмотрел ему в глаза, в которых плескались гнев и печаль. “Мир всегда забывает. Надеюсь, когда-нибудь и я смогу забыть. Увы, кто, блядь, знает на данный момент? Кто, блядь, знает?”


Сайлас замолчал, оставив Ава в замешательстве и растерянности. Слова звучали как бред сумасшедшего, но, как ни странно, в них была последовательность, внутренняя логика, поток, который не смог бы создать ни один обезумевший разум. По крайней мере, Ав так думал. В безумии этого человека был какой-то метод, но был ли этот метод придуман его изломанным умом, или же он был реальным… Ав любил играть в кости, как и любой другой человек, но ни одна душа не стала бы с уверенностью играть в азартные игры, когда дело касалось загадки, которая молча сидела перед ним, обгладывая жареное мясо кролика.


Глава 168. Когда дым испепелил небеса


Группа из трех человек потратила довольно много дней, пробираясь по тропинке вокруг деревни, и была вынуждена отказаться от лошадей только на полпути из-за местности, которую невозможно было преодолеть на копытах. Земля была неровной и шероховатой, покрытой замерзшими корнями деревьев, растущих густыми группами, что затрудняло передвижение даже пешком, не говоря уже о гриве.


Сайлас вел группу молча, не беспокоясь, изредка останавливаясь, когда понимал, что они устали. Он становился все спокойнее, и это начинало его грызть. День ото дня ему становилось все труднее пробуждаться от странной, квази-дремы, в которой он пребывал. Это было сродни тому, как люди становятся безмерно спокойными после смерти, когда, наконец, смиряются с ней. Его беспокоило то, что… он не умрет. Во всяком случае, не в ближайшее время.


Вот кем он становился — шелухой. Он беспокоился об этом, но полагал, что гнев будет пылать в нем вечно. Но даже это… ослабевало. Хотя он ненадолго воскресал каждый раз, когда умирал и снова оказывался в том сужденном дне, это не длилось долго. Это было похоже на то, как фитиль свечи дергается, борясь за огонь, чтобы гореть. Но воск всегда кончается, рано или поздно.


Он словно таял в котле, его части медленно съедались зверем, которым было время… и он исчезал. Он изо всех сил старался держать глаза открытыми, но они становились все тяжелее. В то же время он чувствовал горечь — ужасную горечь. Он так долго был человеком, прошел через все, а теперь, когда он увидел свет, когда он увидел надежду, когда он увидел возможность того, что все это закончится… он был скорее ничтожеством, чем человеком.


Он мечтал о таких ощущениях большую часть своего пребывания в этом мире. Он отдал бы все, чтобы не чувствовать все те времена, когда эмоции сжигали и хоронили его заживо. И все же… он чувствовал все это, снова и снова. А теперь… теперь он превращался в пустоту. Все, чего он хотел, — это молчать, отдавать приказы и идти вперед.


“Эй”, — неожиданно позвал Ав. “Ты в порядке? Ты очень похож на некоторых моих солдат после долгой стычки”.


“… чем похож?” спросил Сайлас со слабой улыбкой.


“Пустотой, в основном. Остекленевший взгляд”, — ответил Ав. “Как будто кто-то вырвал их душу из груди”.


“Такими темпами нам осталось четыре дня”, — сказал Сайлас. “Но я уже чувствую запах”.


“Чей запах?”


“Замка”, — ответил он. “Он был сожжен. Там находятся люди, о которых я якобы забочусь и которых люблю, и они мертвы или умирают. И посмотрите на меня”.


“Я уверен, что нет”.


“Я зарезал сотни людей под предлогом, что это можно исправить”, — снова затараторил Сайлас. “Зарезал. Мужчин, женщин… детей. Это было моим решением для всего и всегда. Это можно исправить. Ну… одна вещь, оказывается, сохраняется. Я. И теперь… теперь я это. Мне нужно возродить свою душу, чтобы она была чем-то подпитываема. Так долго, — добавил он, опуская голову. “Я вымещал злость. Я заставил ее, потому что она была мне нужна. Я не мог принять тот факт, что она исчезает. Но… там мало что есть, я понял. Хаа, я действительно постарел. Трудно заботиться, когда ты видел все. Трудно обращать внимание на то, что пройдет”.


Прошла ночь, наступил рассвет, и вместе с ним они отправились в путь. Они ехали в тишине, единственным звуком был галоп лошадей и тающий снег. Не было слов, чтобы сказать, хотя многие вопросы все еще не выходили из головы Ава. Но он держал их при себе, охлажденный остекленевшим взглядом, который манил его к себе под ночным костром.


Через три с половиной дня группа прибыла на место и, как уже предсказывал Сайлас, обнаружила, что замок дымится. Его многочисленные стены были растоптаны и побиты, башни разрушены, а живые превратились в разлагающиеся туши. Многочисленные упыри все еще бездумно бродили по пепельной и окровавленной территории замка, рыча, как бешеные звери.


Ав и Ванесса задохнулись от ужасающего зрелища, их души леденели; хотя они и раньше видели ходячих мертвецов, они никогда не видели последствий нашествия упырей. Повсюду лежали трупы, большинство из них были расчленены, а на их лицах застыло выражение, словно ноты самой жуткой мелодии в мире.


Пока они шли, Сайлас резал и колол, без труда убивая всех встречных упырей. В конце концов, они наткнулись на тело светловолосого юноши, выражение его лица было суровым и вызывающим. Хотя Ав никогда не видел принца, он распознал в юноше королевский характер — даже под слоями засохшей крови королевская кровь все еще неуловимо проступала на лице юноши.


“Принц?” спросил Ав, когда Сайлас присел рядом с мальчиком и осторожно закрыл ему глаза.


“Хм”, — пробормотал Сайлас. “Он доблестно сражался”.


“Похоже на то”, — Ав был озадачен болезненным спокойствием, которое демонстрировал Сайлас, как будто с таким зрелищем он сталкивался уже бесчисленное количество раз. “Нам стоит поискать выживших?”


“Есть только одна”, — сказал он. “Она идет”.


“Откуда ты знаешь?”


“Ты учишься разбираться в таких вещах”, — сказал Сайлас, вставая и оглядываясь по сторонам. “В этом, похоже, нет ничего особенного”.


“Наконец-то ты вернулся”, — женский голос испугал Ава и Ванессу, которые отпрянули назад и достали оружие. Повернувшись лицом к месту, они увидели довольно молодую девушку, одетую в простое, богато украшенное платье, проходящую через поле битвы, покрытое пеплом и кровью, без опознавательных знаков. “Поскольку ты не умирал, я решила, что ты вернешься”.


“Когда они пришли?” спросил Сайлас.


“Пятнадцать дней назад, может быть?” — ответила она. “Это было быстро. Они пришли ночью и сожгли четверть замка, прежде чем была организована хоть сколько-нибудь значимая оборона. У калеки и мальчика, впрочем, почти не было шансов. Кто они?”


“Я убил его, Аша”, — сказал Сайлас. От его слов глаза женщины расширились, и она бросилась вперед, как молния, обхватив его руками.


“Я знала, что ты можешь это сделать! Я знала! Но это все равно не отвечает на мой вопрос”, — добавила она, отступая назад.


“Встретил их в замке за деревней”, — ответил он. “Такой сильный человек, как он, не должен находиться так далеко на севере. Мне показалось это странным”.


“… как ты его убил, в конце концов?” двое разговаривали спокойно, как будто Ав и Ванесса даже не присутствовали.


“Быть настоящим злодеем, как же иначе?”


“Сайлас…”


“Мне больно, что ты мне не доверяешь”.


“Я никогда не доверяла тебе”, — сказала она, повернувшись к Аву и Ванессе. “Вы двое, должно быть, устали. Я только что подумала о еде, если вы голодны”.


“Э… конечно?”


“Пойдемте”, — женщина пошла в сторону конца замка, проходя мимо палящих следов огня, крови и пепла, и оказалась в ближайшем лесу. Там было устроено пиршество, шокировавшее обоих, в то время как Сайлас казался совершенно привычным к этому.


“Не будьте так шокированы”, — сказал он. “Она — Пророк. Нечего и спрашивать с тех, кто ее проклял”.


“… Серьезно, что, блядь, происходит?” спросил Ав от разочарования. Он догадался, что женщина что-то из себя представляет, хотя даже он не рискнул бы назвать “Пророка” даже первым десятью предположениями. “Разве я видел какое-то совершенно иное зрелище, чем вы двое там?”


“Нет, мы видели практически одно и то же”, — ответила женщина, когда Сайлас сразу же принялся за еду.


“Тогда что за бесстрастное отношение? Разве это не твои люди?”


“Нам придется отправиться на север в следующий раз”, — внезапно заговорил Сайлас, когда женщина проигнорировала Ава и повернулась к нему.


“Почему?”


“Нужно прекратить посреднические сделки”, — сказал он. “Я устал от того, что мой дом снова и снова сгорает”.


“Она не хочет слушать, понимаешь?”.


“Тогда я сгребу достаточно земли, пока она это не сделает”, — пожал плечами Сайлас.


“Ты думаешь, это разумно? Не разгорится ли из-за этого еще один конфликт?” — спросила она.


“Попробовать стоит”, — ответил он, сделав глоток вина, появившегося словно из ниоткуда. “Если я потерплю неудачу, я потерплю неудачу. Если у меня получится, эти маленькие экскурсии наконец-то прекратятся”.


На крошечную группу снова опустилась тишина. Ав и Ванесса почти не ели, часто оглядываясь на обжигающие руины замка и удивляясь, почему двое перед ними так беззаботно относятся ко всему этому испытанию. Они также говорили о том, что надо идти на север, но на севере не было ничего, кроме леса и высоких скал, упирающихся в океан. Казалось, ничто не имело смысла.


На самом деле, размышлял Ав, сейчас у него было больше вопросов, чем когда он впервые вошел в эту комнату и увидел сидящую там фигуру без одежды, источающую энергию, которая высекала ужас в сердце Ава.


Глава 169. Мастер Смерти


“ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!”


Умирать становилось все труднее, — вздохнул Сайлас. Ему потребовалось почти четыре часа жестокого ожидания, чтобы убить себя, и вся боль, которую это повлекло за собой. Он так мучился от этого, что после возрождения смог лишь вернуться в свою комнату и рухнуть. Он чувствовал себя пустым, как стакан воды, оставленный слишком долго на солнце.


Открыв бутылку вина, он налил себе стакан и выпил, глоток за глотком, но это мало что дало. Он уже оцепенел, словно вечно пьяный. Воспоминания носились, как листья на ветру, в голове был поток столкновений. Насильно отряхнувшись, он постепенно, в течение дня, пришел в себя и снова начал тренироваться.


Теперь это была просто оптика времени — он почти не думал об этом, делая все на инстинктах. Его тело подсказывало ему, когда он закончил. В этот раз ему потребовалось рекордные 13 дней, чтобы вернуться на свой легендарный пик. Как и в большинстве случаев, Аша не приезжала к нему на все это время. Обычно она держалась в стороне в течение нескольких недель после возрождения, отчасти потому, что ей нужно было наверстать упущенное, в отличие от него, а отчасти потому, что она, похоже, поняла, что лучше не беспокоить его так быстро после смерти.


На 16 день, когда он молча завтракал с Райной и Валеном, он увидел ее, выглядывающую из углового окна. В эти дни лишь немногие вещи могли оживить его кровь, и она была одной из них. Даже спустя столько времени, столько лет, каждый раз, когда он возвращался, и каждый раз, когда он видел ее в “первый раз”, в некотором смысле, это действительно было похоже на то, что он видит ее в первый раз. Ее белоснежные волосы и глаза, которые до сих пор оставались непревзойденными, обрамляли лицо, ставшее для него якорем, как вверху, так и внизу.


Он махнул рукой вперед, заставив Райну и Валена растерянно оглянуться. Она вышла из занесенного снегом замка в огненно-красном платье, сменив привычный белый цвет. Вален повернулся вперед и странно посмотрел на него, слабая ухмылка сбежала с губ принца.


“Это Абабабабаба”, — хмыкнул Сайлас. “Она ведьма вуду, которая предсказала, что я умру в 44 день 44 года моего 44 дня рождения”. Она легонько шлепнула его по голове, усаживаясь, а Райна и Вален захихикали.


“Кого ты называешь ведьмой?” — спросила она, бесцеремонно присоединяясь к трапезе и наливая себе чашку молока. “Последнее — туманно. Не хочешь рассказать поподробнее?”


“Было довольно жестоко”, — ответил он. “Нежные глаза забывают”.


“Как очаровательно. Когда мы уезжаем?”


“Через пару дней”.


“Ты уезжаешь? Куда?” вмешался Вален.


“Просто некоторые предостережения”, — ответил Сайлас. “Почему? Ты собираешься скучать по мне?”


“Ты меня беспокоишь”, — улыбнулся в ответ Вален. “Обещаешь мне, что не будешь лезть на рожон?”


“Ничего не поделаешь, мой дорогой принц. Неприятности, похоже, находят меня, как жуки находят свои валики с навозом”.


“У тебя странная мания сравнивать вещи с дерьмом”, — окликнула его Аша. “Нам нужно поговорить об этом?”


“Нет, не в ближайшее время”, — ответил он.


“Как скажешь”.


Три дня пролетели быстро, и двое пробрались на улицу посреди ночи, в то время как туман продолжал спускаться. Это было странное зрелище — жуткое даже для человеческого глаза. Пара людей, бредущих через занесенные снегом земли, одетых лишь в повседневное платье и брюки. Ни курток, ни сапог, ни шалей, ни шарфов, ни перчаток. Нет даже рюкзака для припасов.


И все же двое шли непринужденно, словно совершая романтическую прогулку по весеннему цветущему парку. Они молчали до глубокой ночи, следуя по знакомой тропинке на север сквозь жуткие и безлюдные деревья.


“Мы действительно сделаем это, да?” — спросила она на рассвете, когда слабые проблески солнца едва пробивались сквозь слои пепельных облаков.


“Конечно, почему бы и нет?” — ответил он, глядя на нее с улыбкой. “Тебе страшно? Если да, то можешь вернуться”.


“И оставить тебя без твоего любимого вина? У меня есть сердце!”


“Ты слишком много беспокоишься”, — сказал он. “Со мной все будет в порядке”.


“… будет?” — спросила она более серьезным тоном. “Ты поскальзываешься”.


“… да”, — признал он с неглубоким кивком. “Я чувствовал это. Но это не то скольжение, о котором ты думаешь”.


“Это не так?”


“… Я умираю, Аша”, — сказал он. “Не от ран, не в истинном смысле смерти. Как человек”, — он посмотрел на нее. “Я чувствую, как все это… ускользает”.


“Странно, что это заняло у тебя столько времени”, — сказала она. “Сколько тебе лет, Сайлас? Несколько веков, по крайней мере, на данный момент, нет?”


“Что-то вроде этого”.


“Нам не суждено прожить так долго”, — ответила она. “С тех пор, как я встретила тебя, и с тех пор, как шепот напомнил о том, что пережила моя прошлая сущность… я начала чувствовать то же самое. И если это влияет на меня, которая восстанавливает свои воспоминания из вторых рук, я могу только представить, какое влияние это оказывает на тебя”.


“… нет, это немного другое”, — сказал Сайлас. “Я… я почти перестал заботиться. Нет, я перестал. Я пытаюсь обмануть себя, думая, что это не так… но зеркала — шлюхи, оказывается”.


“Какой причудливый способ сказать это”, — закатила она глаза. “Я уже читала книги”.


“Ого, ты умеешь читать?”


“Тише”, — она легонько шлепнула его. “Она называлась “Оптика Вечности”. Довольно сухое и скучное чтение, в основном хамоватый мужчина излагает бессмысленные мысли на протяжении нескольких страниц. Но кое-что привлекло мое внимание”.


“…”


“Ближе к концу есть несколько строк, которые мне очень понравились, даже больше, чем в перспективе”, — добавила она, когда они остановились возле мертвой ивы. “Когда человеку двадцать лет, мир огромен; когда ему сорок, мир уменьшается; когда ему шестьдесят, мир сжимается. Лишь немногие, кто доживает до восьмидесяти, понимают, что весь мир — это они сами, и еще меньше тех, кто доживает до ста… понимают, что мира нет. Все, что они знали, умерло и исчезло, и они скоро последуют за ним. Люди не созданы для вечности, как козы не созданы для верховой езды. “


“… ты все это запомнила? Я горжусь.”


“Ты действительно напрашиваешься на избиение”, — закатила она глаза. “Он прав, понимаешь? Чем больше мы живем, тем меньше нас это волнует, потому что мы понимаем одну простую вещь: все проходит. Хорошее, плохое, ужасное. Все страдания и радости… все временно. В этом и заключается красота жизни. Мы получаем ветры и потоки воды один или два раза, а потом уходим. Уходим, пока жизнь не превратила нас в… ну, в тебя”.


“Боже, спасибо”.


“Именно так я понимаю богов, Сайлас”, — добавила она. “Это не значит, что они бессердечны. Не в том, что они ненавидят и презирают нас, независимо от учений и историй. Дело в том, что они так, так, так стары… что ничто уже не имеет значения. Зачем отвечать на молитвы девушки, которая потеряла все… когда миллионы других девушек молились точно так же на протяжении тысяч лет? Но они все равно молятся. Отвечают на молитвы, я имею в виду. Они ответили на мою”.


“… слишком стар, чтобы заботиться, и слишком молод, чтобы придумывать заботу”, — усмехнулся он.


“Что? Ты хочешь сказать, что если бы ты был Богом и я молила тебя помочь мне, ты бы просто отвернулся?” — поддразнила она с улыбкой. “Как жестоко с твоей стороны. Кроме того, тебе не все равно, Сайлас. Конечно, тебе не все равно. Я вижу это в твоих глазах, каждый раз, когда мы находимся в этом замке. Жизнь еще не победила тебя”.


“Ты всегда так верила в меня”, — сказал он, когда они продолжили прогулку. “До сих пор не могу понять ее глубины”.


“Оно проникает глубоко”.


“О, правда? Глубины глубоки? Кто бы мог подумать?”


“Ты веришь в меня на равных”, — мягко сказала она. “Я просто отплатила за услугу”.


“… Аша, я не знаю, как это сказать…”


“О, заткнись”, — закатила она глаза, когда он с трудом сдержал улыбку. “Бывают времена, когда ты можешь тыкать и прощупывать меня сколько угодно своими смешными шуточками, но бывают времена, когда ты замолкаешь. Для такого старого человека, можно подумать, что ты уже постиг основы романтики”.


“Я никогда не был хорошим романтиком”, — шутил он. “Женские сердца ускользали от меня”.


“Мелкое оправдание”.


“Нет, это правда”, — они разбили лагерь на последних двух милях перед тем, как север раскололся на другой, пустынный мир. “Как старый дуб, я должен знать. В жизни я узнал, что мужчины и женщины любят по-разному”.


“…” она замолчала, когда он внезапно остановился, лаская ее щеки. “Женщины любят словами, они любят лаской, подтверждением и симфонией песен, которые поют их сердца”.


“А у мужчин нет?”


“Некоторые иногда делают это”, — ответил он. “Большинство, однако, нет”.


“Как же вы любите? Мужчины, я имею в виду”.


“Точно так же, как женщина может заставить мужчину почувствовать себя рыцарем в сияющих доспехах, когда он просто толстый сиделец на диване”, — сказал Сайлас. “Мужчина может заставить женщину почувствовать себя принцессой королевства, когда она таковой не является. Громкий шум в ночи, тяжелый лай или вой, и грохочущее небо. Мы будем стоять перед всем этим”.


“… на свой страх и риск?” — мягко спросила она.


“Тебе нужно отдохнуть”, — сказал он.


“А ты?”


“Ну, иногда, видишь ли, мужчины не ждут крушения небес”, — усмехнулся он. “Мы сами выбираем, как их разбить”.


“Будь осторожен”, — предупредила она, нежно целуя его руку.


“Странно говорить бессмертному”.


“Я не говорю это бессмертному”, — добавила она, глядя на него со слабой улыбкой.


“Увидимся”, — сказал он, наклонившись вперед и поцеловав ее в лоб.


“Нет, если я увижу тебя первым”, — ее хватка задержалась на его пальцах еще на секунду, прежде чем она отпустила их, ее взгляд застыл в печали и желании. Он не обернулся и помчался прочь, когда снег начал таять. Как будто наступила весна, крошечные пятна зелени вырастали из почвы с невозможной скоростью, след в след за его исчезающей фигурой.


“Он приказывает смерти, дорогая лань”, — раздался голос в тишине, которая была миром, заставив Ашу посмотреть в сторону. “Время пришло”.


“…” наступило мгновенное молчание, прежде чем лес омыла вспышка белого света.


“Не плачь, дорогая лань”, — голос трещал, как далекий гром, охваченный печалью. “Всему приходит конец. “


“Я не закончу”, — ответил белый свет. “Он желает умереть. Он никогда не последует за мной. “


“Ты никогда не спрашивала. “


“Мне не нужно спрашивать”.


“Тебе нужно только попросить”, — сказал ворон, когда белый свет трансформировался, оставив белоснежную лань, стоящую на пятачке грязи. Ворон осторожно подлетел и приземлился на голову лани. “Пора мне уходить…”


“Я проведу ритуал заново, должно быть, я допустила ошибку…”


“Не было никакой ошибки, Аша. Наша мать говорила нам: один — навсегда, а другой — пока. Я держалась до последнего цикла ради тебя. Но теперь… ты нашла кого-то. “


“Он… он…”


“Все хорошо. Я знаю, что всегда буду жить в твоем сердце. И это нормально, что кто-то другой будет жить там, Аша. В конце концов, твое сердце — это простор, не знающий конца. Спроси его. “


“… скоро. “


“Очень хорошо. Скоро будет.” Наступила тишина… и затем не было ничего… ничего, кроме единственного, падающего, черного пера, которое растаяло, коснувшись земли, как будто его и не было. Как и его созерцатель.


Глава 170. Спасение в смерти


Сайлас пересек границу между мирами — хорошо освещенный каньон, разделяющий мертвый лес, уходящий за горизонт, и город из черного обсидиана и инфернальных цепей. Прошло немало времени, вспомнил Сайлас, с тех пор как он был здесь в последний раз. Несколько лет, по крайней мере, если не больше. Следить за временем становилось практически невозможно. Если бы Аша время от времени не давала ему сводку, он, скорее всего, уже потерял бы даже общий счет.


Город выглядел знакомым, ведь он уже видел его раньше. Высокие, нависающие башни, цепи, уходящие в небо, шпили, маслянистый вид всего этого — это был город мертвых, и мертвые знали, что пришли живые. Он успел сделать всего несколько шагов вперед, как его встретила невидимая атака. Легко отразив его, он остановился и стал ждать — ждать появления рыцаря, того самого, который раньше доставлял ему столько хлопот. А теперь? Достаточно было одного, легкого взмаха клинка, чтобы обезглавить существо и погрузить его в огонь вечного разложения. Наступила тишина, и вскоре он почувствовал приближение энергии.


В нем отражались цепи, удерживающие небо, как будто энергия пыталась привязать его к себе и связать. Скорее всего, так было и в прошлый раз, когда он был здесь, но он этого не почувствовал. Ни в малейшей степени. Однако энергия была неспособна связать его — она таяла при прикосновении, без всяких действий с его стороны. Невидимый командир предпринял новые попытки, но безуспешно — он стоял на месте, без верхней одежды и с босыми ногами, с единственным клинком в правой руке, направленным вниз.


Из тени появилась фигура — женская фигура, окутанная мерзкими газами смерти. Она немного отличалась от того, что он помнил, хотя его память была, конечно, нечеткой. Высокая, худая, одетая в довольно откровенное платье, она казалась более человечной, чем раньше, хотя все еще имела смертельно бледную кожу и синие, как василек, губы. Ее серебристые глаза оглядели его с ног до головы, в них плясали смятение и неуверенность.


“Кто ты?” — произнесла она призрачным, хоровым голосом, который, как он узнал, часто используется для того, чтобы напугать и устрашить. Хотя его это почти не волновало. В своей жизни он слышал много искаженных голосов, настолько, что они казались ему комичными.


“Мы встречались однажды, в другой жизни”, — ответил Сайлас. “Тогда ты сплела мне ложь в лицо и отправила меня с вином. Изысканным вином, но все равно. Но это никогда не прекращается, как я узнал. Каждый раз, когда она просит, ты доставляешь мертвых в мой дом”.


“О. Ты, должно быть, из замка”, — сказала женщина, изобразив соблазнительную улыбку. “Боюсь, твой гнев неуместен. Мы…”


“Нет никакого гнева”, — грубо прервал Сайлас и покачал головой. “Только усталость. Видишь ли, мне часто приходится покидать замок и отправляться в другие места. Но чаще всего, если я возвращаюсь, то нахожу лишь замок, охваченный огнем и смертью. И, в общем, я устал”.


“Как я уже сказала, тебе стоит поискать другое место. Мы всего лишь…”


“Ты не слушаешь”, — снова перебила Сайлас, заставив женщину натянуто улыбнуться. “Мне все равно. Я здесь, чтобы убедиться, что мертвые… никогда больше не придут на землю живых”.


“…Это смелое заявление, человеческая грязь”, — гневно выругалась женщина, похоже, потеряв терпение. “И к тому же глупое. Ты пришел сюда один, смело заявляя нечто подобное — неужели тебе надоело жить?! “


“Да”, — кивнул Сайлас. “Хотя, боюсь, ты вряд ли сможешь помочь в этом испытании. Твой король, — Сайлас посмотрел вдаль, туда, где сходились цепи. “Интересно… что будет, если я вонжу меч в его сердце?”


“…” гнев расплылся в форме мощной атаки — лед в форме лезвия превратился в пятно длиной в сорок футов над женщиной, которое тут же опустилось к нему. Сайлас лишь равнодушно посмотрел вверх — прежде чем лед успел коснуться его… он растаял в бассейне с черной водой. “ЧТО?! ” — воскликнула женщина в шоке.


“Ах, как устал”, — сказал Сайлас, поднимая свой меч и направляя его на нее.


Женщина сделала шаг назад, энергия вокруг нее превратилась в хлопья инея, туман рассеялся, чтобы скрыть ее. Но это было неважно. Сигнатура ее энергии была настолько отчетливой, что Сайлас мог найти ее, даже если бы она зарылась в Арктику на глубине двадцати футов. Он рванулся вперед сквозь хлопья, которые резали и царапали его кожу, вызывая кровотечение. Однако все раны тут же затягивались. Фактически, прежде чем был сделан весь порез, его начальная точка уже затягивалась. Это было зрелище, на которое стоило посмотреть, но женщина не могла смотреть, так как в таком шоке, какой она не испытывала никогда в жизни, поняла, что умрет, если задержится.


Сайлас пустился в погоню, пока женщина каталась на волнах, образованных льдом, время от времени отбрасывая назад копья из черного и белого льда, пытаясь замедлить его. Однако Сайлас не обращал на них внимания, казалось, он был непреклонен в своих действиях.


Обогнув несколько поворотов, он понял, что она бежит зигзагообразно, вероятно, осознавая, что у нее нет возможности обогнать его. Она была права — хотя он все еще догонял ее, даже ему приходилось притормаживать на поворотах. Не стоило пока ломать кости и сухожилия. На самом деле он поддерживал скорость около 60% от максимальной, так как хотел, чтобы она привела его к сердцу всего.


Время от времени в тонированных окнах появлялись красные глаза, наблюдавшие за ним. То тут, то там он чувствовал на себе взгляды, пронизывающие как сверху, так и снизу. Это было странное ощущение, он чувствовал себя почти как животное в цирке, за которым все наблюдают.


Примерно через четыре-пять минут она наконец остановилась, и туман рассеялся. На ее лице появилась ухмылка, широкая и хвастливая, так как ее и без того высокий рост казался несравненно меньше, чем у чудовища, которым были ворота. Они были не менее ста футов высотой, отлитые из серебра, в отличие от большинства других вещей в этом ужасном городе, и стояли приоткрытыми. Обрамленные черными обсидиановыми стенами пятиугольной формы, на которых возвышались еще более высокие башни, они казались центральной цитаделью города.


За воротами он чувствовал всплески энергии — большой, проливной, даже опасной. Она привела его в сердце своего дома и встала у входа, когда из приоткрытых ворот начали появляться тени, превращаясь одна за другой в фигуры. Некоторые стояли рядом с ней, некоторые появились на фланге, а некоторые еще формировались в тылу, занимая близлежащие низкие и высокие дома. Вскоре его со всех сторон окружили всевозможные бронированные и вооруженные фигуры.


“Все люди действительно, глубоко глупы”, — говорила женщина. “Слепы к самым очевидным вещам”.


“Неужели все мертвые такие же трусливые и кроткие, как ты? Если да, то это будет довольно легко”, — ответил Сайлас со слабой ухмылкой.


“Острый язык никогда не побеждает в битвах, ты, ужасная тварь”, — сказала она. “Ты совершил серьезную ошибку, придя сюда. “


“Неужели?” пробормотал Сайлас, глядя вверх. Больше всего он почувствовал опасность от ребенка, который сидел на вершине цитадели, на самой центральной башне, и смотрел на него сверху вниз. По его мнению, это была девочка, где-то в возрасте около десяти лет. Все это очень напоминало то, как он впервые обнаружил деревню и мальчика, который приветствовал их. “Наверное, это уже фетиш”, — содрогнулся он. “Переодеваться в детей”.


Он чувствовал, как энергия медленно нарастает, направляясь на него. Однако его глаза оставались прикованы к девушке, а она, в свою очередь, молча и неподвижно наблюдала за ним. Он не мог быть уверен, но она вызывала у него ощущения, схожие с ощущениями других Теней. Возможно, она была не совсем такой же, но чутье подсказывало ему, что она уходит корнями в те времена. Скорее всего, она останется там, наверху, наблюдая за его действиями. Хотя он был уверен в битве на истощение, даже ему было бы трудно убить столько мертвецов, а потом еще и сражаться с Тенью. Положение было не из приятных, но это не имело значения.


Он забыл, что такое страх и трепет. Как тело реагирует на тревогу, неуверенность и нежелание. Он был всего лишь машиной, которая просто испытывает все и обобщает результаты. По крайней мере, так ему стало казаться в последнее время. Насколько это было правдой, он не мог знать. Во всяком случае, пока.


Видя, что девушка не шевелится, он решил, что может немного похвастаться. Он не знал глубин города мертвых, но это… это было не оно. Он знал, что это мелководье, а он всего лишь ступил на первые несколько футов океана. Если он хотел понять, что скрывается в его глубинах, ему придется пробираться через все это.


Сайлас был более чем уверен, что сможет добиться именно этого; для него это был не вопрос уверенности, а вопрос времени. Пока что здесь не было ничего, что могло бы убить его, если только он не позволит им рубить себя десять минут подряд. Таким образом, он мог согласиться с основным безрассудством борьбы — отказ от защиты вместо непрерывного, неослабевающего наступления. В любом случае, он предпочитал именно так. Гораздо интереснее броситься в бой с головой, чем плясать на краю, неуверенно и боязливо.


Глава 171. Подаренный подарок


Первым ударил не Сайлас, а какая-то мерзость с его тыла. Раздался приглушенный звук грома, за которым последовал взрыв шипастых сосулек, вытянувшихся по прямой линии. Сайлас на мгновение обернулся и, оглянувшись, проигнорировал их, вместо этого прыгнув на женщину. Последняя, удивленная и потрясенная, неловко попятилась назад, прикрываясь несколькими хорошо бронированными, покрытыми пластинами рыцарями.


Они встретили его с поднятыми щитами, отражая его удар. Используя силу столкновения, Сайлас сделал кувырок назад, перепрыгнул через ледяные шипы и приземлился там, откуда начал. Не теряя ни секунды, он помчался влево; к этому времени на его пути были десятки атак, от ледяных копий до скрытых кинжалов и теневых туманов, готовых отравить его до смерти.


Если и была какая-то область смерти, которую он все еще оставлял практически неисследованной, так это именно она. Сайлас до сих пор не знал, как будет функционировать его тело при отравлении — легко ли оно победит яд или просто задержит его действие. И хотя выяснить это было бы забавным экспериментом, размышлял он, сейчас было не время. Он просто хотел узнать, насколько велики силы мертвецов и хватит ли его одного, чтобы справиться с ними.


Он немного солгал Аше — не было никакой причины уничтожать мертвых или гарантировать, что они не пошлют своих наемников. Большинство, если не все, жители замка отправятся в путешествие на юг, как только оно начнется. Поэтому опасения по поводу вторжения после отъезда были в основном преувеличены. Главной причиной приезда сюда было желание испытать себя, а второстепенной — посмотреть, сможет ли он узнать несколько новых вещей. Была еще и скрытая, свернувшаяся вокруг его злобной души.


Хотя он стал тусклым и полым, внутри него все еще горел огонь. Сайлас поддерживал в себе огонь, и частью топлива были эти вещи за северной границей. Они никогда ему не нравились, но он всегда был слишком слаб, чтобы что-то с этим поделать. Лицемерие и пофигизм не впечатляли его, тем более от существ, продающих себе подобных, словно рабов.


Они были военными спекулянтами, такими же, как и на Земле, которые пели и ликовали, что они просто продали оружие, но не нажимали на курок. Это было отклонение высшего порядка, хотя, возможно, по совершенно другим причинам. На самом деле, не было причин, по которым мертвые не могли бы заключать сделки. В этом не было никакой связи, никакой потерянной любви — это был бизнес, для всех намерений и целей. Но то, что с технической точки зрения это соответствовало моральному опусу, не оправдывало их. Во всяком случае, не для него.


Танцуя вокруг многочисленных атак, он терпел те, которые мог легко исцелить, и уклонялся от тех, которые казались более опасными, и снова устремлялся к женщине. Она выглядела потрясенной, как и большинство других, и слишком медленно отреагировала на его удар. Впервые с тех пор, как он пришел, он вложил слабую энергию в свой удар — и легко уничтожил ее. Даже он был потрясен, потому что простой удар, который должен был просто разрушить ее сердце, привел к тому, что она вздулась и разлетелась на куски крови и крови, большая часть которых попала на него.


На мгновение воцарилась тишина, пока все, включая девушку, наблюдавшую сверху, медленно переваривали увиденное. Тем временем Сайлас почувствовал ликование: его энергия оказалась намного сильнее, чем он ожидал. С другой стороны, Тень изменила его представление о себе. Сравнение с существом, которое жило дольше, чем это Королевство, и сражалось против Богов, конечно, не давало идеального представления о силе. Хотя ему все еще приходилось использовать некоторые уловки, чтобы убить Тень, здесь в них не было необходимости.


К тому времени, как остальные пришли в себя, он уже начал буйствовать, решив использовать свои огромные запасы энергии, он начал наносить удары усиленным клинком, легко рассекая бронированных рыцарей и заставляя их взрываться подобно женщине. Точно так же, каждый раз, когда он царапал поверхность, он оставлял после себя огромную прореху, обозначающую удар. Вскоре здания начали падать и рассыпаться в пыль и пепел, а кровь стала как-то осветлять обсидиановый камень.


“Хватит”, — тихо произнес голос, хотя Сайлас быстро понял, что он предназначался не ему. Как только голос заговорил, те, кто все еще окружал его, отступили в туман и исчезли, хотя их глаза никогда не покидали его. Сайлас положил меч на место и убрал волосы, прилипшие к окровавленному лбу, а затем поднял голову и увидел девушку, которая все еще наблюдала за ним с ясностью в глазах. “Входи”.


Ее слова были как спусковой крючок, который заставил ворота перед ним широко распахнуться, открывая невообразимо высокий и широкий зал с крепкими пепельно-серыми колоннами в форме сотен фигур, сложенных друг на друга, поддерживающих верхние этажи. Пол был сделан из какого-то странного черного камня — в отличие от обсидиана, который они использовали для наружной отделки, этот камень не был чисто черным, а скорее имел странные серебристые разводы “внутри”, под поверхностью.


Было темно, но он все еще мог видеть ясно, не затрачивая никакой энергии. Это было мистически интересно, и он оглядывался по сторонам, как турист. Никто не торопил его, пока он пробирался вперед по огромному залу. Единственной причиной, по которой он знал, куда идти, был призрачный упырь, который вел его. Всякий раз, когда Сайлас останавливался, чтобы поглазеть по сторонам, упырь тоже останавливался и ждал его.


Здесь было много дверей и много лестниц, одни вели вверх, другие — вниз, но по большей части великий зал казался… жутко пустынным и пустым, словно остаток прошлого, когда он был полон и наполнен. В конце концов, он дошел до его конца и перешел в арочный коридор, ведущий вглубь цитадели.


Примерно в пятидесяти футах произошел сдвиг: черный камень медленно стал серым, а затем серый — белым. Коридор открылся в комнату, похожую на сауну, хотя Сайлас знал, что прошел через какой-то магический круг, связанный с пространством.


Помещение было круглым и относительно широким, в центре располагался бассейн с прозрачной водой. Красивые, вырезанные вручную колонны окружали его, всего шесть, раскинувшись к вершине и вливаясь в плоский потолок. На краю бассейна, погрузив ноги в воду, стояла девушка, которую он видел на вершине цитадели. Упырь, который вел его, исчез, значит, они остались вдвоем.


Девушка подняла голову и посмотрела на него, в ее глазах плескалось первобытное чувство, которого Сайлас никогда раньше не испытывал. В них словно была заключена вся история, и она могла смотреть на все это, как в кино, в любое время. Она сделала жест правой рукой, указывая на другую сторону бассейна.


“Окуни ноги”, — ее голос странным образом прояснился, став таким, который соответствовал ее предполагаемому возрасту. Молодой и ликующий. “Это первобытная вода, хотя и значительно разбавленная со временем. Она должна немного помочь твоим сердцам. В них растет тьма”.


“…” Сайлас промолчал, но все же пошел вперед и окунул ноги, как она предложила, и тоже сел на край. Вода была жутко прохладной и теплой одновременно, он почувствовал между пальцами ног сплетение лиан, но, посмотрев вниз, ничего не увидел. От кончиков пальцев его ног начала исходить странная, чужеродная энергия, но тело не встревожилось. На самом деле, казалось, что оно почти возбуждено и жаждет этой странной энергии.


“Давным-давно и смертные, и бессмертные пили из Бассейна Бесконечности”, — сказала она. “Все они были великанами ростом пятнадцать-двадцать футов и прожили тысячи лет, прежде чем окончательно вернулись на землю”.


“Звучит придуманно”, — сказал Сайлас, наслаждаясь энергией. По какой-то причине, как только она коснулась его сердца, он почувствовал странное ощущение невесомости. Вдруг стало легче дышать, как будто прорвало какую-то пробку.


“Большинство старых вещей сегодня так и есть”, — сказала девушка. “Мы называем их мифами и легендами, потому что они рисуют мир, слишком сильно отличающийся от того, который мы знаем”.


“… ты, кажется, довольно равнодушна к тому хаосу, который я устроил”, — допытывался Сайлас. “Разве они не были твоими людьми?”


“Хм. Наверное?” — наклонила голову девушка, когда ее ноги начали танцевать в воде. “Хотя назвать то, что ты сделала “хаосом”, кажется немного щедрым, нет? А вот то, что ты планируешь сделать… это, скорее всего, будет считаться хаосом. Возможно, когда-нибудь в далеком будущем это станет мифом. История, в которую никто не поверит, ибо как может один человек никогда не умереть, сколько бы раз его ни обезглавили?”.


“…” Хотя девушка выглядела так, словно могла видеть его насквозь, Сайлас снова не встревожился. Он чувствовал себя расслабленным. “Кто ты?” — спросил он.


“Смотря кого спрашивать”, — жеманно ответила девушка, улыбнувшись.


“Я в растерянности. Ты, похоже, много обо мне знаешь, а я слеп”.


“Нет ничего плохого в том, чтобы быть слепым”, — сказала она. “По моему опыту, самые счастливые души, которые когда-либо жили, все были слепыми. Знать — значит страдать”.


“Ты выглядишь счастливой. Значит ли это, что ты тоже слепла?”.


“Нет”, — покачала она головой. “В отличие от большинства, у меня было много жизней, чтобы научиться жить с Эланом. Ты оказался… не таким, как я предсказывала. Такое случается нечасто”, — она слегка наклонилась вперед, положив голову на руки и глядя на него с причудливой улыбкой. “Я разбираюсь в человеческой природе еще до того, как люди узнали, что такое короли и королевы. И меня нечасто можно удивить и застать врасплох”.


“Когда это было в последний раз? До меня, я имею в виду”.


“Ты читал о нем, я думаю, давным-давно”, — сказала она. “Человек, который остался на севере, когда его любовь звала его на юг. Я была уверена, что он последует за своим сердцем. Что ж, он последовал — хотя и не так, как я себе представляла”.


“… ты знаешь?” Сайлас глубокомысленно нахмурился.


“Как же иначе?” — странно хихикнула девушка. “В конце концов, это я дала тебе дар жизни, Сайлас. Или, может быть, это дар смерти? Что бы она ни сказала, я полагаю. Маленькие — они такие, всегда хотят быть правыми”.


Глава 172. Истина совершенна


На бассейн опустилась тяжелая тишина, Сайлас бесконечно повторял в уме предложение, а девушка терпеливо ждала, на ее лице висела слабая улыбка. В ее глазах плясал какой-то странный свет, как в огне, сливаясь и разгораясь при смене его выражений. И, возможно, впервые за многие годы, выражения Сайласа не успевали за тем, что происходило внутри него.


Его дыхание стало неровным и быстрым, глаза расширились, губы пересохли. В этот момент он хотел сделать тысячу вещей — броситься на девушку и задушить ее, проткнуть мечом, разрезать на миллионы мелких кусочков, приковать ее цепью к кресту и поджечь, столкнуть ее головой в бассейн и утопить… но он не сделал ничего из этого. Единственное, что он мог сделать, это сидеть и смотреть.


“Ты хорошо вырос”, — сказала девушка с улыбкой. “Всего несколько десятилетий назад ты бы набросился на меня, чтобы убить любым способом”.


“… это все еще вариант”, — голос Сайласа был тяжелым и глубоким, как будто что-то застряло у него в горле.


“Всегда хорошо иметь выбор”, — кивнула девушка, закидывая ноги в воду бассейна. “О чем ты больше всего хочешь спросить меня прямо сейчас?”


“Почему?” Сайлас немедленно спросил. “Почему я?”


“Время”, — пожала плечами девушка. “Как раз когда я начала искать, я увидела тебя. Заглянула в твою жизнь и была заинтригована”.


“Довольно дерьмовая причина, чтобы выкорчевать чье-то существование и впихнуть его в задницу сверх всякой меры”.


“Разве это имеет значение?” — наклонила голову девушка. “Я старше, чем число, которое ты можешь себе представить. Я видела все. Должна ли я задаваться вопросом, будет ли кто-то удовлетворен тем, что я делаю?”


“… наверное, нет”, — пожал плечами Сайлас. “Но все равно. Дерьмовый поступок”.


“Ты все время так говоришь”, — сказала девушка. “Но так ли это было на самом деле? Насколько я помню, ты потратил свою жизнь впустую. Ты всегда хотел вернуться назад и переделать столько вещей, которые ты не сделал хорошо. Здесь ты можешь сделать именно это. Ничто не было постоянным. К сожалению, ты был слишком большим идиотом, чтобы понять это до того, как это подожгло твою жизнь”.


“Кто ты?” спросил Сайлас.


“Ничего из того, что ты можешь постичь”, — ответила девушка. “Возможно, когда-нибудь в далеком будущем ты сможешь насладиться взглядом”.


“Я не планирую далекого будущего”.


“Почему бы и нет? Я заметила, как люди одержимы смертью — будь то в твоем мире или во всех других. Но смерть — это всего лишь состояние бытия или, скорее, небытия. Свет выключается, и в комнате становится темно. Не навсегда, не сейчас — энергия рассеивается, и времени больше не существует. Это действительно странно. Даже те, кто стремится к вечности и бессмертию, устают от этого и приходят с мольбой отменить это. Странный вид, действительно”.


“Почему ты здесь?” продолжал допытываться Сайлас.


“Я всегда здесь”, — широко жестикулировала девушка. “Если ты спрашиваешь, почему именно в городе мертвых, то мне стало любопытно. Левон — парень в небе, которого ты, возможно, знаешь, — заявил, что ты снова разрушаешь его дом. Вот я и пришла посмотреть, почему”.


“Потому что они это заслужили”.


“Боюсь, я не играю в банальности”, — сказала девушка.


“Ты не думаешь, что они заслужили это?”


“Почему я должна?”


“Потому что они используют посредничество как предлог для продолжения вторжения на земли живых. Конечно, ты это видишь, верно?” Голос Сайласа оставался относительно спокойным, хотя вряд ли это было отражением его внутреннего состояния.


“Но ведь они тоже живут?” — наклонила голову девушка. “Если “жить” — это критерий для проживания в границах вашего королевства, то у них столько же прав, сколько и у всех остальных”.


“…”


“Конфликт вечен, Сайлас”, — сказала девушка, глядя вверх, словно видя за потолком. “Ты встретил человека, который хотел бы стать богом. Хотя он говорил много лжи, он вплетал в нее и правду. Существует странная, почти символическая связь между жизнью и конфликтом — где есть первое, там всегда есть и второе. Когда-то этот мир был больше, не в плане площади — это не изменилось, — а в плане разнообразия. В отличие от твоего мира, три различных гуманоидных вида развивались независимо друг от друга в течение долгого времени. Таким образом, начались войны, которые так и не закончились, вплоть до сегодняшнего дня. Боги вышли победителями, хотя тогда их называли Одноглазыми, просто потому, что они первыми попросили”.


“Попросили о помощи? У тебя?”


“Таких, как я”, — ответила она. “Мы странствуем по космосу. Иногда мы останавливаемся в таком мире, как этот, — возможно, чтобы отдохнуть и поспать некоторое время, а возможно, чтобы развлечься. Но мы всего лишь ускорители. Что бы ни случилось, в конце концов, случилось бы и без нас”.


“Я бы не стал”, — сказал Сайлас.


“Но история Королевства осталась бы почти неизменной”, — сказала девушка. “Королевство должно было разгореться и восстановить конфликт, угасший более тысячи лет назад. Оно должно было стать разжиганием войны нового времени между смертными и богами. Оно и сейчас будет именно таким, хотя и в других формах. Кроме того, ты не имеешь к этому никакого отношения”.


“… Я не имею?” с любопытством спросил Сайлас. “Тогда какова моя цель?”


“Я не могу раскрыть это — нет, могу, но не буду. Вежливость, ты бы назвал это. Когда-нибудь, и этот день не за горами, ты научишься”.


“Или я могу ничего не делать и снова и снова начинать свою жизнь”, — сказал Сайлас. “Интересно, тебя это устроит?”


“Убей себя”, — усмехнулась девушка. “Ты не такой уж особенный, Сайлас. Вселенная необъятна, и ее масштабы должны смирить тебя. В ней бесконечные души просят и просят. И время от времени я отвечаю”.


“Я не понимаю”, — вздохнул Сайлас, глядя вниз. “Зачем вообще показываться? Это бессмысленно. Я всегда знал, что что-то непостижимое затащило меня сюда. То, что я встретил тебя, ничего не значит”.


“Твое воображение действительно притупилось”, — сказала она. “У тебя есть доступ к ответам на все вопросы, которые только можно задать… и ты считаешь это бессмысленным. Ну, не каждый. Но подавляющее большинство”.


“… как… как меня нашли?” спросил Сайлас.


“Тебя не было”, — ответила девушка. “Ты таинственно исчез. Объявлен мертвым через десять лет после этого. С тех пор о тебе все давно забыли”.


“С таким же успехом”, — вздохнул он. “Ты упомянула, что война разгорится с новой силой. Как? Разве уничтожение последнего каирна не положит конец любому потенциальному конфликту?”


“Ты когда-нибудь задумывался, где именно находятся Боги?” — спросила девушка вместо ответа.


“А? Какой-то… какой-то другой мир?”


“Почему у тебя сложилось такое впечатление?”


“Ну, я не знаю… здравый смысл?”


“Как же так?” — снова спросила она. “Какой здравый смысл диктует, что они должны быть в каком-то другом мире?”


“… они на другом континенте или что-то в этом роде, не так ли?” Плечи Сайласа опустились, а выражение его лица стало поверхностным.


“Сделка была простой — мы наделим их силой”, — сказала девушка. “Способность отбиваться от других. В свою очередь, источники их силы — каирны — будут размещены на территориях тех, кого они поработили. Каирны — это не какие-то проводники из царства в царство. Они — источник. И пока стоит один каирн, богам не позволено посягать на порабощенные земли. А если он падет…”


“Война начнется. Точно. Но что значит, что я тут ни при чем?”.


“Хм? Разве ты не запомнил его?”


“Что запомнил?”


“Свой главный квест”.


“А. Это”, — горько улыбнулся Сайлас. “Значит… это действительно так? Единственной целью моего появления было посадить Валена на трон?”


“… ничего не определено”, — сказала девушка. “Правда в том, что никто из моего рода не всемогущ, Сайлас. Если бы мы были такими, если бы мы могли прекрасно видеть будущее, мы бы просто нашли какой-нибудь уголок вселенной и спали вечным сном. Вот почему мы смешиваемся. Потому что и по сей день мы можем удивляться. Космос не привязан к какой-то одной воле — каждый может сделать любой выбор, какой захочет. Я, например, знаю, какой выбор тебе предстоит сделать. Но… я не знаю, что ты выберешь. По правде говоря, я этого очень жду. Мы заключили небольшое пари между несколькими из нас”.


“Мы? Вы ведь те самые Бессмертные? Или у вас есть другое имя, которое вы предпочитаете?”


“Мы называем себя Путешественниками”, — сказала девушка. “Хотя это вряд ли важно. Ты можешь называть нас мешками с дерьмом, если хочешь”.


“Я искушен”.


“Я знаю, что это так”.


“Сколько у меня времени? Чтобы задавать вопросы, я имею в виду”.


“Почему должно быть ограничение по времени?”.


“А разве не должно быть?” Сайлас нахмурился. “Разве твои персонажи в историях обычно не говорят: “Ты, говно-мозг, у тебя есть 2 минуты, чтобы спросить меня обо всем, о чем хочешь. После этого я вышвыриваю тебя вон!””.


“… Я ошибалась”.


“А?”


“У тебя действительно очень живое воображение”.


“Значит, действительно нет ограничений по времени?”


“Нет. Однако меня предупреждают, чтобы я была осторожна с тем, чем делюсь с тобой”, — неожиданно усмехнулась она. “Так что спрашивай — но предпочтительно о вещах, не связанных с твоим поиском или пребыванием в королевстве или с кем-то из людей в нем. Например, ты хотел бы узнать, где развилась первая в истории человечества гуманоидная цивилизация? Вот тебе совет — если бы Земля развивалась всего за 200 миллионов лет до этого, ты бы успел услышать их последний вздох!”.


Глава 173. Вечно-Сейчас


Какие вопросы можно было задать? Сайлас размышлял некоторое время, но так же мало что пришло ему в голову. Конечно, были общие вопросы — насколько велика Вселенная, сколько существует миров, только ли в этом месте есть магия — все эти вопросы были захватывающими… но, по большому счету, ему было все равно. Если бы он вернулся на Землю, у него были бы тысячи вопросов, и он задавал бы их один за другим, словно его губы были стволом пулемета. Но он оставался странно молчаливым.


Сегодня, однако, он не думал об этом слишком много. Оставалось еще несколько вопросов, которые он должен был задать… но страх охватил его, по крайней мере, на мгновение. Это была эмоция, которую он не испытывал долгое, долгое, долгое время… и это было прекрасно. Как встреча со старым другом после целой жизни разлуки. Несмотря на холод, объятия страха были теплыми и знакомыми.


“Могу ли я вернуться домой?” спросил Сайлас, глядя на девушку. “На Землю, я имею в виду”.


“Нет”, — просто ответила девушка.


“Что?”


“Почему ты хочешь вернуться?” — спросила в ответ девушка. “Там для тебя ничего нет”.


“… это мой дом”.


“Дом — это такая странная вещь, — сказала она. “У меня миллионы домов, но мое сердце не болит ни об одном”.


“У тебя хоть сердце болит?”


“Почему нет?” — спросила она. “Все вещи из плоти и крови болят, Сайлас”.


“Не знаю. Я едва прожил несколько веков… и все же я всегда чувствую себя таким оцепеневшим”.


“Это естественное состояние”, — объяснила она. “Фаза, если хочешь. Твой разум отчаянно пытается примирить свои эволюционные предубеждения с реальностью. Как и большинство вещей, это пройдет. Смысл жизни для всех нас, в том числе и для меня, заключается в том, чтобы чувствовать что-то. Чувствовать волнение, надежду, ужас, благоговение. Эти чувства никогда не проходят, сколько бы ты ни прожил”.


“В это трудно поверить”, — сказал он. “Каждый день… я чувствую, как она исчезает, все дальше и дальше. Иногда я почти не злюсь. Думаю о том дне, я имею в виду”.


“… Молодая душа не может разжигать гнев в течение нескольких жизней. Кроме того, почему ты должен чувствовать гнев?”


“Почему? Ты действительно спрашиваешь меня об этом?”


“Да”, — осторожно кивнула она. “Это был день сожаления — я тоже чувствовала это в своем сердце, веришь или нет. Но это один день. Одно событие. Для человека, который не может умереть, ты странно зациклен на этом”.


“… тот день определил меня”, — сказал он. “Долгое время после этого моей единственной целью было посадить Валена на трон и убить себя. На самом деле, если бы я мог, я бы убил себя независимо от Валена. Ты, я полагаю, не позволила бы мне”.


“Нет в мире такой душевной боли, которая могла бы заглушить волю к жизни”, — сказала она. “Большинству тех, кто ломается, просто не давали шанса стать целым. Когда все, что ты знаешь, — это страдания, легко отказаться от жизни. Но посмотри на себя сейчас. Смерть кажется такой незнакомой, не так ли?”.


“…”


“Все виды, способные думать и чувствовать, одинаковы”, — продолжала она, ее ноги танцевали в воде бассейна. “Всегда есть сожаление по поводу предотвратимой гибели людей. По правде говоря, если бы мне дали шанс избежать тюрьмы, мало кто, если вообще кто-либо, выбрал бы другой путь. Ты избежал ее — но по какой-то причине отчаянно хочешь вернуться обратно, как раненое дитя, желающее вернуться в материнское лоно. Пути назад нет, Сайлас”.


“Ты всегда такая назидательная?” — спросил он со вздохом.


“Да”, — усмехнулась она. “В жизни мало вещей, от которых я получаю больше удовольствия, чем от проведения лекций для невольных участников. И это по одной причине: я всегда права”.


“Всегда?”


“Я говорю только тогда, когда я права”, — сказала она. “Ты решил жить в тот день вечно, но ты выбрал его по неправильным причинам. Ты отчаянно цепляешься за то, чего просто… больше нет”.


“Что? Моя человечность?” — насмехался он.


“Сожаление”, — сказала она.


“…”


“Ты хочешь вызвать чувство вины, но оно не приходит. Ты двигаешься дальше… но ты не можешь признать это. Потому что признать это — значит разрушить то, что, как ты думаешь, является основой твоей цели”.


“…”


“Когда-то у меня была семья”, — сказала она после недолгого молчания. “Нас было восемь человек. Это было в самом начале моей вечности-сейчас, и, как и ты, я все еще… приспосабливалась. В отличие от тебя, они не были отняты у меня резко и жестоко. Их просто забрала природа времени и жизни. Поэтому, впервые в жизни, я украла время. Я украла время, чтобы быть с ними. Снова и снова, снова и снова. И с каждым разом они становились все меньше… их. Пока однажды они не стали полыми оболочками, масками людей, которых я когда-то знала. Вот почему никто больше не помнит, Сайлас. Потому что они должны забыть, чтобы не оставить часть себя.”


“Они могли бы уйти с миром, но я заставила их вернуться и протащила их через томительный конец жизни. И, как и ты, я использовала чувство вины как щит, чтобы спрятаться в горах, подальше от всего. А потом, однажды, я проснулась… и, внезапно, чего-то не хватало. Боли. Чувства вины. И я вызвала ее. И каждый раз, когда я отвлекалась ненадолго, она исчезала. И мне приходилось вызывать ее снова. Я вызывала все эти вещи, пока время не украло и их, и там ничего не было”.


“…”


“С тех пор я похоронила сотни тысяч детей и любимых”, — ее слова потрясли сердце Сайласа, когда его глаза сфокусировались на ее. Они были ясными и спокойными, даже томительно красивыми. “И каждый раз, когда я теряла кого-то… мне было больно. Но эта боль проходила. Я любила каждого из них всем сердцем… Но даже я не могу отменить то, чему суждено быть, Сайлас. У нас есть замечательные способности — как ты сам доказал, — но они не вечны. Ты узнаешь это в свое время.”


“Вместо этого я могла бы просто перестать иметь семью. Уйти в уединение. Некоторые из нас так и сделали — они все еще дремлют, просыпаясь то тут, то там, чтобы ворчать и урчать. Или я могла бы продолжать красть время и отчаянно цепляться за слабые шансы, что они тоже смогут научиться такту “вечность-сейчас”. Но только один выбор был правильным — любить их, быть с ними и переправить их, когда пришло их время. Тебе тоже придется сделать это, по крайней мере, пока”.


“Хм. Значит, у нас действительно нет выбора, чтобы уйти, да?”


“Ты хочешь, как ты говоришь, “раскланяться”?” — спросила она со знающей улыбкой, а он лишь фыркнул в ответ и отвел взгляд. “Для них, Сайлас, каждый день — это драгоценный дар. Каждый вздох, каждое прикосновение, каждая эмоция. Неизбежно, что такие, как мы, принимают многие из этих вещей как должное. Всегда есть завтра, всегда есть вечность. Но для них есть только сейчас. Для нас же сейчас — это вечность. Вернуться к тому, кем ты был, будет невозможно. Не потому, что ты слаб, не потому, что ты подвел их, не потому, что ты предал их и предал свою цель. Но потому, что, как бы отвратительно это ни звучало, жизнь — это больше, чем один день. Этот день для тех детей навсегда останется в их психике и будет преследовать их до самой смерти. А для меня? Мне повезет, если я вспомню об этом через несколько веков. И то же самое…”


“Нет”, — покачал головой Сайлас. “Я никогда не забуду”.


“… но ты уже забыл”, — сказала она. “Ты забыл двоих, которых любил так же хорошо и так же сильно”.


“…” Сайлас почувствовал это, боль и чувство вины ударили в его сердце. Но как бы отчаянно он ни пытался вызвать воспоминания… их не было. Их не было так долго. Так долго. “Сука.” прорычал он.


“Для нас всегда есть другая любовь”, — добавила она. “Другая жизнь. Другое путешествие. Другая история. Прошли сотни лет, Сайлас. Конечно, ты забыл. Лица всегда тускнеют в огне воспоминаний, как бы отчаянно мы за них ни цеплялись. Потому что жизнь никогда не живет прошлым, понимаешь?”


“Что может сделать хитрый язык, а?” — ворчал он. “Создать впечатление, что забыть жену и ребенка — это совершенно нормальное явление”.


“Разве нет?” — спросила она. “Ты запомнил их на всю жизнь. И они преследовали тебя еще столько же. Но пришли новые демоны, и они были вытеснены. Так же, как это произойдет с этим днем. Возможно, не завтра, и, возможно, даже не через сто лет. Но однажды ты проснешься и вдруг почувствуешь, что все вокруг затуманено. Чего-то будет не хватать. Ты будешь насильно вспоминать об этом. Но постепенно оно начнет ускользать. Навсегда или пока, но ничье сознание не непогрешимо перед натиском времени”.


Глава 174. Головоломка под названием жизнь


Женщина странным образом создала стол с деликатесами — от фруктов и закусок до напитков, некоторые из которых были даже с Земли, — пока Сайлас молча размышлял над ее мыслями. Стол парил немного над водой, на уровне его коленей, подстраиваясь под движения его тела, оставаясь на идеальном расстоянии.


Он рассеянно откусывал от различных фруктов, время от времени доставая пиво и виски, чтобы запить их. Все это все еще казалось чем-то нереальным, и часть его верила, что все это сон, что он погиб во время сражения недалеко от цитадели и все это выдумал, чтобы хоть немного успокоиться. Разумеется, это была чепуха. Он умер множеством более постыдных и позорных смертей… и ни разу его мозг не придумал оправдания. Все было не так.


“Ты ввела меня в депрессию, знаешь ли?”. Сайлас усмехнулся, налив еще одну порцию виски.


“Ты уже потерял хватку к тому времени, когда пришел сюда”, — ответила она с улыбкой. “Это нужно было поднять на поверхность… чтобы ты мог медленно томиться по всему этому”.


“Было гораздо проще просто держать это закопанным”.


“Наводнения смывают даже самые сокровенные тайны, Сайлас, и много наводнений ты встретишь. Лучше всего, если ты предстанешь перед зеркалом в святилище вот так”.


“Все еще не могу понять, зачем вы все это делаете. Развлечения?”


“… частично. Но… ты перестал задавать вопросы”.


“Чем больше я спрашиваю, тем больше мне хочется этого не делать”, — вздохнул он. “Что со мной будет? После того, как я помогу Валену, я имею в виду. Я умру? Поскольку я не вернусь на Землю, это значит, что я либо умру, либо ты лишишь меня бессмертия”.


“Что будет после… это будет твой выбор, а не мой”, — загадочно ответила она.


“Ах, конечно. Ответ, который не является ответом. Как очень… космическое существо с твоей стороны”.


“Ты узнаешь, что большинство ответов — те, которые действительно важны, во всяком случае — именно такие”, — объяснила она с улыбкой, которая, казалось, никогда не исчезнет. “Поэты твоего мира тысячелетиями мучились над тем, как выразить любовь словами, каждый из них пытался придумать идеальный способ обобщить то, что каждый человек знает в глубине души. И хотя многие из этих слов были близки, ни одно не передавало это чувство в полной мере. И если такое простое чувство, как любовь, которое испытывает почти каждый человек, имеющий сердце или его эквивалент, невозможно объяснить словами… как же можно ожидать, что большинство грандиозных вещей будут иметь идеальные ответы? Не говоря уже о твоей судьбе, над которой я не властна”.


“Но ты знаешь кое-что”, — сказал он. “Вещи, которые могут дать мне эти ответы”.


“То, что я знаю, вызовет у тебя только больше вопросов. Позволь мне рассказать тебе историю”.


“…” Сайлас замолчал, наливая себе еще один стакан виски.


“Давным-давно, еще до того, как Земля стала космическим образцом, в далеком-далеком мире жила семья из пяти человек. Там были мать и отец, два сына и дочь. Они были семьей тех, кого их народ называл “Шаемин”. Это хорошо согласуется с вашим пониманием “Шамана”. Близкие к природе, любимые ею, даже обожаемые. Однажды, однако, их старший сын сильно заболел. Они обратились за помощью ко всем знаменитым врачам своего мира, но никто не знал, что с ним, и поэтому они сказали, что это проклятие… и это наказание за что-то, что он сделал. Но они знали своего сына — он никогда бы не сделал ничего такого, что могло бы вызвать гнев Духов. Тогда мать вспомнила старую легенду, которая передавалась в ее семье: если нужно что-то фанатичное, нужно подняться на Холм Снов с горшком прекрасного вина и молиться семь дней и восемь ночей. Тогда на рассвете восьмого дня Дух придет к ним на помощь”.


“Дай угадаю — ты и есть тот дух?” спросил Сайлас с улыбкой.


“Однажды я отдыхала на этом холме”, — улыбнулась она в ответ. “Когда ко мне подошел юноша. Семь дней и восемь ночей он молился и плакал, как маленький ребенок. Вместо того чтобы пожалеть его… Честно говоря, меня просто раздражал его плач. После того, как я помогла ему, он, полагаю, распространил эту историю по своей семье. Итак, однажды мать, отец и двое их здоровых детей совершили паломничество. Хотя меня там не было, я всегда оставляю свои следы вокруг миров, которые посещаю, чтобы присматривать за ними. Итак, я почувствовала их приближение — и мне стало любопытно. Как и человек до них, они молились семь дней и восемь ночей, и, в отличие от прежнего, я показала себя из жалости”.


“…”


“И вот они спросили меня: “О великий Дух, почему наш сын болен? Он никогда не обидел ни одной мухи! Никогда не проклинал! Никогда не лгал! Никогда не обманывал! Почему он наказан?”


“… он не был”, — пробормотал Сайлас.


“Он был, хотя и по собственной неосторожности”, — ответила она. “Его укусила змея, потому что он пытался спасти кролика из ее хватки”.


“Иисус. Кем был этот парень? Чертов святой?”


“У меня не было для них ответа — во всяком случае, такого, который мог бы успокоить их души. Сказать им, что их сын — идиот, было бы расточительством. Лгать было бы бессмысленно. Поэтому я просто дала им бутылочку и сказала, что они должны покормить его как можно скорее. Знаешь, что они сделали?”


“Целовали твои ноги и пели тебе песни?” Сайлас усмехнулся.


“Они отдали двух своих здоровых детей в качестве подношения и ушли”.


“…”


“…”


“Что теперь сказать?”


“И вот, юные близнецы, которым едва исполнилось шесть лет, стояли там и смотрели на меня. Я никогда не просила о них, не просила о подношении, о жертве. Но, тем не менее, я получил их. А потом пришло время: еще один вопрос без ответа. Почему?”


“Потому что люди глупы? Похоже, это ответ на многие вопросы”.


“Если ты хочешь быть нечестным в этом вопросе. Правда в том, что они ценили своего старшего больше, чем двух других. Или, возможно, они никогда не хотели иметь двух других и сочли это прекрасным способом избавиться от них, а затем свалить все на духа. “О, нет, нет, нет — видите ли, мы не хотели оставлять близнецов, но дух заставил нас, клянемся!”. Или, возможно, они думали, что я возьму близнецов под свое крыло и сделаю их тоже духами. Или, опять же, это могло быть миллион других причин. Мы можем строить догадки, но мы никогда не можем знать, что у кого-то на сердце”.


“… Полагаю, ты можешь”, — сказал Сайлас.


“Со временем ты узнаешь, что нет ничего хуже, чем развенчание таинственности жизни”.


“Итак, что случилось с близнецами?”


“…” она просто улыбнулась.


“А. Еще один вопрос, на который нет подходящего ответа. Ты можешь хотя бы сказать, сколько тебе лет?”.


“Много”, — ответила она. “Я не думаю, что это можно выразить цифрами, не совсем. Я жила долго, чтобы видеть, как пыль превращается в галактики и как эти галактики превращаются в пыль… много раз”.


“Значит, я покину это место таким же слепым, как и вошел?” спросил Сайлас, наливая еще одну порцию виски. Странно, но он начинал чувствовать себя туманно и странно шататься, чего не ощущал уже очень, очень давно.


“Я не знаю об этом”, — сказала она. “Я многое тебе рассказала, я думаю. И ты узнал начало своей истории, Сайлас. Разве не этого ты хотел больше всего?”


“Мне нужна была вся история”, — сказал он. “Не только начало”.


“Как я могу рассказать тебе всю историю, когда ты все еще живешь ею?


“Помоги мне вспомнить их”, — внезапно попросил он, опустив голову.


“… почему?” — переспросила она после минутного молчания.


“Потому что… я должен их помнить”, — ответил он. “Либо помоги мне вспомнить их, либо заставь меня полностью забыть. Тьма вокруг них… ужасает”.


“При жизни ты сделал для них все, что мог”, — сказала она. “В смерти ты можешь отпустить их. Разве не об этом она просила тебя?”.


“… Я не знаю”, — пробормотал он.


“Тебе предстоит путешествие, Сайлас. Путешествие, которое определит все. Я понимаю, что прошлое утешает, ибо оно известно, а будущее пугает, ибо оно скрыто в кромешной тьме, и неизвестность подобна острому лезвию для души, но все вещи должны двигаться вперед. Время таково, даже для тебя и для меня. И хотя мы можем подстраивать его под свою волю то тут, то там и переигрывать некоторые моменты нашей жизни, в тот или иной день… мы должны смело шагнуть в завтрашний день и встретить всех демонов, поджидающих нас. И мы должны сделать это, не оглядываясь назад. То, что для других — целая жизнь, для нас — мгновение. Пока они могут сожалеть и горевать, мы должны подняться над этим”.


“А если нет?”


“Мы делаем. Всегда”, — добавила она более мягким тоном. “Некоторые делают это за столетия, некоторые — за тысячелетия, а некоторые — за бесконечность. Альтернатива — смерть, но соблазн бесконечности часто слишком сладок”.


“Ты так думаешь?” — спросил он.


“Разве нет?” — спросила она в ответ. “В свой самый мрачный момент ты отдал бы весь мир, чтобы умереть, я не сомневаюсь. Но сегодня, если бы шепот пришел и сказал тебе простую вещь, что ты можешь умереть прямо сейчас и прямо здесь… ты бы сказал “да”?”.


“…”


“Счастье — это топливо жизни, и как только душа обретает его содержание, она боится от него отказаться. Когда-нибудь мы умрем. Ничто не бесконечно, даже само время. Но до этого дня есть много шансов жить, и еще больше — наслаждаться жизнью. Возможно, сегодняшний день пропитан болью утраты, но завтрашний может стать ливнем радости. И как только сердце испытывает ликование непобедимого, оно вцепляется в него, как когти охотника в добычу, и никогда не отпускает. Теперь ты любишь и у тебя есть причины просыпаться по утрам, даже в хаосе переживания своего самого большого сожаления. Таково человеческое сердце, Сайлас. Полное чудес и тайн. Как и сама жизнь — головоломка, которую еще никто не смог разгадать”.


Глава 175. История Продолжается


КНИГА 3: Песнь Вечности


Он не знал, когда заснул. Возможно, это было в середине пьянки, которой он наслаждался, вкушая еду и напитки с Земли, о которых он почти забыл. Потом… наступила темнота. И вот он проснулся от знакомого крика и знакомой сцены. Но все было по-другому.


Его лицо было лишено выражения, глаза остекленели в кажущемся безразличии. Ему больше не было больно. Это больше не будоражило его сердце. Это было зрелище, которое он видел уже много раз, настолько, что каждая секунда его запечатлелась в его мозгу. Но это было зрелище, которое больше не причиняло боли.


Он посмотрел в сторону и увидел, что юная Райна прижалась к нему лицом, кровь струилась по ее маленьким пальчикам и вниз по рукам. Присев, он протянул руку и обхватил ее, притянув к своей груди. Словно по мановению невидимой магии, ее крики смолкли, как будто она узнала его по прикосновению. Ее руки потянулись к нему и крепко обхватили его, как будто она держалась за свою дорогую жизнь. Она не отпускала его, а он и не просил.


Он осознал, что в том, чтобы отпустить, было острое чувство волшебства. Больше не было горы, давящей на грудь, не было ощущения, что он должен продолжать прокладывать туннель в бесконечность. Все было выстроено идеально, как цветы в небесном саду. Целенаправленно. Просто. Всеохватывающе.


Он ходил по полю боя с Райной на спине, руки девушки обвивали его шею. Она заснула, как ни странно. Кровотечение остановилось, как ни странно, дважды. Если оглядеться, все было по-прежнему… кроме него. Он сильно изменился по сравнению с тем днем, когда это случилось впервые. Он думал, что ненависть, гнев и страдания будут питать его вечно. Но он ошибался. У него не было уверенности даже в том, сколько времени прошло. Наверняка десятилетия. Возможно, даже столетия. Время… было неопределенным, понял он.


В конце концов, он оказался в подвале, где они с Райной рисовали талисманы. Она все еще крепко спала на своей кровати, а он бродил по помещению, рассматривая старые реликвии их успеха. Даже если бы он нарисовал самые мощные талисманы, какие только мог, они бы померкли по сравнению с его собственной силой. Такова реальность, понял он. Инструменты, дающие толчок начинающим, в конце концов устаревают, причем практически во всем.


Он сел и откупорил одну из спрятанных ею бутылок вина, сделав несколько глотков. Встреча с женщиной была… неожиданной, если не сказать больше. И хотя она многое изменила, она также ничего не изменила. Нет, возможно, лучше сказать, что она ускорила то, что все равно произойдет.


Его цель была все та же, смысл всего этого был все тот же, и хотя его подозрения подтвердились… появилось еще несколько. Она была очень загадочной, когда речь заходила обо всем, что касалось этого мира, но при этом с радостью отвечала ему на большинство других вопросов, какие бы нелепые вопросы он ни задавал. Они, должно быть, проболтали несколько часов, прежде чем он потерял сознание, и она, должно быть, либо убила его, либо просто перезапустила цикл для него.


Странное чувство испытывал он, осознавая, что в руках этой юной девушки находится вся его жизнь. Она привела его сюда, дала ему силу, которая поддерживала его жизнь все это время, и могла забрать ее, когда захочет. Даже до сих пор может и могла. Хотя он много раз представлял себе своего призывателя, он никогда не представлял себе молодую девушку.


С другой стороны, было бы несправедливо причислять ее к таковым — она была всего лишь аватаром, что она и сама подтверждала. Ее реальная форма была… ну, ее не было — по крайней мере, в том смысле, в котором Сайлас понимал “формы”. Она была трансцендентной энергией и материей, и могла формировать себя так, как ей заблагорассудится. Даже называть ее “она” было неправильно — это было просто существо, нечто непостижимое.


Сайлас подозревал, что ворон и лань — одно и то же, что они просто приняли эти формы либо из любопытства, либо случайно, либо по какой-то другой причине, которую он не мог понять. Все Путешественники, очевидно, были такими — хотя не все были похожи друг на друга. Она была одной из самых старых, но еще не самой старой, а ворон и лань были одними из самых молодых.


Однако все это имело значение — даже будучи “самым молодым”, их реальный возраст, хотя она никогда не раскрывала его напрямую, вероятно, исчислялся миллионами, поскольку, по ее словам, “они сделали первый вдох в этом мире”. По сравнению с этим, она была довольно откровенна о богах, и Сайлас узнал много нового.


Сами Боги не были трансцендентными в каком-либо смысле, не по-настоящему. Они были просто сильнейшими существами, отчасти благодаря наследству Путешественников, и отделили себя от остального мира, сформировав отношения поклонения. Это поклонение было подобно кормушке, страх и преклонение давали энергию, а они, в свою очередь, эффективно создавали миссионеров через Пророков и Экзорцистов, помогая остальному миру бороться с другими недугами.


На данный момент их было довольно много — почти сто тысяч. Хотя они могут умереть, Боги живут долго, достигая лишь пятизначного смертного возраста, и использовали выработанную энергию мира в качестве подпитки со времен Разрыва, как они это называли, когда они впервые отделили себя от остальных рас.


Сайлас узнал, что между тем, что рассказал Валену человек за горами, и тем, что, скорее всего, было правдой, было довольно много расхождений, а именно: не существовало никакого “союза” против богов. Мир всегда был свободным, и союзы были такими же непостоянными, как и все остальные. После того, как Боги освободились и “вознеслись”, в некотором смысле, все остальные расы приняли тот же подход и начали заключать сделки с Путешественниками, заимствуя власть.


Это привело к масштабной, абсолютно колоссальной мировой войне, получившей название “Война за Вымирание”, поскольку подавляющее большинство рас было стерто с лица земли, а численность немногих выживших была крайне мала. Больше всего Сайласа потрясло то, что люди не принимали никакого участия в войне — по крайней мере, те люди, от которых произошел нынешний мир. Их даже не считали достойными участия в войне и в основном игнорировали.


Однако после войны, благодаря своей численности, им удалось завоевать большую часть мира, украсть все секреты, которые они могли у других, и в итоге стать главной расой мира. В отличие от других, они обратились за помощью к Богам и во имя их построили по всему миру Каирны, всего их было 999, что позволило Богам одарить их Пророками и Экзорцистами.


Такой диссонанс создавал двойственность — отношения зависимости и поклонения. Однако, как и в большинстве случаев, время размывает узы, и спустя тысячи лет после этого факта мало кто, если вообще кто-либо, помнил о нем. Все больше и больше люди жаждали свободы — существовала вера в то, что они тоже могут вознестись и стать богоподобными, но их сдерживал страх перед Богами.


Со временем было возглавлено множество восстаний — все они закончились грандиозным провалом. Самым успешным было последнее — Сумерки Империи. Окрыленные вниманием богов, сотни варварских племен, окружавших империю, образовали коалицию и вторглись в нее. Мертвые тоже искали выгоды, продавая себя и Империи, и захватчикам. В конце концов, пока сильнейшие воины империи разрушали Каирны и побеждали их хранителей, остатки империи пали, а выжившие скрывались.


Название их воинов “Тень” произошло от поговорки старой Империи: “Когда свет Империи померкнет, живые могут лежать мертвыми в тени”. То есть, пережить саму Империю считалось предательством. И все же многие так и делали.


Это был огромный поток информации, но ничего грандиозного. У Сайласа было много, много, много теорий относительно падения Империи, и одна из них практически слово в слово совпадала с тем, что произошло на самом деле. Это было приятным подтверждением, конечно, но для него это мало что значило. Ему не было дела ни до Империи, ни до Богов — и еще меньше его волновала вечная борьба человечества за вытеснение всего сущего.


Неважно, в каком мире, казалось, любопытство сковывает разум людей. Все всегда мечтали о мире за гранью, о возможностях, о том, что превыше всего. Как только одна гора была покорена, вместо того чтобы наслаждаться пейзажами и красотой вечного, взгляды устремлялись на более высокую вершину, а умы задавались вопросом: как покорить ее?


Однако они гонялись за призраками. Если последний столичный каирн падет, боги просто придут, убьют достаточно людей, чтобы восстановить прежний страх, и построят несколько новых каирнов. Весь остальной мир уже был в их власти, и борьба этого маленького уголка, хотя и благородная, была совершенно бессмысленной. Возможно, поэтически унылая, Сайлас все же видел в ней некоторую красоту. Жизнь, в конце концов, была борьбой. От колыбели до могилы люди борются — кто-то меньше, кто-то больше, но борьба — это постоянное явление, которое объединяет всех.


И если должна быть борьба, то пусть это будет самая великая из них — покорение непобедимого. Удручающим фактом жизни является то, что на некоторые горы просто невозможно подняться. Будь то слишком высокие, слишком крутые, слишком холодные или любые другие факторы, факт оставался фактом: они вечно будут стоять за пределами досягаемости. И, несмотря на это, Сайлас знал, что человечество будет продолжать бросать туда тела.


Ведь это был не первый раз, когда Каирны были уничтожены. И это был не первый раз, когда человечество думало, что победило. Будет еще одно мрачное напоминание — хотя Сайлас позаботится о том, чтобы это не случилось в этой жизни. Однако однажды его не станет, и другой молодой человек, устремленный в будущее, будет смотреть на историю и преклонение перед невиданными вещами и задаваться вопросом: почему люди не могут быть богами? И он возьмет в руки меч и щит, и его слова станут зажжением тысячи огней, которые будут гореть, как самые яркие звезды на небе… а затем угаснут, как и все остальное, только для того, чтобы вновь разгореться тысячи лет спустя, когда еще одна девушка посмотрит на небо и задастся вопросом — почему мы не можем быть звездой? Мы так же хороши, как и они! И вот… история продолжается…


Глава 176. Путешествие на Юг


“Куда именно мы собираемся идти?” Вален был единственным, кто задал этот вопрос, хотя у всех на лице читалось замешательство и желание спросить. Пока Сайлас рубил вкусное копченое мясо, а Аша вертела головой по сторонам, выглядя совершенно незаинтересованной в происходящем, Вален, Райна, Деррек и еще несколько самых сильных из оставшихся в живых членов замка с изумлением смотрели на очень простое предложение Сайласа, которое потрясло комнату, как удар грома: Через две недели мы все отправляемся на юг.


Сайлас молчал, глядя на их недоверчивые лица и жуя мясо. Он понял, что прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз сидел с ними, хотя все еще едва мог удержаться от смеха. В конце концов, это были очень красивые выражения.


“Юг, вы, глупцы”, — пожал он плечами. “Итак, начинайте расставлять лошадей, повозки, кареты. Кто будет идти пешком, кто ехать, кто роскошно сидеть и размышлять о многих загадках жизни: например, почему мы идем на юг?”.


“Это невозможно”, — говоривший был, вероятно, самым старым в комнате — ну, не считая Сайласа — на вид ему было далеко за пятьдесят. Сайлас, если и знал когда-то имя этого человека, то теперь уже не знал. Он также не потрудился спросить. “Вы спрашиваете…”


“Я не спрашиваю”, — перебил Сайлас. “Ты неправильно понял. Это не дискуссия”.


“Итак, что это? Повеление? Ты командуешь принцем?” — спросил мужчина.


“Я могу приказать богу, если понадобится. Так что заткнись и слушай. Я бы очень хотел отправиться на юг сам, не прикручивая весь замок к спине, но удручает то, что мертвые всегда приходят. И, в общем, все похерят. Если ты предпочитаешь быть кормом для упырей и прочих монстров, пожалуйста, не стесняйся, оставайся здесь и мочись на весь снег”.


“…” хотя мужчина был красен лицом и явно зол, быстрое указание Валена рукой предотвратило вспышку гнева. “Я никогда не сомневался в тебе, Сайлас. Несмотря ни на что. Но это… даже если бы мы смогли это сделать, двух недель для подготовки явно недостаточно. Кроме того, лошади никак не смогут пройти по снегу. Он слишком глубокий”.


“Оставьте эти заботы в стороне”, — сказал Сайлас. “Если бы я хотел бессмысленно тратить время каждого, я бы попросил вас вырыть рвы вокруг стен. Кроме того, этот поход для тебя”.


“Для меня?”


“Трон ждет”, — сказал Сайлас, доедая копченое мясо и запивая его вином. “Но он не будет ждать вечно. Если мы не доберемся до столицы к концу зимы, там будет сидеть другой король. И я, откровенно говоря, слишком устал, чтобы отыгрывать и этот путь”.


“Ты видел это?”


“Это, это и многое другое. Ты сказал, что доверяешь мне, несмотря ни на что”.


“… да”.


“Я совершил ошибку”, — продолжал Сайлас, глядя прямо в глаза Валену. Тот почувствовал… беспокойство. В Пророке было что-то другое. Хотя этот человек никогда не был, так сказать, в себе, он никогда не чувствовал себя таким… холодным. “Довольно большую, правда. Но это не отменяет того, что я, по большей части, знаю, что делаю. По крайней мере, сейчас. Кроме того, — добавил он, его голос похолодел еще больше. “Как я уже говорил… я не спрашиваю”.


“Будь вежлив, осел”, — сердито проворчала Аша и шлепнула его по затылку. “Эта шавка пытается сказать, что тебе не придется беспокоиться о провизии и дороге туда. В конце концов, он же пророк. Боги благословляют путешествия своих детей. Всегда”.


Несмотря на ее попытки, напряженная атмосфера сохранялась. Сайлас не обращал на это внимания — в конце концов, это было неважно. Они провалят эту попытку. И следующую. И следующую за ней. И следующие десять. И, возможно, следующие тысячи. Если бы он должен был помнить о других в каждой из этих петель, он бы сошел с ума — ну, стал бы более безумным, чем он был в данный момент.


Он просто отдал приказ — но не собирался оставаться и просчитывать логистику всего этого. Пока они будут выяснять, как перевезти целый замок с людьми, он должен был сначала отправиться в деревню и выполнить свою часть сделки. Хотя он был уверен в том, что сразится с Тенью, нельзя сказать, что его победа была стопроцентной. Существовала вероятность того, что он может погибнуть от руки Тени, и ему придется делать все заново.


После того, как он поселит их где-нибудь неподалеку от деревни, он переместится дальше на юг, в форт, и поговорит со старыми добрыми Авом и Ванессой, привлекая их в свои ряды. А после… ну, он все еще был слеп к тому, что будет после. Форт все еще находился на глубоком севере, и до столицы оставались сотни и сотни миль пути. По пути они минуют множество графств, баронств и герцогств, которые ему придется подчинить Валену. И у каждого из них, он был уверен, будет своя история, на очистку которой уйдет не одна петля.


Он вышел из комнаты молчаливый и растерянный, но, к его удивлению, за ним последовала не Аша, а Райна. Вероятно, она осталась, чтобы помочь им сориентироваться во всем этом — ведь она, похоже, все еще заботилась о чувствительности каждой петли.


“Ты всегда был ослом”, — сказала Райна, быстро догнав его и вцепившись в его левую руку. Она носила черную ткань на глазах и, похоже, пыталась как можно быстрее отрастить челку, чтобы прикрыть и ее. “Но такая жестокость… это другое. Ты никогда не был холодным — более… ярким, может быть?”


“Зоркий глаз”.


“…”


“…”


“Видишь?! Вот так!” — воскликнула она, ее губы растянулись в широкой улыбке. “Это Сайлас, которого я знаю! Тогда почему ты был таким внутри?”


“Потому что я должен был быть таким”, — пожал плечами Сайлас. “Я смягчаюсь только для тебя, малышка”.


“О, бу-бу-бу, пощади меня, пожалуйста. Не надо было так грубо обращаться с Валеном, по крайней мере. Пусть он хоть немного сохранит лицо перед своими подданными — иначе как они будут уважать принца, если не ты?”.


“Ну, если я этого не сделаю”, — сориентировался Сайлас. “Ничего не случится, кроме того, что у нас в руках окажется угрюмый девятнадцатилетний парень. Который, в общем-то, и есть любой девятнадцатилетний парень. С другой стороны, если они проявят неуважение к нему, полетят их головы. Так что, как видишь, разница большая”.


“Нам действительно нужно идти на юг?” — неожиданно спросила она.


“Почему? Ты хочешь остаться здесь?”


“Нет-нет, я имею в виду, я знаю, что замок опасен и что север опасен, но…”


“Будет война, малышка”, — ласково погладил он ее по голове. “Большая, великая война. И мы должны идти к ней. По крайней мере, я. Нам не пойдет на пользу прятаться в холодных лесах и заснеженных фьордах, пока все Королевство горит. В конце концов, есть трон, который нужно завоевать. Разве ты не хочешь стать принцессой?” — поддразнил он, когда щеки Райны покраснели.


“Заткнись”, — ворчала она. “Я не стану никем. Во всяком случае, не такой, как сейчас”.


“Хм, ты очень пораженчески настроена. Райна, которую я знаю, наплевала бы на эти понятия и продолжала бы делать все, что ей вздумается. Могу я вернуть ее, пожалуйста?”


“Мы последуем за тобой, куда бы ты ни пошел”, — сказала она. “Так что не смей злоупотреблять этим!”


“Я и не мечтал”, — легкомысленно усмехнулся он. “Я живу для того, чтобы удовлетворять вас, детки”.


“Иди ты!”


Сайлас покинул замок глубокой ночью, хотя замок вряд ли был тихим и спящим; с тех пор как Вален объявил об отъезде, среди всеобщего смятения и беспокойства все были слишком заняты приготовлениями, чтобы спать. Ему удалось ускользнуть достаточно легко, но где-то в двадцати милях от замка он остановился и оглянулся. Он не мог видеть ее, но она была там. Это было… жутко. Она умела прятаться лучше всех, кого он знал, и он подозревал, что никто другой не сможет ее разгадать. Пророки действительно были страшной штукой. Если бы Каирнов было больше… разве они не были бы эффективными полубогами в этом мире?


“Как ты догадался?” — она появилась рядом с ним, неожиданно, как будто всегда была рядом. Он нахмурился и почесал голову, пытаясь на мгновение понять ее, но тут же отмахнулся. Это не стоило головной боли.


“Я чувствовал тебя”.


“Оу”.


“Что ты делаешь? Почему ты не помогаешь им?”


“Будет другой раз”, — сказала она. “Я хочу сопровождать тебя некоторое время”.


“Я не буду ни спать, ни отдыхать по дороге. И я могу умереть. Ты не против всего этого?”


“Хорошо — это относительное слово”, — она схватила его за руку и потащила вперед, на юг. “Я не против того, чтобы не спать. Не смотреть, как ты умираешь. Даже если я знаю, что ты вернешься”.


“… Кстати, я узнал”.


“Что узнал?” — спросила она.


“Кто вызвал меня сюда”.


“А? Правда? Кто? Кто это был?”


“Какая-то бессмертная цыпочка”.


“…”


“…”


“Я могла бы сказать тебе это”.


“Нет, я имею в виду, я встретил ее”, — сказал он. “Или… это. Что-то. Мы немного поболтали”.


“Ты общался… с бессмертным? Сууре. Этот Бессмертный сейчас здесь, с нами?”


“Заткнись”, — он легонько щелкнул ее по лбу. “Я узнал много нового. Хотя она была очень скромна в знаниях об этом мире. Ну, я кое о чем догадался. Так что, достаточно хорошо”.


“Ты ведь не спрашивал обо мне, не так ли?” она посмотрела на него жеманно. “Девочки не любят, когда мальчики вот так за их спинами, понимаешь?”


“Что я могу спросить о тебе?” — пожал он плечами. “Ты и так открытая книга. Я искренне думаю, что ты физически не можешь лгать”.


“Я могу солгать”.


“Хорошо. Ложись.”


“Ты самый красивый мужчина в мире!”.


“Я попросил тебя солгать”.


“Цок”, — щелкнула она языком, отпуская его руку. “Ладно. Может, я и плохая лгунья, но у меня есть свои секреты!”


“Конечно, есть, конечно, есть. А эти секреты, они теперь с нами?”.


“…”


“…”


“Сайлас”.


“Да?”


“Пошел ты”.


Глава 177. Выражение жизни


Они пересекли реку за два дня, а лес за ней — еще за два. Хотя с ней было немного медленнее, она держалась на удивление хорошо; либо она скрывала это от него и не обращала внимания на недомогания, либо сама добилась заметных улучшений. Более вероятным был первый вариант, но Сайлас не стал допытываться.


Скучное путешествие, которое он обычно проводил в полной тишине, борясь с роем мыслей, теперь стало гораздо более веселым и оживленным. Даже если случалось, что они часами не произносили ни слова друг с другом, все равно было гораздо лучше в сопровождении, чем в одиночестве. Даже он, пусть и не такой, как все, все равно был душой социальной, казалось, ему нужны были узы, дружба и любовь.


Однако с этим пришлось покончить, когда в поле зрения появился вид на деревню. Аша отступила на несколько миль назад — по крайней мере, он попросил ее об этом, — а Сайлас сделал шаг вперед, по-прежнему вооруженный только клинком. Через несколько секунд после того, как он выпустил часть своей энергии, из деревни выплыла огромная тень в виде сотен крошечных усиков, которые превратились в фигуру в капюшоне, с глазами, скрывающими настороженность и замешательство.


“Кто ты?” — этот вопрос Сайлас слышал сотни раз. Однако теперь у него было больше контекста для рассказа Тени.


“Связки нельзя снять”, — сказал Сайлас. “Неважно, что ты делаешь”.


“… кто ты?” — блеск в глазах мужчины стал опасным, когда его рука потянулась к оружию.


“Даже если последний каирн будет разрушен, боги придут… и просто построят еще. От судьбы не уйти”.


“Значит, ты один из возвышенных богов?” — холодно и равнодушно произнес мужчина. “Странно, что ты пытаешься убедить меня словами сдаться. Обычно твой жребий просто бросается на шею”.


“Я не питаю любви к богам. Возможно, даже меньше, чем ты”, — пожал плечами Сайлас. “Я просто говорю тебе, что ты мог бы провести века своей жизни, наслаждаясь ею, а не размышляя о невозможном. Королевство падет, все сгорит и превратится в пепел… но никогда не будет того мира, о котором ты мечтаешь. Во всяком случае, не в нашей жизни”.


“Ха-ха-ха-ха”, — мужчина внезапно начал смеяться, как будто Сайлас пересказывал самую смешную шутку из когда-либо собранных вместе. “Неужели? Ты говоришь точно так же, как те изможденные старые дураки, которые пытались остановить нас. Их лизание сапог не помогло — боги вырезали и их. Даже те, кто приносил в жертву детей в котлах… их всех выпотрошили. “


“Хааа, все это так… бессмысленно”, — вздохнул Сайлас, откидывая назад волосы. “Война за войной за войной. Она никогда не кончается, не так ли? Молодые мучаются от обид старых… а обиды только растут. Желание свободы… по большей части лицемерно, как я понял. Если не боги, то кто-то другой поднимет цепи. Возможно, ты, возможно, кто-то другой. И будет толпа глупцов, которые будут им поклоняться. И так же, как они шли на войну во имя богов, они будут идти точно так же во имя чего-то другого. Ты не сможешь выбить из нас глупость. Это часть нашей сущности. Кроме того, слишком много людей беспокоятся о еде и крове, чтобы размышлять о великих мыслях безбожного мира. Ты сражаешься в битве, придуманной тобой во имя высоких целей”.


“Хорошая речь. Она есть у всех”, — сказал мужчина. “Знаешь, сколько шикарных речей я слышал за свою жизнь? Тысячи. Обычно они попадают в одну из двух корзин: открытый нигилизм или безнадежный оптимизм. Они хорошо помогают отвлечь “глупых в нас”, как ты это назвал. Но они бессмысленны. Вещи, которые имеют значение в жизни, не нуждаются в речи. Свобода — это не возвышенная цель. Это самое чистое выражение жизни. То, что ты и твоя партия можете отвести взгляд… не делает вас лучше. Возможно, даже хуже. Ты говоришь, что моя битва бессмысленна. Возможно, так оно и есть. Я видел достаточно, чтобы сомневаться, что мои цели могут быть достигнуты. Но… и что? Мы всегда можем сдаться. Сдаться “неизбежной судьбе” легко. Каждый может это сделать.”


“Простая истина заключается в том, что мы умрем, сражаясь за это. Потому что в глубине души мы знаем, что цель верна. Твое принижение ничего не значит. Над нами издевались и смеялись все, даже те, кого мы любили. Слова незнакомца — пустота”.


“Так и должно быть”, — слабо улыбнулся Сайлас. “Вряд ли я хотел умалить твои мечты. Просто хотел узнать, можно ли тебя завербовать. Увы…”


“Завербовать для чего? Значит, ты работаешь на богов?”.


“Нет”, — покачал головой Сайлас. “Я работаю на принца, видишь ли. Молодой парень, мечтатель — такой же, как ты. Но он молод, поэтому его можно простить. И этот юноша желает трон и королевство. И… я дам ему их”.


“Хах. Ты, один? И ты называешь меня мечтателем?”.


“Почему бы и нет?” Сайлас невинно наклонил голову. “Если понадобится, я смогу сделать это один. Если бы для управления королевством требовалась только грубая сила, я бы уже сделал это. Но захватить королевство и удержать его — две разные вещи. У меня такое чувство, что меня не будет рядом с мальчиком, когда он поднимет корону. Так что вместо меня ему понадобятся головы покруче и постарше его. Также поможет то, что сам король в этом замешан”.


“О? Этот старый дурак? Ах. Неудивительно. Вот почему он отправил молодого принца на север. Не имеет никакого отношения к изгнанию. Ха-ха-ха. Он все еще играет в игры, все эти годы спустя. Будь я на его месте, я бы убил их всех, даже за то, что они хотят перемен. Сентиментальный дурак, как и его отец. В любом случае, королевству будет лучше, если его род выпотрошат”.


“С этим есть проблемы”.


“Что?”


“Я опекун молодого принца”, — улыбнулся Сайлас. “И я очень серьезно отношусь к своей работе. А ты… ты только что угрожал жизни мальчика”.


“Ты очень самоуверен для того, кто вот-вот погибнет”, — сказал мужчина, доставая свой клинок.


“Уверен? А-а. Нет, боюсь, то, что ты видишь, это не уверенность”, — сказал Сайлас, тоже доставая клинок. “Это безразличие, порожденное сотнями лет мучений. Можно сказать, конец человечества”.


“Что…”, — не успел мужчина продолжить вопрос, как был вынужден отступить назад, едва успев увернуться от стремительного удара холодного серебряного клинка. Он почувствовал, как по его спине мгновенно потек холодный пот, когда старые инстинкты, дремавшие сотни лет, начали просыпаться. Он чуть не умер, понял он. И его инстинкты начали кричать — весь опыт, собранный вместе за всю его долгую жизнь, говорил ему, что он действительно может умереть.


Однако он никогда не отступал перед битвой. Кроме того, он уже тысячи раз чуть не погиб. Если и был в мире кто-то, кто дружил со смертью, так это он. По крайней мере… так он считал. Вскоре, однако, его поправили.


Хотя он и не боялся смерти, но, по крайней мере, уважал ее. Странный человек перед ним не испытывал ни страха, ни уважения — его нападение было не просто безрассудным, оно было самоубийственным. И все же он не умирал. Он резал, сметал, колол, а мужчина, казалось, был невозмутим. С другой стороны, во время их битвы его тоже несколько раз ударили, и раны не заживали. Энергия мужчины была уникальной — это был не Божественный Путь, и даже не Анти-Божественный, как его собственный. Это было нечто совсем другое, и, похоже, оно питалось от него.


Сайлас не знал, какие мысли роятся в голове у этого человека, да и не особенно стремился расшифровать его психику. В этой битве мало что зависело от следующего мгновения, а планирование слишком далеко вперед, особенно на таких скоростях, часто может привести к контр-огню.


Сам он, однако, сражался как безумец — всегда. Какую бы щель он ни увидел, он вцеплялся в нее, даже если это означало подставить свою спину под ответный удар. Он был более чем счастлив получить множество ран, чтобы нанести одну, ведь чтобы убить его, потребуются тысячи, а чтобы убить другого — всего несколько. Он мог только представить себе, как тяжело сражаться с ним — с этим неумолимым, кажущимся безумным, безбожным, неумирающим зверем, который, кажется, никогда не остановится. Сайлас знал, что если бы роли поменялись, он бы вырывал себе волосы. Многократно.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник