“… хм. Значит, ты можешь смеяться?” — пробормотала она, смягчившись, когда увидела, что он катается по снегу, как маленький ребенок. С другой стороны, Сайлас начал сомневаться в своих мозгах, рассмеявшись над тем, что девятилетний ребенок использовал бы в качестве ответной реплики. Просто было что-то в том, как она это сказала, размышлял он, что в каком-то смысле сломило его. Он не мог вспомнить, когда в последний раз смеялся так свободно и открыто, казалось, без всяких забот и ограничений. По крайней мере, странная женщина, которая отказывалась назвать свое имя, словно это была самая священная вещь в мире, знала, что нужно разжечь огонь, который не горит.


Глава 104. Тише, тише


Наконец-то они добрались, понял Сайлас. После путешествия, показавшегося им годичным, они стояли на дальних подступах к асимметричной деревне, приютившейся между двумя лесами — одним из тех же деревьев, что торчали далеко позади них, и другим с пологом в форме купола. Дальше, за деревней, он увидел равнину, простирающуюся на многие мили, белый снег, исчезающий в далекой дымке.


В настоящее время они стояли примерно в пяти милях от самой деревни, на вершине одного из высоких холмов, возвышавшихся между лесом и самой деревней. Хотя он и был “выше”, но все же это был всего лишь бугорок, и он чувствовал, что если они подойдут ближе — особенно днем, — то их легко будет заметить, так как местность становилась совершенно плоской все дальше и дальше.


Поэтому они разбили лагерь, отчасти чтобы восстановить силы, а отчасти чтобы понять, как им попасть в деревню. Судя по всему, Сайлас насчитал около сотни, а может, и ста пятидесяти домов, беспорядочно разбросанных по округе без особой логики и причин, кроме того, что они не выходили за пределы определенной точки, где, похоже, находилась какая-то статуя, хотя с расстояния это было трудно разглядеть.


“Как ты думаешь, сколько людей там живет?” спросил Сайлас.


“Около тысячи, наверное”, — ответила женщина, откусывая немного кешью, на которые они “случайно наткнулись” вчера. “Я думаю? Может быть? Не знаю. Почему это важно?”


“Это важно, потому что если бы это была просто маленькая деревня, все бы знали друг друга”, — сказал Сайлас. “И мы бы торчали, как костер в ночи”.


“Верно”.


“Итак, если это так, — продолжил он. “Мы должны будем подойти прямо к делу. Это тоже проблема, учитывая, что у нас нет никакой истории. Мы не можем сказать “эй, мы путешествовали из замка Этвар”, так как они посадят нас на кол и сожгут”.


“У тебя странные отношения с тем, что тебя привязывают к колу и сжигают. Я бы на твоем месте посмотрела на это”.


“Спасибо за совет, которого не просили”, — сказал Сайлас. “Но если это большая деревня, есть шанс, что мы сможем пробраться внутрь и просто слиться с ней. Это было бы оптимально, так как люди будут менее осторожны, если будут думать, что знают нас, пусть даже немного”.


“… для человека, который, кажется, ненавидит все человеческие контакты, ты знаешь о них очень много”.


“Ненавидишь?” — усмехнулся он, глядя на нее. “Я люблю человеческий контакт. Что я ненавижу, так это контакт с тобой, конкретно”.


“Уф…”


“Ты все лучше переносишь удары”, — добавил он с робкой улыбкой. “Еще несколько месяцев тренировок, и ты сможешь принимать удары, не морщась”.


“Разве не ты должен учиться держать упомянутые удары?!” — ворчала она на него.


“Это в сторону…”


“-Эй!”


“Тысяча человек… хм… это на вскидку”, — вздохнул он, потирая переносицу. “Маловероятно, что все знают абсолютно всех, но… маловероятно, что мы сможем просто слиться с толпой. Особенно если учесть, что мисс Белоснежка здесь выделяется, как третья рука на человеке”.


“Не беспокойтесь обо мне”, — пробормотала она. “Я умею маскироваться. Как, по-твоему, я раньше пробиралась в поселения?”


“Я подумал, что ты не знаешь, что способствует твоим коммуникативным… проблемам”.


“Засунь его себе, придурок”.


“Нет, нет, нет”, — вздохнул он. “Когда я бью, ты не наклоняешься и не просишь “папу посильнее”, ты бьешь в ответ! Это и есть дух общения!”


“Возможно, твой! Я считаю, что общение — это акт достоинства между двумя равными людьми!”


“Ну, тогда ты идиотка. В любом случае, мы дождемся полной темноты”, — быстро добавил он, не давая ей возможности вмешаться. “И проберемся внутрь. В худшем случае я просто умру. Но если нам повезет, мы сможем узнать несколько вещей, которые помогут мне подготовиться к будущим побегам.”


“Сколько раз ты собираешься это делать?!”


“Хм? Сотни, по крайней мере”, — бесстрастно сказал Сайлас.


“Сотни?! Разве… разве это не буквально сотни лет, потраченные впустую?!”


“О. Да, наверное”.


“Я УГАДАЛА?!”


“Тише”.


“Успокой свою мать”.


“Пфф.”


“Не может быть, чтобы ты был серьезен”, — сказала она. “Никто не может оставаться в здравом уме на протяжении всего этого”.


“На самом деле, в этом есть одна хитрость, о которой я узнал слишком поздно”.


“Уловка?”


“Хм. Пей. Много пей. Твоя память становится нечеткой, и количество дней становится неясным”.


“… говорит как настоящий алкоголик”.


“В любом случае, я собираюсь вздремнуть”, — сказал он. “Чтобы подзарядиться. Тебе следует сделать то же самое. Я не смогу защитить тебя, если начнется бой — нет, что я говорю. Случайная птица, скорее всего, бросит бомбу в того, кто нападет на тебя, и убьет его. Тск….”


Тьма опустилась и поглотила мир, и огни деревни, мерцавшие до позднего времени, померкли, став совершенно бесплодными. Сайлас с благоговением и горькой завистью наблюдал за тем, как белые волосы женщины стали черными, глаза приобрели соответствующий оттенок, а весь ее наряд превратился в подобающий для такой холодной зимы. Все это произошло в течение нескольких секунд и было похоже на одно из тех волшебных превращений, которые он видел давным-давно. Только без красивых огней и с туманом вместо них.


Щелкнув языком и пробормотав что-то себе под нос, он сложил все ненужное снаряжение, и двое отправились в путь. Их сапоги стучали по снегу, и хруст был неизбежен. Однако он надеялся, что возле деревни снег поредеет и никого не насторожит.


Скорее всего, у них была по крайней мере пара охранников, но где они размещались… он понятия не имел. В конце концов, здесь не было ни сторожевых башен, ни аванпостов, ничего, кроме домов с соломенными крышами и деревянными рамами и соединяющих их грунтовых дорог.


Хотя эти двое шли относительно медленно, в основном потому, что она не могла идти по снегу без Сайласа, который тащил ее за собой, так как не позволял ей растапливать снег. Хотя она жаловалась и ворчала, она продолжала двигаться вперед, шаг за шагом, с решительным видом. Он подозревал, что это было вызвано скорее желанием доказать, что он не прав, чем чем чем-либо еще.


Долгий путь занял гораздо больше времени, чем Сайлас предполагал вначале — почти пять часов. Им часто приходилось делать паузы, чтобы она могла отдохнуть, и даже он чувствовал это в своих икрах и бедрах. Идти по плотному снегу почти шесть миль, даже если земля была ровной, было нелегко, что заставило его задуматься о том, стоило ли им использовать магию.


Тем не менее, им удалось, наконец, добраться до сухой земли вокруг деревни, быстро проскочив к заднему концу одного из домов, присев и задыхаясь. Ее губы высохли и посинели, понял он, а ее обычно румяные щеки потеряли большую часть своей насыщенности.


“Используй магию, чтобы согреться”, — тихо прошептал он.


“Я не могу”, — решительно ответила она. “Что, если в деревне есть кто-то, кто может это почувствовать? Все это было бы напрасно”.


“Это также будет напрасно, если ты заразишься гипотермией и умрешь”.


“Гипо… что?”


“… ничего”, — сказал он, снимая свой плащ и надевая его на нее. “Давай подождем, пока ты согреешься”.


“Тебе тоже не холодно?!”


“Нет”, — покачал он головой. “Я носил его в основном как камуфляж. Однако я устал, так что мне тоже не помешает отдых”.


“…” сказать, что ему не было холодно, было не совсем верно, но это не было невыносимо. Он тоже свел к минимуму использование энергии, но он мог сделать лишь очень многое, поскольку его тело, так сказать, “циркулировало” естественным образом. Но она была минимальна, настолько, что даже такой настроенный на магию человек, как она, не могла ее воспринять. Это также было причиной того, что он не беспокоился о том, что его обнаружат.


Однако это беспокойство исчезло уже в следующую секунду, когда кровь в его жилах застыла. Это не было ужасающим или даже опасным зрелищем — на самом деле, это было отчасти трагично, а отчасти восхитительно. Перед ними стоял и с любопытством смотрел на них восьми-девятилетний мальчик, черноволосый, затянутый в холщевые лохмы, босой, но не замерзший. В руках он держал что-то вроде деревянной куклы, голова его была слегка наклонена в сторону. Больше всего выделялись глаза мальчика — фиолетовые, почти сияющие.


Женщина, казалось, тоже заметила мальчика, задыхаясь от шока. Вокруг воцарилась тишина — и Сайлас, и она ожидали, что мальчик закричит и встревожит деревню. А, неважно. В следующий раз я подготовлюсь лучше, — размышлял Сайлас, уже сдавшись. Его единственной надеждой было как можно дольше отсрочить свою смерть и узнать как можно больше об этом месте. Как раз в тот момент, когда он собирался что-то сказать, мальчик поднял левую руку, вытянул указательный палец и прижал его к губам.


“Тише”, — пробормотал мальчик низким, безэмоциональным тоном. “Ты их разбудишь”.


“…”


“Следуйте за мной”, — добавил он, еще больше запутав их обоих. “Заткните свои губы. Заткните глаза. Заткните свои ноги. Замолчите. Тише. Тише. Тише.” Именно тогда Сайлас заметил самую странную из всех странностей — губы мальчика… не двигались, когда он говорил. Ничего не изменилось, но голос был спроецирован. Он слышал его. Она тоже слышала, судя по ее реакции. Они оба слышали голос без слов, и тогда Сайлас понял, что именно. Он слышал не голос мальчика. Это вообще был не голос, так сказать. С ним говорили его собственные мысли. Его собственный внутренний голос. По коже пробежали мурашки, но мальчику было все равно: он взял на руки куклу и пошел в сторону деревни, лишь взглянув на них и увлекая их за собой.


Это другой, да? понял Сайлас, схватив ее за руку и потащив вверх. Еще одна странная, причудливая, поганая штука, в которой мне придется разобраться, а? Черт…


Глава 105. В свете мы верим


Мальчик молчал, его короткие, быстрые шаги были уверенными, несмотря на то, что они шли прямо через деревню, по ее главным дорогам. Одиноким источником света была луна, временами светившая ярче, но в основном тусклая, поскольку снова пошел снег. Хотя Сайлас не знал, было ли следование за странным мальчиком, который использовал для общения собственные мысли Сайласа, лучшей идеей в его жизни, он был слишком любопытен. Кроме того, его чувство опасности было парадоксом — одновременно отлаженным, как часы, и несуществующим.


Тем временем Сайлас осмотрел деревню. Она была в высшей степени обычной, размышлял он, хотя и не совсем соответствовала тому, что он представлял. Тем не менее, дома с соломенными крышами, подпертые старым деревом, несколько колодцев, разбросанных повсюду, несколько зданий, которые казались несколько отличными от остальных — одно из них было наполовину кирпичным зданием с дымоходом в задней части, вероятно, специализированным для какой-то работы.


На полпути своих размышлений он увидел, что мальчик резко свернул налево, и они с женщиной последовали за ним, снова устремившись к окраине. Они зашли за один из домов, где увидели нечто вроде двери в подвал, лежащей открытой на полу. Мальчик направился прямо к ней, и Сайлас, пожав плечами, последовал за ним.


“Закрой двери”, — снова заговорил голос, его собственный. Следуя инструкциям, Сайлас остался сзади и закрыл двери, полностью затемнив туннель с лестницей. “Следи за своими шагами”, — посоветовал голос. “Здесь шестьдесят две ступеньки. Не упади”.


Сайлас ухватился за камень сбоку, держась за него, пока медленно спускался вниз. Камень был мокрым, сырым и холодным, как и сам воздух, хотя и с добавлением сырости. Шаги были тихими, словно сама лестница поглощала все звуки, так что легко было подумать, что он здесь один, брошенный в темноте.


Тем не менее, они быстро достигли дна, выходящего в ряд коридоров, каждый из которых, к счастью, был усыпан странными, чеканными драгоценными камнями. Сайлас внутренне вздохнул, поняв, что на поверхности драгоценных камней начертаны рунические символы, и они действуют как талисманы. Магия, по его мнению, была гораздо более обширной и интуитивной, чем он предполагал вначале.


“Сюда”, — голос направил их в крайний левый коридор, извилистую, узкую и вечно теплую дорогу, которая тянулась около сотни ярдов, а затем расширилась до прямоугольного проема, похожего на комнату, с несколькими дверями, встроенными в стены. Сама комната была обставлена мебелью, правда, старой и гнилой, с трещинами в полу и в стенах. “Подождите здесь”, — сказал мальчик, прежде чем уйти.


Сайлас замер на мгновение, а затем покачал головой. Бессмысленно было зацикливаться на этом. Поэтому он принялся расхаживать по комнате, осматривая ее на предмет чего-нибудь странного. Как и в случае с коридорами, комната была освещена теми же самыми драгоценными камнями. Внимательно осмотрев их, Сайлас узнал все символы, хотя способ их привязки был иным. Он понял, что при таком способе теряется значительная часть “силы”, но решил, что это сделано для того, чтобы придать символу большую долговечность, чем у обычных талисманов.


“Гениально…”, — пробормотал он, поглаживая подбородок.


“Что такое?” — внезапно подошла к нему женщина и спросила.


“То, как написаны символы”, — сказал он, указывая на драгоценный камень, встроенный в гнездо в стене. Он был окрашен в солнечно-желтый цвет, что, вероятно, было сделано для имитации естественного света, чтобы обмануть глаза и разум и заставить поверить в существование дня и ночи так далеко под землей.


“Ты разбираешься в Рунах?” — спросила она.


“Хм… Я бы не сказал, что хорошо”, — сказал он. “Прилично, я думаю. Хотя Райна всегда меня сбивает. Она не хочет, чтобы у меня развилось эго, похоже”.


“Умная девочка”.


“Правда? Я бы так не сказал. Мое эго и так зашкаливает”.


“Уф…”


“За пределами этого”, — отступил он. “Мы будем продолжать избегать главного вопроса?”


“Что маленький мальчик, который говорил с нами, используя наши собственные мысли, привел нас сюда?”


“Да. Слышала когда-нибудь о чем-то подобном?”


“Нет”, — вздохнула она, покачав головой. “Я понимаю, что у тебя в голове есть очень, очень, очень ненавистное представление о том, кто я такая, но я не так уж хорошо разбираюсь в магии, особенно в той, которую я не могу использовать”.


“Это вопрос не только магии, но и мира, в котором ты живешь”, — сказал он. “Похоже, ты еще более невежественна, чем я”.


“О, заткнись”.


“Какая прекрасная сцена”, — внезапно прервал их спокойный, причудливый голос. Сайлас медленно повернулся лицом к группе людей, которой еще мгновение назад здесь не было. Мальчик, который привел их сюда, стоял в стороне, играя с куклой, а трое других стояли впереди — две пожилые женщины и молодой человек. Последний, похоже, был кем-то вроде охранника, облаченный в потертые кожаные доспехи, с мечом в руке. Две женщины были одинаковыми, слегка сгорбленными, на вид им было около шестидесяти лет, беловолосые, с полузакрытыми глазами, в белых одеждах, которые слегка волочились по полу.


“… так и есть?” Сайлас слабо улыбнулся, а Пророк, к удивлению, отошла в сторону и спряталась за ним.


“Конечно”, — сказали женщины одновременно, хотя это не было похоже на два голоса. И, в отличие от мальчика, эти двое действительно говорили. “Юная любовь в полном расцвете сил — это всегда прекрасное зрелище”.


“Боюсь, старость могла искривить твое зрение”, — сказал Сайлас. “Если ты считаешь это сценой цветущей любви”.


“… действительно, это возможно”, — ответила женщина, слабо улыбнувшись. Но даже Сайлас был обеспокоен тем, что эти двое двигались совершенно синхронно. “А сейчас, не хотите ли присесть? Мы бы предложили вам что-нибудь поесть или выпить, но, боюсь, все, кроме нас, уже спят”.


“Не беспокойся об этом”, — сказал Сайлас, притянув женщину за руку и усаживая ее.


“Спасибо за понимание”, — сказала она, садясь напротив него, в то время как молодой человек остался стоять рядом с ней. “А теперь — кто вы?”


“Путешественники”.


“Мы можем быть обманщиками”, — говорили они. “И плести истории и сказки, и плести всякую чепуху, какую пожелаем… но лучше быть правдивыми”.


“Мы действительно путешественники”, — продолжал рассказывать Сайлас. Он не хотел раскрывать слишком много, не понимая этого места.


“Путешественники не пытаются пробраться в деревню”, — говорили они. “Они просто… прибывают”.


“А деревенские жители не пользуются телепатией и не живут в жутких, странных комнатах под землей”, — с улыбкой ответил Сайлас. “Так что, похоже, у нас есть кое-что общее”.


“… действительно, есть”, — сказали обе женщины, улыбаясь. “Как насчет того, чтобы начать с имен? Это будет достаточно просто”.


“Справедливо”, — сказал Сайлас. “Вы можете называть меня Химофф. Джек Химофф. Ух”, — хрюкнул Сайлас, почувствовав локоть в ребра, отчего он посмотрел в сторону, где, как он видел, тряслись ее плечи. “Пошел ты. Если хочешь посмеяться, то хотя бы не пихай меня локтем. Тсс. Так и знал, что надо было оставить тебя на снегу”.


“Его зовут Сайлас!” — гневно воскликнула она. “Он лгал тебе!”


“… она… довольно уникальна, не так ли?”.


“Не нужно быть такой сочувствующей”, — вздохнул Сайлас с горькой улыбкой на лице. “Я сам выбрал эту судьбу”.


“Мы — Тина и Тема”, — сказали две женщины. “Этот молодой человек — Хакин, наш самый сильный воин, который настоял на бессмысленном сопровождении нас”.


“Это… это не бессмысленно! Что если он опасный человек?!”


“А если бы он был, смог бы ты его остановить?”.


“Я… я мог бы… Я мог бы выиграть для тебя немного времени!”


“Я вижу, у нас обоих есть свои болезни”, — Сайлас слабо улыбнулся, на что обе женщины ответили улыбкой. “Кто этот мальчик?”


“Ан’вурид’саабин”.


“… что?”


“Ха-ха”, — засмеялись обе женщины. “Ты можешь называть его Эн. Он не возражает. Он… не отсюда. Путешественник, как и ты”.


“Интересный путешественник”, — сказал Сайлас.


“Да, похоже, мы подбираем самых интересных”.


“… Я странствующий экзорцист”, — Сайлас придумал правдоподобную ложь, которая, как он подозревал, принесет ему несколько очков. “А она — моя младшая сестра. До меня дошли слухи о нападениях мертвецов, и мы направлялись на крайний север, когда наступила зима. Моя сестра слышала о деревне где-то здесь, но поскольку мы не были уверены, где именно, это заняло у нас некоторое время.”


“А… Экзорцист?” — воскликнули двое, и даже мальчик поднял глаза от своей куклы. “Ты говоришь правду?!”


“Хм”, — кивнул Сайлас. “Я как раз любовался руническими линиями на драгоценных камнях, когда ты нас прервала. Но, боюсь, я далеко не эксперт. Мое обучение еще… не завершено”.


“… мы хотели бы купить ваши услуги”, — две женщины внезапно прижались головами к столу, а мужчина полностью встал на колени рядом с ними, шокировав и Сайласа, и его младшую “сестру”. Подыграй мне…


“Объясни”, — Сайлас легко сохранял самообладание, погружаясь в роль. Сейчас он действительно стал экзорцистом, источая атмосферу экзорцизма.


“Это… это займет некоторое время. Не хотите ли вы сначала отдохнуть?”


“Все в порядке”, — сказал он. “Мы достаточно отдохнули. Я предполагаю, что это как-то связано с тем фактом, что вы живете под землей, и с теми “они”, кем бы они ни были, о которых говорил мальчик”.


“Да”, — кивнули женщины. “Это… трудно объяснить. Для этого нам нужно вернуться”.


“Как далеко назад?”


“За основание деревни”, — сказали женщины. “И первый гимн “В свете мы верим”.


Глава 106. Где рождается болезнь


Последовавшая за этим история была одновременно обычной и в то же время странной, сплетенной из двойственности, которая прекрасно описывала состояние деревни за ее пределами. По словам обеих женщин, деревня была основана около ста лет назад или около того парой братьев, и именно с этого момента началось ощущение двойственности.


Один из братьев принадлежал к Айнернам, ордену главной религии королевства, где центральным объектом поклонения было само солнце. Другой брат, однако, не принадлежал ни к какой религии и даже был ярым сторонником нерелигиозных обрядов. Поэтому с самого начала возникли проблемы с определением направления развития деревни.


В конце концов, религиозная доминанта победила, и большинство ритуалов деревни и образ жизни людей были приведены в соответствие с Путями Айнерна, как их называли. Это означало, что все были вынуждены посещать церковь дважды в день — на восходе и на закате. Кроме того, во время зенита всем предписывалось произносить молитву.


Кроме того, людям запрещалось покидать свои комнаты после заката, а в пасмурные дни были запрещены все развлечения, включая употребление алкоголя. День Судьбы был введен немедленно, и Сайласу потребовалось мгновение, чтобы понять, что речь идет о затмении.


Всего, как он узнал, существовало сорок четыре основных принципа, главными из которых были, помимо основных правил поклонения и молитв, скрепленная моногамия, ограничение в четыре ребенка (в соответствии с сезонами), ритуалы Солнечных ванн, Солнечного рассвета и Солнечного плавания, которые, по крайней мере для Сайласа, звучали как первобытные корни рака кожи, и так далее.


Хотя среди большинства арендаторов не было ничего особенно уникального, поскольку они казались довольно последовательными, сами арендаторы были довольно властными, требовательными и ограничивающими.


Однако в самом начале людям было позволено сделать выбор — те, кто не хотел быть частью айнернов, могли выбрать это и не были принуждены к участию в каких-либо ритуалах. Однако со временем, когда число религиозных людей увеличилось, а неверующих уменьшилось, в основном потому, что традиции религии передавались по наследству, а неверующие чаще уезжали в поисках возможностей в других местах, маятник качнулся в одну из сторон.


В конце концов, незадолго до этой зимы, фактически, была проведена своего рода инквизиция, где все те, кто публично не заявлял о своей вере в бога Солнца, были казнены на месте. Некоторым удалось бежать, используя туннели, которые они тайно строили уже некоторое время, чтобы спрятаться под землей. Тем не менее, это вряд ли можно было назвать жизнью.


Атмосфера стала тяжелой, когда они закончили рассказ; казалось, у всех, кроме Сайласа, испортилось настроение, даже у его “сестры”. Он не то чтобы не сочувствовал, но был скорее любопытен, чем зол. В конце концов, это был его первый взгляд на более широкую геополитическую структуру Королевства. Если он когда-нибудь захочет, чтобы Вален сел на трон, ему придется понять, как работает Королевство и за какие рычаги нужно дергать, чтобы добиться наилучшего результата.


Он узнал, что Королевство на самом деле довольно свободно в плане религии — хотя у него и была основная религия, которой придерживалось большинство, она по большей части не была закреплена законом, хотя на нее оказывалось сильное давление со стороны самого института под предлогом “распространения послания”. Здесь было то же самое, размышлял он внутри себя; учреждения брали что-то в основном чистое и развращали его, чтобы оно служило их нуждам.


Тем не менее, это была ключевая информация. Если он хотел, чтобы Вален правил, ему нужно было либо привлечь на свою сторону институт, либо лишить их власти. Эта деревня давала ему возможность поближе познакомиться с поведением фундаменталистской части религиозного населения Королевства. Хотя она вряд ли была представителем более крупного государства, так как это редко бывает по-настоящему, но если он узнает о крайних пределах, то в будущем ему будет гораздо легче.


“… что ты хочешь, чтобы я сделал?” спросил Сайлас.


“Хотя Айнерны даже к дворянству и королевской власти относятся с некоторым пренебрежением”, — сказали две женщины. “Есть одна группа, к которой даже они относятся с большим почтением — Божественная. Экзорцисты, Мудрецы, Провидцы, Пророки, Победители… если… если бы вы поговорили с ними, возможно…”


“…” Сайлас на мгновение погладил подбородок, погрузившись в раздумья. Он не спешил помогать им — в конце концов, он неизбежно сбросит эту петлю, так что героическая помощь ничего не изменит, разве что принесет несколько бессмысленных моральных очков, которые вряд ли устоят в его разбитой психике. “Кто-нибудь из вас умеет пользоваться магией?”


“Ха, если бы”, — горько улыбнулись две женщины. “Только у Эна есть талант, но он крайне ограничен. Что касается остальных… Боюсь, что мы обычные люди, которые просто хотят прожить свою жизнь без массивного молота, нависшего над головой”.


“Вы не возражаете, если я сначала немного поговорю с сестрой?” сказал Сайлас. “В конце концов, идти за Айнернсом, даже с моей личностью…”


“Конечно, конечно”, — кивнули женщины, одна из которых достала из своего платья маленький колокольчик и положила его на стол. “Позвоните в него, когда будете готовы”.


“Будет сделано”, — проводив их глазами, он тут же перевел их на свою “сестру”, которая наконец отстранилась от него. “Правда?”


“… ч-что?” — пробормотала она, отводя взгляд от его лица.


“Учитывая все то мерзкое дерьмо, которое ты извергаешь передо мной”, — сказал он. “Я подумал, что в присутствии других ты будешь еще хуже”.


“З-заткнись! Это… это было давно”.


“В любом случае, это в сторону. Что ты думаешь?”


“Мы, конечно, должны им помочь!”


“А? Нет, не это”, — сказал Сайлас. “Подожди — ты им доверяешь?”


“… что?! Ты не хочешь?!” — в ужасе воскликнула она, глядя на него.


“Конечно, нет”, — пожал он плечами. “Тебе не кажется, что история слишком идеальна?”.


“Что ты имеешь в виду?”


“Вот тебе жизненный урок”, — сказал он. “Если кто-то рассказывает тебе историю, в которой он на сто процентов, абсолютно, бесспорно выступает в роли жертвы… это всегда ложь. Огонь не разгорается из ничего”.


“Что ты хочешь сказать?! Что они виноваты в том, что не хотят поклоняться богу?!” — казалось, что она искренне обижена за них, что заставило Сайласа вздохнуть. Она действительно была очень наивной.


“Отложи в сторону свое наивное, благородное, гуманитарное сердце, которому я так глубоко завидую”, — сказал он. “И подумай об этом. Они просто случайно каким-то образом спасаются от преследования в городе, используя туннели, которые они тайно строят уже много лет, и которые просто случайно функционируют и не разрушаются?”, — насмехался он. “Эта история воняет больше, чем мое дерьмо”.


“Тогда… что ты хочешь сказать?” — пробормотала она, хотя все еще выглядела неубежденной. “Зачем им лгать?”


“Почему люди вообще лгут? Потому что они чего-то хотят”, — сказал Сайлас.


“Насколько нам известно, они могут быть преступниками, скрывающимися от закона, и хотят использовать мою личность, чтобы сражаться или отвлечь людей в деревне, пока они отправятся совершать новые преступления. С другой стороны, кое-что из того, что они сказали, скорее всего, правда. Они были весьма убедительны, а это трудно сделать, не вплетая в ложь немного правды. Если бы я мог поспорить, — он на мгновение задумался, прежде чем продолжить. “Скорее всего, это правда, что большинство людей в деревне были верующими, но то, что их преследовали за то, что они не верили, скорее всего, выдумано или сильно преувеличено. Истинная причина, по которой их выгнали из деревни, вероятно, гораздо менее невинна”.


“…” она замолчала, подтянув колени к подбородку. Было ясно, что ей не нравятся последствия, что она не хочет в них верить. В конце концов, Сайлас уже давно понял, что она высоко ценит чистоту мира, веря в лучшее в каждом. В конце концов, эту веру она распространила на него, как ни на кого другого.


“Эй”, — позвал он ее, заставив ее перевести взгляд на него. “Даже если я ошибаюсь, разве не лучше быть уверенным? Разве ты не будешь чувствовать себя ужасно, если мы просто слепо осудим группу людей за их убеждения?”


“Я… я знаю”, — ворчала она. “Я просто… я не хочу в это верить”.


“Я знаю”, — он слегка улыбнулся, нежно погладив ее по голове. Она вздрогнула, но не отодвинулась. “Это потому, что ты каким-то образом тридцатилетняя женщина с менталитетом девочки-подростка, которая думает, что если очень громко кричать на стариков, то это изменит мир”.


“… пошел ты”.


“Ха-ха-ха”, — Сайлас на мгновение рассмеялся над ее надутым выражением лица и отступил назад. “Похоже, ты воспряла духом. Тогда мы наконец-то можем начать обсуждать план, а?”


“Что у тебя на уме?” — спросила она, вздохнув.


“Мы примем их просьбу, естественно”, — сказал Сайлас. “Но я хочу, чтобы ты осталась здесь с ними”.


“А?! Почему?! Если ты считаешь их плохими парнями, разве ты не оставляешь меня умирать?!” — гневно воскликнула она.


“Нет, нет, нет, просто выслушай меня! Слушай, я все равно сброшу этот цикл. Поэтому я хочу, чтобы ты умоляла и молила своего Бога позволить тебе сохранить некоторые воспоминания, хотя бы с этого момента. Я хочу знать, как они себя ведут, и чему ты можешь у них научиться. Они, скорее всего, будут менее настороженно относиться к тебе, так как будут думать, что ты обычная, застенчивая девушка. Пока я буду разбираться с деревней, наблюдай за ними. Так, при следующем обходе, у нас будет более полная и обширная картина происходящего”.


“… позволь мне сказать тебе сразу: вряд ли мои молитвы будут услышаны”, — сказала она после небольшой паузы. “О чем бы я ни мечтала, это выше моих сил. Вполне возможно, что я вообще забуду, что мы отправились в это путешествие”.


“Тем не менее, мы можем только попробовать”, — пожал плечами Сайлас. “Если ты забудешь, я просто повторю все, как в прошлый раз, и буду ждать тебя под тем хребтом, где мы сможем возобновить наше маленькое приключение. В следующий раз мы все сделаем по-другому. Кроме того, я, вероятно, узнаю кое-что из моего визита наверх, так что все должно выровняться само собой. Ты сможешь?”


“Хамф, конечно, я могу! Не надо меня недооценивать!”


“Айи, теперь я действительно волнуюсь…”


“Цок, ты ублюдок”.


Глава 107. Необъяснимая долина


Сайлас стоял у входа в деревню, глядя на соломенные крыши, которые наконец-то стали освещаться лучами восходящего утреннего солнца. Жутко молчаливая деревня словно проснулась в этот момент, и слабые звуки шума начали доноситься с улицы.


Он оставался настороже, но не боялся. Над всеми эмоциями царило любопытство; насколько он мог судить, в деревне не было ни энергии, ни магии. Возможно, он был совершенно не приспособлен к тому, чтобы заметить это, но он подозревал, что это не так. Даже если он слабо верил в себя, он понимал, что на данный момент он вряд ли был просто дилетантом.


“Кто ты?!” — раздался среди тишины встревоженный и настороженный голос. Сайлас посмотрел направо — там стоял человек в кольчуге, на вид лет двадцати пяти, с хрупким мечом, дрожащим и направленным в его сторону. Хотя Сайлас удивился, что этот человек не вызвал у него тревоги, он отмахнулся от этого, поскольку тот, похоже, не представлял угрозы.


“Опусти эту штуку”, — сказал Сайлас. “Ты порежешься. Я всего лишь путешественник. У вас есть вождь деревни или кто-то еще? Я бы хотел поговорить с ним”.


“Т-ты…”


“Это другое здание, я полагаю”, — перебил его Сайлас. “Давай. Веди. Чоп-чоп. Хоть день и молод, но я не молод. Я чертовски стар. Как понять, что ты стар? Когда ты говоришь “ой, щёлк”, когда слышишь, как что-то щёлкает. Это действительно ужасающий звук, правда?”.


Под повторяющимся шквалом бессмыслицы Сайласа молодой человек, казалось, был ошеломлен и действительно следовал указаниям Сайласа, ведя его по улицам к дому, выложенному кирпичом. По пути Сайлас увидел множество лиц, большинство из которых были скрыты за окнами и смотрели на него странными взглядами.


В этом месте определенно было что-то странное, ведь он мог различить кого-либо из них с помощью магии, только глазами. Все они стояли неподвижно и молча, наблюдая за ним. Даже юноша молчал, молча шагая вперед, как безголосый проводник.


Если не считать всего остального, место было странным и необычным, даже немного более странным, чем то, что происходило под землей. Но, опять же, это было странно только для тех, кто никогда не бывал в маленьком городке. Иногда такие места для постороннего человека могут показаться даже культовыми, поскольку все в итоге смотрят и танцуют вокруг дольше всего. Испытать такое, хотя и некомфортно, было не так уж странно; быть чужаком внутри тесно сплоченного сообщества обычно было смертным приговором для социальной жизни.


К счастью для него, он был здесь не для того, чтобы обязательно общаться. Он надеялся, что с этим визитом начнет потихоньку разгадывать историю и деревни, и людей, живущих под ней, даже если для полноты картины ему неизбежно придется вернуться.


Молодой человек остановился перед зданием, на мгновение оглянулся, а затем убежал. Хотя это было странно, Сайлас пожал плечами и направился внутрь. Его ждал один коридор, ведущий в здание, похожее на вестибюль, где он увидел несколько человек, стоявших вокруг. Все повернулись к нему и пристально смотрели, но никто не двинулся к нему и не заговорил — по крайней мере, поначалу.


“Простите, но не нужна ли вам помощь?” — произнес женский голос, обрамленный крошечным, пятифутовым телом женщины средних лет в плаще с капюшоном влажного коричневого цвета.


“Я путешественник”, — сказал Сайлас. “С некоторыми деловыми предложениями о торговле. Я хотел бы узнать, могу ли я встретиться с вашим вождем”.


“Естественно, конечно”, — на мгновение ошеломленный легкостью, с которой женщина, казалось, приняла его рассказ, он был вынужден немедленно последовать за ней, когда она повернулась и зашагала вглубь здания, к его задней части. “Мы будем принимать путешественников и торговцев, естественно. Мы принимаем купцов”.


Сайлас странно посмотрел на женщину, сомневаясь в ее образовании, учитывая то, как она говорила, но не принял это близко к сердцу; его знакомство с относительно образованными и хорошо живущими людьми в замке, вероятно, могло исказить общее представление об образовании в этом мире.


Женщина больше ничего не говорила, пока вела его в заднюю часть дома и в небольшую, но относительно уютную комнату. Здесь не было стульев, вместо них лежали подушки, разложенные на полу и окружавшие низко нависающий стол. Стены были выкрашены — или, по крайней мере, была попытка их выкрасить — в почти белый цвет, в углах и у стены стояло несколько горшков с цветами.


“Главный человек прибудет не скоро”, — сказала женщина, подтверждая уверенность Сайласа в том, что она, скорее всего, иностранка и выучила местный язык, будучи уже взрослой. “Пожалуйста, опустите свое тело на землю”.


Не обращая внимания на то, что звучало как завуалированная угроза, он проводил женщину взглядом и вышел из комнаты, после чего сел на подушки. Они были довольно жесткими, как он заметил, и вряд ли сильно амортизировали — на самом деле, он предпочел бы сесть на пол, но решил не делать этого, чтобы не вызвать ненависть из-за обычая или чего-то подобного.


Судя по тому, что ему сказали, он ожидал, что ему дадут отпор немедленно. К тому же, если этот молодой человек был средоточием стражи в деревне, он должен был удивляться, как им удавалось изгонять кого-либо, не говоря уже о том, чтобы загонять в подполье.


Деревня в основном выглядела как любой другой маленький городок, настороженно относящийся к чужакам, хотя, возможно, немного страннее и мрачнее.


“Добро пожаловать”, — и снова ему не удалось ни услышать, ни обнаружить присутствие через энергию. На мгновение ему пришла в голову мысль, что это деревня ниндзя. Оглядевшись по сторонам, он увидел двух вошедших — мужчину и женщину — оба были одинаково высокого роста, одетые в точно такие же мантии, только разных цветов — коричневого и черного. Они сели напротив него, на расстоянии целого фута друг от друга, без всякого выражения на лицах. “Вы — купец, о котором нам недавно говорили. Добро пожаловать”. Хм? К этому моменту Сайлас насторожился. Одно дело, когда случайный селянин говорит странно, но когда это делает вождь… что-то определенно не так.


“Спасибо”, — сказал Сайлас, используя энергию, чтобы на мгновение мутировать его глаза, ища любые мельчайшие изменения. Ничего. Они оба были неподвижны, словно ничего не чувствовали.


“В чем мы можем вам помочь? Мы открыты для предложений”.


“… Я подумал, не открыть ли мне здесь магазин”, — задал он невинный вопрос, одновременно осматривая и внимательно изучая их обоих. “Чтобы я мог продавать некоторые из своих товаров”.


“Естественно, конечно”, — сказала женщина. Он понял, что мужчина еще не высказался. “Мы открыты для всех. Можно узнать, что вы продаете?” Подождите… эти ублюдки даже не дышат?


“Я хотел спросить, не могу ли я продать немного специй”, — продолжал он беспорядочно врать, сосредоточившись на груди двоих — как он и предполагал, он не увидел никакого движения. Хотя, возможно, они были так хорошо натренированы, что полностью маскировали свое дыхание, он сильно сомневался, что это так. “Ну, знаете, чтобы придать пикантности и все такое”.


“Естественно, конечно, специи любят”, — сказала женщина. “Мы с этим согласны”.


“А что насчет него?” Сайлас указал на мужчину.


“Мы согласны на это”, — сказала женщина по-прежнему.


“… сколько людей живет в деревне?” спросил Сайлас. Не дышат… они похожи на разумную мутацию вурдалаков? Нет, они никак не гниют.


“Нас много живет в этой деревне, очень много”, — сказала женщина. “Мы будем постоянно покупать твои специи”. Хм?


“О”, — тихо воскликнул он, понимая, что что-то блокирует его способность использовать энергию. “Это ловушка”, — пробормотал он, поглаживая свой подбородок и начиная игнорировать двоих перед ним. “Воздушная? Талисманы? Точно. Я не проверял наличие талисманов, так как не чувствовал никакой магии. Эти двое… вероятно, проекции тех двух женщин”, — добавил он, взглянув на них. “Но почему они говорят на таком ломаном языке?”


“САЙЛАС, БЕГИ!” — крик, разрывающий горло, пронесся по деревне и быстро достиг его ушей, заставив его вскочить на ноги, без раздумий протаранить двери и выбежать из здания, устремившись туда, откуда доносился голос. Ему потребовалось меньше десяти секунд, чтобы добраться туда, где он увидел свою “младшую сестру”, за которой гнались несколько гнилостно выглядящих мужчин и женщин. “ТЫ ИДИОТ! Какого черта ты сюда пришел?!” — проклинала она, но все же побежала к нему и спряталась за его спиной.


“… как тебе удалось сбежать? Ты не кажешься мне идеальным образцом”, — равнодушно спросил он. Хотя у него еще не было полной картины, но часть истории уже складывалась.


“Я… я сказала им, что мне нужно в туалет, и убежала”, — сказала она. “А как же ты? Где ты был?”


“Почему ты убежала?”


“Потому что это было жутко! Эти две женщины не оставляли меня в покое”, — сказала она. “И я так и не встретила никого другого. Тот мальчик тоже иногда случайно терял сознание и начинал испытывать спазмы, но никто не обращал на это внимания. Слушай, может быть, я не самый сознательный человек, но я все еще могу видеть некоторые вещи. Ты можешь пройти через них, чтобы мы могли бежать?” — спросила она, когда вокруг них появилось все больше и больше похожих на гниль людей.


“Нет”, — пожал он плечами. “Я даже не могу больше использовать магию”.


“Ты… что?! Как?!”


“Не знаю. Может, какие-то талисманы? Или что-то еще? Кроме того, зачем нам бежать? Я могу просто перезагрузить ее, и мы вернемся сюда, гораздо более сильными”.


“…” она посмотрела на него на мгновение, в ее взгляде появилась слабая боль. Он намеренно решил проигнорировать его. “Хорошо”, — сказала она. “Сбрось ее”.


“… ты… ты могла бы, знаешь, вспомнить”.


“Просто сделай это”.


“Нет, нет, мы должны дождаться звезд шоу”, — сказал он. “Разве ты не знаешь, что плохие парни известны тем, что раскрывают свои планы, когда думают, что загнали героя в угол?”


“Все неправильные вещи в этом предложении”, — сказала она. “Самое неправильное — это то, что ты считаешь себя героем”.


“…”


“Что это за гордый вид?!”


“Потому что я горжусь”, — сказал он. “Наконец-то. Наконец-то ты начинаешь понимать классическое искусство гадить на других”.


“Ты… ты странный. Действительно странный.”


“Тише”, — сказал он. “А вот и наши звезды, чтобы похвастаться. Боже, как я люблю такие моменты”.


“Очень странно…”


Глава 108. Те, кто поет


Две одинаковые на вид женщины шагнули вперед среди окружающего моря душ, выражение их лиц было совершенно одинаковым — безразличие и фригидность. За ними следовал маленький мальчик, выражение его лица также не менялось. В этом действительно было что-то странное, но Сайлас не мог определить, что именно. Тем не менее, он надеялся, что они расскажут ему.


“Мы аплодируем вам за то, что вы довели дело до конца”, — сказали двое. “Ты можешь умереть, зная, что умер умнее многих”.


“Ну, учитывая, что большинство из них — абсолютные болваны, лишенные способности мыслить”, — ответил Сайлас со слабой улыбкой. “Вряд ли мне от этого легче”.


“Скажи нам, кто послал тебя и кто знает об этом месте”, — сказали они. “И мы сделаем твою смерть безболезненной”. О?


“Мы только подозревали, что что-то происходит”, — ответ Сайласа заставил Пророка на мгновение странно посмотреть на него. “Но никогда не думали, что все так плохо. Воистину, когда глаза слепнут, тьма поглощает”.


“Кто подозревает?” — спросили они.


“Как будто я скажу”, — пожал плечами Сайлас. “Мое единственное утешение в смерти — это то, что вы последуете за мной вскоре после этого. И тогда я смогу вечно насиловать ваши уродливые лица своими кулаками там, в преисподней”.


“Вы не подали сигнал”, — сказали двое. “Это значит, что никто не будет спешить сюда, тем более, что это глубоко в Холодной Волне. К тому времени, когда кто-нибудь потрудится искать вас, мы уже уйдем. Прошу прощения за недостаток утешения”.


“… Я все еще не могу определить, кто вы”, — сказал Сайлас. “Вы не самые умные, так что я сомневаюсь, что вы настолько важны. Тем не менее, захват целой деревни… по крайней мере, вы безжалостны, надо отдать вам должное”.


“Поскольку вы не желаете отвечать на наши вопросы”, — сказали эти двое, слегка отстранившись. Похоже, они не из тех, кто любит поболтать… “Мы попрощаемся с вами пораньше. Было приятно, экзорцист. Убей его”.


“Я проверю их немного”, — повернувшись в сторону, проговорил Сайлас. “Поторопись и спрячься. Если вспомнишь, найди меня до того, как я покину замок. Если нет… что ж, я рад, что смогу увидеть твои многочисленные радужные выражения, когда мне снова будет приятно поиздеваться над тобой”.


“…Ты злой человек”, — проворчала она, хотя при этом улыбнулась. “Удачи.”


Сайлас выхватил меч из ножен и побежал назад, легко уворачиваясь от нескольких атак и нанося множественные удары, пока не расчистил путь, позволяя ей убежать. По крайней мере, он не хотел, чтобы она умерла ненужной, мучительной смертью. К тому же, так у него будет больше пространства для действий и передвижения. Он и не мечтал о побеге; без магии значительная часть выносливости его тела фактически отсутствовала, и из “магически усиленного танка” он превратился в “действительно спортивного человека”.


Все это время он продолжал двигаться, нанося удары с огромной точностью. Он в совершенстве овладел Искателем Сердец, и ему не хватало одного удара, чтобы завершить второй квест. Девять наложений были настолько сильны, что он смог проделать дыру в стене глубиной в пятнадцать дюймов, но при этом от удара трещали кости и мышцы и даже рвались несколько сухожилий в руке, делая ее практически непригодной для использования.


Поэтому он не использовал его здесь — отчасти из-за этого, но в основном потому, что это было необходимо. Хотя мужчины и женщины, напавшие на него, не были упырями, они были чем-то похожи. Вместо гниющего трупа они были похожи на марионеток — правда, из плоти и крови, что делало их еще более жуткими.


Ощущение было такое, будто он вонзает нож в человеческую плоть, что, как он подозревал, было сделано для устрашения благонамеренных. Он, однако, почти ничего не чувствовал, срезая тела, как пшеницу. Однако полное оцепенение от ужаса значительно облегчало отсутствие эмоций.


Ему удалось продержаться около тридцати секунд, прежде чем он был просто ошеломлен. Вопреки его ожиданиям, его подвела не выносливость, а тот факт, что на него набросились десятки душ, и, несмотря ни на что, он был не в состоянии их отбить. Прижатые к земле, они набросились на его глаза, горло, конечности, медленно проделывая дыры в его теле, убивая его.


Ты умер.


Точка сохранения ‘Смерть’ была инициализирована.


“ААААААГХХХХХХХХ!”


Это была продуктивная затея, особенно если учесть, что он даже отказался от мысли добраться до деревни. Даже если он не получил никаких правдивых ответов, он не возражал: он все равно планировал побывать в деревне довольно много раз, а теперь, зная, что его ждет, планировать это стало еще проще. Однако на данный момент ему снова пришлось заново осваивать свой путь.


Он оцепенел от боли, легко справляясь с тем, чтобы наполнить энергией все запасы своей крови, придавая себе силы. Шаг за шагом он приближался к завершению второй трансформации, которая, как он подозревал, была вратами к завершению второго задания Искателя Сердец. Обратить кровоток… было нелегко. Нет, на самом деле то, как он это делал, скорее всего, было невозможно для обычных людей.


В конце концов, это было не просто изменение направления движения крови — он должен был принять во внимание органы, изменение времени в пути и множество других анатомических вещей, которые он был слишком глуп, чтобы знать и понимать. Зато он знал, что боль была намного сильнее, чем когда он “просто” останавливал ее. Трудности, так же, резко возросли — а именно это было связано с тем, как вела себя остальная кровь.


Когда он пытался заморозить поток крови, остальная кровь в его венах непосредственно упиралась в замороженную часть, что делало ее удерживание более трудным. Однако в данном случае ему приходилось не только застывать и терпеть прилив остальной крови, но и отталкиваться от этого потока, что делало задачу еще более сложной.


“Но у меня получается”, — пробормотал он, потягиваясь после короткой тренировки. Он прошел примерно четверть пути, и это не заняло у него много времени. Хотя он жаловался на трудности, в целом было легче, потому что у него уже была хорошая основа, и он не торопился вслепую. На самом деле, он подозревал, что, если он будет продолжать в том же темпе, то закончит ее максимум через год.


Однако его не волновали сроки, больше нет. Сколько бы времени ни заняло какое-то дело, столько же времени уходило на его завершение. Он научился разделять само время, в некотором смысле.


Когда ночь опустилась на покрытый инеем пейзаж, он вернулся в свою комнату и увидел, что Валена там нет. В этом не было ничего необычного: он часто засиживался допоздна на совете, обсуждая то одно, то другое, и в итоге спал в соседней комнате.


Сняв рубашку, он подошел к ведру с водой и, взяв набедренную повязку, расстеленную на боку, вытерся. Хотя вода была холодной, даже ледяной, он не возражал. Даже наоборот, это помогло, так как вены горели от попыток остановить кровь.


“Подглядывание делает тебя извращенцем, разве ты этого не знаешь?” — внезапно заговорил он.


“Что? Девушка не может восхищаться прекрасным произведением искусства?” — раздался голос от оконного стекла, заставив его поднять глаза и увидеть ту же беловолосую голову, выглядывающую из отверстия в стене и улыбающуюся ему.


“Ах, чтобы меня считали произведением искусства”, — сказал он. “Горе мне. Но, с другой стороны, я бы тоже не отказался полюбоваться твоим произведением искусства, знаешь ли.”


“Придержи лошадей”.


“У меня нет лошадей”.


“Боюсь, что мое произведение искусства на много легионов ценнее твоего”, — осторожно сказала она, переступая через окно и входя в комнату. “Есть люди за миллионы миль отсюда, которые желают меня, ты знаешь?”


“Нет, не существуют”, — сказал Сайлас, закончив и вытираясь свежим куском ткани. “На самом деле, количество мужчин, которые даже знают о твоем существовании, можно пересчитать по пальцам одной руки”.


“Ты отрицаешь мою красоту?!” — ворчала она.


“Нет, ты очень красивая”, — сказал он, надевая рубашку. “Но всю эту красоту вытесняют наивность, тщеславие и немного чистой глупости”.


“… Я действительно хочу ударить тебя. Ты еще злее, чем был в моих воспоминаниях”.


“Итак, ты вспомнила?” — спросил он, повернувшись к ней.


“Фрагменты”, — ответила она, садясь. “Прикосновение здесь и там. Не все. Много пустых мест. Но я помню, что ты просил меня найти тебя”.


“Значит, ты не запомнила дополнение к этому вопросу в “когда я собираюсь отбыть”?”.


“…”


“О, ты знаешь. Ты просто решила проигнорировать это”.


“Что?! Я была взволнована! Я не думала даже на секунду, что вспомню!”.


“Я тоже, если честно, не знал”, — сказал он, сел напротив нее, открыл кувшин с вином и налил ей кубок. “Выпьем за твой единственный плюс — хорошую память”.


“… Зачем я вообще сюда пришла?” — вздохнула она. “Только для того, чтобы надо мной издевались? Игнорировать? Я слишком красива для этого. Если бы я хотела, я могла бы выйти в замок прямо сейчас и заставить пятьдесят мужчин поклоняться моей красоте.”


“У тебя очень, очень, очень хреновое представление о мужчинах”, — сказал он. “Вот совет, который останется с тобой на всю жизнь: мужчины, которые преклонят колени перед твоей красотой… это те, которых ты больше всего хочешь избегать”.


“Хох? Мы начинаем ревновать?”


“Прекрати”, — сказал он. “Тебе уже не четырнадцать”.


“Уф…”


“Ого. Так больно?”


“Ты, по сути, назвал меня ребенком!” — воскликнула она, отпив глоток вина. “Ба, это ужасно. Что это, черт возьми, такое?!”


“Вино, которое остальные смертные вынуждены пить, потому что у нас нет богов, исполняющих все наши желания и прихоти”.


“… хаааа. Ты действительно горький. Мелочный, горький, маленький человек”.


“Правда”, — сказал он. “Так как насчет этого?”


“Что?”


“Сможет ли этот горький человек наконец-то узнать имя красавицы?”.


“Хм… Интересно”, — улыбнулась она, поджав губы. “Что мне делать? Хм? Хм?”


“Хорошо, я буду звать тебя просто… Агнес. Да, Агнес тебе очень идет”.


“Э-э-э? Подожди. Что ты…”


“Агнес, Агнес, твоя красота буквально неподвластна времени~~пффт, ха-ха-ха, черт, я люблю смешить себя, ха-ха-ха…”.


“Подожди, что… что происходит? Эй. Почему ты смеешься? Сайлас. Эй. Сайлас?” Увы, Сайлас молчал, слишком поглощенный ощущением смеха, которого, казалось, отчаянно не хватало его разуму.


Глава 109. Странности делают человека человеком


Странная атмосфера окружала обеденный стол, и только один из пяти сидящих, казалось, совершенно не обращал на это внимания, погружаясь в безвкусную кашу, запивая ее пивом. Четверо других, Вален, Райна, Деррек и новокрещенная Агнес, просто неловко жевали хлеб, бросая друг на друга вопросительные взгляды.


Все это длилось около десяти минут, когда Сайлас негромко рыгнул и откинулся в кресле, наконец-то насытившись. Оглядевшись вокруг, он усмехнулся обстоятельствам, поскольку они вряд ли были случайными.


“Итак, да”, — сказал он, нарушив молчание. “Это моя жена”.


“КТО ТВОЯ ЖЕНА?!” Агнес тут же взорвалась.


“Как видите, она очень застенчива”, — продолжал он, заставив Валена и Деррека вздохнуть.


“… Я возьму этот нож и открою дыру в твоем горле”, — сказала она.


“И очень жестокая. В любом случае, теперь она будет жить с нами, так что добро пожаловать”.


“Получим ли мы хоть одну выдуманную историю, в которой была бы хоть капля смысла?” спросил Вален.


“Конечно”, — сказал Сайлас. “Однажды мне захотелось побродить, и я вышел за стены и нашел ее лежащей на холодном, жалком снегу и дрожащей. Я едва мог отличить ее от снега, но я сразу же влюбился и сделал ее своей женой там и тогда, и героически нес ее на своей спине и выхаживал ее”.


“И все это за одну ночь?”


“И все это за одну ночь”.


“Хаааа… ладно, как скажешь, я доверюсь твоему мнению”, — отмахнулся Вален. “Я попрошу служанок отремонтировать комнату Райны и перееду к ней, чтобы дать вам, новобрачным, немного свободы. Я имею в виду, если ты не против, Райна?”


“Хорошо?” Сайлас насмехался. “Она может буквально умереть от радости”. Агнес посмотрела в сторону молодой, слепой девушки и увидела, как она покраснела, взяла вилку и прижала ее к щекам Сайласа, прямо под его глазами.


“Ты можешь буквально умереть, если не прекратишь тявкать, как презренная сука”, — сказала она. “Понятно?”


“… очень жестокая”, — Сайлас слегка улыбнулся, прежде чем оттолкнуть ее руку — она дрожала, так как она, казалось, искренне нервничала, что может причинить ему боль. “В любом случае, разве у вас, ребята, нет никаких встреч? Я бы хотел побыть наедине с женой”.


“… да, да, да”, — пренебрежительно вздохнул Вален. “Пойдемте. Найди нас, если тебе что-нибудь понадобится”. Вскоре комната опустела.


Одним из главных изменений, которое Сайлас начал внедрять в каждую петлю, было то, что он помог сделать для Валена подходящее инвалидное кресло. Хотя у этого мира была общая идея с их собственным так называемым “инвалидным креслом”, они не использовали колеса для передвижения, но вместо этого у них были “скользящие полозья”, как они это называли, которые были просто сглаженными деревянными панелями, что вряд ли можно было назвать инвалидным креслом. Поэтому его приходилось повсюду носить с собой, и Сайлас знал, что молодому парню это вряд ли нравится. Поэтому он выкраивал время из каждого цикла, чтобы помочь построить лучшую версию. Хотя ему все еще требовалась помощь, чтобы подниматься и спускаться по лестнице, естественно, по крайней мере, он мог самостоятельно передвигаться по коридорам.


Агнес вздохнула и взяла несколько слив из миски, обгладывая их, изредка бросая на него грязные взгляды. Хотя она настаивала на том, чтобы они выехали немедленно, Сайлас планировал как можно точнее повторить последний цикл, включая время отъезда и время прибытия в деревню.


“Что?” — спросил он, глядя на нее.


“Я в какой-то степени понимаю, почему ты ко мне плохо относишься”, — сказала она. “И почему тебе нравится меня раздражать… но она всего лишь девочка. Разве ты не мог быть помягче?”.


“А? Эта девушка взрослее тебя”, — сказал Сайлас. “И она может нанести удар”.


“… угх.”


“Больно?”


“Это всегда больно! Хаа, по крайней мере, я могу остаться без необходимости прятаться”, — прокомментировала она, вставая и потягиваясь.


“Ты можешь пойти с ними, если хочешь”, — сказал Сайлас, наливая себе кубок вина. “Они — веселая компания. И мне кажется, что ты им понравишься, учитывая твой несдерживаемый гнев на меня и все такое”.


“Весь этот гнев вполне заслужен”, — огрызнулась она. “Кроме того, не надо себя недооценивать. Ты тоже веселая компания”.


“… что?”


“Хм? Помимо боли от того, что ты смеешься над самим моим существованием”, — усмехнулась она. “Многие из этих шуток действительно попадают в цель. И ты делаешь это с таким безразличием… что само по себе довольно забавно”.


“… о, да ты мазохистка”.


“Ч-что? Нет!” — воскликнула она.


“…”


“…”


“Ты ведь понятия не имеешь, что это такое?” — спросил он.


“Что-то плохое! Раз уж ты меня так назвал! Так что же это?” — спросила она.


“… хм, я не думаю, что ты еще готова”, — сказал он, криво улыбаясь. “В любом случае, у меня есть для тебя работа до нашего отъезда”.


“… работа?”


“Хм”, — кивнул он. “Ты можешь попросить Валена помочь тебе, поскольку он уже делал это раньше. Просмотри книги по истории, которые есть у нас в библиотеке, и посмотри, сможешь ли ты заметить какие-нибудь несоответствия. Даже если ты Пророк Диких, ты должна, по крайней мере инстинктивно, улавливать некоторые вещи”.


“А ты?” — спросила она, на удивление не отвечая, снова садясь.


“Путешествие, конечно”, — сказал он. “В конце концов, я должен быть готов переломать несколько костей, когда мы доберемся до той деревни. Пока что я попробую без талисманов, чтобы посмотреть, насколько далеко я смогу продвинуться в своей силе, но если я потерплю неудачу, то, вероятно, в следующий раз мне придется попросить Райну помочь мне сделать талисманы. Если, конечно, ты не станешь богоподобным бойцом за одну ночь”.


“Богоподобная красавица не обязательно должна быть богоподобным бойцом”, — сказала она с улыбкой.


“По крайней мере, ничто не сломит твой глупый дух”, — усмехнулся Сайлас.


“О, нет, это так. Все время”, — сказала она. “На самом деле, каждый раз, когда я смотрю на тебя, я чувствую, что часть меня умирает”.


“… потому что я некрасивый?”


“Потому что ты уродливый”.


“Ах, что я могу сказать”, — сказал он. “Это добавляет мне шарма, понимаешь?”.


“Какой шарм? Никогда не видела”.


“Иди в библиотеку”, — ворчал он. “Мне нужно остыть в снегу. Увидимся вечером”.


“Подожди, мы действительно собираемся делить эту комнату?” — спросила она, отстраняясь. “Но… что… что, если ты нападешь на меня?”


Сайлас лишь улыбнулся ей, что еще больше ее озадачило, и ушел. Он хотел сделать последние приготовления, подтолкнуть свое тело, насколько это возможно на данный момент, прежде чем отправиться в деревню. Хотя в следующий раз его не застанут врасплох и не лишат всей магии, этот опыт заставил его кое-что понять: без магии он был в лучшем случае мечником выше среднего уровня с очень ограниченным набором движений.


Если бы он был персонажем в игре, он был бы не боссом, а случайным мобом в море одинаковых на вид мобов, у которых есть два способа нападения и которых довольно быстро убивают. Хотя он много тренировался с Теннером, и даже Деррек часто подключался к тренировкам, в основном они учили его основам — как держать стойку, основам колющих, сметающих, режущих ударов, как двигать ногами в стороны, использовать все тело для замаха, уклоняться, используя минимум движений…


Все это было очень важно, но это также делало его предсказуемым. Если он пригнулся, чтобы увернуться от удара один раз, он сделает это снова. Он не умел парировать, поэтому у него не было выбора. Хотя магия позволяла ему преодолеть некоторые из его недостатков, отсутствие приемов все еще сдерживало его. В конце концов, у него был только “Искатель сердец”, да и то один удар, повторяемый снова и снова. И хотя это был опасный и смертельный удар, если кто-то уклонялся от него однажды, он уклонялся снова.


Кроме того, он понял, что ни одна из классических “фантазий о бое на мечах” не работает в этом мире. Если он пытался провести атаку с вращением, все тут же наносили ему удар в позвоночник и убивали его. Если же он пытался фантазировать, его удары не были смертельными, и другие просто обменивались ударом за ударом и убивали его. На самом деле, большинство “дуэлей” были ошибочно короткими. Вместо многоминутных эпических столкновений мастерства и силы, это были десятисекундные, простые на вид, даже хамские поединки, которые определяли, кто живет, а кто умирает.


Пришлось долго привыкать, но он стал сильным, это он знал точно. Тем не менее, было еще куда расти — как в магическом, так и в ином плане. Он просто касался края реальности, знал он, поскольку нынешние пики, свидетелем которых он был, превосходили его по скорости света. Это и столкновение двух теней, и “взрыв” Райны, уничтоживший весь замок, и армия мертвых за мембраной реальности, и рука, появившаяся из пустоты и уничтожившая его психику.


Немногие вещи по-прежнему имели смысл, поскольку были скрыты в темноте. Шестеренки, колесики и крошечные механизмы, управляющие этим миром, все еще были скрыты от него, покрыты пеленой, за которую он не мог заглянуть. Но со временем, он был уверен, что сможет. Он становился все сильнее, быстрее, и если не умнее, то, по крайней мере, сообразительнее. Помимо того, что он был фехтовальщиком, он также был на грани того, чтобы стать экзорцистом начального уровня, даже по словам Райны. Кроме того, его упрямство и целеустремленность создали совершенно новый Путь, совершенно уникальную школу магии, которую, вероятно, никто в мире не мог изучать, кроме него.


Это был мир магии, но это был мир приземленный; здесь существовали правила, законы и указания, и он не был выше их. Единственное, что он мог сделать, это изучить их в деталях и понять, как играть в их рамках. И все это началось с того, что он стал сильнейшей версией своего нынешнего “я”. А что касается того, чем все закончилось? Он не мог даже предположить.


Глава 110. Оттенки коррупции


Среди куч снега, лежавшего на сухих землях, горел крошечный костер, дым которого уходил в серое, открытое небо. Вокруг костра был бесснежный участок земли, хотя и лишенный жизни, и две фигуры сидели в кругу, молча откусывая мясо. Оба были одеты в одежду, не подходящую для пронизывающего холода, и выглядели так, словно собирались стать моряками, а не занесенными снегом путешественниками.


Сайлас первым закончил трапезу, запив ее элем. Он захватил с собой в дорогу щепотку, хотя запасы замка были пусты и бесплодны. Тем не менее, на вкус это было лучше, чем выдохшееся вино, хотя вряд ли это можно было назвать великой похвалой.


Оглядевшись, он вздохнул. Они снова были под выступом, недалеко от реки, отрезающей север от остальной части Королевства. Путешествие, естественно, было быстрее с Агнес рядом с ним, заставляя его делать более частые перерывы, поскольку он не хотел прибыть раньше времени, стараясь как можно точнее повторить опыт.


“Как твое мясо стало настолько вкуснее?” — внезапно спросила она, заставив его поперхнуться элем, который он пил, и посмотреть на нее косым взглядом. Однако в ее взгляде не было ничего странного — он был полон невинности, что заставило его просто откашляться от собственных мыслей. “Что случилось?”


“Нет, ничего”, — быстро сказал он. “Это потому, что я копчу его и добавляю щепотку соли. К тому же, повара замка склонны пережаривать его, что делает его более твердым”.


“Точно! Я это заметила! Твое мясо намного мягче и его легче проглотить!”


“П-пожалуйста… пожалуйста, перестань говорить “твое мясо”, — умолял Сайлас.


“Хм? Почему? Разве нет?”


“… неважно”, — вздохнул он, сделав глоток эля. “Я рад, что тебе нравится”.


“Даже твоя искренность выглядит неискренней”, — прокомментировала она. “Как это возможно?”


“Это не имеет ко мне никакого отношения. Это все из-за твоего искаженного представления обо мне. В любом случае, нам пора идти. Заканчивай.”


“Да, да…”


Собрав все вещи и погасив костер, они встали и начали идти, исчезая сквозь снег в пустыне, покинутой миром на всю зиму. Как и в прошлый раз, кроме тех случаев, когда им что-то было нужно — когда это что-то просто чудесным образом появлялось из ниоткуда — кроме них двоих не было ничего и никого.


Казалось, что они были последними оставшимися кусочками мира, погребенного под снежной бурей, лишенного жизни и смысла за одну ужасную ночь. В унылой тишине, навеянной лишь неистовым ветром, эти двое выделялись, словно реликвии прошлого, которого больше нет.


С каждым шагом, с каждым вдавливанием сапог в снег, они словно оставляли за собой последние следы человечества, последние остатки его рода, остатки, которые будут решительно повторять забытый вид. Это было тяжелое молчание, тяжкое бремя, и все же ни один из них, казалось, не думал об этом. Парадигма в игре свела вместе двух наименее заинтересованных в философии людей, поскольку у обоих были свои собственные идеи, средства и желания, не зависящие от истории в целом.


Раздвигая завесу деревьев, дуэт снова достиг опушки и приземлился на равнине, отделяющей лес от деревни. Вдалеке они ничего не увидели, несмотря на то, что был день. Как и предполагал Сайлас, здесь не было ни дыма из трубы, ни шума, ничего примечательного. Все выглядело как заброшенная, дряхлая, призрачная деревня, забытая своим вотчиной. Рай для одних, ад для других.


“Итак, каков план?” — спросила она, поедая несколько слив, которые она нашла случайно разбросанными на земле несколько минут назад.


“Как в прошлый раз”, — ответил Сайлас. “Прокрадемся, подождем, пока мальчик найдет нас, последуем за ним, подождем, пока появятся эти гады, а потом…”


“… а потом?”


“А потом я наношу им серьезный удар, пока ты неумело наблюдаешь”.


“… так ли уж нужна была эта вторая часть?” — ворчала она.


“Из тех немногих радостей, которые есть в моей жизни, — сказал он. “Смеяться над тобой — это самое главное”.


“Ну что ж. Пока я держу твоих демонов на расстоянии, я думаю”.


“Сказала, что думает, что она не одна из них”.


“Боги, ты отстой…”


“Ладно, давай вздремнем”, — сказал он. “Нас ждет долгая ночь”.


“Или короткая”, — сказала она. “В зависимости от того, насколько ты хороший боец”.


“Правда”.


“Тск…”


Как и в прошлый раз, они спали до тех пор, пока не наступила ночь и тьма не поглотила мир. Он не оставил ничего на волю случая, решив действовать медленно, повторяя все, пока они не оказались прижатыми к стене. Атмосфера, несомненно, напряглась. Они больше не были в неведении. И хотя Сайлас еще мог отмахнуться от этого, она, похоже, была не в состоянии. Он беспорядочно болтал, в основном для того, чтобы привлечь мальчика к себе, но также и для того, чтобы попытаться успокоить ее.


“Тише”, — раздался голос как раз вовремя. “Ты их разбудишь”.


Посмотрев в сторону, Сайлас увидел того же мальчика, что и в прошлый раз, обнимающего ту же куклу, его глаза были прикованы к ним. И, как и в прошлый раз, он вскоре заговорил.


“Следуй за мной. Успокой свои губы. Успокой свои глаза. Утихомирь свои ноги. Замолчи. Тише. Тише. Тише.” Губы не шевелились, а голос говорил в его сознании. Это все еще было жутко и странно, но Сайлас поборол инстинкт броситься на мальчика и убить его. Он встал, намереваясь последовать за мальчиком, но увидел, что Агнес все еще стоит на земле и выглядит испуганной.


Торопясь, он наклонился и схватил ее за руку, поднял на ноги и потащил вперед, рука об руку. Она, казалось, резко очнулась, но не отпустила руку, а прижалась еще крепче.


Мальчик провел их через всю деревню и к ее задней части, через те же двери подвала, по той же лестнице, по тому же коридору и в ту же комнату, после чего покинул их. Проследив за его уходом, двое сели на своеобразный диван, погрузившись в тишину.


“В какой-то момент тебя придется отпустить”, — сказал он. “Я знаю, что я хороший боец, но я не настолько хорош, чтобы драться с тобой в качестве оружия. Не то чтобы ты был хорошим оружием”.


“Почему?” — ворчала она, отпуская руку. “Все, что тебе нужно было сказать “можешь отпустить мою руку?” — буквально, это все, что тебе нужно было сказать. Зачем все усложнять?”


“Потому что так веселее”.


“Хааа… почему я вообще терплю это издевательство?” — сказала она, опираясь на свою руку. “Я могла бы жить в другом месте, сама по себе. Ты мне не нужен, понимаешь? Но я нужна тебе! Тебе не повредит быть добрее ко мне время от времени”.


“Разве это не веселее?” — неожиданно спросил он.


“А?”


“Препираться со мной, пусть даже в проигрыше”, — он взглянул на нее. “Чем разговаривать с деревьями и птицами и смотреть, как все остальные живут своей жизнью, благословленной альтруистическим невежеством”.


“… это весело”, — сказала она. “Хотя могло бы быть и веселее”.


“Веселее — это не то слово. Веселее”.


“Веселее — это слово”.


“Не так уж много холмов, на которых я собираюсь умереть”, — посмотрел он на нее. “Но если ты еще хоть раз скажешь “веселее”, клянусь, я покрашу твои волосы в желтый цвет и буду постоянно шутить о том, сколько птиц нассало тебе на голову, потому что ты напомнила им о писюне”.


“… очень странный холм, чтобы умереть на нем”, — она боролась с ползучей улыбкой. “Очень хорошо. Я подарю тебе эту победу!”


“Какая прекрасная сцена”, — внезапно прервал их спокойный, причудливый голос. Сайлас медленно повернулся лицом к группе людей, которой еще мгновение назад здесь не было. Мальчик, который привел их сюда, стоял в стороне, играя с куклой, а трое других стояли впереди — две пожилые женщины и молодой человек. Последний, похоже, был кем-то вроде охранника, облаченный в потертые кожаные доспехи, с мечом в руке. Две женщины были одинаковыми, слегка сгорбленными, на вид им было около шестидесяти лет, беловолосые, с полузакрытыми глазами, в белых одеждах, которые слегка волочились по полу.


“Правда?” причудливо ответил Сайлас, когда, как и в прошлый раз, Агнес придвинулась ближе к нему и попыталась “спрятаться” от новичков. Это было странно, размышлял он, так как она совершенно нормально вела себя с Валеном и другими.


“Конечно”, — сказали женщины одновременно, хотя это не было похоже на два голоса. “Юная любовь в полном расцвете сил — всегда прекрасное зрелище”. Они прошли вперед и сели напротив друг друга, а мужчина стоял на страже сбоку от них. Хотя Сайлас слегка беспокоился за него, это не меняло его планов.


“Да, она действительно излучает красоту любви”, — изменил ответ Сайлас, получив быстрый удар под ребра, который он проигнорировал. “Хотя она и без любви, она все равно прекрасна”.


“Могу себе представить”, — Агнес снова изменила свой облик, став той же черноволосой женщиной, какой была раньше. “Хотя немного любовного блеска никогда не повредит женской коже. Тем не менее, мы… аааа!” Сайлас был быстр, быстрее, чем кто-либо — даже Агнес — ожидал.


Зарядив свои мышцы скрытой энергией в венах, он преодолел расстояние между ними менее чем за мгновение, с кинжалом в руке, вонзив его точно и идеально в сердце одной из женщин. Оба вскрикнули и через мгновение начали сморщиваться, как стареющие фрукты, еще сильнее, чем раньше, пока не сдулись, как воздушные шары, совсем не так, как умирает человек.


Еще мгновение, и по комнате пронесся пронзительный крик: из двух трупов возникло фиолетово-окрашенное призрачное явление и метнулось к мальчику, похоже, втянув в себя куклу в его руках, которая начала дрожать, трястись и биться в судорогах. В то же время перед Сайласом появилось окно, что еще больше сбило его с толку.


Вы убили Тень Коррупции!


Открыт новый квест: Освобождение призраков


Контекст: вы раскрыли гнусный заговор одного из самых известных убийц королевства, давнюю легенду, которую многие считают просто семьей убийц, продолжающих свое наследие. Однако великий секрет гораздо более злобный и отвратительный. Раскройте эту тайну и победите убийцу.


Награда: сохраните одно изменение по вашему выбору через сброс цикла


Награда резко встряхнула его, его разум помутился. Он не слышал, как Агнес звала его по имени, не видел, как мальчик встал, не видел и не слышал, как воющие призраки прорвались сквозь стену. Все, что он видел, это возможности… их было так много, что невозможно было ограничиться только одной.


Глава 111. Сын Анура


Комната затихла, Сайлас стоял в шоке от того, что на него никто не напал после того, как он убил обеих женщин. Мужчина, стоявший на страже рядом с ними, исчез в клубах дыма, пропав из их поля зрения, как будто его и не было. В комнате остались только два пророка и мальчик, державший свою куклу. Последний медленно встал и замер, застыв, как марионетка, повернув шею в сторону и глядя на них.


Озноб начал нарастать, почти казался телесным. Агнес подошла ближе к Сайласу и прижалась к его спине, слабо дрожа. Хотя он тоже почувствовал их, Сайлас остался непреклонным; это были мурашки смерти, понял он, такие, какие он ощущал уже миллионы раз. В них не было ничего нового, даже если они были закреплены на нем. Смерть не была его врагом, по крайней мере, теперь. Если уж на то пошло, то эти двое уже слишком много раз висели в небе, как влюбленные.


Хотя Сайлас и удивился, что за смертельной маской скрывается “мальчик”, это не имело значения. Масок в этом мире было много, и детская была лишь одной из них, какой бы ненормальной она ни была. Тишина продолжала царить, свободно пульсируя и, казалось, с замиранием сердца ожидая, когда ее нарушат.


Энергия резко изменилась, понял Сайлас, и только собираясь отреагировать, он понял, что это не атака. Вместо этого по полу и по коротким ногам мальчика пробежали сумеречные тени, сходясь к его голове и полностью накрывая его. Затем раздался едва слышный взрыв, и из дыма и пыли появился более высокий и широкий силуэт — фигура, облаченная в обычную одежду, которая казалась на два слоя слишком тонкой для зимы.


Это был черноволосый мужчина, которому на вид было около сорока лет, износ и следы возраста были заметны на его лице, его нос был слегка вздернут и кривоват, а пара раскосых и узких, сумеречного цвета глаз смотрела прямо над ним. Он был невысокого роста, не больше пяти-трех, и на этот раз без куклы в руках.


Несмотря на обычную внешность, Сайлас на мгновение напрягся: от этого человека исходило то же чувство опасности, что и от Деррека, и инстинктивные сигналы тревоги внутри его тела начали звенеть, как колокола на рассвете. Я не смогу победить его, инстинктивно понял Сайлас. С некоторыми врагами он еще мог сражаться и надеялся победить, а с некоторыми уже чувствовал себя безнадежным — с Дерреком в том числе.


Дело было уже не в опыте, поскольку в этом плане он, скорее всего, превосходил других, а скорее в утонченности и общем недостатке полировки и техники. Тем не менее, не было похоже, что он просто согнется и упадет на пол — он все равно будет бороться, если не для чего другого, как для того, чтобы узнать, насколько силен этот человек в будущем.


“Ты только что разрушил двадцать лет планирования, понимаешь?” — сказал мужчина с кривой улыбкой. “Как ты узнал, что они были вассалами?” Что?


“Потому что ты плохо их прячешь”, — уверенно ответил Сайлас. В конце концов, его личный девиз гласил: “Никогда не позволяй своему невежеству мешать твоей уверенности”.


“Ха-ха-ха-ха”, — неожиданно разразился смехом мужчина, жутко неестественно изгибаясь взад-вперед, как трубочник на ветру. “Ты действительно действуешь мне на нервы. Так, так, так много разрушено. Даже десять твоих жизней не смогут это возместить. Даже сотня. Нет, даже тысяча. Теперь из-за тебя будут страдать еще больше, понимаешь?”


“Ну, если под “больше” ты подразумеваешь “себя”, то да”, — улыбнулся Сайлас. “Прежде чем я отрублю тебе голову, ты немного помучаешься. Надеюсь, ты справишься”.


“Ты меня забавляешь”, — сказал мужчина. “Маленькая игрушка на снегу, танцующая, поющая и машущая руками. Если бы ты просто молчал, ты бы стал частью мечты, более великой, чем ты, чем эта земля, все королевство, весь мир. Почему ты просто не замолчал? Принять косу реальности?”


“Что ты сделал с жителями деревни?” спросил Сайлас.


“Убил их, конечно”, — непринужденно ответил мужчина. “Что за глупый вопрос? Неужели моим планам помешал такой болван, как ты? Ах, я, должно быть, опускаюсь. Возраст подгоняет меня, я заметил. Иногда я забываю спустить штаны, когда гажу. Это стало плохо”.


“Да, плохо — это еще мягко сказано. Итак”, — Сайлас вспомнил “объяснение” окна о квесте, пытаясь выудить из него ответы, поскольку мужчина оказался несколько разговорчивым. “Что самый гнусный и легендарный убийца королевства делает в этом захолустье?”


“… о?” — в мертвом взгляде мужчины мелькнула искорка интереса, когда он достал что-то из кармана, поймал это между губами и указательным пальцем вызвал огонь на вершине. Это что, чертова сигарета?! Сделав затяжку, мужчина на мгновение замолчал, его суровый взгляд устремился на Сайласа. Дым вырвался из пересохших губ и вскоре исчез, в отличие от “мужчины”, который “охранял” двух женщин. “Не тупица, а? Раз уж ты здесь… ты, по крайней мере, экзорцист. Кто послал тебя? Маллинз? Файрес? Килларды? Хах. Это не имеет значения. К сожалению, ты не можешь вернуться. Боюсь, ты встал на Точку невозврата. Жаль. Королевству нужны хорошие люди, сейчас как никогда”.


“Как ты?” спросил Сайлас.


“Да, как и я”, — насмехался мужчина. “Ты думаешь, эти крестьяне имеют значение? Они повсюду. Размножаются, как будто небо проливает на них дождь. Паразиты, все они, питаются за счет тех, кто заслуживает, а потом плачут и умоляют, когда наступает голод. Их жизни стоят больше в смерти, чем в жизни. Царство превыше всего. Я понимаю, вы, экзорцисты, считаете себя выше нас, возвышеннее, выше смертных дел. Вы сидите на своем золотом троне и судите нас. Не волнуйтесь. Ваш собственный суд близок. Они будут осуждены в тех же цепях, в которые заковали нас. По крайней мере, утешайся тем, что ты будешь приветствовать их, куда бы ты ни пошел”.


“Королевство превыше всего?” Сайлас слабо улыбнулся. “Извини. Не могу купить его”.


“Это не имеет значения”, — сказал мужчина, делая еще одну затяжку. “Тебе не суждено. Большинству не суждено. Пока вы наслаждаетесь своими грезами, мы сражаемся, сражаемся и сражаемся. Я “гнусный убийца” только в глазах никчемных, бессмысленных и трагически многочисленных ничтожеств. В глазах Королевства я — его Герой”.


“… эх, ты просто говоришь как будто у тебя мания величия, если хочешь знать мое мнение”, — осторожно поинтересовался Сайлас. Настоящий герой будет сражаться за всех, а не только за “достойных””.


“Хаа”, — мужчина сделал еще одну затяжку, взлохматив свои волосы. “Это бессмысленно. Ты отбросил меня на много лет назад. Хотя жаль, ядро экзорциста… должно быть довольно полезным. Двадцать? Нет, может быть, тридцать лет? Хм. Должно хватить”, — Сайлас нахмурился, медленно осмысливая ситуацию. “О, не беспокойся о девушке. Я убью и ее — я не монстр”.


“… это странная черта, которую можно провести”.


“Даже у гнусных злодеев есть компас”, — странно усмехнулся мужчина, доставая тонкий и острый на вид кинжал и вертя его в руках. “Мой просто удобнее гнуть то тут, то там. Тогда до свидания”.


Кинжал прилетел быстро, но не настолько, чтобы Сайлас был беспомощен ответить; он оттолкнул Агнес и поднял меч вверх, игнорируя удар кинжала и вместо этого немедленно используя Искателя Сердец, целясь в сердце мужчины. Сайлас лучше всего действовал против людей, по крайней мере, когда сражался удар за ударом. Быстро убить его было действительно невозможно. На самом деле, это начинало доставлять ему некоторые неудобства, поскольку он мог даже пережить, когда ему перерезали горло, несколько раз подряд.


На самом деле, если не считать обезглавливания, убить его одним ударом было практически невозможно. Даже прямой удар в сердце причинял легкую боль, в худшем случае — кратковременную, по крайней мере. В конце концов, он умрет от потери крови, если даст ей свободно истечь, но это займет некоторое время.


Мужчина, напротив, не слишком стремился к обмену ударами, используя ловкость кинжала, чтобы отклонить удар и проскользнуть по острию клинка, мгновенно сократив расстояние между ними. Он был практически прижат к груди Сайласа, пара безэмоциональных глаз заглядывала в его душу, когда кинжал вонзился в его шею, перерезав артерию. Мужчина быстро удалился, а Сайлас стоял неподвижно, проводя пальцами по влажным и теплым ранам. Было больно. Вроде как.


“А?” — зашатался мужчина, когда увидел, что Сайлас не обращает внимания на рану и наносит ответный удар, снова целясь в сердце. Мужчина, несмотря на шок, увернулся и снова сократил расстояние, нанеся удар с другой стороны шеи. Сайлас продолжал наносить удары, приспосабливаясь к скорости и приближаясь все ближе и ближе к тому, чтобы нанести удар.


Тем временем мужчина продолжал наносить удары — удар здесь, удар там, целясь в жизненно важные органы. Только после того, как в теле Сайласа было пробито более десяти отверстий, он упал на колени, слишком слабый, чтобы встать. Потеря крови была слишком большой. Однако во всем этом была и победа — ему удалось порезать человека, пусть и слегка.


“… Кто ты, черт возьми, такой?” — спросил мужчина, нахмурившись. “Тебя послал Харен? Нет, он бы не посмел. В любом случае, я не чувствую в тебе Путь Крови. Но как ты до сих пор жив? И снова — кто ты, черт возьми, такой?”


“Я?” — сказал Сайлас, ухмыляясь. Все его лицо было окрашено в пунцовый цвет, что делало его улыбку жуткой и пугающей. Из последних сил он поднял меч, но вместо того, чтобы направить его на человека, он направил его на свой собственный подбородок. “Только твой демон. До скорой встречи, сын Анура”. В этот момент глаза мужчины расширились, как блюдца, а все его тело задрожало. Хотя имя, скорее всего, что-то значило, Сайлас не знал, что именно. Он должен был провести расследование.


Имя открыл не он, а Агнес. Видимо, она услышала голос, и как раз перед тем, как двое вступили в схватку, она прошептала ему на ухо “Сын Анура”. Хаа, так много имен, которые нужно запомнить: Маллин, Файр, Киллард, Анур, Харен… черт. Это будет длинный цикл.


Глава 112. Немного сломанный


“ААААААГХХХХХХ!” Сайлас не стал долго задерживаться, догнав пик своего Пути, и сразу же направился в библиотеку. На этот раз у него была четкая цель: найти “лица” к именам, которые “сын Анура”, что бы это ни значило, пробормотал. Это будет нелегко, но, по крайней мере, у него были ориентиры — аристократия королевства.


Он резко остановился перед библиотекой, его губы подрагивали. У дверной рамы, прислонившись к ней, стояла Агнес. Он не видел ее в этой петле и уже начал думать, что она, возможно, не вспомнила о нем в этот раз, но, похоже, она вспомнила. Так будет лучше, так как у него будет еще больше помощи.


“Йоу”, — позвал он. “Где ты была?”


“Молилась”, — ответила она и отошла в сторону, пока Сайлас открывал двери и входил внутрь. На него нахлынули воспоминания, уходящие корнями в глубокое прошлое, о том, как он впервые встретил Валена, когда мальчишку все еще уламывали служанки замка.


“Молилась о чем?” — спросил он.


“Ответах, в основном”, — сказала она, ее тон был тяжелым. “Как они могли позволить такому чудовищу не только жить, но и поглотить целую деревню в своей мерзости?” Сайлас взглянул на нее и заметил черные круги под глазами. Она выглядела усталой, но не той усталостью, которая возникает после тяжелой работы — она была такой, которая навеяна болью и страданиями и долгими, томительными, бессонными ночами, когда беспокойный разум бьется, бьется и кричит в пустоту.


“Получила ли ты что-нибудь? Ответы, я имею в виду”.


“… нет”, — сказала она, садясь. “Просто… воспоминания. С мертвыми все по-другому”, — добавила она, глядя на него. “Это имеет смысл. Но… человек, убивающий себе подобных?”


“Я всегда считал тебя наивной”, — сказал Сайлас, потянувшись за двумя главными книгами, за которыми он охотился, в которых подробно описывалась недавняя история Благородных семей в Королевстве. “Но это граничит с опасностью”.


“Что ты имеешь в виду?” — нахмурилась она.


“Мы просто такие, какие есть, по своей природе”, — сказал он, смахнув пыль с книг и передав одну из них ей. “Мы воинственны, жадны, эгоистичны и безнадежны. Первобытны”.


“Это…”


“Разница”, — прервал он, сурово глядя на нее. “В том, что у нас есть способность меняться. У нас есть способность выбирать… выбирать не быть ни одним из этих вещей. В этом разница между хорошими и не очень хорошими людьми. Этот выбор. Большинство людей выбирают быть добрыми. Некоторые выберут быть злыми. Другие — ни то, ни другое. Он выбрал ни то, ни другое”.


“Что?! Как это он не злой?!” — возразила она, игнорируя книгу.


“Тогда, как ты думаешь, я хороший человек?” — неожиданно спросил он. “Нет, даже важнее — считаешь ли ты себя хорошим человеком?”


“Я… да, я думаю, мы оба хорошие люди”, — сказала она.


“Значит, мы хорошие”, — слабо улыбнулся он. “Для нас он — зло. Для нас мы — добро. Переверни историю, и для него мы — помехи, неудобства. И, как он и сказал, он — герой. Ты не обязана с этим соглашаться. Просто пойми, что люди — это бесконечное множество вариантов, все они связаны рамками одних и тех же желаний. Мы все хотим, чтобы нас любили или уважали в том или ином качестве. Просто мы идем разными путями, пытаясь достичь этого. Отложи на мгновение в сторону свою борьбу за вступление в возраст”, — добавил он. “Посмотри на имена, которые он упоминал, начиная с его: Анур. После ищи Маллина, Файра, Килларда и Харена”.


“…”


“Эй, ты меня слышала?”


“Д-да, это так”.


“Какие имена?”


“Маллин, Файр, Киллард, Харен и Анур”.


“… Ты была довольно защищенной, даже в своих видениях, да?” сказал Сайлас.


“Не то чтобы я никогда не видела, как мужчины убивают друг друга”, — сказала она. “Но… это всегда было в контексте битвы. Войны. Где это имеет смысл. Никогда не убивают обычных людей, которые даже не могут оказать сопротивление”.


“Ну, теперь ты это сделала”, — добавил он. “Начни читать. Это отвлечет тебя от всего”.


Сайлас переключил внимание на книгу, быстро перелистывая страницы, обращая внимание только на имена и игнорируя все остальное. Он был достаточно хорошо знаком с общей структурой Королевства, хотя имена были в основном размыты, поскольку прошло несколько десятилетий с тех пор, как он в последний раз читал эти книги и освежал свои знания.


Страницы расплывались в его глазах, хотя он не встречал ни одного имени. Хотя он знал, что все равно не сможет понять динамику происходящего, это было бы началом. Потом он расспросит Валена о более полной картине — или хотя бы о поверхностной, — а затем снова отправится на юг в поисках ответов. Нет, — быстро покачал он головой. Возвращаться назад бессмысленно, так как меня тут же убьют. Мне нужно развить Искателя Сердец, прежде чем отправляться в путь.


“Я нашла одного”, — вывел его из задумчивости голос Агнес. “Киллард”.


“Да?”


“Сказано здесь”, — продолжила она. “Они — одна из старших Благородных Семей, хотя и являются “всего лишь” графским поместьем. Они известны своими серебряными и золотыми рудниками, что делает их одним из самых богатых поместий в целом. Остальное — просто перечисление некоторых выдающихся имен дома из истории, все из которых, кажется, были королевскими казначеями.”


“… хорошо. Продолжай искать.” Хотя это было не так много, но это было начало. Он знал, что Килларды были не просто богатым поместьем, связанным с королевством — они были вовлечены в теневые войны Королевства, и, вероятно, прямо или косвенно финансировали некоторых игроков. Хм?


Он перестал листать, наткнувшись на имя — Анур. Это был довольно толстый отрывок, в котором подробно излагалась их история, что сразу привлекло его внимание.


Имя “Анур” происходит от слова “Святой” на старом языке — аннун — и было даровано генералу Микин-Ни-Тахата Ее Величеством, Первой Святой Королевой Королевства Найя. С рассвета победы Дом Анур служил Престолу с непревзойденной верностью, участвуя в каждой войне. Он всегда усиливал самые сильные войска, и в рядах Дома родились бесчисленные исторические личности — Фенли Почитаемый, который защищал перевал Хилдар от 6000 армии, имея на своей стороне всего 800 человек, целых три недели до прибытия подкрепления. Затем был Ванир Одаренный, который сумел взять свой небольшой личный отряд из 60 рыцарей и захватить один из главных пограничных замков, Квинт, за одну ночь.


…


Дом Анур традиционно вступал в королевскую кровь через своих дочерей, так что в общей сложности двадцать две королевы были прямыми потомками Дома Анур. Вполне вероятно, что после смерти Его Величества Бевууна и коронации его сына, наследного принца Вивенула, юная леди Леа Анур, обрученная принца, займет пост королевы, став двадцать третьей леди Анур, занимающей этот пост.


…


Корни Дома Анур уходят далеко и глубоко, их руки переплетаются со многими проектами Королевства. Будь то дорожные мостовые, соединяющие многие из его блистательных городов, или некоторые монументальные проекты, отличающие наше Великое Королевство от других, Дом Анур всегда находится на переднем крае, олицетворяя собой неистовую верность и любовь к Короне, которые должны служить примером для других.


…


Сайлас глубоко нахмурился, откинувшись на спинку кресла. Леди Лиа Анур… была нынешней королевой королевства, той самой, которая фактически изгнала Валена и своими выходками начала вызывать гнев королевства. Таким образом, принц Вивенул был нынешним королем, пассивным человеком, который стоял в стороне и наблюдал за всем происходящим. А дом Анур, хотя это нигде не указано, вероятно, был самым могущественным домом в Королевстве.


И этот человек… был предполагаемым сыном Анура. Однако Сайлас понимал, что здесь есть оговорка: легко было бы сразу связать этого человека с Домом Анур, но была и альтернатива — что он каким-то образом связан с первоначальным значением этого слова, то есть “аннун”. А значит, он — ‘Святой Сын’.


Сайлас не хотел делать поспешных выводов, поскольку оба они были сопряжены с возможным неправильным толкованием. Скорее, он решил, что в конце концов сам попробует найти ответы у этого человека. А до тех пор достаточно будет и головной боли. Однако постепенно, шаг за шагом, он приоткрывал завесу. Королевство уже не было таким чужим, каким оно было, когда он впервые попал в него. Хотя многие коридоры по-прежнему оставались неосвещенными и томительными, оно, по крайней мере, больше не было пустотой.


“Эй”, — окликнул он Агнес, заставив ее поднять глаза. “Мне жаль.”


“А? Чего?”


“За то, что был ослом”, — сказал он. “Торопясь куда-то попасть, я забыл быть человеком. Обычное дело, правда”.


“… все в порядке”, — сказала она. “Ты был ослом, но и прав. Кроме того, ты всегда осел. Так ты извиняешься за то, что ты такой, какой ты есть?”


“Ты меня пугаешь, ты знаешь это?” внезапно сказал Сайлас.


“Что? Почему?” — воскликнула она, странно глядя на него.


“… потому что ты помнишь”, — ответил он, заставив ее растерянное выражение лица исчезнуть, сменившись болезненным.


“Я могу забыть, никогда не знаешь”, — сказала она.


“Не знаю, что страшнее, если честно”, — вздохнул он, откинувшись еще дальше назад и покачивая кресло. “Но… пока ты помнишь, я буду стараться. Быть добрее, я имею в виду”.


“… все в порядке”, — она широко улыбнулась, ямочки на ее щеках еще больше подчеркивали контур ее губ. “Я не против того, чтобы ты был таким, какой ты есть”.


“Правда? А, тогда ты, должно быть, такая же долбанутая, как и я”, — сказал он.


“Возможно, так и есть”, — усмехнулась она. “Но… нет ничего плохого в том, чтобы быть немного сломленным, я поняла”, — она наклонилась дальше, положив голову на руки, ее улыбка стала еще мягче. “Это просто означает, что мы выжили, что бы ни пыталось нас убить… и нашли в себе силы жить дальше”. Сайлас усмехнулся, покачав головой. Хотя ему было приятно это слышать, даже если это просто ненадолго отвлечет его от мыслей. Он не был целым, просто немного сломленным.


Глава 113. Удар смерти


Сайлас затаил дыхание, его лицо выражало гримасу боли. Его мышцы были напряжены, вены пульсировали, как черви, кожа дымилась, словно под ней пылал огонь. Агнес стояла в стороне, прикусив нижнюю губу, глаза были полны беспокойства. Он находился в таком состоянии уже почти час, но то, что лежало под поверхностью, было еще ужаснее. Даже она чувствовала это — энергию, свернувшуюся вокруг его крови, тянущую ее против божественного тока тела.


Время от времени, по его указаниям, она выливала на него ведро ледяной воды, от чего сразу же шел пар, который на некоторое время отуманивал его, хотя помогало ли это… она не знала. В конце концов, она не могла понять, как вообще человеческое тело может выдержать то, что выдержало его тело. Даже она знала, что прикосновение энергии в любом месте внутри — это практически смертный приговор, а в некоторых частях даже средство казни человека, так как это было так быстро.


И все же, он процветал в ней, в накатывающемся огне, который сжигал даже ее, стоявшую в десяти футах от него, погруженную в холодную мглу. Однако это не было безболезненно, это она знала. С самого начала его лицо было лицом страдающего человека. Его брови заплясали, губы задрожали, а ноздри расширились. Время от времени у него шла кровь — чаще всего из носа, иногда из глаз, губ, ушей, а иногда кожа на теле просто разрывалась и выплескивала горсть крови.


Каждый раз это было ужасающее зрелище, от которого у нее замирало сердце. Даже осознавая, что в глубине души для него это было катарсисом в той же степени, что и тренировкой — самобичеванием в наказание за прошлое, смотреть на это было нелегко. Скорее, наоборот, от этого становилось еще тяжелее — ведь он считал, что заслужил эту боль, несмотря на то, что она придавала ему сил. Ей тоже было больно, но она не могла помочь, как бы ни хотела. Она была чужаком, бродягой, пятном в той внутренней истории, которую он писал.


Пока это помогало, она музицировала. Лишь бы это помогало. Все внезапно прекратилось, его тело расслабилось, когда он открыл глаза. Она не бежала от радости — это случилось уже в третий раз. И, судя по выражению его глаз, он все еще был безуспешен. Он на мгновение застыл на месте, прежде чем ударить кулаком, вырывая в земле канаву. Пот струился ручьями, собранные пряди волос разлетались в разные стороны.


“… ты голоден?” — спросила она, не зная, что еще сказать.


“… да”, — ответил он хриплым тоном. “Воды”.


“Вот”, — она поспешно протянула ему тыкву, которую он опустошил одним движением. “А вот свежий хлеб и кукуруза, если хотите”.


“Да”, — сказал он, встал и подошел к большому ведру, быстро вымыл торс и подмышки, не обращая внимания на то, что ей пришлось надеть четыре слоя одежды, чтобы не замерзнуть до смерти, пока он ходил в штанах до колен и топлесс. Затем он сел, прислонившись к стене замка, и стал рассеянно жевать хлеб и кукурузу.


“Как… как это было?” — осторожно спросила она, присаживаясь рядом с ним.


“Я уже близко”, — ответил он. “Должно получиться в следующий раз”.


“… тогда… почему ты ударил по земле?”


“Хм?” он взглянул на нее. “Чтобы изгнать излишнюю энергию?”


“…”


“…”


“Ты сделал это специально, не так ли?”.


“… возможно”, — хотя он и пытался скрыть это, улыбка неизбежно закралась на его губы. “По правде говоря, я немного расстроен”.


“Почему?” — спросила она.


“Потому что это легко”.


“Потому что это… что? Ты с ума сошел?” — воскликнула она в ужасе. “Это не просто! Это просто невозможно! То, что ты делаешь… буквально не может сделать никто другой!”


“Не в этом дело”, — вздохнул он. “Здесь нет узких мест. Никакой борьбы. Это просто… плавное плавание. Мне не нужно ни над чем особенно работать, просто бездумно мчаться вперед и злоупотреблять тем, что я не могу умереть”.


“… ты можешь умереть”, — внезапно сказала она. “Нет, ты умрешь”.


“Ты знаешь, что я имею в виду”.


“Я не думаю, что ты понимаешь, что имеешь в виду”, — добавила она. “Ты слишком оцепенел от смерти, я поняла”.


“Ты бы тоже, если бы умирала тысячи раз”, — сказал он. “Нет, сейчас, наверное, уже пятизначное число. Но я не жалуюсь. Уверен, что в конце концов я упрусь в стену, так всегда бывает. В конце концов, я бездарный халтурщик”.


“Хаааа, ты много чего умеешь, но это не одно из них”, — сказала она.


“Кстати, ты испекла этот хлеб?”.


“Нет?”


“Вот почему это хорошо”, — сказал он.


“… а если бы я сказала “да”? Это был бы самый худший хлеб, который ты когда-либо пробовал?”.


“Черт, ты догоняешь”.


“Хааа…”, — поняла она, что в последнее время часто вздыхает. Но она также больше смеялась. И чувствовала беспокойство. И нервничала. И надеялась. Радовалась. Возбуждалась. Скорбила. Наконец-то она испытывала человеческие эмоции.


Они больше не разговаривали, ни пока он ел, ни когда закончил, ни когда вернулся к сеансу пыток. Она не знала другого мужчины, который мог бы делать то, что делал он — добровольно идти на такую боль, от которой другие кричали бы до тех пор, пока их легкие и горло не разрушились бы и не сгорели.


И снова его тело, покрытое шрамами, заплатами и, казалось, сломанное, горело, его кожа стала красноватой. Вены пульсировали, мышцы вздувались. Выражение лица плясало, как скорбный лебедь. Губы дрожали.


Время, как и кровь в его жилах, казалось, застыло — его течение было неосязаемо для реальности перед ней. Для него, а отчасти и для нее, время не имело значения. Она прожила целую жизнь в своих снах. Она прожила тысячи историй в голосах, которые говорили с ней. А он… он, скорее всего, забыл, что время — это вещь. Дни, месяцы, годы и десятилетия для него были просто словами. Вещи, оторванные от реальности.


Однако именно в момент прохождения невидимой вещи мир резко изменился; она почувствовала это сразу. Кровь в его теле полностью пошла против течения, разворачиваясь. Из его плотно сжатых губ вырвался приглушенный рев, все его тело затряслось, словно он сидел на эпицентре землетрясения. Кровь начала вытекать из каждого его отверстия, казалось, окрашивая все внутри и вне его в багрово-красный цвет.


От ужасающего зрелища, от которого ее чуть не стошнило, он внезапно встал, открыв глаза. Они были кроваво-красными, как у дьявола. Не говоря ни слова, он потянулся к мечу, прислоненному к стене, и вытащил его из ножен. Серый цвет стали коротко блеснул, когда он прочертил огромную дугу по направлению вперед.


Все еще не говорящий, все еще красноглазый, все еще истекающий кровью, казалось, задерживающий последний вздох — который, если выдохнуть, унесет с собой последние жизненные силы — Сайлас встал в боевую стойку, слабо расставив ноги, лицом вперед, меч уперся в поясницу. И он ударил.


Это был сверхбыстрый удар, за которым она, по крайней мере, не смогла уследить. Только его след, пятно, которое он оставил после себя. Однако не успела она как следует зафиксировать даже это, как последовал второй удар. А затем третий. И четвертый. Единственная причина, по которой она могла определить их количество, заключалась в том, что они дули ветром в ее сторону, снова и снова, несмотря на то, что она стояла в стороне, на расстоянии около пятнадцати футов.


Ветер был холодным и нес с собой запах смерти, который испускал клинок; она знала, что даже если его просто задеть, большинство мужчин умрет на месте.


Сайлас продолжал наносить удары до девятого удара; от этого удара все его тело слегка дернулось, а губы разошлись, после чего на свежевыпавший снег хлынула кровь. Однако он не обратил на это внимания, его красные глаза были устремлены на острие клинка. А потом он ударил снова.


Он был другим. Даже она поняла это с самого начала. Не просто другое — нет, оно было не от мира сего. Клинок рванулся вперед и разлетелся вдребезги, куски стали сначала разлетелись, а потом, в первых же футах полета, испепелились. Но, несмотря на это, его движение продолжалось. Клинок больше не был телесным — он полностью состоял из невидимой энергии. Он толкался вперед каждым дюймом своего тела, его кости скрипели, трещали и щелкали, как ветви дерева. И все же он упорствовал.


Хотя она видела все это, она видела это, потому что силы вне ее позволяли ей видеть это — все это произошло менее чем за десятую долю секунды. Сайлас закончил движение и нанес полный удар клинком, которого не было. Мир на мгновение погрузился в тишину и неподвижность, прежде чем громовой рев разбил ее барабанные перепонки, а сильный, сокрушительный ветер впечатал ее спиной в стену. В душераздирающем ужасе она увидела, как деревья гнутся и ломаются под могучим ветром, а направление удара… исчезает.


Там, где Сайлас нанес удар, раньше была толстая, высокая стена — теперь там была дыра, которая тянулась все дальше и дальше, и вокруг нее царила мертвая тишина. Она прижалась к стене, не обращая внимания на боль, которая терзала ее разум. Ее заменяло то, чему она только что была свидетелем — удар, который нарушил порядок природы. Удар, порожденный не человеком.


Ее глаза инстинктивно отклонились в сторону, на фигуру, которая его принесла. Несмотря на то, что он стоял на тающем, красном снегу без рук, истекая кровью из зияющих дыр на плечах, он казался сверх высоким, сверх амарантиновым. Он дышал последним вздохом своей жизни, его глаза были лишь видимостью сознания, которое быстро угасало, его тело представляло собой разбитое, спутанное месиво крови и крови… но ее сердце и душа были потрясены и взбудоражены благоговением и ужасом, которые она испытывала только когда слышала голос Бога. Прежде чем она потеряла сознание от боли, которую ей еще предстояло ощутить, он успел наклонить голову в сторону и встретиться с ней взглядом. Он улыбался, поняла она. Улыбка, полная боли и в то же время надежды. Улыбка ужаса и в то же время удивления. Огня, убивающего, но рождающего. Ненависть, но прощение. Гнев, но спокойствие. И она улыбнулась в ответ. Улыбка, полная надежды. Улыбка, полная удивления. Улыбка, которая рождает. Которая прощает. Успокаивает. Ветры времени, сгибы костей и слезы крови… двое умерли.


Глава 114. Прокол сердца


Поздравляем с завершением второго квеста Мантры Искателя Сердец!


Ваша награда: прокол сердца.


Прокол сердца: объедините десять ударов в единое целое, высвобождая удар, который невозможно блокировать, уклониться, парировать, игнорировать или рассеять. Сила удара зависит от принесенной жертвы.


Новое задание: отнять 10 жизней с помощью Прокола сердца.


Награды: Прикосновение сердца


“ААААГХХХХХХХХХ!”


Сайлас оставался в оцепенении еще несколько дней, вспоминая сцену перед смертью. Он сделал что-то нечеловеческое — нет, это было неправильно. Он делал много нечеловеческих вещей, например, умирал бесчисленное количество раз, но это был самый первый раз, когда он сделал что-то, что можно было бы назвать “фантастическим”. Это был первый раз, когда он действительно нарушил законы физики, как он их знал. Впервые он вступил на лестницу монстров.


Это был удар, который забрал его жизнь, да, но это был и удар, который вырвал жизнь из мира и согнул его под своей мощью. Неважно, пять или пятьсот человек стояли на этом пути, они бы все погибли, он знал. Это было настолько мощно. Настолько сильно. С того момента он понял, что вступил на путь, с которого нет возврата. Потому что он знал, что не сможет провести остаток своей жизни без такого удара.


Он посмотрел на свою раскрытую ладонь, на руку, в которой держал раздробленный клинок. Это был удар, превосходящий все остальные, но он требовал равного количества, он знал. Описание его не совсем точно — уровень повреждений, нанесенных им при первом использовании, требовал его жизни, да, но была одна большая оговорка — его было невероятно трудно убить. На самом деле, он бы поспорил, что его было сложнее убить, чем двадцать тридцать обычных людей.


Кто-то мог колоть, резать, бить, рвать, царапать и резать его часами, а он все равно бы жил. С этой точки зрения ценность его жизни, как инструмента самопожертвования, была несравнима с остальными. Он подозревал, что если бы обычный солдат поставил свою жизнь на карту ради удара, это было бы даже близко к тому, что в итоге исполнил он.


Вздохнув, он поднял фужер с вином и пил до тех пор, пока горло не перестало выдерживать. Его взгляд на мир менялся с каждым вдохом, с каждым шагом вперед. Дело было не только в том, что он продвинулся в Искателе Сердец, но и в его Пути — ему удалось повернуть свою кровь вспять. Фактически, сейчас она текла в обратном направлении. Ощущение было странным… сродни мурашкам, ползущим по венам, но они никогда не заканчиваются.


Он уже провел несколько тестов — массивная колотая рана заживет в течение дня. Однако, что еще более чудесно, он был неспособен истечь кровью. Он мог сидеть часами и даже не терять сознания, не говоря уже о смерти. Все больше и больше он начинал верить воспоминаниям Деррека о человеке, который повесился вниз головой, перерезал себе горло и истекал кровью семь дней и семь ночей.


Однако это было проблемой — по крайней мере, для него. Единственным способом быстро убить себя в данный момент было даже не перерезать себе горло, а попасть прямо в мозг — либо через глаза, либо через мягкие части головы. В глубине души он беспокоился, что может наступить момент, когда даже это станет невозможным. Он знал только один способ функционировать в этом мире — возрождаться снова и снова. Если бы он был лишен этого… он был бы потерян.


Тем не менее, он был далеко не бессмертным — это успокаивало. Обезглавливания все еще были — его шея не была сделана из стали или чего-то подобного, и все еще была очень даже нормальной. Многие мгновенные смерти все еще действовали на него, просто… ему требовалось время, чтобы умереть.


Он понял, что это переплетение странных сочетаний — хотя его новообретенная прочность беспокоила его, когда дело доходило до возрождения, она значительно расширяла возможности Искателя Сердец. В конце концов, он мог жертвовать очень легкими вещами ради атак, которые могли эффективно убить любого, кто не обладал сверхсилой.


Вздохнув, он отставил фужер и посмотрел в сторону окна, странно улыбаясь. В последнее время дни проходили на редкость спокойно, и не было слышно чьего-то повышенного голоса, который постоянно донимал его и нарушал тишину.


“Из тебя точно вышел бы ужасный преследователь”, — проговорил он, казалось, в воздух, но мгновение спустя из-за оконного стекла высунулась голова, заставив Сайласа разразиться хохотом. Она была похожа на любопытную кошку, осторожно заглядывающую внутрь.


“Ч-что ты смеешься?!” — закричала она, влезая в окно.


“Ничего, ничего, извини”, — отмахнулся он, наливая ей чашку. “По крайней мере, у тебя хватило порядочности не смотреть, когда я принимаю ванну”.


“Я бы никогда!”


“Хотя я бы не возражал”.


“Уф…”


“Ха-ха-ха, рад видеть, что ты все такая же”.


“А почему бы и нет?” — спросила она, взяв чашку.


“… Я думал, что напугал тебя”.


“О, ты сделал это”, — прокомментировала она, и он почувствовал это. Коротко, но это было там. “Напугал меня до смерти, если честно”.


“Ты можешь говорить с Богом”, — сказал он. “Как это не страшнее того, что я сделал?”


“… Не вся магия равна”, — сказала она. “И одинакова. Моя магия… мягкая. Свободная. Абстрактная. Я слышу голос. Я вижу вещи. Я чувствую вещи. Но, не считая этого, я обычная женщина. Я могу резать и не могу резать. Я едва могу поднять меч без того, чтобы мои мышцы не заныли”.


“Тогда тренируйтесь”, — сказал он.


“Это не то же самое”, — покачала она головой. “Бесцельные тренировки заведут меня далеко. Мы должны использовать свои сильные стороны, идти по пути, проложенному перед нами. Мои сильные стороны не в клинке… а в моем голосе. Это я знаю”.


“У тебя приятный голос”.


“Ты знаешь, что я имею в виду”.


“… Ну, я рад, что ты вернулась, если не больше”, — усмехнулся он.


“Я никогда не уходила”.


“Хотя было немного жутковато, когда ты просто наблюдала за мной со стороны”.


“… как ты это сделал?”


“Сделал это?”


“Сделал это”, — кивнула она.


“Множество маленьких миллионов вещей, как я понимаю, выстроились в идеальный ансамбль”, — ответил он, сделав глоток. “И потеря моей жизни в процессе. Больно?”


“Это не так”.


“Ты уверена?”


“Это прозвучало странно”, — сказала она. “Это одно воспоминание… Я отчетливо помню. Это не видение. Не пересказ голоса в моей голове. Это воспоминание, Сайлас”.


“…”


“Я могу просто закрыть глаза”, и она так и сделала. “И представила это. Когда я умерла. Когда я почувствовала, что все просто… затихло. Вот как это для тебя? Умереть?”


“Иногда”, — сказал он. “В другое время это жестоко, громко, болезненно. Иногда я даже не знаю, что умер”.


“Я потрясена”, — сказала она, открыв глаза. “Ты не кричишь в небо вечно”.


“Да”, — улыбнулся он. “Просто крики смолкли”.


“Ты можешь сделать это снова?” — спросила она.


“Я могу”, — кивнул он.


“Удивительно”, — вздохнула она, опустив голову на стол, ее волосы переливались, как вода, мягким слоем.


“О боже, ты заставляешь меня краснеть”.


“… ты уже можешь сотрясать небеса”, — сказала она, взглянув на него. “Ты очень глуп в глубине души, не так ли?”


“О, ничего себе, я никогда не был так оскорблен тем, с чем полностью согласен”, — улыбнулся он.


“Знаешь ли ты, что такое магия?” — спросила она вдруг, садясь. “В своей сути, лишенной причуд. Забудь о масштабах, забудь о чувствах, забудь о реальности. За всем этим, что такое магия?”.


“… Я не знаю. Что это?”


“Инструмент неповиновения”.


“Инструмент неповиновения?”


“Люди берут то, что по праву принадлежит богам”, — сказала она. “И возвышаются. По своей сути, магия — это как неосязаемый клинок или броня, которую мы используем, чтобы укрепить себя верой в то, что мы можем противостоять неизбежному. Мы используем ее, чтобы придать себе силы, возвысить себя и с уверенностью смотреть на небо, чтобы встретить раскаты грома. Но ты… ты стал этим громом, Сайлас. Ты стал тем разрывом, который разрывает души. Ты — магия в зачаточном состоянии, усиленный клинок, покрытый броней, которую невозможно увянуть. Ты должен осознать это”.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник