Марш к морю

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Роджер остановил Пэтти и кивнул капитану Панеру и генералу Богессу.

Два командира стояли на высоком холме в центре прочного редута. Одна приятная вещь в использовании работников Божьих в качестве основной силы заключалась в том, что мардуканцы, по большому счету, копали рвы и строили дамбы по одной лопате за раз на протяжении всей своей трудовой жизни. Строительство укрепления было просто вопросом его планировки и предоставления им возможности приступить к работе; Воин Божий никогда не был счастливее, чем когда у него была лопата в четырех руках.

Командиры нашли этой готовности хорошее применение. Как только было определено место битвы - неглубокая долина на краю раскинувшихся полей Диаспры, началось строительство. Армия нового образца построила центральный бастион, для размещения сил реагирования морской пехоты и части кавалерии циванов, а затем воины приступили к работе на своих собственных линиях.

Перед полками с пиками была установлена живая изгородь из кольев, направленных вперед. Заостренные колья имели длину от одного до двух метров и создавали колючий лес перед полками Диаспры.

В живой изгороди были проделаны регулярные проходы. Отряды северной кавалерии непринужденно ждали позади полков с пиками, отдыхая от своих циванов, но готовые к вылазке через линию фронта. Колья были расставлены достаточно широко, чтобы циван мог протиснуться сквозь них, выходя практически в любой точке, но отверстия в живой изгороди были единственными промежутками, через которые кавалерия могла вернуться в реальной обстановке. Вот почему эти бреши прикрывала самая стойкая из рот "пикинеров", окруженная вооруженными щитами и ассегаями регулярными солдатами из прежней армии Божьей.

Один конец боевой линии был закреплен на канале, в то время как другой примыкал к лесу. Хотя боманы, предположительно, могли обойти их с фланга с этого направления, это было маловероятно. Земля была неровной, лес густым, и веспары не были хорошо известны своими причудливыми маневрами на поле боя. Им везло, если все они могли прибыть в одно и то же сражение в один и тот же день, и даже при наихудшем сценарии любое движение во фланг диаспранской линии должно быть очевидным, и морские пехотинцы или северяне могли бы отбить его.

- Выглядит неплохо, - сказал Роджер, когда Догзард соскользнула с бока вьючного зверя. Несмотря на то, что он добился больших успехов в овладении искусством верховой езды, Роджер также твердо усвоил эту жемчужину ветеранской мудрости: придерживайся того, что, как ты знаешь, работает в бою. Он и флар-та выработали правила для смертоносного партнерства, которое он не собирался разрушать. Кроме того, собака-ящерица могла ехать позади седла на флар-та, чего не потерпел бы ни один циван, а любимица принца - теперь настоящий гигант для своего вида - отказывалась разлучаться с ним. Не то чтобы ее преданность или увеличившийся размер сделали ее менее назойливой, и Роджер наблюдал, как она бочком подошла к Богессу и, как должное, приняла от него угощение.

- Могло быть и лучше, - ответил Панер. - Я бы предпочел больше оружия дальнего боя, но даже если бы у нас было больше аркебуз... - Он порывисто махнул рукой в сторону моросящего дождя. Хомпаг прошел, но "сухой сезон" был чисто относительным термином на сумрачном Мардуке, и на данный момент сухость действительно была вдалеке. - Если боманы умны, - продолжал морской пехотинец, - они отойдут в сторону и будут колотить нас этими проклятыми топориками.

- У нас есть дротики, - указал Роджер, хмуро глядя на Догзард. Она прикончила угощение Богесса, облизалась и запрыгнула обратно на флар-та, которая фыркнула от отвращения.

- Да, - сказал Богесс, рассеянно вытирая пальцы о доспехи. - Но только по одному или два на каждого солдата. Боманы носят по нескольку топоров каждый.

- Это не так уж и важно, - настаивал принц. - У пикинеров есть свои щиты, и если они действительно будут так держаться, мы можем поразить их плазменным огнем.

- Некоторые роты могли бы быть более устойчивыми, - пессимистично прокомментировал Панер.

- Господи, Арман, - рассмеялся Роджер. - Ты бы скулил, если бы тебя повесили на золотой веревке!

- Только если она была привязана неправильно, - сказал ему капитан с легкой улыбкой. - Серьезно, Роджер. Мы в меньшинстве три к одному, и не думайте, что горожане этого не знают. Это повлияет на них, а боманы для них - пугала. Они все... шесть метров в высоту. Я собирался сказать три метра, за исключением того, что это примерно рост обычного мардуканца. Но этот укоренившийся страх - это то, к чему мы должны быть готовы.

- Что ж, - сказал Роджер, махая рукой, готовясь проехать вдоль линии, - как вы мне сказали, для этого и существует лидерство.

- Когда они собираются прийти, корп? - спросил Бейл Кром.

Кринди Фейн пытался сохранить спокойное выражение лица, тайком вытирая руку о кирасу. Солдатам не следовало видеть, что его ладони покрыты слизью.

Пикинеры замерли на боевой линии, ожидая прибытия боманов. Они были тут сразу после рассвета. Они готовили оборону до глубокой ночи, а затем вернулись после короткого отдыха, чтобы скудно позавтракать. Теперь, между постоянными стрессами и физическим трудом, связанным с маршем к месту сражения и окапыванием, вся армия нового образца находилась в туманном, полу-галлюцинаторном состоянии, смеси физической усталости и недосыпания, что было нормальным состоянием пехоты.

- Если бы я знал это, я был бы в замке, не так ли? - огрызнулся он.

Барабаны из лагеря боманов, расположенного сразу за хребтом, били с рассвета. Теперь время приближалось к позднему утру, и отказ их врагов появиться заставлял диаспранского унтер-офицера беспокоиться гораздо больше, чем ему хотелось.

- Я просто хотел спросить, - сказал Кром почти смиренно. Обычно уверенный в себе рядовой представлял собой жалкое зрелище в утреннем свете.

- Не беспокойся об этом, Бейл, - сказал Фейн более спокойно. - Они придут, когда придут. И у нас все будет хорошо.

- Их должно быть пятьдесят тысяч, - сказал Пол. - И все они высотой в пять хастонгов.

- Это просто обычная чушь, Эркум, - твердо сказал Фейн. - Не стоит слушать слухи; они всегда ошибочны.

- Сколько их там? - спросил Кром.

- Бейл, ты продолжаешь задавать мне эти вопросы, - сказал Фейн со смешком. - Откуда, во имя сухого ада, я должен знать?

- Ну, мне просто было интересно, - повторил рядовой... как раз в тот момент, когда с противоположной линии хребта донесся взрыв интенсивной барабанной дроби.

- И я думаю, ты скоро узнаешь, - сказал ему Фейн.

- Довольно интересное формирование, - заметил Панер, подкручивая увеличение на своем визоре.

Силы боманов насчитывали по меньшей мере пятнадцать тысяч человек, но они располагались не так широко, как меньшая диаспранская армия. Узость их фронта привела бы к сокрушительному фланговому удару, если бы у капитана были для этого силы, но у него их не было, и если фронт не был таким широким, как боевая линия диаспранцев, он был намного глубже. Он тек и тек через хребет, казавшийся бесконечным ледник варваров, и было очевидно, что армия нового образца сильно уступала в численности. Капитан наблюдал за их приближением еще несколько мгновений, затем включил свой коммуникатор.

- Ладно, морские пехотинцы. Вот где мы зарабатываем нашу зарплату. Этих пенистых следует остановить.

- Их там миллион! - Пол взвыл и начал пятиться.

- Пол! - рявкнул командир отделения. - Внимание!

Дни и недели безжалостных тренировок взяли свое, и рядовой на мгновение замер - ровно настолько, чтобы командир отделения смог взять себя в руки.

- Их там не миллион! И даже если бы они были, это не имело бы значения. Они все должны пройти мимо твоей пики, и моей пики, и пики Бейла! Встань и приготовься к отражению! Стой на своем!

Рядовой перед Бейлом Кромом начал оборачиваться - затем замер, когда холодный голос позади них эхом прорвался сквозь грохот барабанов.

- Шил Тар, я застрелю тебя, если ты повернешься назад, - сказала младший капрал Бриана Кейн со смертельным спокойствием, гораздо более пугающим, чем любой разъяренный крик. Рядовой заколебался, и, несмотря на барабаны и приближающиеся крики боманов, несмотря на странный, внутренний звук тысяч ног, спускающихся по дальнему склону, звук стрельбы из винтовки морского пехотинца был отчетливым.

Шил Тар повернулся обратно к наступающему врагу, но Фейн видел, как он дрожит от страха. Масса врагов, надвигавшихся на них, была ужасающей. Казалось невозможным, как что-либо могло остановить этот живой поток стали и ярости.

Панер видел, как время от времени мелькало чье-то лицо, повернутое в сторону бастиона. Это была нервная реакция, к которой он привык, но на этот раз все было по-другому. Он был морским пехотинцем, приученным к смертоносному, высокотехнологичному бою империи Человека и ее врагов. До его прибытия на Мардук ему не был привычен предельно низкотехнологичный бой - бой с использованием острой стали, копий и грубой мускульной силы. И все же, несмотря на все это, он точно знал, что ему сейчас нужно делать. Один древний генерал однажды сказал, что единственное, что нужно делать генералу в битве, - это оставаться неподвижным и непоколебимым, как камень. Другая пословица, возможно, менее элегантная, но не менее точная, резюмировала это по-другому: "Никогда не позволяй им видеть, как ты потеешь". Все сводилось к одному и тому же: если бы он проявил хоть малейший намек на нервозность, это мгновенно передалось бы полкам... и диаспранская линия распалась бы.

Так что он не выказывал никакого беспокойства, несмотря на неприятное численное превосходство боманов. Даже с, возможно, превосходной техникой фаланги и стены щитов, а также преимуществом живой изгороди из кольев, битва действительно была бы контактной.

И, как и во многих битвах на близком расстоянии, в конце концов, все свелось бы к одному важнейшему качеству: нервам.

Роджер сидел на Пэтти, поставив одиннадцатимиллиметровое ружье вертикально на одно колено, положив руку на бронированный щит флар-та, и наблюдал за приближающимися варварами. Он знал так же хорошо, как и капитан, что ему следовало бы сохранять спокойствие перед солдатами полка, за которым он стоял, но, хоть убей, он не мог. Он просто был слишком зол.

Он устал от этой бесконечной битвы. Он устал от стресса и ужаса. Он устал сталкиваться с одной бандой воинов за другой, каждая из которых намеревалась помешать ему вернуться домой. И больше всего на свете он устал наблюдать, как морские пехотинцы, которые стали для него людьми, умирают один за другим, даже когда он узнал, насколько дорог ему каждый из них.

Ему хотелось оттащить боманов в сторону и сказать: "Послушайте, все, чего мы хотим, - это вернуться на Землю, так что, если вы оставите нас в покое, черт возьми, мы оставим вас в покое!"

Но он не мог. Все, что он и морские пехотинцы могли сделать, это убить их, и именно в такие моменты его начинала охватывать ярость. Это началось в первой битве на дальней стороне этой порожденной адом планеты и, казалось, просто нарастало и нарастало. В тот момент это была ярость настолько великая, настолько бездонная, что, казалось, она должна была поглотить мир в огне.

И особенно он был зол из-за того, что Депро была где-то там. Большинство морских пехотинцев были в полной безопасности, насколько это было возможно в битве на этом проклятом мире. Они стояли в тылу формирований, обеспечивая "руководство", и если враг прорвется через линии, у них будет больше шансов спастись. Проигрыш в битве вполне мог означать, что голод в конце концов медленно убьет их всех, но не сегодня.

Но Нимашет была где-то там, со своей командой. Отрезана, и ей некуда бежать. Все, что она могла сделать, это спрятаться и ждать своих приказов, и Роджер знал, какими они будут, и желал - желал так, как будто его душа вылетала из тела, - чтобы их позиции могли поменяться местами. Несмотря на происшедшее в Ран Тай, он понял, что должен был признать собственную безумную влюбленность в одну из своих телохранительниц. Он понятия не имел, было ли это только потому, что он был рядом с ней в хорошие и плохие времена в течение последних нескольких ужасных месяцев, или это было что-то, что неизбежно произошло бы при любых условиях, да это и не имело значения. Прямо сейчас все, что имело значение, это то, что он хотел убить каждого вонючего боманского ублюдка, прежде чем они смогут поднять скользкую руку на его любовь.

Испуганные мардукские копейщики, знавшие человеческие выражения, оглядываясь через плечо в поисках поддержки у своих лидеров, бросали один взгляд на принца Роджера Рамиуса Сергея Александра Чанга Макклинтока и мгновенно поворачивались лицом к своим врагам, ибо даже боманы в своей ярости были менее пугающими, чем лицо их командира-человека.

- Не обращайте на нас внимания! - крикнул Хонал нервничающим диаспранцам, когда их руки переместились на пики, а встревоженные лица повернулись назад. - В конце концов, мы здесь просто как наблюдатели! Тем не менее, мы тоже рады, что вы здесь... и мы определенно предпочитаем, чтобы вы оставались там, где вы есть.

Приглушенный, хрюкающий смех сотни тяжеловооруженных кавалеристов жадно раздался позади него, и колеблющиеся лица снова повернулись к буре.

Богесс наблюдал, как волны неуверенности прокатываются по полкам пикинеров. Он был полностью уверен в стойкости своих вооруженных ассегаями регулярных войск. Несмотря на свои предыдущие поражения от боманов, они достаточно часто демонстрировали свою решимость еще до того, как люди научили их новой тактике и дисциплине. Теперь они действительно верили в то, что человек-Панер говорил им в течение нескольких недель - что ни одна организованная группа солдат никогда по-настоящему не уступала превосходящей числом орде варваров.

Генерал Диаспры также не питал никаких опасений по поводу Растара и его кавалерии. Никто никогда не называл кавалериста-северянина трусом больше одного раза, и этим северянам нужно было свести счеты с боманами. Как и его собственные люди, они были в высшей степени уверены в своих собственных лидерах и тактике людей, но даже если бы это было не так, единственный способ, которым боманы отняли бы у них это поле, - это убить их всех.

Но новые полки ... Они были совершенно неизвестны в самом сердце "армии нового образца". Морские пехотинцы-люди, просто приведя бывших работников Бога так далеко, совершили чудо, в которое Богесс по-настоящему не верил, но было только одно настоящее испытание того, как любая армия выдержит напряжение битвы, и это испытание должно было вот-вот начаться.

Предполагая, что его регулярные войска, кавалерия Растара и морская пехота смогут заставить полки стоять на месте достаточно долго.

Он посмотрел на Панера, который кивнул.

- Я бы сказал, что пришло время, генерал, - сказал человек, и Богесс указал на барабанщика рядом с собой и оглянулся на поле.

Дробь барабанов послала электрический разряд по стоящим рядам отряда пикинеров. Первый громовой раскат привлек их внимание, а вторая свирепая команда привела их лес копий в боевое положение.

Внезапно атакующие боманы столкнулись со стеной из стали и щитов, и их громоподобная атака неровно приземлилась и остановилась прямо за пределами досягаемости метательного топора. Несколько человек вышли вперед и бросили странные топоры в стену из щитов, но легкие топорики бесполезно загремели, демонстрируя эффективность простой древней конструкции. За метанием топоров последовали оскорбления, но полки стояли в дисциплинированном молчании, и боманы, казалось, были сбиты с толку отсутствием реакции. Затем один из них, видный вождь, судя по его ритуальным шрамам и ожерелью из рогов, вышел из толпы и прокричал свою собственную непонятную обличительную речь в адрес неподвижной стены пик.

Роджер получил все, что мог вынести. Он вложил одиннадцатимиллиметровое ружье в ножны, вытащил свисток и пустил Пэтти рысью.

- Роджер! - крикнул Корд с того места, где он стоял рядом с флар-та, пораженный своей спокойной оценкой начинающейся битвы. - Роджер, куда ты идешь?

- Останься здесь, аси. - Впервые с тех пор, как он спас Корду жизнь, это не было просьбой. Это был приказ, и он также резко щелкнул пальцами, чтобы Догзард спрыгнула. - Я собираюсь преподать этим варварам урок хороших манер.

- О, черт! - сказал Джулиан. - Капитан!

- Роджер, - спокойно, невозмутимо отозвался капитан Панер. - Куда, по-твоему, ты направляешься?

Еще говоря это, он увидел, как принц снял свой шлем с радиоаппаратурой и повесил его на ремень безопасности флар-та.

- Я собираюсь убить его, - прошептал Панер, сохраняя внешнее спокойствие. - Посмотрим, не сделаю ли я этого.

Ряды перед вьючным зверем расступились при пронзительном свисте, чтобы пропустить бегемота, и Роджер рысью направился к все еще кричащему вождю, медленно переходя на галоп, когда древний клинок из войтанской стали со свистом вылетел из ножен. Его гнев против препятствий долгого путешествия стал ледяным. Весь мир сузился до клинка, флар-та и цели.

Когда Пэтти приблизилась к линиям боманов, он встал на колени, чтобы она повернулась, и скатился с ее спины. Удар о землю на такой скорости был рискованным, но он был слишком сосредоточен, чтобы беспокоиться о такой мелочи, как сломанная лодыжка, и это привело его к цели в полной готовности к атаке.

Трехметровый туземец был вооружен широким железным боевым топором, который видел долгую и тяжелую службу. Шрамы на теле варвара и состояние его топора рассказали его историю так же хорошо, как могла бы рассказать любая воспетая сага. Это был вождь, завоевавший полмира и превративший в пыль лучших бойцов Западных королевств.

А принца Роджера Макклинтока это могло бы волновать меньше.

Мардуканец был быстр. Первый яростный взмах похожего на катану клинка принца был парирован тяжелым железным топором. Острый как бритва стальной меч отсек от относительно мягкого железа кусок толщиной в ладонь, но удар был блокирован.

Второй удар, наотмашь, уже не блокировался.

Мардуканец был почти мертв, с рассеченным наполовину туловищем, но принцу этого было недостаточно. Когда тело медленно, ох как медленно, рухнуло на колени, меч со свистом взметнулся вверх и развернулся в идеально рассчитанном по времени ударе, нанесенном всей силой его плеч и спины, который рассек шею туземца толщиной со ствол дерева со звуком топора лесоруба по дубу. Этот единственный, мясистый удар был отчетливо, ужасно слышен во внезапной тишине, окутавшей все поле боя. А затем голова вождя боманов слетела с плеч в фонтане крови и с глухим стуком упала на землю.

Роджер занял защитную позицию, затем посмотрел на тысячи воинов-варваров, неподвижно стоящих под моросящим дождем всего в двух шагах от него, и сплюнул. Он одним взмахом клинка стряхнул кровь их покойного вождя на полпути к их рядам, затем презрительно повернулся к ним спиной и почти в полной тишине направился обратно к своим позициям... которые разразились внезапным громовым приветствием.

- Я все равно собираюсь убить его, - пробормотал Панер сквозь свою собственную вымученную улыбку. - Или заставлю его переписывать "Арифметику для начинающих", пока его пальцы не начнут кровоточить.

Рядом с ним Богесс хрюкнул от смеха.

Боманам потребовалось еще пятнадцать минут, чтобы снова прийти в неистовство. На передний план вышли другие вожди и обратились с речью к флегматичным линиям диаспранцев. Многие из них размахивали перед копейщиками кровавыми сувенирами прошлых завоеваний, в то время как другие плевали или мочились в их сторону. Но те, кто бросал нервные взгляды на Роджера, снова сидящего на Пэтти и сердито смотрящего на рой варваров, не сильно помогли их делу.

В конце концов, варвары снова начали продвигаться вперед, ползучим, броуновским способом. Несколько топоров описали дугу и с глухим стуком опустились, несколько воинов бросились вперед и угрожали копьями, а затем, наконец, когда была достигнута некая магическая близость, вся толпа вспыхнула воющей яростью и бросилась вперед, выкрикивая вызов и швыряя топоры.

Им ответил штормовой фронт дротиков. Поставки дротиков новой модели в армию были сильно ограничены, потому что просто не было времени - или ресурсов - для их производства в тех количествах, о которых мог бы мечтать Панер. Во всяком случае, если ремесленники Диаспры собирались снабдить его пиками и ассегаями, в которых он нуждался еще отчаяннее. На каждого копейщика приходилось всего по одному дротику, и по три на каждого рядового, вооруженного ассегаем, но они делали свое дело. Лавина оружия, брошенная единым массированным залпом в визжащую толпу, разорвала атаку на осколки. Учитывая численное неравенство между двумя сторонами, эффект был на самом деле скорее психологическим, чем каким-либо еще. В абсолютном выражении численности боманов было более чем достаточно, чтобы поглотить дротики и приблизиться, но дыры, проделанные в передней части атаки, доказали пикинерам, что они могут убивать варваров, и наглядный урок сработал. Пики удержали свои позиции, когда враг бросился вперед ... и снова был остановлен.

Это было смертельно просто: у боманов не было возможности пробиться сквозь заросли пик. Оружие располагалось слоями вглубь, торчало из каждой щели. Колья можно было поднять или сбить, даже если это означало остановиться достаточно надолго, чтобы сидящие за дерьмом попытались убить такого смельчака, но эти копьеголовые - совсем другое дело. Отодвинуть одного из них в сторону было не более чем временным решением ... и в любом случае оставались другие, чтобы вонзить острие в жизненно важные органы нападающего. Это стало ужасно очевидным очень быстро, но некоторые из орды варваров все равно попытались. Некоторым это даже удалось... на какое-то время.

Фейн не был уверен, кто начал пение. Это был не он, но это была хорошая песнь, как обычно, и она была простой - что было еще лучше. "Ро-Джер!" с тычком копья в "Джер!"

- Ро-Джер! Ро-Джер!

Все войско или, по крайней мере, полк, в котором он был крошечной частью, скандировали имя принца. И это, казалось, работало. Свирепые боманы, которые был источником такого ужаса перед битвой, в конце концов, были не так уж ужасны. Что было ужасно, так это убивать их.

Полк Фейна был одним из тех, кто охранял отверстия, намеренно оставленные в живой изгороди из кольев. Если бы он подумал об этом, то, возможно, понял бы, что их позиция была формой скрытого комплимента, решением, основанным на том факте, что их командиры считали его полк достаточно устойчивым, чтобы на него была возложена ответственность за удержание такой открытой и критической позиции. Однако в данный момент командир отделения думал не о комплиментах; он думал о том, как отсутствие каких-либо кольев перед ними, казалось, привлекло внимание каждого проклятого демоном бомана в творении... все они бежали прямо на него.

Что означало, что единственный способ для него выжить - это чтобы они умерли.

Когда варвары впервые бросились вперед, это не было проблемой. Учитывая его место в первых рядах своей роты пикинеров, Фейн был слишком занят приведением своей собственной пики в боевое положение и присмотром за остальными членами своего отделения, чтобы беспокоиться о метании дротиков. Это была работа тех, кто стоял за ними, и регулярных войск генерала Богесса. Несмотря на его собственную ненависть к боманам и страх перед ними, было ужасно наблюдать, как в них вонзается ураган дротиков, но, по крайней мере, ему самому не пришлось метать ни одного. И тем из варваров, кто выжил и продолжал наступать, не понравилось их первое столкновение с выровненной стеной пикинеров. Очевидно, они не имели ни малейшего представления о том, как действовать дальше, но давление сзади было слишком велико, чтобы они могли остановиться и решить, что делать дальше. Это давление толкало их вперед... и Фейн был вынужден убить их.

Этот опыт был намного хуже, чем симуляция. Первый боман, насаженный на его пику, был молод, едва ли достаточно взрослый, чтобы зачать сыновей. Он явно пытался прорваться в тыл, что угодно, лишь бы избежать стены пик. Но молодому варвару не хватило сил пробиться сквозь бурлящую массу позади него, и эта масса безжалостно толкнула его на копье Фейна.

Настоящие руки мардукского сержанта сжались на древке его пики, как когти, но они казались слабыми, такими слабыми, как будто неистовые движения визжащего бомана, прикованного к зловещему наконечнику его пики, должны были вырвать дрожащее древко из них. В это уникальное, личное мгновение ада Кринди Фейн остался наедине с молодым воином, который бросил свое оружие и схватил всеми четырьмя руками деревянное древко со стальным наконечником, вонзающееся ему в кишки, и отчаянно попытался освободиться от его мучительной остроты.

Но потом на первый план вышла тренировка. Фейн воздвиг стену недоверия вокруг своих чувств. Визг на другом конце его пики превратился в товарища по команде, стоящего на заднем плане. Судорожные толчки, передающиеся вверх по копью, были всего лишь двумя его друзьями, дергавшими за веревки, на которых был подвешен тренировочный манекен. Когда копье было надежно воткнуто, командир отделения мог отвернуться и не видеть выпученных глаз или вывалившегося языка, когда молодой варвар, едва покрытый шрамами, испустил дух на конце ужасно острого копья.

Затем, впервые в своей жизни, он благословил Джулиана и всех других морских ублюдков, которые его обучали. И когда он оглядел других членов своего отряда, он понял, что все они должны были сделать то же самое, иначе его собственное убийство было бы напрасным.

- Воткни это! - крикнул он. - Тебе просто нужно воткнуть его внутрь!

Панер поднял забрало и кивнул.

- Пики подобны штыкам. Это оружие террора. Боманы не могут заставить себя сесть на пики, чтобы продвинуться вперед достаточно далеко и добраться до пикинеров. На самом деле мы не убиваем так много из них, но мы их хорошо и по-настоящему остановили.

- Но мы убьем многих из них, если те, кто сзади, будут продолжать толкать вперед тех, кто впереди, - возразил Богесс. - Им больше некуда идти, и со временем пикинеры опустят копья под тяжестью мертвых тел. И когда это произойдет, они пройдут по трупам и убьют нас всех.

- И не все могут выдержать это с нашей стороны, - резко согласился Панер.

- Нет! - закричал рядовой в первом ряду. - Нет, нет!

Диаспранец вздрогнул, когда бросил свою пику и повернулся в тыл. Брошенное оружие вкупе с тем, как его полет сбил людей по обе стороны от него с их собственных позиций, на мгновение образовало брешь, в которую проник боман. Воин был почти обезумевшим от страха, окруженный стеной из острой стали и запаха смерти, но единственным спасением от собственного ужаса, казалось, был внезапно открывшийся перед ним путь.

Тропинка, которая вела прямо к Бейлу Крому.

Рядовой заблокировал первый удар топора бомана своим щитом, но второй неистовый удар скользнул по верхнему краю щита. Он впился ему в нижнюю часть плеча, разорвав мышцы, которые поднимали спасительный кусок фанеры, и после этого все было кончено. Полдюжины копий устремились вперед, чтобы заполнить брешь, вонзаясь в обезумевшего бомана, пронзая его, пока он рубил и рубил тело рядового, но тот факт, что варвар присоединился к нему в смерти, не помог невезучему Крому.

- Бейл? - нерешительно позвал Пол. Простодушный рядовой попытался оглядеть вмешавшихся членов отделения. - Бейл?

- Стой на своем, Эркум! - крикнул Фейн. У людей был механизм для грусти и огорчения. Они "плакали". Жидкость Самого Бога текла из их глаз в такие моменты, как этот. Странно, что людям, которые не поклонялись Богу, был дан такой дар.

- Стой на своем и воткни это внутрь, Эркум Пол!

Но не все были как Кринди Фейн, и не все могли стоять.

- Капитан, у нас здесь сложная ситуация! - сообщила Косутич.

Панер заметил значок старшего сержанта на своем нашлемном дисплее и посмотрел влево. Некоторые из более сообразительных боманов поняли, что их лучший шанс - это обойти изгородь из пик, поскольку они не могли пробраться через нее. Большинство их попыток обойти с флангов потерпели поражение от регулярных войск Богесса, смертоносно орудовавших своими ассегаями. Трудно сказать, одобрили бы Красс или Шака их более решительно, но любой варвар, который ожидал, что будет "легко" пройти мимо их более короткого оружия, быстро обнаружил, что он был глубоко неправ.

И все же, несмотря на все их мастерство, регулярным войскам не хватало дальнобойности призванных пикинеров. Боманы платили по три или четыре к одному за каждого копейщика, которого им удавалось зарубить, но кое-где им удавалось пробиться, какой бы грабительской ни была цена. Изолированный отряд регулярных войск внезапно оказался под подавляющим натиском и пал под градом метательных топоров и громоподобных ударов боевых топоров. Его падение открыло короткую, но смертельную брешь в линии, и десятки воющих варваров прорвались через нее и бросились на фланг полка пик.

Пикинеры, и без того ошеломленные и сбитые с толку, несмотря на их подготовку, воющим хаосом битвы, оказались в смертельно невыгодном положении. Для них было невозможно размахивать своим длинным, тяжелым оружием, чтобы вовремя противостоять нападавшим, и внезапный натиск был слишком силен для них.

Они сломались.

Переданное по радио предупреждение старшего сержанта привлекло внимание Панера к полку как раз в тот момент, когда тот разлетелся вдребезги, как хрусталь под ударом молотка. Земля внезапно была усеяна щитами и оружием пикинеров. И телами. Как всегда было до появления артиллерии, большинство жертв было нанесено, когда одна сторона, наконец, повернулась спиной и попыталась бежать.

Богесс проследил за направлением взгляда Панера, а затем посмотрел на капитана.

- Кавалерия?

- Пока нет. - Немногословный морской пехотинец покачал головой. - Пусть броня разберется с этим. - Он включил свой коммуникатор. - Сержант Джулиан, на левое крыло, пожалуйста.

Четыре пехотинца в полностью функционирующих доспехах уже двигались, когда поступила команда. Когда они продвинулись мимо бастиона, стало ясно, что боманы действительно проникли в тыл, и Джулиан не мог понять, почему Панер так спокойно относится к этому.

Морские пехотинцы по обе стороны от бреши были повержены, хотя, похоже, они были только ранены, а не мертвы, а полки пик по обе стороны от прорыва, усиленные резервом регулярных войск Богесса, переформировались, чтобы защитить свои фланги. Но все, что они могли сделать, это удержаться на своих позициях, и поток варваров, хлынувший через дыру шириной в семьдесят метров, пронесся мимо сформированных подразделений и угрожал разойтись веером и захватить еще другие полки с тыла. И если бы это случилось...

Очевидно, пришло время показать местным жителям, что означает "мир через превосходящую огневую мощь".

Четверо бронированных морских пехотинцев расположились поперек выступа, с парой плазменных пушек по центру, поскольку у тех были худшие побочные эффекты, и открыли огонь.

Две десятимиллиметровых автоматических пушки по бокам на этот раз были заряжены патронами с флетчеттами. Каждый выстрел выпускал полдюжины узких дротиков с лезвиями из молибдена вместо одного обычного шарика, и дротики прорезали плотную толпу варваров, стоящих перед четырьмя бронекостюмами, как горизонтальные циркулярные пилы. Их лезвия шириной в молекулу прорезали бы кольчугу и стальную пластину, и они без особых усилий измельчали совершенно беззащитных туземцев на множество составляющих их субпродуктов... которые поджарили вспышки плазменных пушек.

Огонь был недостаточно распространен, чтобы остановить всех варваров, но он пробил брешь прямо в центре прорыва, и его удар был шоком, который отправил большинство тех, кто был по обе стороны - тех, кто выжил - в крики, в ужас бегства. Они поворачивались, царапались и сражались, но не для того, чтобы продвинуться вперед, а чтобы убежать от порожденных адом демонов, которые появились прямо среди них. Несколько воинов, которые были впереди основного урона и вне зоны действия плазменных снарядов, продолжили атаку, потому что больше они ничего не могли сделать, только для того, чтобы обнаружить, что железо вообще не сравнится с современной броней.

Джулиан небрежно ударил наотмашь варвара в полтора раза выше его, который заслонял ему обзор, раздробив череп несчастного туземца, как яичную скорлупу, и переключил огонь команды.

- Капитан, мы снова закрыли дыру, но на самом деле не можем ее заткнуть полностью. Можно ли послать сюда немного кавалерии, чтобы разобраться с утечками?

- Будет сделано, - ответил Панер, готовясь позвонить Растару по другому каналу. - Хорошая работа, Джулиан.

- Просто еще один славный день в Корпусе, - невозмутимо ответил командир отделения, прослеживая взглядом за визжащими варварами. - Каждый день - это праздник.

- Да, - печально сказал капитан. - Добро пожаловать на вечеринку вдов.

- Все еще патовая ситуация, - сказал Богесс. - Мы держимся, и они не сдаются. Мы могли бы быть здесь день за днем.

- О, я думаю, что нет, - сухо сказал Панер. - У Роджера, очевидно, сегодня не хватит терпения, чтобы мы сидели здесь на корточках и играли в цыпленка. - Он взглянул на свой блокнот, кивнул и снова включил коммуникатор.

- Ладно, Депро. Самое время.

Команда прокралась мимо слабо защищенного лагеря и спустилась по обратному склону хребта. Если бы кто-нибудь внимательно присмотрелся к ним, их было бы видно, но никто из боманов не следил за своим тылом. Почему они должны это делать? Все их враги были перед ними, и поэтому морские пехотинцы остались незамеченными, всего лишь еще несколько странных обломков, оставленных проходящей ордой.

До тех пор, пока они спокойно не встали по команде Панера, не сняли камуфляж и не открыли огонь в спины всему отряду боманов.

Поначалу их усилия были почти не замечены. Но затем, когда все больше и больше варваров, продвигавшихся вперед, попадали под их огонь, некоторые из мардуканцев оглянулись через плечо... особенно когда начали падать гранаты.

- Да, - прошептал Панер, когда задняя часть вражеского строя начала расступаться.

- Они убегают? - спросил Богесс. - Почему?

- Со своей точки зрения, они не бегут, - ответил Панер. - Во всяком случае, не их задние ряды. Они преследуют морских пехотинцев позади себя. Но с точки зрения тех, кто находится в первых рядах, они бегут, и мы не собираемся разубеждать их в этом. - Он повернулся к барабанщику. - Прикажите общему наступлению подразделений пикинеров. Сначала мы вытесняем их с позиции, затем втаптываем в землю.

- Но они не сломались, - запротестовал Богесс.

- Нет? Просто наблюдайте за ними, - сказал Панер. - А потом приходит полк и выгоняет язычников вон.

Фейн с недоверием выслушал команду барабана, но передал ее устно, как его учили, чтобы убедиться, что пьяные от пунша солдаты получили приказ.

- Приготовиться к наступлению! - устало крикнул он.

Его руки казались каменными оттого, что он держал пику, казалось, целый день, тыкая ею в кричащих, дергающихся манекенов - по крайней мере, так подсказывал ему разум. А теперь команда наступать. Безумие. Враг был плотен, как стена; наступать было некуда.

Потери армии нового образца были невероятно малыми. Первая шеренга его роты потеряла всего несколько человек, следующая шеренга меньше. Из его собственного отделения пал только Бейл Кром, но наступать на врага, который весь день стоял на своем, было невозможно.

Он знал это, и тем не менее твердо взял свою пику в руки и приготовился шагнуть вперед в такт. Это было все, что осталось в его мире - павловское обучение, которому их всех подвергли садисты-люди.

- Знаете, босс, - выдохнул Килети, скользя вниз по склону к далекому каналу, - раньше я удивлялся, почему мы всегда бегаем на тренировках.

- Да? Ну, до тех пор, пока мы не подвернем лодыжку в нашей полевой обуви, - Депро сумела мрачно усмехнуться.

Казалось, что все гончие ада бежали по их следу, когда они приближались к каналу. Но веревочный мост - благословенный, благословенный веревочный мост - был на месте, как и было обещано, и ухмыляющийся Поэртена уже переходил на другую сторону. Денат тоже был там и отдал честь по-морскому, когда они приблизились.

- Разрешите убираться отсюда к чертовой матери, сэр? - крикнул мардуканец, когда морские пехотинцы с грохотом устремились к нему.

- Просто не стойте у меня на гребаном пути, - крикнул .Джон Сент-Джон, прыгая к канатам, в то время как остальная команда карабкалась за ним.

- Не проблема, - сказал Денат, вставая в гущу команды. Команда разделилась на две группы и заняла противоположные стороны двухканатного моста, каждая группа наклонялась, чтобы уравновесить другую сторону. Гораздо более массивный мардуканец доставлял немного хлопот, но не слишком.

- Что помешает им пересечь канал? - спросил Килети. - Я имею в виду, мы перережем веревку, как только окажемся на другой стороне, конечно. Но, черт возьми, канал не настолько широк. Его можно переплыть.

- Ну, во-первых, есть Ютанг и его маленькая плазменная пушка, - сказал Денат с ворчанием. - Та еще тяжелая ублюдочная штука. Но он пообещал мне, что я могу попробовать выстрелить из нее "с ходу", если соглашусь нести ее для него. И, конечно же, Тратан принес шариковую пушку Бернтсена.

- Ты шутишь, - сказала Депро. - Верно?

- О Тратане, несущем шариковую пушку? Почему я должен шутить? Он не так уж слаб, - сказал мардуканец с очередным приступом смеха. - Серьезно, я уже некоторое время хотел попробовать это. И какое время может быть лучше?

- Это будет весело, - сказал Мачек.

- Мы еще не повеселились? - спросил Джулиан. Задняя часть сил боманов могла бы пуститься в погоню за разведгруппой, но прочное ядро передних рядов до сих пор противостояло наступлению пик. Он был совершенно уверен, что Панер воспользуется этим, чтобы выйти из тупика.

- Джулиан, - затрещал его коммуникатор. - Иди туда и убеди их, что они не хотят там стоять.

Четыре фигуры в доспехах продвигались по открытому выступу навстречу силам боманов, стоявшим впереди них. В этом районе уже был вырезан кусок, линия, написанная кровью на земле, за которую переходил только самый глупый и агрессивный варвар. Кратко.

Теперь морские пехотинцы открыли эту дыру шире, стреляя из своего оружия осторожными очередями, экономящими боеприпасы. Ужасный обстрел расчистил зону, достаточно глубокую для того, чтобы они действительно смогли миновать фронт своих собственных сил и ступить на территорию, удерживаемую боманами.

Рыхлая почва была жирной от биологических жидкостей, выделенных предыдущими целями морских пехотинцев, и их путь был забит результатами обстрела. Но силовая броня не замечала таких незначительных помех, с хрустом пробираясь сквозь отвратительную бойню, пока четверо не завернули за угол и не развернулись лицом к флангу боманов, все еще сосредоточенных перед диаспранскими пиками.

И снова броня изрыгнула плазму и дротики, пропитав землю кровью и превратив вспаханное поле водораздела в бойню.

- Вы знаете, - размышлял Панер, когда кавалерия отправилась в погоню за силами боманов, - если бы этот полк пик не был разбит, было бы намного сложнее доставить броню в середину боманов. Это тот случай, когда туман войны работает на вас.

- И что теперь? - спросил Богесс.

- Силы, которые вылетели вслед за разведывательной группой, будут прижаты к каналу. Выделите примерно половину пик, чтобы удержать их на месте, и мы будем обстреливать их плазмой с дальней стороны канала, пока они не сдадутся. Что касается остального...

Он указал в направлении преследующей кавалерии.

- Мы отправимся в погоню. Они разделятся перед лицом гражданских сил; у тех нет собственного оружия, так что им придется разделиться. Мы последуем за остальными с пикинерами, и по любым группам, которые кавалерия не сможет разбить вдребезги, мы ударим пиками и доспехами. На следующей неделе веспар-боманы останутся в памяти.

Богесс посмотрел на поле, усеянное трупами. Там, где две силы боролись в течение долгого дня, была неприлично прямая линия из них. Они были свалены в сочащиеся кровью кучи, но на самом деле тел было не так уж много для боя, который длился столько часов. Но поле за этой чертой с лихвой компенсировало это. Земля была усеяна ими там, где северная кавалерия безжалостно рубила бегущих варваров.

- Почему я не чувствую себя счастливым из-за этого? - спросил он.

- Потому что ты все еще человек, - ответил Панер, и туземный генерал повернулся к нему с насмешливым выражением лица.

- Ты имеешь в виду мардуканца, не так ли?

- Да, - сказал Панер, наблюдая, как флар-та принца исчезает за гребнем дальнего хребта вместе с северянами. - Неважно.