Маленькие Песцовые радости

Глава 8

Как я и думал, целитель позвонил Живетьеву сразу, как мы отошли от купола. Как я это понял? Элементарно: целитель приложил к уху телефон, а метка Живетьева налилась надеждой и страхом. Поскольку, когда последний ответил, я отошел довольно далеко от купола, то слышать мог только княжеского целителя без реплик его подчиненного, но и этого хватало.

— Что значит заменили? А ты там на что стоял? — прорычал Живетьев, мгновенно наливаясь злобой. — Ах, заметили? А почему заметили? У парня вообще-то никаких артефактов при себе не должно было быть.… Хм. Как это сам?… Да понял я, понял. Не нужно мне по десять раз повторять. Что ж, вариант оказался нерабочим.… То есть как это по нему ни разу не попали? Там же был один из лучших курсантов, я точно помню. Или его заменили?… Не заменили? Значит, не такой уж он и лучший. Мне всегда казалось, что уровень нашего училища низковат, но не до такой же степени, что парень, которому боевку вообще не давали, разделает выпускника? Это что-то ненормальное. Точно не попал ни разу?… Ладно, не твоя вина, согласен. Княгиня расстроится, но пока не трогаем больше.

То, что «не трогаем», было хорошо, а вот то, что только «пока», наводило на размышления. Со стороны Живетьевой мне ничего не грозило, но зато ее внук активизировался и явно собрался решить вопрос со мной до ее выхода на свободу. Поэтому и с княгиней тянет: хочет на нее взвалить вину за мою смерть и уж после этого прикончить. Как бы Живетьева пристроить где-нибудь рядом с бабушкой или хотя бы сделать его жизнь настолько увлекательной, чтобы ему было не до меня? В голову не приходила ни одна подходящая идея.

На входе меня встречала толпа встревоженных болельщиков: Елизавета Николаевна, дядя Володя и Олег. Последний всунул мне в руки мой набор артефактов и спросил:

— Что случилось? Почему начало поединка настолько задержали?

Я покосился на сопровождающего, он уже говорил с новой парой участников и вроде бы не обращал на нас внимания, а расстроенный проигрышем курсант вообще не стал задерживаться у входа, заторопился куда-то, старательно притворяясь, что ему ни до кого нет дела, но я ответил все же максимально нейтрально:

— Оба защитных артефакта оказались испорчены. Сначала обнаружился дефект в моем, потом — дефект в артефакте моего соперника.

— Да что это такое? — экспрессивно возмутилась Елизавета Николаевна. — Ни одни соревнования не могут нормально провести.

— Я бы вас попросил! — громко возмутился военный, который должен был сопровождать участников к куполу и который вроде бы нас не слушал. — Мы делаем все возможное.

— Чтобы угробить моего племянника? — едко спросил Олег. — Я это заметил.

— Думаю, Илью нужно снять с соревнований, — предложил дядя Володя и покосился на Елизавету Николаевну.

Та его поддержала:

— Сама вижу, что участие Ильи в соревнованиях — не самая хорошая идея. Княжеская семья за что-то ополчилась на него, но при этом Шелагиным предъявить нечего, потому что события кажутся случайными и не связанными с княжеской семьей. Разве что вмешательство княгини?‥

— Ох, Елизавета Николаевна, там все куда сложнее, — вздохнул Олег.

— Дело не в сложности, а в безопасности Ильи. Илья, снимаешься с участия?

— И не подумаю, — возмутился я. — Я не для того сюда пришел, чтобы сбегать, поджавши хвост, как трусливая шавка.

«Правильно. Хвост для начала нужно завести, чтобы было что поджимать», — поддержал меня Песец. Или поиздевался? С этой хитрой мордой трудно понять, когда говорит серьезно, а когда издевается. Плюс разность восприятий многих вещей — и получается, что понимаем мы друг друга не всегда. А когда понимаем, не факт, что правильно.

— Илья, на порче артефакта не остановятся, — продолжил дядя Володя. — Лучше уйти, чтобы не пострадать.

— Лучше показать, что нагнуть меня нельзя, — возразил я. — И напугать тоже. А убивать меня будут вне зависимости от того, снимусь или нет я с соревнований.

— Так ты даешь больше возможностей.

— Так я осложняю им организацию покушения. Второй раз портить артефакт не будут.

— А купол?

— Буду проверять перед выходом. Дядя Володя, я не смогу всю жизнь прятаться.

— Так. Я чего-то не знаю? — озабоченно спросила Елизавета Николаевна.

— Все под контролем, — сказал Олег, пытаясь ее успокоить. — Это не наш секрет.

— Какие вы, Вьюгины, все проблемные, — выдохнула замдканша.

— Попрошу без намеков, — обиделся Олег. — Тем более что мы с Ильей — Песцовы, и к нам теперь проблемы Вьюгиных отношения не имеют, хотя, конечно, источник там один.

Оставив их разбираться с тем, кому какие проблемы принадлежат, я вернулся туда, где меня ждал только один Федя.

— А Даша где?

— К своим ушла, — ответил друг. — Она вообще нынче какая-то взведенная. На себя не похожа. Ну и обиделась сильно, что ты от нас увеличение Силы скрыл. Я пытался намекнуть, что такой уровень ни тренировками, ни ритуалами не получишь, но она мне не поверила. Как Агеев вернулся, со мной попрощалась и с ним ушла.

— С Агеевым?

Я пошарил глазами по залу и нашел горняков довольно далеко от нас. Даша сидела мрачная и в нашу сторону не глядела, хотя почему-то я был уверен: чувствует она, что я на нее смотрю. Из группы сегодня никого не было. Видно, не надеялись, что я пройду хоть куда-то. Вообще, из академии были, но кучковались от меня далеко, так что я не дергался к ним: начнут давать непрошеные советы, только помешают настроиться на поединок. Оба моих дяди так и обсуждали что-то с Елизаветой Николаевной. Хорошо, что снять с соревнований без моего согласия они меня не могли, а то бы, судя по встревоженной физиономии дяди Володи, могли бы это сделать.

— Может, это и лучше. С тобой ей точно ничего не светит, — философски сказал Федя. — С четверочкой-то у нее. А Агееву на ее уровень наплевать, он второй сын, и интересы у них общие.

Федина манера говорить намеками сегодня особенно злила, потому что эти намеки напрямую касались меня.

— Мне тоже наплевать.

— Тебе, может, и наплевать… — ответил он и тут же сменил тему: — Слушай, что перед поединком случилось? С таким опозданием начало боя показали, что я уж решил, что его отменили.

Пришлось пересказывать еще и ему, что случилось у купола.

— Опять княгиня гадит?

— Не она, — коротко ответил я.

На этом разговор сам по себе увял. Мы смотрели трансляции и обсуждали поединки, не касаясь больше болезненных для меня вопросов. Смотрел я попеременно на все мониторы и обнаружил, что принцип Владика: «Сила есть — остальное приложится» — весьма популярен.

Что-то интересное показывали только в первых двух группах, в третьей же пытались давить силой, как правило, делая упор на одну из стихий. Ни о каком разнообразии поединков и речи не шло. Но ведь в военном училище был целый предмет, посвященный дуэлям? Неужели курсанты оттуда ничего не вынесли? Да, не все участники с силой за десятку были от военного училища, но что гражданские специалисты, что будущие военные действовали одинаково.

Смотреть на них было скучновато, и становилось понятным, почему победа в прошлом году досталась участнику со столь малыми кругами Силы: он хотя бы голову включал. Да и в реальном противостоянии без столь мощных защитных артефактов сильный противник массой задавит отнюдь не всегда: важны и знания, и скорость реакции. Практически любой массовой технике я мог противопоставить несколько вариантов защиты, начиная от простейшего отклонения и заканчивая отражением заклинания в атаковавшего.

А вот те, у кого кругов Силы было поменьше, действовали куда изобретательнее: и варианты атаки нестандартные, и варианты защиты интересные. Я бы даже сказал, что у них было чему поучиться. Поэтому я делил внимание между первыми двумя мониторами и не пропустил второй выход Агеева. Ему тоже оказались свойственны нестандартные атаки и защиты.

«Просто те курсанты, у кого с силой получше, не вываливают сразу все козыри, — внезапно заявил Песец. — Хотят их приберечь. Вот ты сейчас посмотрел бой Агеева — и полностью понял, что он из себя представляет, увидел все его сильные и слабые стороны. Понял, как ему противостоять».

«Разве что в дуэли», — хмуро ответил я.

В сторону Дашки я больше не смотрел. Наверное, ее уход посчитал предательством, как и она мою недосказанность. Но я-то молчал, потому что не хотел, чтобы она пострадала, а она…

«А она разве об этом знает? — вкрадчиво поинтересовался Песец. — Она уверена, что тебе не нужна».

«И что ты предлагаешь?»

«Я бы предложил сидр, но ему еще постоять нужно, — грустно сказал Песец. — Вообще сидр — решение всех проблем, и не только с девушками».

«Твой создатель был алкоголиком?»

«Почему сразу алкоголиком? — возмутился Песец. — Просто он любил жизнь во всех проявлениях, а сидр помогал примириться с некоторыми ее недостатками, расширял сознание и…»

Что там было дальше, мне узнать оказалось не суждено, потому что как раз объявили о моем поединке, и я пошел к выходу. В этот раз моим противником оказался Кирилл Горшков, бывший одноклассник, который еще в школе кичился своим количеством кругов, а сейчас счел необходимым мне сообщить с гаденькой ухмылкой:

— Я Вьюгина на раз-два делал. Мне ваши фамильные техники — на один зуб. У меня Огонь основной.

Маги с основными заклинаниями в стихии Огня действительно были не самыми удобными противниками для владеющими исключительно техникой Льда, хотя и с ней можно было придумать пару интересных вариантов. Но уже Вода прилично снижала эффективность Огня, и я сразу задумался, что можно будет засветить. Или все же постараться обойтись Льдом? Интересная задачка…

— Вьюгинские — возможно, но я-то Песцов.

— Ну-ну. Магия — это тебе не фехтование, где усердием возьмешь. Тут талант нужен. И знания. И Сила, разумеется.

Он снисходительно на меня посмотрел, почему-то напрочь упустив из вида, что если мы с ним встречаемся в поединке, то у меня Силы куда больше, чем три круга. Я ему напоминать об этом не стал, сам же попытался припомнить школьные поединки. Но ничего заслуживающего внимания так на ум и не пришло.

Проводили нас к тому же куполу, вот только целитель при нем оказался другим. Возможно, конечно, что у них были смены, но мне почему-то хотелось думать, что прежнего отправили отсюда из-за поломки артефактов. По поводу нового я не обольщался: видел я его впервые, а значит, не мог исключить вероятности, что он будет в точности выполнять приказы Живетьева. Последний уже благополучно доехал до княжеского особняка, где проживал. Удобно устроился: живет за счет Шелагина, сына воспитывает за счет Шелагина, любовница одевается за счет Шелагина. А в благодарность Живетьев подарил патрону развесистые рога и собирается отжать княжество. После смерти всех носителей крови, разумеется.

Защитные артефакты оказались в порядке, в куполе Песец нарушений тоже не нашел, так что в этот раз задержки не случилось. С началом атаки Горшков морочиться не стал и отправил в меня мощную Стену Огня в уверенности: артефакт зафиксирует столь сильный удар, что поединок будет досрочно остановлен. Но его Стена Огня столкнулась с моим Дыханием Мороза, после чего заклинания взаимоуничтожились. К такому Горшкова жизнь не готовила, и он немного затупил и даже не заметил, как под его ногами я скастовал Каток, прежде чем отправить солидное Ледяное Копье. Копье он обнаружил и со счастливой улыбкой отправил на перехват Огненный Шар, рассчитывая, что тот не только снесет копье, но и долетит до меня. Точнее, попытался отправить, потому что в результате резкого движения Горшков потерял равновесие и отправил Шар в купол, а мое копье окончательно сбило его с ног и заставило прилечь на ложе из ледяных шипов, не слишком толстых, но очень холодных и острых, которые я вырастил буквально перед приземлением бывшего одноклассника. Надо же было сначала понять, куда он упадет, чтобы не тратить энергию на всю площадь.

Соревнование остановили, но не по той причине, на которую рассчитывал соперник: его защитный артефакт зафиксировал слишком много потенциальных повреждений. Когда Горшков уходил с площадки, на его лице застыло детское выражение обиды на несправедливость жизни.

— Да как так-то? — возмущенно спросил он у меня. — Я тебя должен был раздавить как букашку.

— Хорошая аналогия, Кирилл, — похлопал я его по плечу. — Ты наверняка ею себя и почувствовал, когда чуть не насадился на копье. Только артефакт и спас.

— Безалаберное отношение, Горшков, еще никого до добра не доводило, — проворчал военный, который повел нас обратно после того, как целитель осмотрел моего противника и сказал, что ничего страшного нет, только легкое сотрясение, которое он снял. — Позорище. Второй курсант проигрывает какому-то там алхимику.

— Я, вообще-то, тоже тут. И я не какой-то там.

— Помню-помню, ты у нас победитель фехтовальных соревнований, — скривился военный. — А курсант Вьюгин, значит, твой родственник?

Теперь уже скривился я, как всегда, когда при мне упоминали Владика.

— Двоюродный брат.

— А что ж ты куда попало пошел учиться-то, а не к нам? — с огорчением уточнил военный. — С такими-то данными…

— Правильно расставил приоритеты.

— Да он, поди, с Вьюгиным вместе не хотел учиться, — сообразил Горшков. — У них же конфликт.

Смотрел он на меня не так как перед поединком. Уважения не появилось, но и презрительное пренебрежение исчезло.

— Струсил, значит, — пренебрежительно решил военный.

— Ага, струсил, — подтвердил я. — Я так Владика боюсь, что спать по ночам не могу.

— Шутку оценил, — хмыкнул военный. — Хочешь, с начальством переговорю о переводе?

— Хотел бы — сразу к вам пошел бы. Так что не уговаривайте, не переведусь.

В этот раз меня опять встречала на входе компания дядьев и Елизаветы Николаевны. Замдеканша сообщила, что жалобу на испорченный артефакт в первом поединке они подали в жюри, и поинтересовалась, не было ли во втором чего подозрительного. Я заверил, что все было нормально, но, кажется, не особо ее успокоил.

— Будем считать это случайностью. У остальных наших ничего такого же не было? Ну вот, и у меня дальше не будет.

— Ох, Илья, волнуюсь я за тебя что-то, — покачала она головой. — Князь еще так нехорошо посмотрел, когда я жаловаться пришла.

— Он в комнате жюри сидел?

— Да, с самого начала.

Подтвердила она так, как будто была уверена, что князь пришел на смену княгине и сидит там только для того, чтобы меня засудить. Переубедить удалось с трудом, но нервничала Елизавета Николаевна до самого конца соревнований, постоянно ожидая пакости при вызове меня на поединок. Но все они прошли спокойно и без неожиданностей. Немного напрячься меня заставил только последний противник, который, в отличие от своих предшественников, не атаковал в лоб и активно использовал артефакты. С университета артефакторики оказался, когда я спросил после поединка.

«Артефакторы вообще отличаются множеством талантов, — гордо сказал Песец. — Артефакторика развивает мозги и мелкую моторику куда лучше остальных дисциплин».

— Интересно учиться? — спросил уже я у бывшего противника, который если и выглядел расстроенным, то самую малость: проиграл он только один поединок, мне, так что мог еще побороться и за главный приз, и за второе-третье место.

— Спрашиваешь. Артефакторы вообще клевая профессия, — ответил он. — Еще немного — и я бы тебя на одних артефактах дожал. Хотя… Ты же на алхимии?

— Принципиально без нее и артефактов.

Он удивился.

— Зря же. Нужно использовать все возможности.

— Есть причина. Пока и без костылей справляюсь, — заметил я.

— Эка ты их: костыли, — хмыкнул он. — Был бы дружеский поединок, я бы с тобой согласился. Но тут на кон слишком много поставлено.

Мы с ним еще немного поболтали на тему артефакторики, которой парень был увлечен не только потому, что учился в профильном университете, но и потому, что ему нравилось что-то интересное делать руками. Говорить, что я тоже немного ковыряюсь в этом направлении, я не стал — слишком смешно выглядели бы мои потуги против достижений парня, который уже выиграл пару профильных соревнований. Упоминание о профильных соревнованиях заставило меня напрячься, потому что в голову пришла страшная мысль: если они есть у артефакторов, то почему бы им не быть у алхимиков?