Ложь и прощение

Глава 1. Раскрытая тайна

София

Звякнул магический колокольчик на входе, оповещая о приходе посетителя. Я встрепенулась и оторвалась от разбора трав. На пороге топталась пышная женщина с пунцовыми щеками, она бранилась сквозь стиснутые зубы и тяжело дышала, точно пробежала до того с добрый километр. Золотые массивные серьги в её ушах качнулись.

— София! — обрадовалась вея[1] Шудин. Она бодро зашагала в мою сторону, а я успела пожалеть, что не спряталась за прилавком.

Вея Вельвара Шудин — жадная до денег женщина с дурным нравом. По несчастью, матушка помогла ей с год назад. С тех пор она и повадилась ходить в лавку, как к себе домой. Приходит, языком треплет и уходит, понося владелицу на чем свет стоит. И прогнать — не прогонишь, аристократка же! Супруг её, вей[2] Сивар Шудин, — уважаемый человек с добрым сердцем, но, увы, любовь — зла, а политические браки — еще злее. Оставалось только посочувствовать мужику.

— Где твоя мать? — грубо спросила вея, уперев руки в покатые бока. Дорогое платье неподходящего фасона облепило её огромное тело и смотрелось до невозможного нелепо. Мне захотелось хохотать, но я сдержалась и лишь кашлянула, заслонившись кулаком. Как пить дать, вея оказалась внимательнее, чем казалось. Она покраснела пуще прежнего. — Мерзавка такая! Я к вам с душой, а вы? Ох, расскажу Сивару, получишь! Плетей десять — хорошо будет, глядишь, научишься, как встречать знатных людей надо! Никакого уважения! Подумать только!

Скрипнула дверь наверху, по лестнице спустилась матушка. Волосы её привычно были забраны в строгий пучок, а на лице отразилось удивление.

— Вея Шудин! Вы бы предупредили, мы не готовились к таким гостям, — сказала она елейным голосом и растянула губы в широкой улыбке.

Вея, видимо, собралась продолжить гневную тираду, но матушка её перебила и, глянув на меня, стрельнула глазами к выходу: беги, мол, чего стоишь, ждешь. Дважды намекать не пришлось.

— Боги! Как я ждала вашего визита! У меня есть новая настойка для похудения, желаете взглянуть? Очень эффективная!

Женщина растерялась, закрыла рот, коротко кивнула.

Я, не теряя времени, устремилась к двери и, попридержав, тихо закрыла. Прозвучал колокольчик, а затем раздался визгливый крик веи, но слов я уже не разобрала, ускорила лишь шаг, удаляясь.

Несмотря на неприятный визит, настроение ничуть не испортилось. Сегодня — великий праздник в честь Первого охотника, основателя Империи. Маги и магички со всех уголков Мирам[3] соберутся на острове Сегрия[4]. Ничего, что на сам остров простому люду не попасть, водный народ не жаловал гостей, так уж повелось. Столицу тоже броско украсили разноцветными плакатами, зазывающими посетить ярмарку и театральное представление.

Смеркалось, зажглись на улице фонари, заполняя улочки ярким светом.

С главной площади лилась музыка, оповещая о начале постановки. Я ускорила шаг в надежде поспеть. Подобное случается только раз в год! Упустить было бы глупостью. Удивительно, отчего Джо решил проигнорировать увеселительные мероприятия, он, как правило, любил дамское общество, а где, как не на ярмарке, можно легко пленить сладкими речами доверчивую красавицу?

Друг заранее озаботился выходным и показал нос со своего чердака утром на минуту, чтобы наскоро отмахнуться от лепешек, щедро отправленных сироте матушкой, да убежать по своим делам.

Я помню, как он появился в нашей жизни. Осев в Гении[5] после долгих переездов с места на место, мы с матушкой открыли лекарскую лавку. Дела шли хорошо, но с ростом популярности, увеличился и спрос, нам не хватало рук. После же объявился старик Ниви с учеником. Матушка долго не думала, согласилась нанять опытного травника. Подумаешь, что в довесок к нему шел нескладный мальчишка.

Увы, когда мне стукнуло шестнадцать, старик помер. Не выгонять же Джо на улицу? Матушка согласилась выделить ему чердак в лавке и выплачивать за работу за вычетом аренды.

Чего греха таить, он оказался весьма талантливым малым: успел перенять от старика Ниви знания. Пусть ему не хватало навыков, со сбором и сортировкой трав, а также заготовками справлялся просто прекрасно. Что греха таить, способности парня вызывали во мне зависть, порой и желание придушить, ведь он умудрялся преуспевать и в рабочее время, и вне стен лавки. Стоило вспомнить, как «бедный сиротка» рассказывал душещипательную историю о смерти дедушки, без стыда приукрашивая ложью свою историю, нежась в объятиях белокурой красотки старше него лет на пять, а та доверчиво гладила его по плечам, удерживая слезы сочувствия, злость брала. У меня-то с личной жизнь не заладилось!

Почему все достается таким придуркам по мановению руки — взмаху длинных угольных ресниц? Это просто несправедливо!

Я прищелкнула языком. Наверняка засранец соврал про дела и сейчас где-то заговаривает зубы очередной девице!

Джо был моим ровесником. Достигнув девятнадцати годов, слыл не только хорошим специалистом, но и тем еще дамским угодником. Я едва ли понимала, что такого особенного в нём находили девушки. Глупые шутки, острый язык, ругань, слетающая с губ, что каждый раз хотелось засунуть в его помойный рот кусок мыла, а лучше — сразу два. Мне оставалось лишь их пожалеть, ведь мальчишка явно жениться не собирался.

— Уж не София ли это!? — донесся до ушей знакомый голос.

Я бы предпочла его не узнать, но узнала. Заспешила, стремясь затеряться в толпе, но на плечо мне опустилась тяжелая рука.

Мужчина обошел сбоку и, склонившись, заглянул в глаза.

— Что же ты, птичка. Неужто не скучала? — противно протянул Чарли, на его лице проступило такое довольство, что захотелось прямо тут отхлестать наглеца по щекам или утопить в бочке с протухшей сельдью. Увы, бочки сельди поблизости не нашлось.

К сожалению, Боги не уберегли меня от любвеобильных лжецов. Я, как последняя дура, влюбилась и разделила с Чарли не только пищу, но и ложе.

Стоило тогда послушать советов Джо! Кто же знал, что все так обернется. А ведь можно было быть чуточку внимательнее, гниль лежала на поверхности. Но меня пленила внешность сына лорда, его золотые кудри, широкая улыбка, вкрадчивый голос, обещания о семье и детях. Да я уже нарисовала в воображении наш дом, придумала, как назову сына!

Бесы его раздери!

Правду говорят: влюбленные девчонки не способны мыслить рационально. На глаза не то что розовые очки надевают, их туда клеят намертво так, что не отодрать. И бьются они неприятно, сыпля мелкую бриллиантовую крошку прямо на радужку. А потом… потом ты понимаешь, что это вовсе и не бриллианты были, обыкновенное дешевое стекло из магазинчика старушки за углом родного дома.

— И вам доброго вечера, вилей[6]. Посторонитесь, я опаздываю, — процедила сквозь зубы, сбрасывая мужскую руку.

Мерзавец посторониться не пожелал, загородил путь. Я шагнула вправо — он повторил, влево — то же самое. Его усмешка взбесила до пульсирующего желания стереть её с чересчур довольного лица. Шальные блестящие глаза Чарли потемнели, сузились, задержавшись на плотно стянутой на талии блузе. Это вызвало чувство, будто меня обваляли в чем-то грязном, попутно облив мутной болотной водой.

— Исчадия! Да что с тобой не так!? — выругалась я. На крик недоуменно обернулось несколько прохожих. Да уж, дочь известной лекарки орет при честном люде!

Злость взяла лютая: и на него, и на саму себя. Нужно оставаться сдержанной. Отплакала уже, отгоревала. Но легче сказать, чем сделать. Один вид его самодовольной рожи что-то перещелкивал внутри, казаться равнодушной становилось и вовсе невозможно.

Сколько недель я провела, запершись в комнате. Джо быстро прознал, что произошло, и, пробравшись через окно, клятвенно пообещал отбить наглецу причиндалы и все, до чего дотянется. К собственному разочарованию, пришлось друга отговаривать. Битая…кхм… морда ублюдка — это замечательно, конечно, мне бы понравилось несколько смачных фиолетовых синяков на ухоженном лице, они бы очень подошли к разложившейся душонке. Но краткий миг удовлетворения не стоил заточения в подземелье за избиение аристократа.

— Ну-ну, птичка. Не нервничай так, люди смотрят. Пошли лучше прогуляемся, смотри, как вокруг красиво! — когда-то мне нравилось это «птичка» его сбивчивым шепотом во время сумасшедших поцелуев. Но так было лишь до той поры, пока не узнала значение сего слова в узких кругах. С птицами сравнивали женщин свободных нравов, работниц борделей, иначе говоря.

Он склонился ближе и страстно зашептал на ухо:

— А потом повторим, тебе же тогда понравилось. Не могу забыть выражение твоего лица, как о любви шептала. Я скучал.

Я стиснула крепко зубы и сжала кулаки. Скучал он! Как же! Наша первая и последняя ночь прошла отвратительно, он ничуть не беспокоился обо мне и лишь делал то, что счел нужным. Это было больно. Каких-то пять минут — все закончилось, он оделся и покинул комнату, оставив обнаженной лежать на простынях. И что же по утру? Гулял с другой девицей! Так еще и сделал вид, будто меня в первый раз видит, оскорбил. В ушах вновь прогремело надменно — холодное: «Вилея[7], идемте отсюда. Первый, как утомляют все эти девки. Когда уже вея Шу научится держать их в публичном доме в светлое время суток?». Унизительно. Тогда мне едва хватило сил на то, чтобы не разреветься от обиды и непонимания, кусая губы до крови.

Я скривилась от его запаха, что когда-то совершенно точно находила приятным, завораживающим. Сейчас меня от него тошнило: приторный аромат одеколона забивал ноздри, душил.

— Ну же, не упрямься, — сказал Чарли.

Я оттолкнула его со всей силы. К собственному удивлению, он пошатнулся, видимо, потому как не ожидал, вряд ли иначе у меня бы хоть что-то вышло, ведь парень имел физическое преимущество в росте, массе, силе. Он устоял, отступил на пару шагов назад, посмотрел многообещающим взглядом. Я поежилась, передернув плечами.

— Видеть тебя не желаю. Ни сейчас, ни когда-либо еще, — бросила и, заприметив идущую мимо девицу, рванула к ней, ухватила её за руку.

— Боги! Как давно мы не виделись, — незнакомка захлопала недоуменно глазами, но, заприметив направляющегося к нам с явно недобрыми намерениями мужчину, спешно кивнула, ухватила меня под локоть.

Я вздохнула с облегчением. Спасибо Первому, богам или демонам, да кому угодно, честное слово! Еще бы пара минут и я бы взорвалась подобно магической бомбе.

— Какая встреча, дорогая! Как твои дела? — я успела порадоваться, что мне в кой-то веке повезло. Если бы девушка отказала, пришлось бы сбегать и, кто знает, чем бы дело кончилось.

По счастливому случаю, Чарли нас преследовать не стал. Я сердечно поблагодарила девицу, распрощалась и устремилась к площади. Конечно, на начало поспеть не выйдет, но, может, удастся хоть второе представление посмотреть.

Люд столпился, окружив сцену. Сияли волшебным пламенем факелы, высекая синие, пурпурные, алые искры. Артисты, разодетые в яркие наряды, кланялись зрителям. Повсюду слышались аплодисменты. Скорее всего, завершилась первая сцена.

Вышел мужчина, ряженный в длинный плащ с цветочным орнаментом по поясу, он снял шляпу, подкинул её в воздух. Шляпа вспыхнула под крики толпы и сгорела.

— Итак, дорогой слушатель! Что же было дальше? Виновата ли юная принцесса в нападении дракона на Королевство? Как считаете вы?

Он прошелся по сцене, раскинул руки в стороны, из-за кулис выбежали актеры.

Черноволосая девица с тонким вздернутым носом, облаченная в пышное платье, вскрикнула и упала, закрыв глаза руками, когда над ней навис мальчишка с короной на голове. Он был едва ли старше меня, приклеенная борода смотрелась на нем нелепо.

— Ты выйдешь за дракона, дочь! Такова моя воля.

«Принцесса» горько зарыдала, плаксиво постанывая, уцепилась за штаны «короля».

— Нет, отец! Вы не можете отдать меня ему! Убьет же!

Брюки чуть не спали с актера. Видать, оказались ему не по размеру, а пояс никто выдать не догадался. Парень, не растерявшись, подхватил ткань, дернул вверх, предотвращая почти состоявшийся казус.

Толпа возликовала, послышались смешки. Я успела посочувствовать бедняге, но он быстро взял себя в руки и, прокашлявшись, продолжил игру.

— Либо ты, либо все Королевство. Мы обязаны защитить наш народ!

Раздался одобрительный ропот.

Мне довелось слышать о беде, приключившейся на родине. С десяток лет назад, а, может, и более, как раз во времена наших с матушкой скитаний, народ Солона[8] взбунтовался. Король, возомнив себя всесильным, не пожелал подчиняться дракону и пошел на него с мечом да магией. Вот только не зря столетиями устоявшиеся правила существовали. Дракон быстро подавил мятеж, пожег посевы наглых людей. Всё могло кончиться ужасно, Королевство оказалось на грани гибели. Однако, неизвестно, что тому причина, но дракон сжалился и запросил у короля дочь в уплату. Король пообещал отдать принцессу, когда придет время. Ничего необычного для власть имущих, политический союз. А процесса возьми, да сбеги. Честно говоря, я её понимала. Никому не хочется замуж за чудовище.

Всего месяц прошел, а историю эту уж знал каждый.

Загремели барабаны, «принцесса» убежала, из-за кулис вышел мужчина в маске ящера с закрепленными на спине крыльями. «Король» обнажил меч.

— Не виноват я! Своенравная девица сбежала. Поймаю и верну вам, сдержу клятву!

«Дракон» подбоченился, стал казаться еще выше, хотя актеру без того росту было не занимать.

— Не дам тебе времени! Виновен ты!

Взвилось в воздух волшебное пламя, закружилось вокруг актера и направилось к «королю».

Тот взвыл, бросился на «дракона» с клинком. Огонь сбил его наземь. Артист закричал, а я сглотнула. У меня в голове совсем другая картина появилась: мой отец лежит мертвый посреди дороги. С его щек сошел румянец, кожа побелела, приобрела синюшный оттенок.

Мне поплохело.

— Нет! Батюшка! Матушка, батюшка захворал! Помоги ему, помоги, пожалуйста, — я захныкала, цепляясь пальцами за материнскую юбку.

— Папа уснул, милая, он… не проснется, — матушка громко всхлипнула, заслонила ладонью рот. Лицо её было бледно, как чистый холст, так и тянулась рука мазнуть по щекам кистью, добавив красок. — Храни его Боги, — прошептала она так, чтобы я не услышала.

Но я услышала. Горло стиснул спазм, шипастые стебли розовых кустарников окольцевали гортань, а в груди быстро — рвано забилось сердце. Пусть слово «смерть» не прозвучало, но оно так и вертелось на кончике языка, горчило, растекаясь во рту лекарской настойкой.

Друг батюшки рядом порывисто выдохнул и, насколько позволяли приличия, легонько обнял матушку за плечи.

Стражники неловко топтались чуть поодаль, им необходимо убрать тело до рассвета, но торопить нас они не спешили. Один, видно, самый решительный, вышел вперед, доспехи на грузных телесах застучали, раздался звон металла.

Он приблизился к матушке и сказал:

— Вея Хорес, прошу посторониться, нам нужно работать.

Матушка громко всхлипнула, расслышав свою фамилию, и, шмыгнув носом, перевела на него заплаканные красные глаза. Я поджала дрожащие губы и отпустила её юбку, бросилась к батюшке, стиснула тонкие пальчики на его серой рабочей куртке.

Стражник вздохнул.

Я охватила ладонями щеки отца. Мерзлая кожа, как февральский снегопад, охладила руки. Длинные волосы отца, обыкновенно аккуратно зачесанные назад, растрепались и испачкались, а глаза безжизненные замерли в одной точке навсегда.

— Ради святых, уберите дитя от покойного, — проворчал стражник, морщась.

Я вздрогнула.

— Что произошло? — в пол голоса спросила матушка.

— Кража, вея Хорес. Вей возвращался после сдачи работ, тогда его и подкараулил убийца. А дальше… сами видите. Приношу соболезнования.

За спиной кашлянул второй стражник, выступив вперед.

— Но ведь…

Первый тотчас его прервал. Он развернулся, хлопнул ладонью по плечу сослуживца.

— Кража расследуется долго, а в этом районе нет сфер слежения. Это вы хотели сказать? — надавил он, сжав плечо новобранца. Тот поежился, уловив намек, и согласно кивнул, пожалуй, слишком поспешно.

— Д-да, вей Форстан.

Я взглянула на беседующих взрослых и нахмурилась, ощущая подвох. Матушка сникла, уронив голову на грудь, её русые волосы, выбившись из высокой прически, упали на глаза.

— Прости меня, Фрейя, я должен был пойти с ним, — прошептал вилей Винсент Кроу виновато.

Он приходился близким другом батюшке. Сейчас выглядел едва ли лучше матушки. Его дернули среди ночи, подняв с постели, оттого шуба мужчины была застегнута не на все пуговицы, а носки, выглядывающие из-под брюк, имели разный цвет.

Матушка не отреагировала.

Стражник поджал губы, скосив взгляд на меня, от этого взгляда мне стало не по себе.

— Вея Хорес, будьте любезны, заберите дитя и ступайте домой. Если будут новости, мы сообщим. Вилей Кроу, прошу, сопроводите.

— Конечно, — кивнул Винсент.

— Благодарю, — прошелестела на выдохе матушка, точно из неё разом вытянули все жизненные силы, подошла ко мне.

— Идем, милая, нам пора, — я откликнулась на родной голос, повернула голову, задрав подбородок вверх.

— Папа упер? — бесцветно спросила я, пытаясь сыскать в лике матери надежду на обратное. И не нашла.

Матушка поморщилась, точно её ударили, глаза вновь увлажнились. Она села на корточки, погладила меня по скуле. Теплая ладонь согрела прохладную от мороза кожу, её уже покалывало от долгого нахождения на улице.

— Папе мы уже не поможем, родная. Идем, тебя ждет Лис. Он, верно, хочет кушать.

Я вздрогнула при упоминании имени нашего старого кота и неохотно вложила ладонь в руку матушки.

Я верила, что это убийство. Батюшка не являлся слабаком, он был способен постоять за себя. Не мог его убить какой-то вор! Но столичная стража сочла иначе. Матушка с два года пыталась добиться справедливого суда. Увы, дело просто закрыли, а, стоило нам прийти к порогу, выставляли без объяснения причин. Лишь когда мама собрала приличную сумму, ей неофициально сообщили о том, что у батюшки забрали душу, что и стало причиной его смерти. Однако хода делу не дали все равно.

Тогда я поклялась прослыть настолько известной лекаркой, что в любой знатный дом сумею войти, а там и слава, деньги, возможности. Я выясню, кто так поступил с нашей семьей и больше никогда не столкнусь с несправедливостью. Деньги — самое важное, то, что отворяет любые двери. На звенящий золотом мешочек куплю титул, тогда мы с матушкой и заживем! Жаль, они с отцом этого не понимали в прошлом.

Актеры поклонились, завершился второй акт.

Громко смеялись вокруг люди. Мне расхотелось досматривать представление. Веселье испарилось, остался лишь вяжущий неприятный привкус во рту.

Я пошла прочь, поморщилась, когда меня больно задели локтем, угодив под ребра, но не остановилась, пока не оказалась в отдалении от главной площади. Улочки были немноголюдны, все еще с полудня спешили занять хорошие места, чтобы увидеть выступления приезжих. Лишь местные завсегдатаи не покинули кабаков.

В спину послышался свист. Я скривилась и поспешила свернуть за угол. Неподалеку находился известный бордель «Белые птицы». Забавно, потому что из белого там только вывеска. Контингент этого места, мягко говоря, оставлял желать лучшего. Порой захаживали и аристократы, но, как правило, они скрывали свои пристрастия.

Я подняла голову, взглянула вперед.

Джо! Вот засранец! Его невозможно не узнать.

Друг шел в обнимку с рыжей девицей, уложив руку ей на талию. Девушка задорно хохотала, прижимаясь к парню всем телом, игриво накручивала прядку волнистых волос на палец. Он наклонился, что-то шепнул ей на ухо, она согласно кивнула, парочка поспешила скрыться в темном переулке.

Говорил: дела у него. Ясно, какие такие дела! Девок он соблазняет, а меня оставил в одиночку сортировать травы! Чтоб ему пусто было!

Настроение упало ниже отметки «плохо», хотя, казалось, куда уж хуже. Видимо, всегда есть куда. Я сжала зубы, с шумом втянула носом воздух. Следовало бы отправиться домой, но злость взяла своё: она налилась, вскипела, норовя вот-вот выплеснуться через края.

Конечно, парень не виноват в моем дурном настроении, но, Первый, как же мне сейчас на это плевать! Пусть неправильно срывать накопившееся на друга, но едва ли меня это остановит. Я ему покажу! Ух, вот дождусь, когда у них дело зайдет дальше поцелуев, и как выскочу, обвиняя неверного во всех грехах. То-то хохма будет. Вечер ему точно испорчу.

Улочка, куда они свернули, находилась в отдалении от остальных и, если пройти дальше, завершалась тупиком. Туда редко кто заглядывал из-за отсутствия освещения, разве что вот такие молодые парочки, увлеченные друг другом.

Я высунулась, уставилась в темноту, сощурившись. Потребовалось время, чтобы привыкнуть и хоть что-то рассмотреть. Джо прижал девушку к стене, ладонь его покоилась на её щеке, чуть сдавливая, казалось, он что-то говорит прямо ей в губы. Женские пальцы зарылись в его волосы, перебирали темные пряди, а другая рука скользнула под рубаху, огладила живот. До моих ушей донесся громкий женский стон, когда Джо наклонился и прикусил кожу на шее незнакомки.

Вся ярость исчезла, перекрытая смущением и стыдом, щеки загорелись. Что я здесь забыла? Зачем подглядываю? Это недостойно! Однако, вопреки чувствам, что-то не дало сдвинуться с места. Завороженная, я ступила вперед и тут же отшатнулась.

Когда Джо вернулся ко рту девицы, его глаза налились угольной чернотой, фигуру окружил тягучий густой дым, взвился, обрамляя лицо, черты хищно заострились. Отливая синим, точно вены, раскинулись ветвистые линии от висков до выраженных скул, они мерцали, пульсировали на коже. Из раскрытого рта блудницы потянулась серебристая струйка, субстанция сияла, переливалась, а, попадая на уста парня, становилась смолянистой, будто проклятая бесовской силой.

Холод исходил от его тела, проникал в моё, захватывал в тиски, оплетая невидимыми путами руки и ноги, мешая двигаться. Сердце забилось пуганной в сети птицей, замерло. За лопатками засвербело, ужас прошел по ребрам к животу.

Я охнула, в тот же миг Джо медленно повернул голову в мою сторону. Я дернулась, скрывшись за стеной.

Бесы! Бесы-бесы-бесы! Да кто он такой? Что он такое? Заметил ли?

И я рванула. Прочь, подальше отсюда. Подальше от него.

Вместо аккуратно выложенной брусчатки под ногами мне виделись жуткие глазницы — провалы в бездну адскую. Думала, что знаю Джо, но то, что узрела сегодня, заставило в этом усомниться. Вдруг он убьет меня? Вдруг навредит матушке? И зачем я, вообще, решила за ним проследить?

Стоило доложить Ордену охотников, но не сочтут ли те меня спятившей? На празднике всякое случается. Подумают: напилась вина девица, спутала артиста в маске с нечистью.

Из горла вырвался громкий стон. Я устала и запыхалась, лоб укрыл липкий слой пота. Башмаки стучали о камни, а я всё бежала, будто за мной по пятам гналась тварь, вылезшая из мира Грани.

___________

[1] Вея — обращение к замужней женщине или вдове.

[2] Вей — обращение к женатому мужчине или вдовцу.

[3] Империя Мирам — государство, расположенное в южной части материка, имеющее с северным Королевством Солона общую границу. На территории преобладает теплый климат, но в столице он весьма прохладный из-за близости северных гор.

[4] о. Сегрия — закрытая территория в Империи Мирам, где проживает водный народ.

[5] Гения — столица Империи Мирам.

[6] Вилей — обращение к неженатому мужчине.

[7] Вилея — обращение к незамужней женщине.

[8] Королевство Солона — государство, расположенное в северной части материка, имеющее общие границы с южной Империей Мирам, восточной Империей Хори и Драконьим полуостровом. На территории преобладает суровый северный климат.