Лишь тот...

Глава 9

Связанный Руди оглядел сидевших перед ним церковников.

Снек сидел сложа руки, Гош развалился на скамье и заинтересованно смотрел на него, а Ари черпал из миски жидкую похлебку.

— Надо его в орден доставить, — буркнул Гош, не отрывая взгляда от парня. — Нежить, которую не взять светом... Причем никаким.

— Развоплотить его надо, — высказал свое мнение Снек. — Нежить должна лежать в земле, а не похлебку жрать.

Руди, до этого вылезавший всю тарелку и умявший предоставленный ему кусок хлеба, отодвинул тарелку и с опаской взглянул на клирика.

— Что вы за люди такие? Вроде церковники, а живого человека в землю закопать хотите, — буркнул Руди.

— Ха! Живого, как же! — хохотнул Ари.

— Ты, мелкий, в разговор старших не суйся, — недовольно проворчал Руди. — Я вот мыслю, ем и себя вполне живым чувствую! А то, что сердце не бьётся и не дышу, так это дело десятое!

— В какой-то мере он прав, — хмыкнул Гош и с усмешкой взглянул на Снека. — Он даже срёт!

— Не напоминай, — передернул плечами клирик. — И вообще, надо решать, что с ним делать. Я предлагаю «Янтарную печать».

— А я думаю, что надо его притащить в монастырь и свалить решение вопроса на настоятеля. А лучше вообще в орден его увести. Пусть там его... изучают, — предложил паладин.

— То есть варианта отпустить меня с миром в принципе нет, — проворчал Руди.

— Нет, — отрезал Снек, упершись в нежить тяжелым взглядом. — Сейчас ты необычная нежить, а только шаг за порог, и ты уже темная тварь, что кишки по селам жрет.

— Я клянуться могу! — тут же вставил Руди.

— А это от тебя может и не зависеть. Ты свое нутро можешь даже не чувствовать, — пожал плечами клирик. — А когда понять сможешь, что происходит, то во рту уже кишки людские будут.

Руди недоверчиво перевел взгляд на паладина.

— Бывало и такое, — кивнул воин света.

Руди сразу сник, взглянул на сидевших в зале людей в углу и детей, что мирно спали на подстилке из сена.

— Ты опасен и не можешь клятвами гарантировать, что ты так не поступишь, — пояснил Снек и добавил: — Самое безопасное в твоем случае — упокоиться.

Руди опустил взгляд на столешницу, а затем поднял на отряд церковников и внимательно их осмотрел.

— Мы можем контролировать тебя, только пока ты с нами, а как только окажешься на воле...

— А вы меня к себе возьмите! — засиял от мысли немертвый воришка.

— Чего? — вылупился Гош.

— Возьмите меня к себе! Я буду... этим... священником буду! — заявил Руди, замерзавший на месте от мысли.

— Священник — это не статус. Священник или пастырь — это путь в жизни.

— А у меня другого пути нету! — заявил Руди. — Я умирать не собираюсь!

— У нас в ордене нет священников, — вмешался паладин. — Мы занимаемся истреблением нежити.

— А я... а меня свет не берет! Может, и тьма не возьмет! — тут же спохватился Руди. — Я, может, тоже хочу нежить истребялть!

— Жить он хочет, — хмыкнул Ари.

— Ты-то, я тоже думаю, умирать не торопишься, — съязвил воришка.

— Путь Янтарного ордена тернист и сложен, — со скепсисом взглянул на вора клирик. — И из ордена не выходят. У тебя не будет пути назад.

— Вы так говорите, что у него хоть какой-то выбор есть, — снова влез в разговор Ари, за что получил подзатыльник от Гоша, и кинул на него разгневанный взгляд.

— Вот-вот! — закивал Руди. — Малой дело говорит. Если уж выбирать между смертью и служением ордену — так я лучше ордену служить буду. Тварей темных изводить буду и свет людям нести.

— Какой свет? Ты же мертвый, Руди! — захохотал Гош.

— А свет он не только в силе, но и в делах, — авторитетно заявил немертвый воришка.

Снек взглянул на паладина, затем на Ари и открыл было рот, чтобы озвучить решение, но тут скрипнула дверь, и на пороге показался командир стражи.

— Отряд! Больше двух сотен! — выпалил он. — Со знаменами церкви!

Клирик тут же поднялся и кивнул Гошу.

— Зовите барона! — скомандовал Снек. — Все закончится на порядок быстрее, чем мы думали.

— Наше донесение дошло, — с улыбкой произнес Ари, глядя в спину удаляющихся церковников, после чего перевел его на перепуганного Руди. — Не бойся. Я замолвлю за тобой словечко...

***

— Мы получили ваше донесение, — кивнул высокий широкоплечий мужчина в стальной броне паладинов.

Он стоял во дворе заставы и разговаривал со Снеком и Гошем. Остальной отряд уже втянулся внутрь и начал располагаться.

— Мне нужна информация о том, что происходит вокруг.

— Тёмные применили совершенно необычную тактику, — взял слово Гош. — Не было армии и вторжения. Темные прошли на наши земли малыми группами.

— Гарнизон заставы не справился с малыми группами тёмных? — недовольно поинтересовался собеседник.

— Так точно, старший паладин Нерба, — кивнул Гош. — Это связано с тем, что тёмные не искали стычек и действовали скрытно. Сначала вокруг заставы появилась подготовленная нежить, собиравшая силу, убивая местных и зверье. Затем начали пропадать люди в деревнях, и только в последнюю стадию они открыто заняли одну из вырезанных деревень и устроили там опорный пункт.

— Тёмные так никогда не действовали, — недовольно проворчал глава церковного отряда.

— Полностью согласен, — кивнул паладин. — Мы тоже были удивлены, и если бы не старый пограничный артефакт, не смогли бы понять, что происходит.

— Глаз Изиды?

— Инекийский глаз, — подал голос Снек. — С помощью сырой силы света смогли его «продуть». Сейчас полностью работоспособен.

— Где он?

— В покоях мага, несшего тут службу.

— Карлос! — крикнул паладин светящейся толпе церковников. — В покоях мага рабочий Инекийский глаз!

Клирик, суетящийся вместе с остальными воинами, обернулся, кивнул и быстрым шагом отправился в сторону цитадели.

— В одном переходе от цитадели был обнаружен тёмный с учениками, — тем временем продолжил Гош. — Он контролировал всю нежить в округе, и нами было решено о его устранении.

— Некромант или мистик? — спросил старший отряда.

— Маг крови, — вмешался Снек. — С учетом сложившийся обстановки и истощенных сил гарнизона, мы решили, что оставлять его рядом — крайне опасное занятие.

— Сколько погибло? — хмуро спросил Нерба, для себя уже решив, чем это все закончилось.

— Один погибший и один раненый. Оба из отряда боевых монахов монастыря, — ответил паладин, выпрямился и надулся, словно старался казаться сильнее и больше. — Тёмный маг, последователи и ученики уничтожены. Голова тёмного и найденные артефакты опечатаны священными писаниями и закопаны у дальнего угла стены.

Старший паладин перевел удивленный взгляд на клирика.

— В ходе этого похода нашли одаренного подростка с сильной тягой к свету, — пояснил он. — Он стал серьезным подспорьем в этой битве.

Гош недовольно глянул на Снека. Это сразу заметил Нерба и приказал:

— Озвучь свою точку зрения, паладин.

— Тёмный сумел обмануть и во время боя с его учениками напал на послушника. Тот сумел не только оказать сопротивление, но и вывел противника на бой на чистой силе, — заметив, как поднялась бровь Нерба, он добавил: — Парень ничего толком не умеет, но силы в нем океан. Произошел резонанс, и всю рощу накрыло туманом резонанса. Это и спасло его от дальнейшего боя. Тёмный был вынужден перейти в боевую форму и ограничить свои возможности.

— Понятно, — хмыкнул паладин. — Еще что-то?

— Нет, но нам бы хотелось узнать новости...

— Ваше донесение стало спусковым крючком. Отряды были готовы выступить даже в ночь. Старший клирик Пьес прибыл с отрядом в монастырь.

— А как же баронство Гельшат? — вмешался Снек.

— Он прибыл туда не усилять, — покачал головой паладин. — Пьес забрал всех братьев, кого мог, и выдвинулся к баронству.

— Будет штурм? — спросил Гош.

— Нет. Замок никто штурмовать не будет. Будет большая песнь Иммануила.

— Большая песнь Иммануила? — вскинул брови Снек. — На это требуется как минимум несколько сотен клириков и...

— Он привел их с собой. К ним присоединился десяток клириков вашего ордена, — кивнул Нарба. — Баронство Гельшат будет очищено полностью.

Два друга переглянулись и одновременно озвучили один и тот же вопрос:

— А мы?

— Вам приказано вернуться в Альму, — хмыкнул Нерба. — Хвалить вас никто не будет, не надейтесь. Цэк вас не простил. Думаю, отправит вас в другую задницу.

— Ну, мы и не надеялись, — пожал плечами Гош. — Но вообще он злопамятный тип.

— Ты ему нос сломал, — напомнил старший паладин. — И выпил всё заготовленное вино для причастий.

— Да, это было лишним, — поддакнул Снек.

— А ты отымел его дочь, — напомнил Нерба уже клирику. — А она, между прочим, была на выданье.

— Вообще-то членам ордена запрещено иметь детей, — стушевался клирик. — И по факту дочь эта была не его.

— Она была зачата до того, как он присоединился к ордену, — мотнул головой командир церковного отряда. — По закону он к ней отношения не имеет, а по факту...

Клирик опустил голову, пряча взгляд, а паладин недовольно повёл плечами.

— Мой вам совет, вернитесь обратно, тихо получите предписание и свалите, куда скажут. Видит Единый, от вас слишком много проблем.

Нерба отправился к своим воинам, а Гош со Снеком проводили его взглядами.

— Про вора этого не сказали, — задумчиво произнёс паладин.

— Я думаю, нам и так хватает проблем, — задумчиво произнёс клирик. — Если мы объявим, что приняли в послушники нежить, то я вообще слабо представляю, что с нами сделают.

— А мы его приняли в послушники? — изумился Гош.

— А у нас есть варианты? — развёл руками Сек. — Пошли. Надо собирать наших... послушников.

***

— У вас святош настоящий сдвиг на счёт белого, — хмыкнул Руди, оглядываясь по сторонам.

— Не у «вас», а у нас, — заметил Снек. — И да... есть такое. Привыкнешь со временем.

Отряд шел по белоснежной брусчатке, по улице с белыми домами к огромной церкви с прямыми стенами из белого мрамора и такого же цвета черепицей.

— Нет, я серьезно. Это за гранями понимания, — покачал головой мервтый воришка. — Тут хоть что-нибудь есть другого цвета?

— Вино, — тут же заявил Гош. — Насыщенное красное из Жавилии, нежное золотистое из Гардонии...

— А Ежнинский самогон? — с улыбкой спросил Руди.

— А Ежнинский самогон мне продавать запретили, — вздохнул паладин.

— Ты добуянишься до того, что тебе вместо пива квас наливать начнут, хохотнул Снек. — А на самом деле так выглядит только главный квартал. В хмельном квартале все немного поцветастее.

— Да, в греховном квартале полно красных дверей, — с улыбкой заметил паладин.

— Зачем красить дверь в красный цвет? — спросил Ари, крутящий головой по сторонам.

Парень был первый раз в крупном городе и пребывал в достаточно сильном ступоре от количества людей, повозок и торговых лотков, которые размещались на двухколесных тележках, снующих по улице.

— Красная дверь — это знак публичного дома, — пояснил Руди.

— Какого дома? — не понял парень.

— Дома, где женщины продают удовольствие мужчинам за деньги, — пояснил Гош и кивнул на Снека. — Излюбленное место этого ловеласа.

— И это говорит мне алкаш и балагур, — недовольно проворчал клирик. — А вообще, надо заняться нашим учеником. Ему еще многое предстоит попробовать...

— Да, он даже вина не пробовал, — авторитетно закивал головой Гош.

— Я, конечно, мало что понимаю в ваших церковных делах, но... Мне на секунду показалось, что вы решили напоить этого мальца и протащить его по шлюхам, — удивленно произнес Руди.

— Не напоить, а показать, что такое алкоголь, — поправил его паладин.

— И не тащить по шлюхам, а показать, что такое женская ласка, — кивнул головой Снек. — Ты ведь еще девственик?

— Что? — не сразу понял, о чем разговор, Ари, засмотревшись на торговца с тележкой, на которой висело с два десятка стальных чаш со светящимися искрами внутри.

— Ты ведь не был с женщиной?

— Нет, а причем тут...

— Значит, решено, — кивнул клирик. — Сначала в греховный квартал, а затем в хмельной.

— А почему это сразу в греховный? Может, сначала в хмельной?

— Думаешь, он после хмельного что-то сможет сделать в греховном?

— Погодите! — выскочил перед отрядом Руди и расставил руки в стороны, преграждая путь. — Мы ведь теперь с ним послушники, так? Мы теперь служители ордена. Разве мы не должны поститься, читать псалтирь и думать о свете и его пути?

— Тебя чем ударили? — хмурясь, спросил Гош.

— Он, видимо, наслушался сплетен, — кивнул клирик. — Вообще, пока вы послушники, вы не имеете ограничений на грехи. Вы считаетесь вступившими на путь света, и на ваши грехи... по факту всем плевать.

— Это мне прилетит за квартал красных дверей, — заметил паладин.

— А мне, соответственно, за хмельной, — кивнул Снек. — А вы двое вообще ничем не ограничены.

— Это я понял, — кивнул неупокоенный воришка и, облизнув губы, поинтересовался: — А кто платить за это все будет?

— Как кто? Мы! — пожал плечами Гош. — Откуда у вас деньги?

— В смысле откуда? — заподозрил неладное Руди.

— В прямом. Я только ведь рассказывал, что к послушникам почти нет требований. С них нет спроса, но и прав нет. Послушник не имеет права на собственность.

— Это как?

— А вот так, — усмехнулся Гош и протянул руку. — Все твое — теперь наше!

— Это с какого перепугу! — тут же возмутился воришка. — Моё — это моё!

— Нет. Твоё — это теперь наше, и мы делим это на всех, — улыбнулся Снек. — И не говори, что не слушал клятву и тупо повторял ее за мной.

— Да я... я...

— Гони, что ты спер у того торгаша с сыром, — надавил на него Гош. — Я прекрасно видел, где были твои руки.

Руди, хватая воздух ртом, словно выброшенная рыба, переводил взгляд со Снека на Гоша.

— Ты дал клятву, — кивнул Снек. — Но ты всегда можешь отречься от нее и жить дальше... Как нежить. В главном городе церкви.

Воришка закрыл рот, сжал губы и вытащил из кармана серебряную монет.

— Руди-и-и-и-и, — надавил на него взглядом паладин.

Мертвый воришка еще больше скуксился и достал из кармана еще две монеты.

— Пошли, — кивнул в сторону торгаша с лотком, на котором были сладости.

Подойдя к нему, он скупил почти все сахарные шарики и рисовые комочки, залитые медом и прикрепленные на палочку.

— Забирай! — скомандовал паладин, вручая скупленные сладости воришке.

— И что мне теперь с этим делать? Я столько не съем!

— Можешь угостить Ари, — улыбнулся Снек, глядя, как парень поглядывает на медовые шарики.

— Угу, а остальные раздашь детям по дороге, — пожал плечами воин света и добавил: — Воровство, как грех, мы можем простить. Но только в том случае, если оно для жизни важно. Когда есть нечего или спасения ради. А вот воровать ради алчности... Такого прощать нельзя.

Руди недовольно насупился, вручил Ари пару шариков и отправился к парочке девчонок, торопливо бегущих за женщиной с корзиной в руках.

— Хорошая идея, — кивнул Снек, наблюдая, как мертвец вручает сладости детям.

— Есть такое, — кивнул Гош. — Слушай, а мы к Цэку сегодня пойдем?

— Нет, — мотнул головой клирик. — Я давно не был в городе и хочу хотя бы ночь тут провести с отдыхом.

— Ну, тогда не буду вас задерживать, — хмыкнул Гош. — Где меня искать, знаешь.

— Знаю, — кивнул Снек. — Я отправлю их к тебе, как освободятся.

Ари, в это время с удовольствием поглощавший медово-рисовый шарик, заметил:

— Так сладко, что горло слипается...

— Горло — ерунда, — хохотнул паладин. — Главное, что не задница!

***

Ари нервно осмотрел комнату и прошел внутрь.

Стены были выкрашены в красный цвет, на кровати была белоснежная простынь и кроваво-красные подушки.

Парень прошелся по комнате и подошел к окну с закрытыми ставнями, за которыми шумела улица, взглянул на стол с кувшином. Понюхав его, парень понял, что в нем хлебный квас. Поднеся его к губам, он сделал несколько хороших глотков.

— Хорошо, — произнёс он и поднял взгляд на дверь.

Там стояла молодая женщина лет двадцати. Одета она была в легкое платье с завязкой спереди, под самой грудью, что подчеркивало её размер.

— М-м-м-м, — улыбнулась она и приподняла бровь. — Молоденький. Очень интересно.

Она сделала шаг внутрь, за ним еще один, выставляя ногу вперед. Тут же показались глубокие разрезы на платье, которые демонстрировали прямые и стройные ноги.

Засмотревшись на них, Ари чуть было не выронил кувшин.

— Поставь, а то разобьешь, — хихикнула девушка и закрыла за собой дверь.

— Д-д-да, — произнес парень и вернул сосуд на стол.

Волнение переполняло парня, руки тряслись, и сам он находился в ступоре.

Русая девушка подошла к нему, потянула завязки под грудью. Система веревочек оказалась хитрая, и как только узел на груди распался, платье упало на пол. Перед шестнадцатилетним подростком стояла обнаженная красавица с высокой крупной грудью второго размера, округлой талией и стройными ножками.

— Нравится? — подняла она бровь, с улыбкой глядя на парня.

— Оч-ч-чень, — кивнул Ари и сглотнул. В ушах стучало сердце, и парень находился в ступоре.

Девушка сделала шаг вперед и прижалась к нему так, чтобы он почувствовал прикосновение ее груди к нему.

— Я тебе еще не такое покажу, — прошептала она, начав стягивать с него рубаху.

В это же время в соседнюю комнату ввалился Руди с рыжей красоткой. Та во всю хохотала и уворачивалась от рук воришки, нежить в котором мог опознать только опытный клирик.

— Так уж и опытная? — спросил ее Руди, когда та спиной упала на кровать и поманила его к себе пальчиком.

— Опытная, — кивнула та, закусив губу. — Глядишь, и тебя чему новому научу.

— Новому? Ха! — воришка скинул рубаху на пол и закрыл дверь. — Это я тебя кое-чему научу!

— Ты? Меня? — девушка приподнялась и, потянув за узел под грудью, обнажилась.

— Смотри, — достал из штанов колоду карт Руди. — Знаешь, что это такое?

— Знаю, — фыркнула рыженькая. — Если ты думаешь, что сможешь обыграть меня в «Три туза», то ты рискуешь остаться без штанов!

— Ну, даже не знаю, — изображая сомнения, произнес Руди. — Предлагаю пари!

— На что?

— А ты как думаешь? — спросил неупокоенный воришка и снял штаны, демонстрируя свое достоинство.

— Удиви меня! — язвительно произнесла девушка и подалась вперед.

***

— Олу, как там молоденький? — спросила огромная толстая тетка, сидевшая за столом.

Из-за того, что кабинет управляющей публичным домом было держать невыгодно, своё место она расположила в подвале, рядом с помывочной для своих работниц.

— Милый мальчик, — ответила русая девушка из огромного корыта с теплой водой. — Совсем еще юнец, ничего не умеет. Наивный, неумелый, но очень симпатичный. Подрастет — отбоя у девок не будет.

— Он в послушниках. Он может себе в грех вино выбрать, — хмыкнула старуха.

— Он, может, и не сунется в церковники. Вон, Юсиф уже двадцать лет в послушниках и ничего. Может, послушником и помрет.

— Юсиф — торгаш, — хмыкнула женщина и, закончив писать что-то в огромной книге, отложила ее в сторону. — Если он станет церковником, то грех его будет — деньги.

Управляющая подняла взгляд и остановила его на рыжей работнице, сидящей в ступоре.

— Что случилось, Бена?

— Послушник второй... — пробормотала та.

— Бил? — строго спросила женщина.

— Нет. Сделал всё и...

— Не туда присунул?

— Везде присунул, — хмурясь, ответила девушка.

— Ну, если доплатил, то в чем проблема? Работа есть работа.

Рыженькая подняла взгляд на управляющую и растерянно произнесла:

— Я ему еще и должна осталась...

***

Цэк недовольно закончил чтение донесения и взглянул на благодарственное письмо из мужского монастыря.

— Почему эти идиоты постоянно ввязываются в какое-то дерьмо? — обратился он к тишине кабинета. — И ладно бы, сложили там голову, но нет! Каждый раз выкручиваются.

Он встал и подошел к большому шкафу, откуда достал кожаную папку и сложил в неё донесение.

— Ладно, — вздохнул он. — Возможно, из них и вышел бы толк, но их поведение не лезет ни в какие ворота...

Он подошел к столу, взял благодарственное письмо и взглянул в окно, прикидывая время до полудня. Оставалось совсем немного.

— Спокойно, Цэк. Спокойно. Пусть они редкостные кретины, но дело они сделали большое, — попытался усмирить гнев внутри инквизитор.

Он глубоко втянул носом воздух и медленно выдохнул, беря под контроль эмоции.

Успокоившись, он вышел из кабинета, спустился по лестнице и оказался в зале, где его уже поджидала команда из одного клирика и паладина.

— Какого?.. — произнёс Цэк, но тут же поправился: — Почему вас четверо?

Перед командующий отдельным группами ордена Янтарного света стояла все команда. Первым стоял Ари, зеленеющий от последствий алкоголя. Он был покрыт холодным потом, покачивался и выглядел больным.

— Этот мелкий — одаренный. Наш послушник. А тот чмырь, — указал Гош на Руди. — Тоже наш послушник. Он нежить.

Цэк перевел взгляд на стоявшего справа. Одетый в дорогую одежду, с золотыми перстнями молодого парня с кудрявой шевелюрой.

— Здрасти, — с алкогольным амбре произнёс он и облизнул пересохшие губы.

Руди был настолько пьян, что с трудом стоял на ногах. Его вело в правую сторону, поэтому он наклонился влево, тем самым заняв косую позу.

— Это очень необычная ситуация, — подал голос Снек, шея и лицо которого было покрыто последствиями ночных приключений. — Это уникальный экземпляр нежити, имеющий полный иммунитет к свету и сохранивший сознание. Более того, все жизненно важные функции...

Дзинь-дзилинь!

На пол из рукава Руди выпала позолоченная вилка.

— Простит, это мье... — пьяно пробормотал он и нагнулся за вилкой, в результате чего рухнул на землю лицом вперед и выронил серебряный колокольчик, который покатился по полу. — Эт тож...

БУ-У-УЭ!

Ари, не смогший удерживать содержимое желудка, извлек его прямо под ноги Цэка.

Тот опустил взгляд, еще раз оглядел команду перед ними, молча поднял руку с благодарственным письмом из монастыря и на глазах у подчиненных разорвал ее в клочья.

— И че? — спросил покачивающийся Гош. — Че ты пялишься? Тебе одного раза мало было?

— В пустыню. Всех четверых, — сквозь зубы процедил Цэк. — В Картар! И не дай Единый, я прочитаю о вас хоть что-то, кроме сводок потерь!