Лишь тот...

Глава 22

Теплый ветер в лицо — это очень приятное ощущение, особенно когда вместо верблюжей колючки и степи ровной, как стол, глаз цепляется за первые низенькие деревья, за траву и полоски пахотных земель, которые виднеются с холма.

— Надеюсь, сегодня мы наконец заночуем не под небом, — вздохнул Гош.

— Надеюсь, ты сегодня не надерешься, — хмыкнул Снек и перевел взгляд на Руди. — А ты ничего не сопрёшь.

— Я еще ничего не сделал, а ты уже ворчишь, — буркнул Руди.

— Просто предупредил, — вздохнул клирик. — И вообще я предлагаю добраться без приключений до Альмы...

— Альма... — прикрыв глаза от предвкушения, произнёс паладин. — Темное пиво, вишневая наливка и сочные, обжаренные до хрустящей корочки гусиные бедрышки...

— А вот это не обязательно, — начал ворчать воришка. — Я уже понял, что каша у меня получается не очень.

— Нормальная у тебя каша, — пожал плечами Ари и взглянул на Нами. — Правда ведь?

Девушка опустила взгляд и мотнула головой.

— Нет, не нормальная, — тихо ответила она. — Просто это тебе так кажется.

— Хватит болтать, — хмыкнул Снек и ударил ногами по бокам лошади. — Тут должна быть крупная деревенька. Отдохнем, выспимся и двинем к Альме. Думаю, Цэк без работы нас точно не оставит.

Отряд двинулся по дороге, петляющей холму.

Снек с Гошем вышли вперед. Руди плёлся за ними, а Ари и Нами остались в хвосте.

— Жаль, что на лошади нельзя ездить вдвоем, — произнесла девушка.

— Так-то можно, но не далеко и очень медленно, — пожал плечами парень и взглянул на лошадь девушки. — И на твоей это лучше не делать.

— Почему?

— Она уже достаточно старая и... в общем не стоит.

— А на твоей?

— Можно, но... зачем вообще ехать вдвоем, если есть лошадь?

— Чтобы быть ближе, — пожала плечами девушка. — Мне нравится, когда ты совсем рядом и прикасаешься ко мне.

Паладин с клириком тем временем тихо переговаривались впереди.

— Ты думал, как скажешь Цэку о Нами? — спросил Гош.

— Думал. И так крутил и сяк, но... — тут напарник вздохнул и признался: — Я решил, что не буду ему пока говорить. Если спросит — врать не стану, но сам ему о ней говорить тоже не буду.

— В принципе неплохой вариант на первое время, — хмыкнул Гош. — Но... дальше надо будет как-то объясняться.

— Дальше будет дальше. Если нас кинут в какое-нибудь пекло, то Нами сможет проявить себя. И у меня будут хоть какие-то аргументы. Сейчас же... Сейчас четких и железных аргументов у меня нет.

— А если всё же спросит?

— Расскажу как есть, — вздохнул Снек.

— Делай то, что должен, — с улыбкой произнёс воин света.

— И будь, что будет, — кивнул клирик и нахмурился.

Дорога вела к небольшому поселку. К этому же поселку вела другая дорога, уходящая за горизонт. И с другой стороны к ним подходил вооруженный отряд на конях.

— А это кто? — спросил клирик.

— На конях... в боевой выкладке, — встревожено уливился паладин.

— Может мимо едут?

— Ага. И доспехи сразу надели, и копье не пристегнуто, — проворчал Гош. — Давай-ка галопом, чтобы беды не вышло.

***

— Где этот старый ублюдок!!! — выкрикнул мужчина в кожаном доспехе с бляхами, на которых был выгравирован герб королевства.

Он оглядел согнанных жителей гневным взглядом и повторил вопрос:

— Я последний раз спрашиваю! Где он?

Послышались крики, и спустя несколько секунд двое закованных в латы мужчин выволокли за шкирку избитого старика.

— Вот он наш голубчик, — расплылся в злорадной улыбке он. — И что же ты прячешься, старик? Неужели думал, не найдем?

— Из лесу возвращался, господин, — схаркнул на землю кровавый сгусток тот.

— Итак, — хмыкнул командир отряда. — Мы возвращаемся к нашим делам мирским... Где налог?

Старик слегка приподнялся и указал в сторону дома, что находился за три двора.

— В горшке, под полом у печи, спрятали, господин Него.

Мужчина взглянул на воина и молча кивнул в сторону указанного двора. Тот молча развернулся и отправился к нему.

Командир отряда же оглядел согнанных из домов сельчан и сплюнул на землю.

— Я, барон Него, последний раз повторяю! Никаких отсрочек, никаких недоимок и никакого обмана не потерплю! — он достал клинок из ножен и встал над стариком. — Если еще раз подобное повторится, я спалю всю деревню до тла! Мне не нужно отребье, не способное платить налоги, и я порублю всех! От детей, до седых стариков! Вы будете уроком для тех, кто вздумает меня обманывать или отлынивать от налога!

Он еще раз оглядел сельчан, крутанул клинком и снёс одним движением голову старосте деревни. Та покатилась по земле, а вверх ударили брызги крови от шеи старика. Несколько капель попали на лицо дворянина.

— В следующий раз так будет с каждым! И только попробуйте сбежать — я найду всех! Где угодно!

В гробовой тишине он стоял секунд десять, пока к нему не подбежал воин с запечатанным небольшим горшком в руках. Дворянин тут же сорвал крышку и взглянул внутрь. Его глазам предстали золотые монеты.

— Стоило прирезать одного умника, и тут же появились деньги, — поджав губы, хмыкнул он и высыпал монеты себе на ладонь.

Вопреки его ожиданию, на нее высыпалось всего несколько золотых монет, лежавших сверху. Снизу оказалось серебро.

— Какого черта? — возмутился Него, заметив на дне медные монеты.

В горшке оказалось намного меньше, чем он ожидал, и от понимания происходящего он пришел в бешенство.

— Вы... Вы... Вы грязное отребье считаете, что меня удовлетворит эта подачка?!! — взревел он. — Я по вашему идиот, которого можно облапошить пятеркой золотых?!!

Он сгреб монеты в горшок, передал одному из воинов и быстрым шагом отправился к толпе крестьян, которая начала пятиться.

— Ты! Ты! Ты! — начал тыкать он пальцем и выдергивать из толпы людей, среди которых были женщины и мужчины. Не глядя он выдернул и еще троих детей. — Кракс! На колени их!

Подбежавшие воины тут же начали бить людей, заставив их упасть на колени и закрыть головы руками.

— Я повторять не буду, — рыкнул он. — Где остальные деньги?!!

— Так... господин, мы все собрали. Даже реликвии на рынок увезли и продали, — растерянно пробормотал один из мужиков, перепуганным взглядом смотря на стоящую на коленях жену.

— Кракс! Руби первого!

Один из воинов спокойно подошел к первому пленному мужчине и быстрым и четким движением снёс ему голову.

— Повторяю еще раз!!! Где остальные деньги?!!

— Нету больше ничего, пощади, — упала на колени одна из женщин, чей сын оказался среди стоящих на коленях. — Всё продали. Голодом сидеть будем...

— Руби следующего, — глядя в глаза женщины, прошипел Него.

Воин молча подошел к следующему селянину и рубанул ему по горлу. Удар вышел слабее и не перерубил позвоночника, но тот и без этого завалился на землю, схватился за горло, из которого хлестала кровь, и начал кататься по земле.

— Где мои деньги?!! — с нажимом рявкнул дворянин, не сводя взгляда с женщины. На раненого он даже не взглянул.

— Господин Нерба, пощадите, — тряслась в страхе та.

— Руби!

Свит клинка, удар, и по земле катиться еще одна голова.

— Где мои деньги?!!

Послышался топот, и от толпы крестьян умчалось сразу несколько человек, среди которых были и парочка женщин.

— Каркас! Взять этих!

Парочка воинов, сидевших на лошадях, тут же пришпорила коней и умчалась за преследователями.

— Могу я узнать, что тут происходит? — раздался голос Снека, который вышел из-за спин крестьян.

— А ты еще кто такой?

— Я служу церкви, — максимально ровным тоном ответил Снек. — Меня зовут Снек.

Из толпы показался Гош и послушники.

— Церковники? — Него огляделся. — Вы видите тут церковь, церковники?

— Здесь нет церкви, но наш долг заботиться о людях и... — начал было клирик.

— Здесь нет церкви! Это не ваша паства! Это мои люди, на моей земле! — раздраженно прорычал барон. — А значит, и то, что тут происходит — мое дело!

Снек скосил взгляд на три тела, два из которых было обезглавлено, и тем же спокойном, уверенным тоном ответил:

— Чтобы утверждать подобное, вы должны чем-то доказать, что имеете право распоряжаться в этих местах.

— Это. Моя. Земля, — отчеканил барон. — Я. Никому. Ничего. Не должен. На своей земле.

Гош молча вытащил клинок из ножен. Руди достал из рукавов парочку ножей. Ари и Нами сдвинулись за спину клирика.

— Мой герб на моих латах. Я барон Него, подданный герцога Дамьяна.- слегка убавил гонор Него. — Грамота о владении этими землями в моем замке. Какие еще вам нужны доказательства?

— Можно увидеть вашу родовую метку? — так же бесстрастно спросил Снек.

Мужчина поджал губы, дернул за шнурок на вороте и оттянул латы вниз так, чтобы на основании его шеи была видна красное родимое пятно, напоминающее ровный треугольник с парой черных точек внутри.

— А теперь я хотел бы увидеть ваше право называться церковниками.

— У нас нет такого права, — вступил в разговор Гош, покачивая клинком. — У нас только право нести свет людям.

Снек молча поднял руку и пальцем, на котором засиял оранжевый огонек, нарисовал в воздухе знак Единого.

— Янтарный свет, — процедил сквозь сжатые зубы мужчина и обернулся со злорадной улыбкой к своим воинам. — Ребята! К нам пожаловал сам янтарный свет! Благословить наследника старика Хена, герцога Дамьяна, они не пришли. Зато явились в наши земли и суют свой нос куда не надо!

Барон обернулся к Снеку и уставился в его глаза.

— Я собираю долг со своей деревни за два года недоимок, — процедил он и не оборачиваясь громко произнёс: — Кракс! Руби!

Свист металла, удар и глухой стук от головы, упавшей на землю.

— Вас что-то не устраивает, преподобный Снек? — с издевкой спросил он.

Клирик продолжал смотреть в глаза дворянина и молчать.

— Разве... разве они рабы? — тихо прошептала девушка, смотря на кровь, разливающуюся по земле. — Разве они... за что? Почему они умирают?

— Меня не устраивают ваши методы, — ответил Снек, продолжая держать взгляд барона. — Насколько я знаю, деньги выглядят по-другому.

— То, каким образом я беру дань — мое личное дело. Эти люди под долговым ярмом.

— Я понимаю ваше недовольство, но о каких цифрах идет речь? — вмешался Руди.

Него перевел взгляд на кудрявого воришку и, смерив его взглядом, ответил:

— Семнадцать золотом.

— Семнадцать? — вскинул брови послушник. — Что же... я думаю, что мы можем уладить этот вопрос.

Руди достал небольшой кошелек и высыпал из него монеты на ладонь. Быстро отсчитав семнадцать, он протянул их барону.

— Семнадцать золотом, — с улыбкой произнес он. — Мы готовы помочь этим людям и сохранить их жизни.

Него взял в руки золотые монеты южан, которые по весу соответствовали королевским, взвесил их в ладони, а затем медленно перевернул кисть, высыпая золото в сухую пыль деревенской дороги.

— Подачек от церковников я не принимаю.

Он обернулся к воинам, наблюдавшим за происходящим, и отдал приказ:

— Руби следующего!

Свист. Удар. Глухой звук и тихий плач среди согнанных крестьян.

Ари задрожал от злости. Его сжатые кулаки наполнились силой и начали светиться. Тут же на его плечо легла ладонь Гоша, который тихо прошептал на ухо:

— Церковь не вмешивается в дела знати... особенно во внутренние дела знати.

— Барон Него, — произнес Снек, глядя, как хлопает глазами отрубленная голова последнего человека. — Я буду вынужден сообщить в высший Синод о ваших действиях.

— Я не возражаю, — ответил тот и расплылся в злобной улыбке. — Ты можешь сообщить об этом в Синод и заодно самому Единому. Думаю, он меня осудит... Да, но я обязательно покаюсь вашим братьям и договорюсь об индульгенции. За золотишко, которое тут вытряхну... Каркас! Руби следующего!

Свист. Удар. Глухой стук.

В толпе крестьян послышалось завывание женщин от безысходности и ужаса.

Клирик молча продолжал смотреть на барона, а тот отвернулся и подошел к своим воинам.

— Я снова спрашиваю! Где остальные деньги?!!

Руди нагнулся к земле и собрал монеты. Он молча с мрачным лицом собрал золотые кругляши в кошелек и поднялся, встав рядом с наставником.

— Так иногда бывает, — произнес Гош, пытавшийся успокоить Ари. — Задирают налог, долг копится, владелец земли объявляет деревню в долгу. Потом приезжает к ним, рубит не глядя и заставляет платить. Люди больше пашут, больше сеют и... приносят больший доход. Только теперь они не вольные люди на земле барона. Они с долговым ярмом и никогда больше не смогут уйти.

— Мы здесь бессильны, — кивнул Снек, глядя на парня, не способного унять свет в крепко сжатых кулаках. — Нам просто нельзя вмешиваться.

— И смотреть... смотреть, как их убивают? — прошептал парень. — Мы ведь ковен били... Мы с черной язвой бились... Мы ведь можем всё... И мы будем просто смотреть? Просто так уйдем?

Парень оторвал взгляд от обезглавленного тела и перевел его на Снека.

— Нет! Не надо! — раздался детский вскрик.

Ари взглянул на Него, который вытащил из толпы ребёнка.

Девочка лет восьми пыталась вырваться, но барон дернул её за волосы и заставил завалиться лицом вперед. Оттащив её за волосы к убитым, он рявкнул на воинов, которые тут же подскачили и схватили ее за руки, заставив замереть в согнутом состоянии.

— Где мои деньги?!!! — повторил вопрос Него, и отбросив клинок, достал кинжал.

Из толпы вырвалась женщина, бросившаяся к ребенку. Её тут же остановили ударом копья в грудь. Она завалилась на землю, но тут же встала на четвереньки и с рыданиями и мольбами о пощаде поползла к ребенку.

— Пощады... господин! Пощады...

Пара пинков, и женщина заваливается на бок. Солдат хватает её за волосы и заставляет поднять лицо так, чтобы той было видно происходящее.

Него же молча хватает за волосы ребенка, задирает голову рыдающей девчонки и резкими движениями начинает отрезать голову. На землю льется кровь. Рыдание и визг ребенка переходит в бульканье.

Ари смотрит на это стеклянным взглядом. Кулаки сияют белоснежным, дрожащим от ненависти светом. Нами, стоявшая рядом, не в лучшем состоянии. Глаза девушки, заполненные тьмой. Она наполняет их и собирается в уголках глаз. Секунда, другая и по щеке течет капелька черной, словно чернила, слезы. Гош стоит рядом с Ари с каменным выражением лица. Выдают только скулы, которые вздулись от напряжения. Паладин сжимает со всей силы зубы и рукоять клинка.

— Нам нельзя, — повторяет Снек, стоящий перед отрядом Дубовой лозы.

— Нам, — повторяет сквозь зубы Гош. — Нельзя именно нам.

Ари переводит взгляд на Снека. Глаза того красные, а лицо бледное. Наставник встречается взглядом с учеником, а затем молча, едва заметно кивает.

— Всех, — тихо шепчет паладин. — Никто не должен выжить.

Ари делает шаг вперед, за спину Снека, и достаёт из одежды маленький псалтирь. Нами следует за ним и встает рядом по правое плечо. По левое встает Руди, снова достав свои ножи.

— Прости Единый, — тихо шепчет Снек, не оборачиваясь и не глядя на своих послушников. — Прости, но... по-другому мы не можем...

Палец с оранжевым огоньком очерчивает круг, который затем перечеркивает двумя линиями. Знак Единого оранжевого свечения остается висеть в воздухе.

— Господа церковники! — обратился криком к ним Него, вытирая клинок о платье мертвой девочки. — Вы не прочтете над умершими молитвы? Ведь мы все под Единым ходим...

Он злобно усмехнулся и сплюнул на землю.

— Ах да... Это же не совсем люди.

— Единый, волей твоей и силой. Разумом моим чистым и устами моими... — начал читать молитву Ари, после чего всё его тело объял свет.

— Ах, да... Янтарникам этим заниматься не положено. Вы это поручили необученным лоботрясом? — с неприкрытой ненавистью спросил барон.

Ари умолк, сбившись с молитвы, и сжал зубы от злости и ярости. Однако сделать он ничего не успел, как и Руди.

Вперед сделала шаг Нами. Она подняла руку, указала пальцем на барона и спокойно произнесла утробным, словно не своим голосом:

— Умри!