Лиса в курятнике (Гарри Поттер – детская версия)

Глава 6

Ночью Катя не спала. Думала. Крутила так и эдак и получалось, что куда не кинь, всюду клин. В Новгороде ей оставаться нельзя. Это факт. Да и не оставит ее этот уебок в столице. Слишком на виду, а она, как ни крути, «еще пять минут назад» была публичной фигурой. Может заглянуть в гости кто-нибудь из светских дам или жен господ сенаторов. Флотские опять же поблизости крутятся, то да се.

«Нет, он меня законопатит на какую-нибудь дальнюю мызу[1], - зло думала Катя, заливая горе коньяком и закуривая очередной сигаретой, — и будет там потрахивать наездами в свое удовольствие. А я даже пикнуть не посмею».

И то верно. Князь ведь наверняка знает, что Катя может сварить ему такой яд, что ни один патологоанатом в причине смерти не усомнится. Сердечная недостаточность, удар или еще какая-нибудь хвороба, вроде, заворота кишок, вот и весь сказ. Но он-то гад знает, а знание — сила! Praemonitus, praemunitus, как говорится. Предупреждён — значит вооружён. Может даже додуматься, сука, надеть на нее ограничитель. Подавители магии придуманы ведь не только для осужденных, но и для сумасшедших. Объявят, что спятила, наденут браслет, и все, собственно. Превратится она из боевого офицера и героя войны в жертву бытового насилия. Тогда останется только валить падлу подручными средствами. Катя, в принципе, когда-то и не так, чтобы очень давно, умела делать это голыми руками. И то, что она сейчас мельче, чем была когда-то, ниже ростом и тоньше в кости, не приговор, потому что в этом деле умение зачастую важнее физической силы. Надо просто знать куда ударить. И как ударить, тоже надо знать. Одна беда — такое не скроешь. Однако садиться в тюрьму за непреднамеренное убийство не хотелось категорически. И, значит, оставалось только бежать, но что ее ждет в Хазарии?

Без документов, в тени разыскного листа, — а брательник Константина из принципа объявит ее в розыск, — не имея в каганате ни родни, ни друзей, ни должников, ей остается только завербоваться в наемницы. Боевые маги везде востребованы, тем более, такие сильные, как она. Так что завербоваться не проблема. В конце концов, в своей прошлой жизни она это один раз уже проделала, и тоже, к слову сказать, не от хорошей жизни. Пара-другая неверных решений, и вуаля! Или бежать и скрываться, влача жизнь мелкого человечишки, забившегося от страха в какую-нибудь провинциальную дыру, или идти в наемники. Не было у нее тогда иного выхода. А вот сейчас выбор есть. И Катя это знала с самого начала, поняла еще во время разговора с адмиралом, только сразу не смогла решиться даже подумать о таком развитии событий. Но, если тебя приперли к стенке, то отчего бы не удивить «заинтересованных лиц» каким-нибудь неожиданным кунштюком? Ей ведь в любом случае, придется бежать практически в никуда, так почему бы не в очередной мир за гранью?

Грусти по оставляемым здесь сыновьям не было и в помине. Физически рожала их, разумеется, она, но это же не значит, что у нее ни с того ни с сего прорезался вдруг материнский инстинкт. Так что страдать ради того, чтобы быть рядом с ними, — как это показывают в душещипательных фильмах, — это не про нее. А во всех прочих вариантах развития событий их все равно рядом с ней не будет: ни в могиле, ни на каторге, ни в Хазарии, нигде, потому что еще не факт, что новый ее «благодетель» позволит Кате видеться с ее собственными детьми. Это у господ ревнителей старины запросто. Поэтому вопрос только в том, что ждет ее на той стороне?

«Куда ведет эта тропа? Что там, на той стороне? Замок или его развалины? Равнинная Шотландия и магическая Великобритания… Явно не хуже, чем Хазарский каганат! Нравы другие, культура знакомая и язык, вроде как, не чужой. И ведь не с пустыми руками! Так что, остались у меня там родственники или нет, не суть важно. Что я нищая какая-нибудь, чтобы побираться!»

Ритуал переносил из мира в мир не человека, а некий легко просчитываемый объем пространства. Восемь кубических метров: площадка-основание два на два и два метра в высоту. И значит, с собой Катя могла взять достаточно много всего, что может пригодиться ей в той самой магической Великобритании. Прежде всего, конечно же сундук, в который выбросив в горящий камин, — чтобы не оставлять следов, — как минимум, треть книг, она смогла впихнуть и обе шкатулки, и футляр с палочками, и еще осталось место для всякой мелкой, но ценной ерунды: у нее же и у самой имелось некоторое количество довольно дорогих украшений, а еще подарочное оружие, все эти ножи, кинжалы, кортики и револьверы с пистолетами, ордена и погоны, гримуары из библиотеки Гертнитов и десять золотых слитков. Еще десять слитков лежали в железном кофре из-под армейской радиостанции, а в карманах кожаного реглана и в портфеле-кейсе были спрятаны мешочки с драгоценными камнями. Как раз миллион Гардарикских золотых рублей, которые еще вчера лежали на ее банковских счетах. Брала она с собой так же на первый случай немного одежды, уложив ее в походный рюкзак со всякой необходимой мелочевкой, а еще оружейный кофр с двумя снайперскими винтовками. Все это добро она отнесла потихоньку в подвал и расставила внутри нарисованного на каменном полу сигила[2], оставив место только для себя любимой точно в центре этой оригинальной инсталляции.

Слуг Катя распустила еще с утра, закрыла и заперла на замки все двери и ставни в доме, и три часа рисовала портальный сигил. Линии наносила специальным составом, сваренным из «чистого любопытства» еще три недели назад. Вязкая эта субстанция, похожая по консистенции на густой черный мед, всего за час вытравила в каменных плитах пола аккуратные бороздки, которые Катя заполнила затем смесью своей крови и двух особых ритуальных зелий. Зелья она тоже варила, вроде бы, из чисто научного интереса, но, если не врать самой себе, то получалось, что как только в ее руки попали вещи прапрадеда, так сразу же начала она, — подсознательно, но тем не менее, — готовиться к тому, чтобы перейти на Ту Сторону. Сейчас-то у нее была на это веская причина, но не случись этой мерзкой истории с «заместителем супруга», наверняка появился бы какой-нибудь другой повод воплотить несбыточное в жизнь. В общем, к трем часам дня все было готово, вещи расставлены, свечи зажжены, и Катя встала в центр геометремы. Осталось только запустить ритуал, произнеся в правильном темпе необходимые слова на латыни и древнескандинавском, и она это сделала.

Ритуал получился точно таким, каким был описан в гримуаре предка. Магии высвободилось столько, что даже страшно стало, и последнее, что она запомнила перед тем, как потерять сознание, была стена черного пламени, вставшая вдоль внешней границы сигила.

«Аминь!»

Вспыхнуло черное пламя, Катю тряхнуло, вывернуло наизнанку, перелицевало и снова вывернуло. В ушах, но, скорее всего, прямо в мозгу раздался тонкий на грани слышимости свист, от которого разом заболели зубы, а пламя тут же взметнулось к исчезнувшему вдруг сводчатому потолку и растворилось в звездном свете…

Очнулась Катя не сразу. Во всяком случае, так ей показалось. Но, вынырнув из небытия, довольно быстро вернула себе ясность мысли и огляделась, пытаясь понять, получилось ли у нее то, что задумывалось, и, если все-таки получилось, куда ее занесло этим «ветром»? Судя по всему, все у нее получилось, потому что она определенно находилась сейчас не в подвале своего особняка, а в типичных развалинах древнего замка. Свода в длинном, но нешироком зале не было, его заменяло низкое небо, обложенное грозовыми тучами. А вокруг только стены с проломами тут и там, груды битого камня и обвалившаяся башня, замыкавшая помещение с дальнего от Кати конца. Все аутентичное и древнее, заросшее мхом и местами декорированное вьюнком, заваленное кучами щебня и занесенное естественным мусором, веточками, сухими листьями, пометом летучих мышей и прочим всем в том же духе.

«Если это замок Килморс, — кивнула себе Катя, — то я, похоже, опоздала лет на двести…»

Она повела плечами и только сейчас почувствовала, что у нее что-то не так с одеждой. Впрочем, как тут же выяснилось, дело было не в одежде, а в ней самой. Брючины и рукава слишком длинны, брюки излишне широки в бедрах, а вот сорочка и куртка, напротив, в плечах ей стали узки. То есть, получалось, что она изменилась, причем как-то странно и неравномерно. И объяснение этому феномену нашлось довольно-таки быстро. Даже без зеркала, просто рассматривая свои руки и ощупывая тело, Катя поняла, что сейчас она уже не молодая женщина, а подросток лет двенадцати-тринадцати, но главное, она перестала быть женщиной, снова превратившись в мужчину. Молодого мужчину, даже, наверное, юного, но мужчину со всем, что полагается иметь самцу между ног. Там у нее нашлись приличного размера член и яйца, а вот ни пи-ы, ни сисек у Кати больше не было. То есть, этого парня и звать должны были как-то по-другому. Ну, не Катей же ей называться, право слово!

«Разрешите представиться, — усмехнулась она мысленно, тут же изменив женский род на мужской, — Бойд, Эрвин Бойд!»

— Кто ты, дитя? — раздался вдруг где-то за спиной Эрвина голос, явно принадлежащий немолодой женщине.

— Бойд! — повернулся он к ней. — Эрвин Бойд. К вашим услугам, миледи!

Женщина выглядела на ухоженные шестьдесят, но по внутренним ощущениям была много старше. Одета… Одета она была стильно, но не современно. Хотя, иди знай, какой у них тут год на дворе! А вот бриллианты у нее были зачетные. Такие в любую эпоху надеть не стыдно. Уж Эрвин-то в этом разбирается. Сам еще буквально пять минут назад был женщиной.

«Пиздец, как меня из крайности в крайность бросает!»

— Бойд, значит… А отца, как звали?

— Дмитрий, в смысле, Деметриус.

— Что-то греческое… Ты из Византии?

— Из Гардарики, — уточнил Эрвин.

— Кем тебе приходится Александр Бойд? — продолжила свой допрос дама, отнюдь не выглядящая так, словно живет в развалинах.

— Александр Бойд — отец моего прадеда Томаса Бойда, принявшего в Гардарике имя Тимофея Бойдова.

— Исчерпывающе, — кивнула все еще не назвавшая себя дама. — А что у тебя с одеждой, мой друг?

«Не поверите, милочка, — усмехнулся мысленно Эрвин, которого все еще тянуло называть себя Катей и говорить о себе в женском роде. — Я еще пару минут назад был довольно крупной девушкой, а у них или, лучше сказать, у нас? В общем, у женщин иные параметры, особенно в бедрах и в груди. Плечи уже, зато сиськи есть».

— Похоже, я превратился при переходе… У вас случайно нет с собой зеркальца?

— Зеркало? — подняла женщина бровь. — Изволь.

Мгновение и в ее руке появилась палочка. Еще одно, и перед Катей… Вот ведь привязалось! Перед Эрвином, разумеется. Перед ним, а не перед ней, материализовалось прямо из воздуха ростовое зеркало. И тогда он впервые увидел себя нового, а новый он был, видимо, монозиготным братом-близнецом Екатерины Гертнит. Высокий, светловолосый мальчик с глазами цвета индиго. Красивый, что есть, то есть, но, слава богам, все-таки парень. Лет ему на вид было двенадцать или тринадцать, но, на самом деле, могло быть и десять или одиннадцать. Просто высокий — никак не меньше метра шестидесяти, крепкий и подтянутый, но, судя по тому, что увидел Эрвин, по тренированности он соответствовал скорее уровню Кати, чем себе прежнему.

«Для начала совсем неплохо!» — решил Эрвин, развеивая зеркало.

Сделал он это не специально, а машинально, и, разумеется, без палочки. Просто захотел и смахнул рукой в никуда. Получилось красиво. Можно сказать, зрелищно, хоть и не преднамеренно.

— Маг, значит, — констатировала пожилая дама. — Что скажешь об изменениях?

А что сказать? Если женщина маг, то она уже много чего о нем знает. Да и невооруженным глазом видно, что на нем надета великоватая ему, но при этом женская одежда.

— Я, вообще-то, там был девушкой, — поморщившись сообщил он. — Ну, вы это и так знаете. Двадцать лет, высокая, сантиметров на пятнадцать выше, — показал он рукой, — грудь третьего размера, бедра, естественно шире, но в плечах почти один к одному. Хотя, пожалуй, все-таки уже. Спортивная девушка и сложена была хорошо.

— Ты так говоришь, словно тебя эти изменения не пугают и не расстраивают. Тебе что не нравилось быть женщиной?

— Это вы очень точно заметили, миледи, — усмехнулся Эрвин. — Мужчиной мне куда больше нравится. И, если я расстроен, то не сменой пола, а возрастом. Все-таки двадцать лет и тринадцать…

— Одиннадцать, — поправила его женщина, и Эрвин не стал ее спрашивать, откуда она знает, сколько ему сейчас лет. Она маг, а маги они такие. Наверное, просто видит. И пол, и возраст, и, возможно, даже его магию. А вот рассказывать ей про первого Эрвина явно не стоило. Не ее это дело. И, вообще, ничье.

— Значит, мои дела еще хуже, чем я думал.

— Ну, ну… — успокоительно взмахнула рукой дама. — А лицо?

— Внешность практически не изменилась, но черты стали больше подходить мальчику, чем девочке.

— Это твой багаж? — указала собеседница взглядом на сундук и прочее, что было сложено вокруг Эрвина.

— Ну, не с голой же…

Он хотел сказать жопой, но вовремя схватил себя за язык, сообразив, что каперанг нахваталась на войне такого, что невместно произносить мальчику его лет, особенно если он происходит из хорошей семьи.

— Я тебя поняла, — неожиданно улыбнулась строгая дама. — Что ж, Эрвин, добро пожаловать домой! Я Элизабет Бойд графиня Арран — твоя двоюродная бабушка. До сего дня я считалась последней из Бойдов, но бог милостив. С твоим появлением у Бойдов появилась надежда на возрождение.

— Очень приятно, леди Бойд, — поклонился Эрвин. — Если честно, я не надеялся застать в живых никого из родных, но поскольку ритуал мог привести меня только в замок Килморс, — обвел он рукой окружавшие их живописные развалины, — то сюда я и отправился.

Он решил не рассказывать подробностей своего бегства, тем более не хотел говорить о причинах. В конце концов, он мог просто захотеть вернуться на родину предков. Прадед завещал, или еще что. И, разумеется, он не собирался посвящать свою бабушку в то, что Екатерина Брянчанинова была замужем и родила двойню. Вот про военную карьеру рассказать было можно и, пожалуй, даже нужно. Офицер флота — это не хухры-мухры. В Англии их всегда уважали.

— Значит, тобой овладела охота к перемене мест? — как бы, прищурилась леди Бойд. — Или была еще какая-то причина?

— Мужчины мне там надоели, — почти искренне усмехнулся в ответ Эрвин. — Лезут и лезут, словно медом намазано. Замуж зовут. Неприличные предложения делают. Флотские, что с них взять.

— Постой, постой! С чего вдруг флотские? — заинтересовалась леди Бойд.

— Так я офицер Флота, миледи, — пожал плечами Эрвин. — Боевой маг в звании капитана 1-го ранга.

— Хм, — ответила на это женщина. — Боевые маги… То есть, у вас там, в Гардарике, маги открыто живут с маглами? И потом капитан 1-го ранга в двадцать лет, как это, вообще, возможно?

— Э… — затруднился ответить Эрвин, хотя по контексту вопрос, по-видимому, понял правильно. — Кто такие маглы?

— Не маги, — отмахнулась от вопроса графиня. — Простецы. Маглы. Одним словом, быдло. Так что?

— Да, — кивнул Эрвин, отметив, что здесь, по эту сторону грани, не магов, похоже, даже за людей не держат, — там все живут вместе. А расслоение происходит скорее по финансовому положению и по социальным критериям, чем по наличию или отсутствию Дара. Я, например, дворянка, но есть маги из простых людей, из купцов и из мастеровых. Есть совсем бедные, а есть богатые. Понятное дело, что богатые и знатные держат дистанцию. А на Флот меня призвали, потому что я одаренная со склонностью к боевой магии. Талант у меня. При аттестации сразу присвоили звание капитана 2-го ранга, а через год за отличие в боях добавили звездочку.

— Воевал? — нахмурилась женщина. — То есть, воевала? Ты же тогда была девушкой, как я понимаю.

— Воевала, воевал, — пожал плечами Эрвин. — Была война, призвали всех способных носить оружие.

— Что ж, вижу нам предстоит о многом поговорить, но это лучше сделать дома. Как считаешь?

— Я только за, — согласился Эрвин с очевидным.

Женщина кивнула, потом щелкнула пальцами и перед ней, как чертик из табакерки, возник гротескный маленький человечек. Кожа серая, уши огромные, череп почти голый, — так где-то то тут, то там торчат несколько волосинок, — и одет этот уродец в тогу из белого вафельного полотенца, украшенную гербом Бойдов. Эрвин едва не вздрогнул, но бог миловал, успел взять себя в руки.

«Карла? — удивился он. — Да, нет! Дворфы по-другому выглядят, да и одеваются нормально. Дела!»

— Ги здесь, хозяйка! — склонилось существо в поклоне.

— Задание для тебя, Ги, — благосклонно улыбнулась женщина. — Это мой внук Эрвин, переправь его и его вещи в замок. Устрой пока в большой гостевой. Скажи Тати, чтобы подготовил завтра к вечеру достойные апартаменты для молодого господина.

— Будет исполнено, хозяйка! — снова поклонился до земли тот, кого называли Ги, и, распрямившись, повернулся к Эрвину. — Молодой хозяин позволит Ги перенести его в новый замок?

Что бы ни имело в виду это странное, лупоглазое и длинноносое существо, Эрвин согласился. Раз «бабушка» приказала, так тому и быть. Ему протянули длиннопалую ручку-лапку, и Эрвин осторожно обхватил ее пальцами у запястья. По-видимому, это было правильно, потому что леди Бойд благосклонно кивнула, а в следующе мгновение, не успев даже толком испугаться или удивиться, Эрвин оказался в просторной спальне, обставленной давольно-таки изящной старинной мебелью. Совершенно случайно Катя знала, что это за стиль. В Гардарике такой мебели было мало, но в богатых домах иногда можно было видеть мебель английских мастеров, а стиль этот назывался в честь мастера-краснодеревщика его придумавшего — «чиппендейл»[3].

Пока Эрвин осматривался, человечек исчез, но зато в комнате стали появляться вещи, с которыми Екатерина Гертнит покинула Гардарику. Это была хорошая новость, плохая же заключалась в том, что мальчику Эрвину было попросту нечего надеть. Все вещи, которые он притащил с собой из-за грани, были женскими, — особенно, белье, — и чуть ли не на три размера больше, чем надо.

«Вот черт!»

В стене слева нашлась дверь, ведущая в ванную комнату, но, если с бальзамами для волос и кожи все обстояло просто замечательно, Эрвин притащил с собой довольно много зелий и снадобий, то вот никакой одежды, — ни белья, ни штанов, ни рубах, — чтобы переодеться в чистое после ванны, у него не было. Из этого затруднительного положения его, как ни странно, выручил все тот же Ги. Выполняя очередное указание хозяйки, он принес Эрвину целую стопку одежды, правда все это носил в подростковом возрасте покойный супруг леди Бойд. Трусов и футболок в то время парни, по-видимому, не носили, но, возможно, в этом мире их не носили и сейчас. Так что вместо трусов Эрвину предложили надеть шелковые подштанники, а вместо футболки — батистовую сорочку без воротника. Верхняя же одежда… Что тут скажешь? Нечто подобное когда-то носили и в Гардарике. Лет сто назад.

— Молодой хозяин недоволен?

— Я бы лучше подобрал что-нибудь из своего, — хмуро взглянул на человечка Эрвин. — Но оно мне все теперь велико.

— Ги может уменьшить, — как ни в чем ни бывало заявил заморыш. — Ненадолго. На день или два. Ги не знает, как получится. Но завтра можно будет купить все новое.

«Это как?» — не понял Эрвин, но не стал тормозить и в темпе мазурки бросился, путаясь в штанинах, к своему рюкзаку. Там у него были две пары флотского белья в стиле «унисекс». На нем сейчас было такое же, но не раздеваться же при этом уродце.

В общем, через минуту на кровати лежали два комплекта тельников и трикотажных трусов, носки, туфли и брюки от парадной формы, белая рубашка оттуда же и парадно-выходной китель с высоким воротником стойкой, он у Екатерины был женский, то есть с выточками на груди и на мальчике выглядел не очень. Погоны Эрвин отстегнул, а остальное — что есть, то и есть. Но главное, что страхолюдный человечек Ги уменьшил все это до подходящего размера. Эрвин тут же прихватил белье и рванул в ванную. Понятное дело, спешил он не поскорее принять душ, ему страсть, как хотелось посмотреть на себя в зеркало. Сцена едва ли не повторяла сюжет с «убитой» молнией Екатериной Брянчаниновой. Тогда тоже хотелось побыстрее узнать, какая она. А сейчас он хотел посмотреть на себя мальчика-подростка. Эрвин разделся так быстро, как только смог, и встал перед зеркалом.

Что ж, самоощущения его не обманули. Для одиннадцатилетнего мальчишки он был, пожалуй, высоковат, несколько более мускулист, чем можно ожидать от паренька в этом возрасте, белокож и широкоплеч. Нормальный такой парень, но главное, у него снова был член. Эрвин не помнил, какой стручок был у него настоящего в этом возрасте, но то, что он видел сейчас, было вполне пристойно. Этим уже можно было трахаться, хотя только лет в шестнадцать, когда хер достигнет правильных размеров, на него не сможет пожаловаться ни одна женщина.

«Мелковат, — признал Эрвин очевидное, — но вполне функционален».

От мыслей о возможности снова нормально трахать женщин, Эрвин не слабо так возбудился, и его хуишка встал в стойку. Ну что сказать? Не шедевр, но и не убожество, а для одиннадцати лет так и вовсе «гордость нации». В эрегированном состоянии сантиметров девять длины, но тонковат, что есть, то есть. Впрочем, ему сейчас со взрослыми женщинами трахаться не светит, разве что за деньги, да и то могут не захотеть мараться. И тут он вспомнил, что кроме взрослых блядей в любой стране водятся еще и малолетние проститутки, а вот этим размеры его члена будут в самый раз.

«И еще можно в задницу! — прикинул он, рассматривая свой твердый, как карандаш, но коротковатый, что, в принципе, не страшно и, что гораздо хуже, тонковатый член. — В очко войдет даже без смазки».

Однако уже через минуту Эрвин остановил горячечный поток мыслей. Какие, к ебене матери, девки, если он не знает пока, куда его занесло и какие тут сейчас нравы. В своей первой жизни, когда он был Эрвином Грином, ну или Эдиком Гриневым, на дворе были двухтысячные, и несовершеннолетних патаскух было полным-полно в любой школе, и уж, тем более, на всяких вечеринках, тусовках и танцульках. Правда он тогда был уже староват для молодежных клубов, да и законодательство в Европе и в Америке рассматривало секс с несовершеннолетними, как изнасилование. Впрочем, ему в ту пору эти цыпочки были не интересны, совершеннолетних хватало. Однако Эрвин точно знал, что в странах третьего мира малолетних проституток было до хрена и больше. Водились ли такие в Гардарике, он точно не знал. Ему и там хватало взрослых девушек, но в прессе действительно обсуждался вопрос о несовершеннолетних шлюхах. Там, похоже, даже не было закона, запрещающего трахаться с несовершеннолетними. Впрочем, там вообще все было запущено, если каперанга Екатерину Гертнит могли запросто закрыть в тереме и пользовать, как какую-нибудь доисторическую наложницу. Что же касается этого мира, то Эрвин о нем пока ничего не знал, а значит, мечты о сексе следовало отложить до лучших времен.

Первый серьезный разговор с леди Бойд состоялся через час после прибытия. Вернее, через час Эрвина пригласили к столу, предложив сытный и обильный ланч, и уже после еды за чашкой кофе, который пришлось у бабушки буквально выпрашивать, поговорили по существу вопроса. Как понял Эрвин, он появился здесь очень вовремя, потому что дальняя родня начала требовать от леди Елизаветы назначить наследника. Подоплека этого дела была проста, как мир. Кое-кто хотел прикарманить имущество и золото Бойдов, для чего предлагалось ввести в род какого-то едва ли не левого юношу из трижды боковой ветви, представители которой последний раз звались Бойдами лет триста назад. А вот внучатый племянник покойного лорда Бойда — это уже не седьмая вода на киселе, а прямая родня. Возраст, правда, немного подкачал, но ничего.

— Я, Эрвин, помирать пока не тороплюсь, — криво усмехнулась графиня, — дождусь, так и быть, твоего совершеннолетия. Однако, кольцо наследника тебе придется надеть буквально в ближайшие дни. Власти должны знать, что у рода Бойд появился наследник, а я тогда, как старшая родственница, смогу официально принять над тобой опеку и объявить себя полноценным регентом рода.

— А мои родители?

— Найдем подходящих покойников, это как раз не проблема, — отмахнулась от его озабоченности леди Бойд.

«Ну, раз не проблема, значит и мне не о чем беспокоиться», — Решил Эрвин, которого вопрос с легализацией и правильными родителями напрягал достаточно сильно. А оно оказывается, вот как! Просто и ни разу не вычурно.

— Что конкретно я должен сейчас сделать? — спросил тогда он, меняя тему и переходя к планам на «завтра и послезавтра».

— Через три дня проведем ритуал принятия тебя в род, — начала объяснять старая графиня. — Наследником тебя должна признать магия рода, но с этим у нас проблем быть не должно. Проведем полный ритуал, а не урезанный, тогда любая капля крови Бойдов и любая кроха магии, какая у тебя только найдется, будут достаточными для принятия в род и для объявления тебя наследником.

«Если так, то это должно сработать…»

Эрвин знал, что тело Кати Брянчаниновой, а значит и ее кровь, доставшиеся ему по наследству, находились с Бойдами в родстве через ее мать. Четыре поколения, конечно, но уж сколько есть, все его. Что же касается магии, Эрвин успел уже подержать в руках выбранную им палочку, принадлежавшую когда-то лорду Ричарду Бойду. Времени у него было мало, но те три заклинания, которые успела выучить Катя Гертнит, он воспроизвел с пугающей силой и легкостью. Разница между тем, что было там, и тем, что получилось у него здесь и сейчас, была огромной. Просто небо и земля. Новый мир, новая магия, но, к счастью, прежняя сила Эрвина не оставила. Он не знал пока, сможет ли бросить «десять тонн» на десять километров, но комок огня, зажегший дрова в камине, он бросил с обычной для себя легкостью.

— После введения в род, надо будет по всем правилам оформить документы по обе стороны Статута Секретности, — продолжила между тем графиня.

Про Статут Эрвин знал из «Истории Хогвартса», так что слова бабушки его не удивили, судя по всему, Бойды не являлись в этом смысле чем-то исключительным.

— Титул признан короной? — спросил он, вспомнив кое-что из своей прошлой жизни.

— Там ты граф, здесь лорд, — улыбнулась ему леди Елизавета.

— Это вы графиня, — попробовал возразить Эрвин.

— Ошибаешься! — покачала головой собеседница. — В тот момент, кок мы оформим документы, ты станешь графом у маглов и лордом-наследником у нас.

— Мне, право, неловко…

— Дорогой мой, — покачала головой пожилая леди, — мне сто тридцать пять лет и последние тридцать лет я только и делала, что пыталась сохранить от разграбления владения и деньги Бойдов. Это счастье, что ты здесь! Завтра прибудет колдомедик и проведет полный осмотр. Полагаю, что все с тобой в порядке, если ты был морским офицером. Но надо бы проверить магическое ядро, каналы и резерв. Это вопросы, которые нельзя оставлять на потом. Слишком многое зависит от этих стандартных показателей. Так что, сначала целитель, а после него мы с тобой инкогнито прогуляемся по магловским магазинам и магическим лавкам. Тебя надо одеть, и тебе, если разрешит целитель, нужно купить палочку…

— Не нужно, — покачал головой Эрвин. — У меня есть.

Он достал из рукава и продемонстрировал неожиданно обнаружившейся бабушке свою замечательную палочку.

— Эта палочка принадлежала когда-то лорду Ричарду Генри Руперту Бойду, — сказал он. — 11 дюймов, грецкий орех и сердечная жила Валлийского зеленого. Работа Томаса Хейтсбери.

— Умеешь колдовать? — подняла бровь явно приятно удивленная леди Бойд.

— Совсем немного, — Эрвин взмахнул палочкой и поднял в воздух тяжелое кресло, стоявшее возле камина. — Могу еще добыть воду и наколдовать свет.

— А как же ты был боевым магом, если не владеешь палочкой? — удивилась женщина, нашедшая, как она думала, противоречие в его рассказе.

— У нас маги колдуют без помощи палочек, — с этими словами Эрвин зажёг на ладони левой руки огненный шарик и подержав его несколько секунд, швырнул в камин. — Это огонь, а это лед.

Летящая в камин серия из семи острых, как ножи, сосулек произвела на леди Бойд не меньшее впечатление, чем жаркое пламя, возникающее по желанию Эрвина на его ладони и не причиняющее ему при этом вреда.

— Красиво, — кивнула леди Бойд, — и талант редкий. Даже не знаю, есть ли сейчас такой Дар у кого-нибудь другого. Но ты этим не хвались. Такое оружие лучше держать в секрете. Никто от тебя такого не ждет, и это хорошо. Пусть все думают, что ты такой же, как они, и без палочки ни на что не годен. Жизнь длинная, и ситуации случаются разные. Может пригодиться.

— Что еще умеешь? Спросила после короткой паузы.

— Зелья варю практически любые, в детстве научился, — соврал Эрвин, который этому искусству учился долго и упорно. — У нас там это серьезная отрасль магии.

— У нас здесь тоже.

— Могу немного лечить, — пожал плечами Эрвин. Репертуар у магов его мира был небогатым. Другая магия, другие способности.

— Деревья лечить могу, с цветами умею обходиться…

— В каком смысле обходиться? — не поняла его леди-бабушка.

— Новые сорта роз выводить, например, могу, — не в первый уже раз пожал плечами Эрвин. — С розами я, правда, дела не имел, но вот красную сирень с запахом луговых цветов как-то вывел.

Катя Брянчанинова тогда училась в третьем классе, и на ее куст сирени сбежалась полюбоваться вся школа, весь их институт благородных девиц.

— Хорошая способность, Эрвин, — поджала губы старая графиня, — но не для лорда. Огонь и лед — это серьезно. То, что в зельях разбираешься, хорошо, а цветочки оставь девушкам. Фехтовать умеешь?

— Только ножевой бой и на кинжалах тоже могу.

— Надо будет научиться… — задумалась леди-бабушка. — Со столовыми приборами, как я вижу, ты знаком, вести себя в обществе умеешь, произношение хорошее и словарный запас неплохой. Умеешь танцевать?

— Зависит от танцев. — Танцы-то в разных мирах могут разниться, хотя между тем миром, где Эрвин был Грином, а не Бойдом, и тем, в котором он, вообще, являлся женщиной, совпадало порядка пятидесяти процентов танцев.

— Но, в принципе, танцуешь нормально? — решила уточнить графиня.

Что ж, кто умеет танцевать одни танцы, легко научится другим, так что права старая леди.

— Я хорошо танцую. — Его единственной проблемой могло стать лишь то, что в течение многих лет он танцевал, как женщина, а не как мужчина. Но Эрвин полагал, что переключиться с женской партии на мужскую он как-нибудь сумеет, пусть даже придется постараться.

— Вот и славно! — подвела итог неочевидной теме его собеседница. — У тебя, мой милый, будет месяц, максимум, полтора, чтобы встроиться в нашу жизнь. Прочтешь пару книг, я тебе их подберу, просмотришь подшивки газет, наймем тебе учителя — этикет в любом случае надо подтянуть и заодно танцы разучишь, каких еще не знаешь, а потом я тебя представлю обществу. Как раз повод будет — летний бал в маноре Малфоев. А когда у тебя день рождения?

«Вот это вопрос вопросов, — задумался Эрвин. — Сначала был в июне, у Кати в июле, а когда у меня?»

— Третьего июля, — предположил он, стараясь не показать своей неуверенности. — Во всяком случае, в Гардарике был третьего июля.

— Очень хорошо, — кивнула графиня. — Устроим прием. Пригласим тех, с кем тебе потом идти в школу…

— В какую школу? — опешил Эрвин.

— В Хогвартс, — в очередной раз усмехнулась в ответ собеседница. — Тебе, Эрвин, что бы ты о себе ни думал, и кем бы ты там ни был в своей Гардарике, здесь и сейчас всего одиннадцать лет, а значит первого сентября ты идешь в школу.

«Засада!»

— А без этого никак нельзя? — попробовал он откосить, но не тут-то было.

— Эрвин! — покачала головой леди-бабушка. — В магической Англии без образования нельзя. Даже такому лорду, как ты, никто не разрешит жить, как захочется. К тому же, каким бы ты ни был сильным магом, колдовать по-нашему ты все-таки не умеешь, но сразу видно, что можешь научиться. Так учись!

«Да, похоже, не отвертеться, — понял Эрвин. — Да и права бабуля. Надо встраиваться в этот мир, а значит надо знакомиться с ровесниками и учиться колдовать».

На этом, собственно, в тот день они и завершили свое знакомство, но поскольку время было еще не позднее, Эрвин решил немного почитать. Вызвал домового эльфа, — вот кем, оказывается, были эти странные существа, — и спросил, есть ли в доме подшивки газет или каких-нибудь журналов. Оказалось, что есть. Газеты «Ежедневный пророк» и «Волшебный телеграф», и журналы «Ведьмополитен» и несколько научных.

— А магловские есть? — Эрвин очень хотел понять в какой он оказался эпохе и каков этот мир.

Нашлись и они: «Таймс» и «Миррор»[4]. Так что остаток вечера и часть ночи Эрвин посвятил чтению газет. Из них он узнал, что на дворе 1991 год, и магловская Англия очень похожа на то Соединенное Королевство, которое Эрвин помнил по своей первой жизни. Магическая Англия была, судя по прочитанному, непохожа ни на одно государство, известное ему по двум прежним жизням. Местами паноптикум, местами детская сказка, а иногда и готический роман с элементами хоррора. Вот ужасы ему в ту ночь и снились, много и в ассортименте. А с утра пораньше через камин, — умереть не встать, — к ним в Новый замок, построенный в XVII веке неподалеку от руин Старого Килморса, пожаловал частнопрактикующий колдомедик и целитель доктор Эдвард Арбетнот. Это был высокий, худощавый мужчина с несколько излишне длинным лицом и к тому же носивший пенсне. Он долго, почти полтора часа обследовал Эрвина, то совершая пасы волшебной палочкой, то пуская в ход диковинные артефакты, а то и вовсе ощупывая и обстукивая Эрвина, как обыкновенный магловский доктор. Однако оно того стоило. Вердикт эскулапа удивил не только леди-бабушку, но и самого Эрвина.

— По всем объективным данным, вашему внуку не исполнилось еще одиннадцати лет, — начал объяснять суть казуса доктор Арбетнот, — но фактически, имея в виду физиологию, ему, как минимум, тринадцать, а по некоторым параметрам и все пятнадцать.

— Разве так может быть? — усомнилась старая графиня.

— Разве что, теоретически, — развел руками целитель, — а практически я такого еще не встречал и о таком никогда не слышал. Но на здоровье это не сказывается. Все показатели выше нормы.

— Это физическое состояние, — кивнула графиня. — А что с магией?

— Магическое ядро развито, как у взрослого волшебника, резерв по-видимому, очень большой. Точнее не скажу. Но одно очевидно, ваш внук сильный маг, и не в перспективе, а прямо сейчас.

«Наверное, — решил Эрвин, внимательно выслушав Эскулапа, — это оттого, что я — это синтез первого и второго меня с поправкой на возраст. Отсюда и путаница».

Впрочем, какая разница, как и почему, главное, что он здоров и магически одарен. Остальное — всего лишь подробности. С этой мыслью Эрвин и отправился на большой шопинг. Ему ведь нужно было практически все, начиная от белья и носков и заканчивая костюмом-тройкой и парадно-выходной мантией, которую следовало носить, небрежно накинув на плечи. Затем пришлось подбирать ко всему купленному подходящую обувь, аксессуары и шляпы, опять же на выход нужна была, мать его, трость, и если этого мало, то настоящей сенсацией стало посещение лавки Олливандера. Это был мастер-артефактор, изготавливающий волшебные палочки, и леди Елизавета настояла на необходимости приобрести официальный «инструмент», предупредив, чтобы Эрвин этой палочкой не баловался. На ней будет следилка Министерства магии, но все равно будет странно, если он ее не купит. Тогда могут заподозрить, что у него есть другая, и начнут следить, а оно им надо? Так что пришлось покупать.

Подбирали долго. В его руке палочки или лежали мертвыми деревяшками, или попросту сходили с ума. Что-то там было с ним в этом смысле не так, но мастер Олливандер никак не мог понять, что именно и от этого сильно нервничал. В результате после множества бессмысленных попыток удалось найти нечто, что, в принципе, было функционально, но не шло ни в какое сравнение с палочкой Ричарда Бойда. Та была родной, а эта вела себя с Эрвином, как сговоренная жена с нелюбимым мужем. Давать дает, но и сама удовольствия не получает и мужу весь кайф ломает. Но раз нужна палочка от Олливандера, то пусть будет. Двенадцать с половиной дюймов, кедр и клык линдворма[5] вымоченный в его же собственном яде.

Единственным положительным моментом посещения лавки Олливандера была встреча с одной очень красивой девочкой, имени которой Эрвин, к сожалению, так и не узнал. Но взглядами они встретились, и оказалось, что девочка-подросток смотрит на него с недетской заинтересованностью. Во всяком случае, так ему показалось. Увы, леди-бабушка отчего-то поторопилась увести его прочь. Однако, если девочка пришла покупать свою первую палочку, то, значит, ей недавно исполнилось одиннадцать, и они будут вместе поступать в Хогвартс.

«Что, мужик, на детей потянуло? — хмыкнул он про себя, но сам же себе и ответил. — Кто я в душе, никого не еб-т. Тело-то у меня по любому детское!»

[1] Мыза — в Эстонии, Латвии, Ингерманландии, Санкт-Петербургской и Псковской губерниях — отдельно стоящая усадьба с хозяйством, поместье.

[2] Сигил или сигилла (от лат. sigillum, «печать») — символ (или комбинация нескольких конкретных символов или геометрических фигур), обладающий магической силой. Сигилы широко использовались магами, алхимиками и прочими «учёными средневековья» для вызова и управления духа или демона. Таким образом, сигил наряду с именем и формулой вызова играл немаловажную роль в гримуаре. Самые известные сигилы представлены в средневековых магических и алхимических книгах (в основном по демонологии): «Малый Ключ царя Соломона», «Печати 6-й и 7-й Книги Моисея», «Сигилы Чёрной и Белой магии» и других. Самым известным сигилом является пентаграмма.

[3] Томас Чиппендейл (1718–1779) — крупнейший мастер английского мебельного искусства эпохи рококо и раннего неоклассицизма периода среднегеоргианского стиля. Изготовленная из красного дерева, мебель этого мастера отличалась сочетанием рациональности, ясности формы и декоративности с использованием мотивов восточного искусства. Мебель Чиппендейла приобрела такую популярность, что в историю искусства прочно вошло понятие «стиль чиппендейл».

[4] The Daily Mirror.

[5] Линдворм — мифическое драконообразное существо, представленное в североевропейской традиции. Однозначное изображение линдворма закрепилось в британской геральдике, где он показан как дракон, лишённый крыльев и задней пары лап. Как и другим змеевидным чудовищам, линдворму часто приписывается ядовитая слюна.