Лешая

Глава 14. Всюду капканы

Ночь прошла беспокойно.

Сначала Санька долго ворочалась, пытаясь уснуть. За стеклянными дверями, отделяющими балкон от комнаты, выл ветер. Горный воздух просачивался в незримые щели. Свежесть постепенно убаюкивала.

В голову лезли мысли о лесе. Все ли там хорошо? Все ли ладно? Саньку терзали какие-то смутные предчувствия, подозрения, тревоги, что никак не желали оформиться в нечто худо-бедно понятное.

Тени за гранью сознания…

Санька сперва задернула, а потом раздвинула занавески. Луна стояла в зените. Огромная и бледная, она обливала серебряным светом вершины гор. В заброшенном парке кричали ночные птицы.

Сон пришел сам собой, навалился, придавил к чужой постели душной тяжестью теплого одеяла.

Ей снова приснилась та девочка и попросила — буквально потребовала — что-то отыскать.

Потом было утро — пасмурное, облачное и туманное. Быстрый подъем. Быстрый завтрак в пригостиничной столовой на остекленной веранде с видом все на те же горы. Яичница, булочки, масло, чай. Санька поймала себя на том, что древняя Гронна своей погодой, камнями, дождями и величественными следами истории чем-то напоминает ей Питер. Или Лондон? Тот суррогат настоящего Лондона, что привыкла она потреблять из книжной беллетристики, сериалов и журнальных картинок.

В настоящем Лондоне Санька никогда не была.

А вот в Питере погулять ей пару раз посчастливилось…

Зал столовой был отделан деревом и плиткой. Круглые одноногие столы, как грибы, торчали среди бушующей в кадках и горшках декоративной зелени.

Шанья подсела к Саньке, едва завидев ее.

— Как спалось на новом месте? — спросила, потягивая горячий чай из хрупкой на вид фарфоровой чашки.

— Да… так… — Санька оглядела напряженные лица остальных леших. — Смотрю, все напряжены.

— Еще бы. Министр лично явится. Ты уже сталкивалась с ним вживую?

— Да.

— Тогда должна понимать. — Шанья громко размешала ложкой сахар. — Он из тех людей, от кого хороших новостей как-то не ждешь.

После завтрака за ними пришли из министерства. Двое мужчин и одна женщина. Все одеты с иголочки в форменные жакеты и блузы, заколотые у горла брошками с изображением королевского герба. Они погрузили леших в четыре огромных… Санька мысленно окрестила эти средства передвижения «омнибусами», хотя более всего они напоминали длинные автобусы или вагоны, запряженные шестерками могучих тяжеловозов.

Омнибусы проглотили пассажиров и, выстроившись колонной, поползли по широкой улице в сторону голубеющего вдали здания с барабаном и круглым куполом наверху.

Министерские сопроводители с лешими не поехали. Для них нашлись верховые лошади. Неизвестно откуда появилась верховая охрана.

— От кого это они нас охранять собрались? — насторожилась Шанья, пристально вглядываясь в гвардейские голубые мундиры.

— Думаю, это скорее конвой, чем охрана, — шепнула ей Санька, осмелившись озвучить неприятную догадку. — Не хотят, наверное, чтобы кто-то проявил недовольство. У всех леших проблемы. Все расстроены, если не сказать сердиты.

Она произнесла эти слова нарочито тихо, но соседи, сидящие в непосредственной близости, расслышали их, и по рядам леших пронесся ропот.

— … у нас браконьеры… — донеслось с соседнего сиденья.

— … и у нас… — уже с другого.

— … рыбу магией глушат, зверей травят… а потом… — из противоположного конца салона.

— … и мы…

— … и с нами…

— … то же самое…

— И Древо Жизни сожгли…

Санька вздрогнула, ведь речь шла об ее участке.

— Говорят, там лешую убили…

— Не убили…

— Убили…

В какой-то момент все взоры устремились на Саньку. Множество взволнованных, испуганных глаз, ждущих от нее то ли оправданий, то ли страшной правды, то ли чуда…

— Ты ведь вместо нее теперь? Вместо Листвяны? Ее убили? Она жива?

Санька, как черепаха в панцирь, втянула голову в плечи. Подобное внимание всегда ее пугало и нервировало. Да, если уж говорить честно, никто и никогда не проявлял к ней такого дружного и массового интереса. Она чувствовала себя скандальной знаменитостью, на которую набросилась жаждущая истины толпа журналистов.

В душе, как цунами, поднялось непреодолимое желание запаниковать, сбежать, скрыться, провалиться под землю или…

«Так. Стоп, — мысленно приказала себе Санька. — Сто-о-оп. Ты теперь ответственное лицо, и… вопросы про Листвяну и все остальное все равно будут. Надо собраться и ответить им что-нибудь…»

Только вот что ответить?

Взгляд сам собой зацепился за бархатную спину проехавшего мимо окна гвардейца. Он обогнал их омнибус и двинулся куда-то во главу процессии.

— Я ничего не знаю толком… — прерывающимся голосом начала Санька.

На нее продолжали смотреть, ожидая чего-то более внятного.

— Так Листвяна жива? — поинтересовался один из леших с надеждой.

И Санька честно сообщила:

— Не знаю. — На душе как-то сразу стало легче. Страх отступил. Пришла уверенность. — Но я надеюсь, что она жива. Пожалуйста, не расспрашивайте меня ни о чем сейчас. Это важно.

Ее поняли и больше не допытывались.

А тем временем процессия достигла цели.

Омнибусы остановились перед зданием. Все вышли.

— Просим вас пройти за мной.

На ступенях исполинской лестницы их встретил старый знакомый — тот самый министр, которого Санька повстречала в первое утро своего пребывания в лесу. Он ей еще тогда не понравился, а сейчас она утвердилась в своей неприязни. Властное лицо, холодный взгляд, поджатые губы. Красив, вот только красота такая не притягивает, а наоборот, выглядит опасно.

Санька как-то попыталась выяснить у Яры его имя и фамилию, но оказалось, что по местной традиции министры официально отказываются от своих фамилий и имен, становятся безымянными слугами народа, поэтому называются просто по должности, либо, если есть необходимость, по должности с большой буквы.

Помнится, Санька поинтересовалась:

— Как появилась столь странная традиция и в чем ее смысл?

Яра пояснила тогда:

— Смысл — борьба с воровством при дворе и коррупцией. В государственной казне Либрии есть два уровня: королевский и министерский. Второй нужен для того, чтобы министры, управляющие различными сферами жизни, имели доступ к деньгам и не дергали всякий раз королевскую чету. И… Ну, ты понимаешь, многие министры были не слишком честны и позволяли себе лишнее. Дворец окружили мощнейшим защитным заклинанием, не позволяющим просто так взять и утащить деньги, рассовав их в карманы. Тогда на черном рынке появились специальные артефакты, способные переправлять небольшие предметы из одного места в другое. Но артефакты эти были именные. Магия требовала использования своего имени — такое условие. Поэтому, чтобы пресекать воровство, министров заставили отказаться от своих имен. Это было давно, многое с тех пор изменилось…

— Понятно…

В центре толпы Санька дошла до большого зала. Свет, проникающий через полусферу прозрачного купола, отражался на лакированных поверхностях начищенных до блеска сидений красного дерева. С балок под потолком свисали массивные люстры на цепях. В конце зала находилось возвышение с каменной трибуной, украшенной драпировками из бархата, золотыми кистями и гербом.

Леших попросили рассесться.

Министр взошел на трибуну и принялся вещать.

Он говорил обтекаемо и туманно. Долго. Бесконечно долго.

— Я не могу понять, к чему он клонит? — шепнула себе под нос Шанья. — Что происходит?

— Это заклинание, — тихо ответил кто-то с заднего ряда. — Специальное. И секретное. Но я его знаю… Так уж получилось… Особое волшебство, превращающее твою речь в нечто невнятное. И всем кажется, что это они вдруг внезапно растеряли мозги и перестали понимать и принимать слова… Никто не додумается возмутиться.

— Проклятье, — отозвалась, не оборачиваясь, Шанья.

— Похоже на то, — тихо сказала ей Санька. — Я тоже вот слушаю-слушаю… Толку — ноль.

И хотя она испытывала примерно то же странное ощущение внезапной рассеянности, что и соседка, Санька не связывала происходящее с одним лишь колдовством. Многие чиновники из ее родного мира умели изъясняться подобным образом, собирая приемлемые на первый взгляд предложения в текст, совершенно не имеющий смысла. Такие вещи всегда напрягают — кажется, что это с тобой что-то не так, и разум вдруг отключился, как по щелчку…

— Зубы нам заговаривает, — сердито буркнула Шанья. — Но зачем?

— Не знаю.

Санька снова попыталась вслушаться в слова министра, но голос его продолжал звучать как монотонный шум.

Время перевалило за полдень, когда эта пытка для ушей закончилась.

Леших сопроводили на обед, который проходил в гостинице, потом снова отвезли в зал собраний.

Министр больше не произносил странных зачарованных речей. До вечера он терпеливо выслушивал идеи и жалобы леших. И если после первой половины заседания все они были сбиты столку и растеряны, то теперь, когда каждому позволили высказаться, они воспрянули духом и заметно взбодрились.

Очередь дошла до Саньки. Проницательный взгляд министра устремился на нее.

— Ну? Как насчет твоего участка? Что беспокоит?

— Браконьеры, — повторяясь за остальными, отчеканила она.

— Вот как? — В ледяном взгляде министра вспыхнуло торжество. — Разве ответственная ведьма не позаботилась о восстановлении защиты границ? Она получила на это деньги от самой Королевы.

Санька не ожидала такого поворота событий. Она была уверена, что министр об их с Ярой делах не в курсе… Он где-то прознал. И теперь своими речами явно пытался завести лешую в ловушку.

Но в какую?

— Все было починено, — сказала Санька. — Но браконьеры были до этого и нанесли моему лесу немалый ущерб.

— Я понял. — Радости в министерском взгляде заметно поубавилось. — С деталями разберемся…

Наконец этот бесконечный день подошел к концу.

Опираясь на посох, — Санька буквально час назад открыла для себя такую его очевидную функцию, — она направилась сперва на ужин, а потом в кровать.

Сытость только усилила вселенскую усталость. Глаза слипались, голова падала на грудь, и заплетались ноги…

Перед дверью комнаты ее нагнала Шанья.

Предложила сконфуженно:

— Знаешь что? Давай придумаем какой-нибудь особый стук в дверь. Только для нас с тобой…

— Для чего? — Санька насторожилась. — Ты думаешь, к нам ночью кто-то придет?

— Я не уверена… — замялась Шанья. — Понимаешь, есть у меня способность одна. От прабабушки досталась. Я иногда вещие сны вижу. То, что грядет. Обычно неясные и неточные, но во вчерашнем я отчетливо разобрала ночь и стук в дверь. Во все двери…

— Давай договоримся стучать семь раз, — не задавая лишних вопросов, сказала Санька. — Три, потом два и еще раз два. С интервалами, чтобы понятно было. Но всего строго семь. Не больше и не меньше.

— Хорошо, — закивала Шанья. — Договорились.

Вторая ночь в Гронне выдалась еще тревожнее предыдущей.

Погода испортилась.

Снаружи поднялась настоящая буря. Верхушки деревьев-гигантов мотало ветром из стороны в сторону — того и гляди сломаются. Их жалостливый, болезненный скрип долетал до высот гостиницы и сочился сквозь щели в стекольных рамах.

Буря выла, словно разъярившийся зверь. Хлестали по стеклам кнуты дождя. Тяжелые капли стучали неровно и гулко. Белые молнии озаряли мир, превращая его на секунду в контрастное черно-белое фото. Потом приходил гром, и гостиница на скале содрогалась от его рокочущего рева.

Санька куталась в одеяло. За стеной у кого-то в комнате журчала вода.

Министерская гостиница была неплохо обустроена. В каждом номере имелись уборная и помывочная. Прятались под керамику на стенах трубопроводы из красноватого, похожего на медь металла.

В первый день Санька свалилась в кровать, как подкошенная, а по окончанию второго все же собралась ополоснуться.

В помывочной был скользкий блестящий пол из цветных плиток. Вода текла из отверстий в потолке. Открывалась она изысканными вентилями, отдающими стимпанковской эстетикой.

Вода уходила в металлическую воронку в полу.

На зеркальной полочке стоял в граненой склянке шампунь. Лежало рядом мыло, от которого пахло розмарином.

А незадолго до этого (сразу после ужина) в номер постучалась горничная. Громко объявила о своем приходе. Лешая открыла.

Постоялице было предложено забрать одежду в стирку. Санька усомнилась:

— К завтрашнему утру ведь не высохнет?

Горничная, кажется, даже немного обиделась, хоть и старалась не показать этого всеми силами.

— Мы сушим вещи с помощью магии. Очень быстро. Наша гостиница может себе это позволить. И магическую стирку тоже.

Санька мысленно хлопнула себя по лбу ладонью. Никак не получается привыкнуть к тому, что волшебство здесь проникает во все сферы быта…

— Простите, — смутилась она. — Я бы с удовольствием отдала вещи, но мне не во что переодеться.

— Я дам вам смену.

Спустя минуту горничная принесла халат и забрала Санькино платье. И вернула его буквально через полчаса.

Вымывшись, Санька закуталась в мягкую ткань халата, украшенную орнаментом с летящими драконами и замками. Затянула пояс с кистями.

Уютно.

И даже гроза за окнами перестала тревожить. Наоборот, вспомнились детские поездки к мачехе на дачу. Там Санька впервые познакомилась с лесом. С природой. У тети Ларисы тогда жила старая такса. Она безрезультатно разрывала кротовые норы на соседнем поле и гонялась за дикими перепелками. Те долго убегали пестрой стайкой, а потом, подпустив наивную собаку поближе, издевательски вспархивали перед самым носом и уносились прочь. А еще Санька как-то прикормила хромого лиса, он приходил потом каждую ночь за лакомством к дальней калитке, что открывалась не на улицу, а в лес.

Дача у мачехи стола на краю кооператива.

А еще там были родники. Они били из-под земли и, заключенные неизвестно кем в поставленные вертикально металлические трубы, превращались в фонтаны.

Санька вдруг отчетливо вспомнила зонты из воды, что поднимались, как грибы, там и тут в сосновом перелеске…

Как она могла про них забыть?

А потом из небытия, из давным-давно потерянного воспоминания выступило вдруг отчетливо и ярко лицо девочки из сна.

— Не забудь! Наш секрет…

— Не забуду…

Странное озарение ввергло Саньку в панику. Что-то вертелось у грани сознания. Что-то невероятно важное, острое, как стрела… И никак не получалось ухватить это видение. Вспомнить…

Греза утекала сквозь пальцы.

И в дверь постучали. Коротко и нервно: тук-тук-тук.

Санька поднялась, чтобы открыть. Потянулась к магическому светильнику под потолком и замерла чутко. Прислушалась, ожидая услышать еще две пары ударов, но их не последовало.

Не Шанья. Или соседка забыла их уговор?

Санька на цыпочках подошла к двери, выглянула в замочную скважину. Ничего не разобрать. Чья-то темная одежда, короткий взблеск узора. Блик на пуговице…

Точно не Шанья. Не горничная. И у прочих леших она подобного наряда не припомнила. А вот у министерских охранников вроде было нечто подобное…

Стоит.

Ждет.

И тихие переговоры…

Их там двое!

Санька отступила вглубь комнаты, бесшумно накинула на плечи лешачий плащ, затаилась. Что-то подсказывало ей, что впускать незваных посетителей не следует.

Решила для себя: «Пусть думают, что меня нет. Или я дрыхну очень крепко. В любом случае, завтра все выяснится. Если причины визита были безобидными, мне скажут про них в открытую. Хуже — если нет».

Незнакомцы еще раз постучали.

А что, если они агрессивные и решат сломать дверь? Накинут какой-нибудь полог беззвучия и вломятся в Санькну комнату. Что тогда делать?

По позвоночнику сползла неприятная капелька холодного пота, а в руку сам собой лег выданный Биргером нож. Санька вынула его из сумки и сразу почувствовала себя немного увереннее.

Дурацкая ситуация!

Хорошо, что те, кто был за дверью, крушить номер не стали. Постучали последний раз для галочки и ушли.

Санька выдохнула облегченно. Стало немного стыдно — накрутила-то! За нож схватилась… И все-таки она тут одна — без Яры и без Биргера (хорошо, что без ребенка), приглашена с непонятной целью, так что лучше перебдеть, чем недобдеть.

Заснуть получилось только под утро, а там уже и завтрак.

За ним Санька была вся внимание. Украдкой, чтоб интерес ее не бросался в глаза, стала поглядывать на соседей. Все сидели какие-то сонные, не выспавшиеся — зевали, клевали носами, терли глаза.

Взгляды были бессмысленными, безразличными ко всему. Кто-то уныло ковырялся в тарелке с овсянкой, кто-то по-улиточьи медленно пережевывал салатные листы с ветчиной, кто-то, как в зеркало, смотрелся в бурую гладь остывшего чая.

Перед Санькой стояла миска с аппетитной кашей: с большим куском масла, облачком сладких взбитых сливок и джемом по краю

За Санькин стол подсела Шанья с чашкой исходящего паром травяного отвара.

Она, в отличие от большинства леших, выглядела бодрой. При ближайшем рассмотрении за этой напускной бодростью проступил испуг. Глаза соседки лихорадочно блестели. Она еле сдерживалась, желая рассказать о чем-то срочном и жизненно важном.

Когда Санька и Шанья синхронно потянулись за сахарными кубиками, покоящимися в металлической сахарнице с замысловатой чеканкой, зеленокожая лешая шепнула:

— К тебе тоже ночью приходили?

Санька вздрогнула:

— Да. И к тебе?

— Ага. — Шанья едва заметно кивнула. — Во все номера на нашем этаже стучались. Я слышала. У меня очень чуткий слух, хоть они и таились. Молодец, что не открыла. Я тоже так сделала.

— А другие? — Неприятная догадка возникла сама собой. — Остальные наши соседи по гостинице открыли, да? — Санька метнула красноречивый взгляд в сторону «сонных» леших. — Что с ними?

— Не знаю, что. Открывали точно, а теперь стали совсем вялыми и безвольными.

— Зачем ночным гостям это?

Кто эти самые «ночные гости» — вопроса не возникло. Люди министра. Кто ж еще? Вот только чего они добиваются и что за странное «сонное» заклятье наложено на остальных леших? Для чего?

— Узнаем, — хмуро ответила Шанья. — И боюсь, что совсем скоро.

Ну и поездочка! А так все безобидно начиналось…

Все стало очевидно на очередном заседании в королевском зале.

Леших вновь отвезли туда на омнибусах с конвоем, вновь выгрузили и рассадили по рядам.

На этот раз министр выражался не столь туманно, как во время предыдущей речи. Теперь его слова несли одну вполне конкретную доходчивую мысль: лес стал обузой, и в этом виноваты, само собой, лешие. Лес не спасти. Нужно продавать. Такова ситуация…

После слов о продаже леса, по залу прошел ропот.

Санька огляделась по сторонам: зачарованные лешие молчали все с тем же бессмысленным выражением на лицах, но другие — те, которые ночью дверь по всей видимости, так и не открыли, — активно выражали свое возмущение.

Санька присоединилась к ним. Шанья ее тут же поддержала.

— Как — продать?

— Что это значит?

— Почему?

— Как можно? — доносилось со всех сторон.

И кто-то выкрикнул с заднего ряда:

— Что скажет по этому поводу Королева?

От этих слов министр вздрогнул. Лицо его на секунду скривилось в злой гримасе, но он тут же взял себя в руки и, изображая спокойствие, заявил с холодной непринужденностью:

— Уверен, что Королева меня поддержит, едва взглянув на то, что осталось от ваших лесов. Не вы ли жаловались на браконьеров, с коими не можете справиться, на пожары, на звериный мор? Это же очевидно — вы не в состоянии справиться с работой, за которую взялись. Все. Быть может, стоит прекратить мучения? Я дам вам достойную компенсацию. На жизнь для начала хватит, а потом вы куда-нибудь устроитесь. Это хорошее предложение, соглашайтесь.

— Каков подлец, — прошептала сидящая рядом с Санькой Шанья. — Все в свою пользу выкрутил. Зачарованные будут теперь во всем с ним согласны.

— Да уж… Манипулятор. Перевернул все с ног на голову, нас же виноватыми выставил. — Санька осознала, в какую западню они попали, и теперь соображала судорожно, что предпринять.

А министр тем временем продолжил:

— Итак, есть ли среди вас готовые отказаться от должности добровольно?

— Почему добровольность ему так важна? — одними губами спросила Санька у соседки.

— Потому что он, хоть и министр, но договор с лешими в единоличном порядке разорвать не может. Нужно подтверждение ответственной ведьмы. Если министр и ведьма единодушны во мнении, договор расторгается без дальнейших вопросов. Если нет — относится на суд к Королю и Королеве.

— Понятно с ним все, — прищурилась Санька и подумала: «Вот оно что. Вот зачем ему это нелепое собрание. Он хочет вынудить леших отказаться от своих лесных участков по собственному желанию. И в то же время явно не хочет придавать сие действо огласке. Боится, что дело дойдет до королевской четы…»

— Этой ночью они придут нас дожимать, — вынесла неутешительный вердикт Шанья. — А поскольку туманящему мозги заклятью мы не поддались, боюсь, церемониться с нами не станут. Будут запугивать, в лучшем случае — подкупать.

— Почему, кстати, мы не «уснули», как остальные?

— Потому что мы полукровки. У нас иммунитет к туманящей разум магии.

Вечером после ужина все уцелевшие собрались в номере Шаньи.

Она подала сигнал с помощью брошей. Санька еще удивилась:

— А министерские не отследят?

— Нет, — убедила ее коллега. — Одна из ответственных ведьм заблокировала рабочую магическую связь с лешими. Мы теперь только друг с другом общаться можем.

— А если министр отберет у кого-нибудь брошку силой?

— Не получится. Силой нельзя. Даже если по-хорошему купит или выменяет — кристалл в центре отличительного знака перестанет работать…

От этих разъяснений на душе стало спокойнее.

Двенадцать леших откликнулось на зов.

Немного, но и не мало.

Санька оглядела их. Такие разные: зеленокожие, как Шанья, по-эльфийски хрупкие, покрытые вместо кожи корой, с листьями вместо волос, или и вовсе люди-шишки. «Растительные» полукровки, как выяснилось потом, были дальними родственниками лесовиков (людей-растений), энтов и дриад.

Лешие из таких всегда выходили отменные.

— И что будем делать теперь? — поинтересовался невысокий леший с копной болотной осоки, заменяющей волосы на голове.

— Действительно… — поддержали его близнецы-полуэльфы.

— Будем драться с ними, — бойко заявила маленькая зелененькая лешая, в роду которой явно присутствовал кто-то хвойный. — Не сдадимся.

— А знаете что? — осенило Саньку. — Есть у меня одна идея.

Все присутствующие внимательно посмотрели на нее.

— Что за идея, Саша? — озвучила общий вопрос Шанья.

— Давайте не будем дожидаться ночи, а просто уйдем отсюда. В срочном порядке.

— Сбежать предлагаешь? — нахмурила мшистые брови «маленькая зеленая». — Ну… Не знаю прямо, что и сказать…

— Хорошая мысль, — поддержала Саньку Шанья. — В гостинице мы уязвимы, не то что в лесу. Боюсь, что покинуть Гронну немедленно — единственный шанс не попасть в очередную западню. Министр не оставит нас.

— Не оставит… — эхом повторили за ней близнецы-полуэльфы.

— Тогда собираем вещи и уходим прямо сейчас, — подытожила Санька.

Все с ней согласились. Даже бойкая «зеленушка», которую, как выяснилось, звали Рами.

Часы на стене Шаньиного номера пробили восемь вечера. Предостерегающе блеснули в закатных лучах массивные медные шишки на цепях.

Заостренные на кончиках уши Шаньи чутко двинулись.

— Вчера министерские около полуночи пришли, — припомнила она. — Время еще есть. Идите по своим номерам, забирайте вещи, накидывайте плащи, возвращайтесь сюда. И выдвинемся.

На сборы у всех ушло минут по пять, не больше.

Когда Санька вернулась к Шанье в комнату, уже все собрались. Какие быстрые! Она ведь даже не копалась. Спешила, как могла…

— Время еще есть, но вы все равно молодцы, что поторопились, — похвалила коллег Рами.

Она слетала в свой номер и вернулась с сумкой и плащом быстрее всех.

— Что помешает министерским прийти раньше полуночи? — усомнилась молчавшая до этого лешая-полуэльфийка.

— Время. Все потому что их подлая магия лучше ночью работает, я думаю, — предположил один из близнецов. — И тогда…

Он осекся на полуслове.

Все лешие дружно притихли, и Санька с ними. В коридоре раздались звуки. Сперва зазвучал чей-то шаг, довольно торопливый, потом кто-то невидимый перешел на бег.

Бум-бум-бум — входная дверь затряслась под ударами кулака.

Лешие молчали, прижимая пальцы к губам и переглядываясь. Глазами умоляя друг дружку о тишине…

Санька затаила дыхание, прокралась к двери и посмотрела в скважину. Удалось разглядеть фрагмент расшитого узорами пояса, грубую ткань цвета хаки… Странную руку, прижатую, видимо, к боку.

Кто-то запыхался от бега и тяжело дышал.

И этот кто-то был явно не из министерских.

Из своих.

— Открою, — одними губами объявила Санька остальным. — Это… — Она не знала имени визитера. — … Тоже леший.

Ключ повернулся в замке, дверь распахнулась резко, чуть не отлетев Саньке в лоб. В комнату ввалился долговязый парнишка с кожей, покрытой чешуйками шишки, и заявил с порога:

— Ну, что же вы так долго открываете?

— А ты чего так долго идешь? — сходу наехала на него бойкая Рами.

Этого лешего не было в начале их встречи. Видимо, он решил откликнуться на призыв к сбору только сейчас, или…

— Мне досталась комната на первом этаже… — начал оправдываться «шишка», потом, вспомнив, что шел к коллегам с важной целью, произнес взволнованно. — Я не мог раньше ускользнуть. Только собрался идти к вам, а там они!

— Кто? — хором переспросили остальные.

— Люди из министерства, которые вчера приходили. Они опять стучались, но я им не открыл. Сидел тихо-тихо, будто нет меня. И они пошли в другой конец коридора к кому-то еще… Я выскользнул, прикрылся плащом и помчался к вам, чтобы предупредить. Но, боюсь, времени у нас нет совсем.

Санька ощутила, как холодеют ладони. Западня вот-вот захлопнется. Вышел роковой просчет насчет времени нового ночного визита… И все-таки она постаралась взять себя в руки.

— Давайте попробуем сбежать по черной лестнице для гостиничной прислуги. Она в противоположном конце коридора. Укроемся плащами и поспешим изо всех сил. Пока министерские будут подниматься, мы незаметно спустимся, а там что-нибудь придумаем. Сейчас для нас главное — покинуть гостиницу, а там…

— Выдвигаемся! — скомандовала Шанья и первой направилась к двери, но вдруг отпрянула назад. — Не успели…

В коридоре уже раздавался топот нескольких ног и голоса.

— Что будем делать теперь? — поинтересовался «шишка». — Сбежать по черной лестнице не получится.

— Сразимся с ними! — решительно объявила Рами.

— Как? — усомнился в ее предложении один из близнецов. — Министру служат элитные боевые маги, а мы… всего лишь лешие. Только и можем — сажать растения…

— … и выращивать их, — дополнил второй близнец.

Санька огляделась по сторонам. На балконе, куда вела приоткрытая застекленная дверь, цвели в горшочках комнатные розы. Она сходила за растениями и, взяв пару и поставив их у входа, объявила громко:

— А у нас ведь неплохо получается, друзья. Сажать. И растить. Так давайте для начала построим баррикады из колючих терний. А потом…

Что стоит сделать потом, она не успела придумать. Она ведь придумала это прямо сейчас, на ходу. Про скоростной рост. Сама она так ни разу не делала — видела только, как это вышло у фей…

Санька хотела уже засомневаться, но остальные лешие вдруг приняли ее предложение на ура. Они воодушевились и, окружив горшок с розой, дружно взялись колдовать.

Результат их общих усилий не заставил долго ждать. Роза вздрогнула, встрепенулась и принялась расти. Ее тоненький стебелек окреп на глазах, вытянулся, перекинулся через бортик горшка и пополз, как змея, к щели между полом и дверью.

Все быстрее…

Быстрее!

Санька смотрела на происходящее во все глаза. Она уже привыкла к разнообразным чудесам этого мира, и все же не могла оторваться от нового волшебства.

— Быстрее! — торопила остальных Рами. — Они уже совсем рядом, можем не успеть!

И чарующее действо ускорилось, как фильм в быстрой перемотке.

Стебли разрослись, укрепились, переплелись тугими жгутами. Заострились и окрепли шипы. Тернии свирепо вцепились в доски дверного полотна, в косяк, в пол. Они были и внутри номера и снаружи него, в коридоре.

Из коридора донеслись недовольные возгласы. Кто-то вскрикнул от боли. Раздалось шипение, потом треск.

— Еще! Еще! — воскликнула Рами. — Они хотят проломиться сюда. Давайте, изо всех сил…

Санька колдовала вместе с остальными и впервые в жизни не использовала для этого посох. Странное ощущение! Ее магия будто текла с кончиков пальцев сама собой, смешивалась с силой остальных леших, а те в свою очередь преобразовывали ее и наполняли мощью розовый куст, ставший уже поистине чудовищным. Его стебли стали толще руки. Колючки выросли в длину сантиметров на десять или пятнадцать.

— Заполним терниями весь этаж! Отодвинем врагов к лестнице! — командовала Рами.

— Нам не хватит для этого силы, — осадила ее Шанья. — Давайте остановимся и передохнем. Министерские пока что к нам не прорвутся, но мы все равно в ловушке.

И лешие разом остановились.

— Нам нужно выбираться отсюда, — сказала Санька, глядя за стекло.

— Как ты предлагаешь это сделать? — синхронно нахмурились близнецы.

— Из всех возможных выходов у нас остался только балкон.

— Летать никто из нас не умеет. К сожалению.

— Саша права, — поддержала Саньку Рами. — С балкона мы можем попробовать перебраться на другие этажи или даже вниз спуститься, но для этого нам понадобятся еще растения. Из них можно было бы соорудить мост или что-то наподобие лестницы…

— Так, — громко объявила Шанья. — Давайте посмотрим, что у нас есть с собой. Проверяйте карманы и сумки. Мы же лешие! У нас могут… должны заваляться какие-нибудь семена. Хотя бы у кого-то…

Лешие принялись дружно рыться в вещах. Спустя пару минут на ковре в центре комнаты образовалась горка из всевозможных семян и плодов.

— Не то… Не то… — разочарованно сообщала всем Шанья, откладывая в сторону каштаны, желуди, березовые сережки и вертолетики кленов. Такое гигантское дерево нам не вырастить. Мы потратили много сил на тернии, а тут высота скалы и несколько этажей гостиницы… Не то. — Она сгребла в кучку завитушки календулы. — Цветы тоже не помогут…

— Вот. — Леший с копной осоки на голове подошел последним, положил что-то на пол и отошел с виноватым видом.

Санька разглядела три ярко-розовых бобовых зерна.

— Откуда они у тебя, Джек? — сдерживая смешок, уточнила Рами. — Это же те самые, которые мошенники на рынке втюхивают простофилям, выдавая за волшебные, по которым на седьмое небо забраться можно за великанскими сокровищами?

— Они, — признался Джек и густо покраснел.

— Ты что, купился на старую сказку? Только не говори, что тебя тоже обманули? — фыркнула Рами.

— Я все время на все попадаюсь, — со вздохом признался леший. — Такая уж у меня натура…

— Ладно. Не важно, — остановила их разговор Шанья. — Ты сажал их, Джек? Они хотя бы вообще прорастают?

— Да. Прорастают. Становятся просто огромными… простыми бобами. Вовсе не до неба, конечно, как обещают продавцы.

— Нам и не нужно до неба, — успокоила паренька Санька. — Наоборот, нам нужно до земли.

— Вернее, от земли, — поправила ее Рами. Она вернула зерна владельцу и кивнула в сторону балкона. — Идемте. Попробуем…

— Кто будет проращивать их? — испугался Джек.

— Ты, — подтолкнула его в бок Шанья. — Твои же зерна.

— А вдруг не получится?

— А ты постарайся, — поддержала коллегу Санька.

Джек обреченно вздохнул, оставил на раскрытой ладони одно зерно и начал колдовать. Прямо на глазах боб зашевелился, потом распался на две семядоли. Внутри одной, как живое существо, извивался зеленый зародыш с хвостиком-корешком и головкой-почечкой. Прямо на глазах из почечки развился листочек, раскрылся, как крошечный зонтик, вырос…

Рами скомандовала:

— Подойдите все сюда. Нужно вложить в него всю нашу силу, а потом сбросить вниз, в почву.

Лешие окружили Джека и протянули к его ладони руки. Воздух заискрился, переполненный чарами. Казалось, что волшебство вокруг стало осязаемым. Санька готова была поклясться, что видит, как перетекают к ростку зеленые световые потоки.

И от ее руки тоже.

Росток поднялся, выпустил два маленьких, младенческих, и два больших листка. Корешок свесился вниз белой змейкой.

— Пора! — сказала Рами, и они дружно отправили растеньице за перила балкона.

Оно закружилось в воздухе вертолетиком и вскоре исчезло из видимости — у подножья скалы густел туман.

— Что теперь? — с сомнением поинтересовалась полуэльфийка.

— Да…Что теперь? — поддержали ее дружные близнецы.

— Надо ждать, — ответила Санька, пристально вглядываясь в движение белых косм внизу. — Надеюсь, наши старания были не зря.

Ждать пришлось недолго.

В размеренные переливы тумана вторглись оживление и суета. Томная белизна задрожала, забурлила, надулась пузырем и, наконец, выпустила вверх стремительную зеленую змею — бобовый стебель. Он поворачивался вокруг своей оси, желая срочно отыскать опору. Коснувшись поверхности скалы, тут же вцепился в нее завитушками цепких усиков и полез вверх, распуская на ходу мясистые голубоватые листья.

В коридоре трещало и хрустело. Сквозь открывшиеся щели вокруг дверного полотна — часть терний министерские уже успели удалить — приходили в полутемный номер отсветы ярких магических вспышек. Пахло горелым деревом и электричеством, как в грозу.

— Нужно больше магии! — воскликнули хором лешие, стоящие на балконе, и те, у кого еще остались силы, принялись направлять волшебные импульсы на бобовый стебель, взлетающий к ним навстречу из седой мглы.

Чтобы помочь.

Чтобы ускорить рост жутковатой зеленой махины, не похожей толком ни на привычный приземистый боб, ни на «классическую» фасоль, крепнущей на глазах, настойчиво лезущей по камням со свойственным лишь растениям бесстрашием и напором.

Обретя цель, стебель потянулся к балкону еще оживленнее. Магия леших, как особое угощение, как лакомство, манила его и заставляла спешить.

А поспешить было необходимо.

Министерские доламывали дверь.

Та часть леших, что оставалась в комнате, из последних сил доращивала баррикады из розы.

Санька была с ними. У нее голова шла кругом. Реальность размылась, звуки отошли на второй план, в ушах нарос гул.

— Давайте! Из последних сил… Туда… На дверь, чтобы они еще покорячились… — командовала Рами, и звонкий голос ее эхом бил по вискам.

Санька послушно развернулась к двери, потянулась ладонью к терниям, змеящимся из разбитого горшка. Перед глазами вдруг потемнело, и подкосились ноги…

— Саша… Не падай… Ты чего… Ну вот… — Кто-то безжалостно встряхнул Саньку за плечи. — Не время…

Рами пыталась привести ее в чувства. Голос маленькой лешей доносился как будто из-под воды. Слова сливались в нечленораздельное бульканье.

Санька помотала головой, пытаясь прийти в себя. Собраться. Не вышло.

— Кажется, она перестаралась… Не рассчитала… Бывает с новичками… — сказал один из близнецов.

Фраза его потонула в бархатистом шуме, похожем на «звук моря» в раковине. Этот шум заполнял все. Барабанные перепонки тоненько заныли под давлением.

— Но она не новичок… — Снова голос Рами и болезненное эхо.

— Вставай…

— Да… Да! — Санька усилием воли заставила себя подняться с пола. И когда она успела свалиться на ковер? Как не вовремя… И что это было вообще? Она еще раз помотала головой, чувствуя, как по шее и плечам расходится волной болевой спазм. — Ой-ой… Кажется, обморок?

— Бывает, когда колдуешь в состоянии сильного стресса. Не нужно было так усердствовать, — с сочувствием сказала ей Шанья, а потом погрозила строго. — Технику безопасности в магакадемии ты разве не учила? Ладно… Просто побереги себя. Нам еще слезать. И бежать. Все только начинается.

— Ага.

Санька, шатаясь, поднялась на ноги, и ее тут же поволокли к перилам. Кто-то держал под руки, кто-то подталкивал в спину.

— Привяжи к себе посох. Вот…

В руки лег кистястый шнур, выдранный из гардины. Санька непослушными руками обмоталась им, прижав к телу посох и сумку.

— Скорее. Надо спускаться… — поторопили ее снова.

И вот балкон. Плитка под ногами. Пики гор… Свежий воздух немного привел в чувство и одновременно опьянил. Реальность ощутилась еще более зыбко.

Как сон. В котором не страшно.

Сознание вернулось окончательно, когда Санька легла грудью на перила и, собираясь перекинуть ногу, увидела раскинувшийся внизу пейзаж. Ожившая карта города пестрела огоньками улиц и точками экипажей, едущих по своим делам.

— Быстрее, быстрее… — поторопили снова.

Санька, перевалившись в пустоту, на миг подавилась воздухом, а потом поняла, что под ногами упруго пружинит поверхность листа.

Как ступенька. Надежная.

— Спускайся, как по лестнице, — уверенно сообщила Шанья откуда-то снизу. — Боб тебя удержит, не бойся.

Пальцы нащупали черенок. Вот так. Нога встала на лист, растущий чуть пониже. Смена руки. Еще раз. И еще. Получается! Перед глазами стебель. Над головой смыкаются листья цвета холодной бирюзы. Запах бобовой ботвы успокаивает. Пахнет детством и осенью. Убранным огородом и компостной кучей, на которую несут все то, что осталось после урожайного сезона…

Санька вспомнила, как ходила как-то с Альбинкой на скалодром. Ей понравилось, хоть сперва карабканье по искусственной скале показалось делом страшноватым. По просьбе дочки она все же забралась на высоту — сама от себя не ожидала подобной прыти. Не так уж и страшно оказалось.

Вот и пригодился опыт.

Главное — себе за спину не смотреть…

— Последняя, — объявила Шанья, едва Санькины ноги коснулись земли.

Санька не успела удивиться тому факту, что все остальные каким-то образом ее обогнали — Шанья потащила ее в заросли декоративного можжевельника. Там уже прятались другие лешие.

— Теперь нам придется разделиться. Разбежимся в разные стороны, — сообщила всем Рами. — Накидываем плащи и врассыпную. Помните, что за каждым из нас могут погнаться, так что…

— Других вариантов все равно нет, — без особой надежды вздохнул Джек. — Кого-то поймают. Точно говорю. Наверняка меня. Я ведь неудачник.

— Не нагнетай, леса ради, — сердито шикнула на него полуэльфийка. — Не такой уж ты и неудачник. Бобы твои пришлись очень кстати.

— Да, — поддержала Рами. — Если постараемся, все сможем улизнуть. Главное, сейчас не терять времени. Так что вперед. В разные стороны. Всем удачи.

— Удачи, — шепнул в ответ хор голосов.

Лешие накинули плащи и тенями заскользили прочь от гостиницы.

Они сделали это так ловко и быстро, что Санька растерялась. И отстала. Замешкалась всего на секунду, но и этого преследователям хватило, чтобы возникнуть словно из ниоткуда и направиться к ней.

«На мне же плащ, — надеялась Санька и сама себя ругала: — Наивная! Магия агентов самого министра наверняка помощнее лешачьей будет. В плане преследования врагов его превосходительства и раскрытия чужой маскировки они должны быть спецами»…

Две фигуры неумолимо приближались к кустам, где Санька теперь сидела одна. Идущий впереди мужчина держал в руке странный артефакт, похожий на выключенный фонарь. Он поворачивал эту штуку то в одну, то в другую сторону. Когда лиловый камень, заменяющий в «фонаре» лампочку, оказался наведенным на Саньку, из его центра вырвался тонкий луч и уткнулся лешей в плечо.

Ее нашли!

— В кустах, — объявил преследователь своему напарнику. — Скажи остальным, пусть преследуют других. Тут мы сами разберемся. Не уйдет далеко.

«Нет уж. Так просто я вам не дамся», — отчаянно подумала Санька.

Посох она от себя отвязала и взяла в руки. Пальцы сжимали его нетвердо, дрожали. Устала! И сил почти не осталось, но сдаваться нельзя.

И Санька сделала легкий пасс, направив навершие посоха на колючие можжевеловые ветки. Растения с готовностью отозвались на лешачий призыв — стянулись в тугие колтуны, сплелись, поднялись стеной.

Пригнувшись, лешая поспешила к противоположной стороне можжевеловых зарослей. За спиной яростно выругался один из преследователей. Второй выкрикнул:

— Идем обратно. Это очередной лешачий фокус!

«Фокус… Добро пожаловать в цирк», — в мыслях злорадно ответила ему Санька.

Прижимаясь к скале, она обогнула ее и оказалась возле заброшенного дворца. Мрачные стены нависли над головой. Пустые окна затаили тьму.

Бр-р-р…

Санька пролетела мимо неприветливого строения и углубилась в парк. Гигантские деревья выглядели более дружелюбно. Они исполосовали тенями дорогу, и каждое, кажется, говорило: «Не бойся. Верь нам. Мы тебя не выдадим. Мы укроем твои следы».

Санька пронеслась по аллее и оказалась на круглой площадке, в центре которой громоздился пересохший фонтан с расколотой надвое чашей. Фигуры русалок, украшающие обшарпанный постамент, тоскливо глянули снулыми глазами.

За фонтаном в абсолютном безмолвии стояла черная карета, запряженная парой лоснящихся лошадей. Кучер на облучке был неподвижен, как статуя. Тяжелый капюшон скрывал его лицо, лишь зажатый подмышкой хлыст чуть заметно покачивался.

Заметил?

Санька застыла, глядя на карету во все глаза.

Напряженную тишину нарушило тоненькое посвистывание. Тон его повысился до ультразвука, а потом подступившая ночь прорвалась надрывным храпом.

Фу-у-ух! Возница дрыхнет.

Санька хотела обойти экипаж и направиться по мощенной камнем дороге к кованым воротам, ведущим в город, как вдруг услышала голоса преследователей. Один она узнала — это был тот мужик, что подсветил ее артефактом в можжевельнике. Он выкрикнул нечто неразборчивое из-за Санькиной спины, от ворот ему тут же ответили.

Министерские направлялись к карете. Шли они, судя по голосам, сразу со всех сторон. Все пути для побега оказались отрезаны!

Санька юркнула в тень кареты, оказавшуюся единственным убежищем, не считая обломков фонтанной чаши, но для того, чтобы забраться под них, понадобилось бы время, которым Санька не располагала.

Запаниковав, она нащупала ручку на лакированной дверце и шмыгнула в салон. Там в мгновение ока спряталась под одно из двух, расположенных одно напротив другого, сидений. Легла, закуталась в плащ, как в кокон, надеясь, что артефактом на нее больше светить не будут. Нож, заткнутый за пояс в гостинице, приятно холодил живот. Спасибо, Биргер!

Санька постаралась дышать спокойно и размеренно, чтобы воздуха хватало, и не пришлось вдруг ненароком слишком громко вдохнуть или выдохнуть.

Голоса прозвучали совсем близко. Скрипнула дверь кареты, качнулся пол, когда некто грузный встал на подножку, а потом шагнул в салон. Следом взобрался кто-то более грациозный. И еще один…

— Никого… Ну, надо же, господин Нушер, — произнес тонкий мужской голос. — Что же вы так оплошали?

— Сами-то хороши, господин Абжин, — ответил уже знакомый преследователь с артефактом. — Вы даже не усердствовали. Ловец леших из вас никудышный.

— Здоровье, знаете ли, не позволяет играть в догонялки, — пожаловался писклявый.

— Так чего ж вы на пенсию не уйдете? Жалования казенного лишиться боитесь? Я вот считаю, нечего вам в министерской спецслужбе делать, коли только оправдываться способны…

— Хватит ругаться. Мы все хороши. — Теперь говорила женщина. Голос ее был низким и свистящим, как шипение змеи. — Господина министра ждет большое разочарование.

— Но позвольте-ка, госпожа Андис, — возмутился писклявый. — Вы и сами никого из беглецов не схватили. И дверь эту проклятущую ломали до последнего…

— Сломала бы вовремя, они бы не успели сбежать через балкон, — уверенно оборвала женщина. — Но вы, господин Абжин, все тормозили да от колючек шарахались. Тоже мне герой. Розы испугались.

— Так колко же…

— А вы слишком нежный. Правильно господин Нушер сказал, что пора вам работу менять…

— Вот еще…

Пока они препирались, Санька изо всех сил пыталась не расчихаться. Нос щекотала налетевшая с сапог дорожная пыль. Дух обувной кожи мешался с запахом человеческих ног. По дну экипажа стучали вылетевшие из брусчатки камешки. По ногам и затылку неприятно тянуло сквозняком.

Самым отвратительным было то, что Санька не представляла себе, каков будет конечный пункт ее вынужденного путешествия. Попытавшись рассуждать логически, она предположила, что карета, которая, по всей видимости, является служебным транспортом, развезет недовольную компашку по домам, а потом направится…

… куда-то.

Куда ставят после долгого рабочего дня служебные кареты? Где они ночуют? На какой-нибудь каретной станции? В каретном депо?

А если министерские еще не закончили свою «смену»? В этом случае они тоже наверняка не будут разъезжать по городу вечно. Где-то выйдут.

А карета? Будет ждать их? И сколько же…

Первый вариант, безусловно, выглядел более привлекательным.

Но главное сейчас, не попасться прямо в салоне. Не выдать ничем своего присутствия.

Санька снова прислушалась к разговору.

Речь пошла о чем-то не относящемся к лешачьей ситуации. Министерские заговорили о жизни, о жаловании, о развлечениях, об азартных играх, о плохой и хорошей родне, об отпусках… Похоже, они давно работали вместе и знали друг друга, а переругивались по привычке. Когда Андис предложила соврать о том, что лешие использовали опасные боевые заклинания, и именно поэтому их не удалось поймать, все согласились.

— Так господину министру и заявим, — радостно пропищал Абжин. — Еще и премию за мужество попросим. Скажем, что чуть не погибли в бою с колючим монстром.

— Ну, это уж слишком, — осадил его Нушер. — Давайте лучше свалим все на Дремга и его гвардейцев. Скажем, они не справились, а мы молодцы.

— Можно даже сказать, что они нам мешали, — поддержала соратника Андис. — Под руку лезли и сорвали облаву.

— Точно!

Министерские дружно рассмеялись.

— Вот и хорошо, — радостно подытожил Абжин. — Теперь не страшно и к господину министру на ковер. Выкрутимся, как всегда.

Так вот куда они едут. К министру!

По Санькиной спине пробежал холодок. И хотя дома ни у одного министра она прежде не бывала, что-то подсказывало, что место проживания столь высокопоставленного чиновника должно быть хорошо укреплено и защищено. Наверняка там будет забор. И защитные заклятья по периметру. И охрана.

Как сбежать-то теперь?

Судить об особенностях министерской жизни Санька могла лишь по собственному, земному опыту. Благодаря масс-медиа она представляла, как живут высокопоставленные чиновники, звезды, политики и другие небожители ее мира. Либо в богатых особняках с закрытой территорией, либо в крутых городских квартирах. Либо вообще за границей, но это к делу не относится. В ее родном городе была парочка престижных районов и суперэлитный коттеджный поселок в сосновом бору, полностью закрытый от посторонних взглядов трехметровой бетонной стеной с колючей проволокой, охраной, собаками и камерами по периметру…

Если тут будет нечто подобное, еще и подкрепленное магией, сбежать не удастся даже мыши.

Не то что лешей.

«Пугаться рано, — убедила себя Санька. — Вполне возможно, что карета встанет где-нибудь на дороге и не будет заезжать внутрь владений. А может, министр вовсе и не за каменной стеной проживает, а в обычном городском доме без ограды».

Успокаивая себя, она вспомнила дореволюционные особняки купцов и дворян, часть которых до сих пор осталась в исторических кварталах ее родного города. На старинных фотографиях, сделанных лет сто пятьдесят назад, в краеведческом музее было видно, как мимо этих красивых, дорогих домов прохаживается обычный люд.

И Санька подумала: «Может, и повезет».

Тем временем экипаж остановился. Глухо прокричал кому-то возница. Раздался скрип ворот. Кони снова потянули. Колеса задребезжали по брусчатке, а потом покатили мягко по ровной поверхности. Саньку прижало к стенке — крутой подъем. И снова ровно.

Ворота еще раз скрипнули.

Возница выдал отчетливое «тпру-у-у», и оно эхом раскатилось за бортами экипажа. Лошади встали.

— Готовьтесь к ругани, — предупредил своих Нушер. — И стойте на своем. Мы старались. Они отбивались. Дремг нам мешал.

— Ох, как же не хочется все-таки слушать начальничий ор, — заныл Абжин. — Я устал и есть хочу.

— Придется потерпеть, — шикнула на него Андис. Голос ее изменился почти до неузнаваемости, стал елейным и сладким. — Господин министр не виноват в том, что чье-то ненасытное брюхо постоянно пустует, сколько ни корми. Наш господин министр платит нам достойное жалование. Он о своих людях заботится.

— Вот-вот, — поддержал ее Нушер. А потом прошептал недовольно: — Не глупи, Абжин. Даже у стен есть уши. Мы же у Самого в доме. Не стоит болтать лишнего…

Абжин что-то обиженно буркнул в ответ, но ошибку свою осознал — больше вслух не жаловался. Все трое покинули карету. Простучали каблуки сапог. Скрипнула дверь. Громко захлопнулась.

Пару минут Санька вслушивалась в повисшую тишину, которую нарушали редкие встряхивания лошадей и позвякивание сбруи. Иногда животные всхрапывали или фыркали, переминались с ноги на ногу, ударяли подковами по камням.

Вскоре воздух сотрясся от оглушительного «хр-хыр-р-р».

Кучер уснул, — решила Санька. Можно попробовать вылезти. Ну или хотя бы оглядеться и понять, что тут за место.

Лешая осторожно выползла из-под сиденья и, стиснув от боли зубы, принялась разминать затекшие самым безжалостным образом ноги и руки. Поза, в которой пришлось лежать всю дорогу, — а лежала Санька на боку, подогнув колени и притянув к груди плащ, — оказалась крайне неудобной. Правое плечо ломило страшно. Шея гудела и не поворачивалась.

Минут пять она потратила на то, чтобы прийти в себя и ощутить собственное тело целым и послушным.

Санька тихо поднялась, выглянула в окно кареты. Сперва в правое — за ним была каменная стена. Потом в левое — там тоже стена, а в стене резная деревянная дверь, окованная сталью.

Что за место такое?

С осторожностью поглядывая на спящего кучера, Санька выбралась из экипажа и огляделась. Она оказалась в каменном туннеле, въезд в который закрывали ворота. Противоположный конец расширялся — там находилось поворотное кольцо для приезжающих. В левой стене блестели лакированные дорогие двери. На некоторых из них висели таблички с фамилиями или номерами.

На всех, кроме той, в которую вошли Абжин, Нушер и Андис.

Решив времени даром не терять, Санька направилась к воротам. Попробовала их легонько толкнуть, но они оказались запертыми снаружи.

Не выбраться.

Санька вернулась к двери без опознавательных знаков и проскользнула внутрь незнакомого помещения.

В глаза ударил яркий свет, а в нос аромат благовоний и экзотических цветов, растущих в вазонах из белой керамики. Ноги утонули в ковре с глубоким ворсом. Вся эта роскошь наводняла просторный холл, из центра которого прорастала ввысь беломраморная витая лестница.

По ней в холл спустились две девушки. Своей идеальной внешностью они напоминали сказочных принцесс, но, судя по кружевным фартукам и чепцам, то были просто горничные.

Горничные пролетели мимо Саньки. Лешачий наряд все еще спасал от чужих взглядов, посох был плотно прижат к груди, сумка перекинута за спину и убрана под плащ.

— Надо накормить птиц и поменять воду в цветах. И подать чай гостям. Господин министр сегодня будет сидеть допоздна, — сказала одна.

— Ох, опять спать только под утро ляжем, — пожаловалась вторая. — Принеси-подай, проводи-встреть…

— Ну а как ты хотела? Работа в лучших апартаментах Гронны нелегка, но увольняться отсюда что-то никто не спешит. Только намекни, что не выдерживаешь, и на твое место очередь выстроится, — принялась запугивать первая.

— Что ты, я об уходе не думаю. Мне нужно ораву племянников и племянниц кормить и старенькую маму, — вздохнула вторая. — Что ж, пошли к повару за угощениями и чаем…

Горничные ушли.

Из темного прохода, в котором они скрылись, донеслись голоса — людей там было много. Еще какая-то прислуга, наверное.

Санька поднялась по лестнице на второй этаж.

Взору открылся просторный зал с витражными окнами. Из него длинный алый ковер в восточном стиле вел в освещенный кабинет. Через полуоткрытую дверь можно было увидеть фрагмент обитой шелком стены, секретер черного дерева и массивный стол, перед которым, вытянувшись по струнке, стояла знакомая уже троица. Теперь их можно было лицезреть воочию. По колоритным фигурам Санька сразу определила, кто есть кто. Абжин — почти шарообразный толстяк, Нушер — высокий и широкоплечий, с идеальной выправкой, Андис — стройная брюнетка, с тонкой талией и длинной шеей.

Хозяин кабинета восседал перед ними в кожаном кресле. Необычно высокая спинка блестела в свете газового шара, вздымаясь к потолку выше голов присутствующих.

Санька прислушалась к разговору. Абжин, Нушер и Андис хором оправдывались. Министр рычал на них, как лев:

— Покупатели уже заждались, а мы все с этими лешими возимся…

— Но ведь большая часть упрямцев зачарована, что нам сделает жалкая горстка беглецов? — пищал Абжин. — Они ничего не значат.

— Попрячутся по своим лесам, как крысы! — поддержал соратница Нушер.

— До Королевы точно не дойдут, — закивала Андис.

— Будто это ваша заслуга, — сердился на подчиненных министр. — Лундц и Миртель не хотят больше ждать. Итак слишком много шума вокруг этих лесов. А еще ходят слухи, что наследница Корна жива. Что будет, если ее предъявят Королеве?

— Невозможно, — хором возразила лихая троица.

— Если Королева не пошутила по поводу личной встречи, всякое может случиться. Так что давайте дожмем леших. В особенности эту, новую, которую ведьма протащила на тот самый участок… Она ведь тоже сбежала, верно?

— Д-да, господин, — испуганно пискнул Абжин и тут же добавил: — Но бежать-то ей больше некуда! Отряд наших наемников наведался в ее владения и устроил там настоящий погром. Спасибо, что дали мастер-ключ…

— А ну, цыц! — рявкнул министр. — Ни слова об этом… Вы же знаете, чем я рискую.

Санька почувствовала, как по позвоночнику стекла ледяная струйка пота. Стало очень страшно. Пока ее не было, ее дом…

Альбинка!

Боже мой, с ее ребенком случилось что-то ужасное? И с ее лесом… И с Биргером, и с Мирабеллой…

Так. Стоп! Там Биргер, а он, в конце концов, воин и маг. Он не оставит детей в беде. Только справится ли один?

За висками заныло от напряжения — будто иглы туда воткнулись. Паниковать нельзя. Нужно бежать со всех ног в свой лес. Домой! Выбраться отсюда любым способом.