Лешая

Глава 13. Вызов

Санька дышала лесом.

Во всех смыслах. Обоняние как-то внезапно обострилось. Зрение тоже. И все стало как-то понятно, про тех же фей…

Садовые они. Специализация у них по цветам. Хвойные не любят. Что ж — их право. Интересно, что скажут насчет оранжереи? И к фруктам они как? Нормально? Быть может, согласятся и вырастят виноград…

Все привезенные саженцы укоренились и пошли в рост. Не так лихо, как павловния, но довольно уверенно. Чужой мир не смутил их. Оранжерея понравилась. Целебная вода оказалась прекрасным удобрением.

От болота тянулся кисейной дымкой туман. Воздух был влажен после дождя. Запах грибницы и мха сочетался с едким копченым дымком, текущим по крыше кухни. Коктейль из их ароматов пропитывал развешенные на просушку вещи — зимнюю одежду и обувку нужно было проветрить, только день выдался неподходящий. Дождь сшивал землю с небом тонкими нитями, не дорастая до ливня и не прекращаясь совсем. Но, что поделать?

Санька купилась на яркое утреннее солнышко, выволокла вещи из домика. И тут вдруг дождь…

Альбинка отчаянно пиликала на терраске. Что-то шло не так. Скрипка звучала хуже обычного.

— Мам, у нас есть канифоль?

— Была где-то.

— Канифоль… — повторил за девочкой Глазунчик. — Ка-ни-фоль, — произнес по слогам, пробуя на вкус каждую букву. — Канифоль.

— Ты же не попугай вроде? — пристыдила его Санька. — Ты говорить должен, а не имитировать. Со смыслом. Ты сирин. Птица сирин.

— Я сирин, — четко и со знанием дела ответил птенец. — Сирин — птица.

— Вот, уже лучше, — похвалила питомца лешая.

— А ты — мам. Ты — ма-а-ам, — уверенно заявил Глазунчик. — Ты — ну-м-а-ам.

— Я не «нумам». Я Саша, вообще-то… — поправила Санька, а сама подумала: «Надо будет подробнее про способности сиринов почитать»…

Позже, когда она сидела с толстой книжкой на пеньке перед домом, к ней подошел Биргер.

— Уснула наконец… — Он притащил от поленницы спил и сел на него. — Мирабелла с каждым днем все подвижнее. Глаз да глаз за ней нужен.

— А потом она ползать начнет. И ходить. И бегать. А потом пойдет в школу… — улыбнулась Санька. — А ты ходил в школу? Какие они в этом мире?

— Разные, — ответил маг. — В Корне у меня были личные учителя. Общая школа была для простых детей. Там изучали семь свободных искусств. Это необходимая основа для дальнейшего обучения в престижных академиях и университетах.

— А в академии ты учился?

— Нет. Герцог и герцогиня выписали мне наставников прямо в замок. Они могли себе это позволить. — Биргер понял, что тревожит собеседницу. — Ты переживаешь за будущее дочери? Не переживай. Образование у нас доступно всем — было бы желание учиться. — Он помолчал немного, потом спросил: — Тебя пугает наш мир?

Санька ответила:

— Да. — Так ведь и было. Честно. — Пугает. Хотя мой бы меня напугал, будь я отсюда родом, еще больше, наверное… Страшна неизвестность, хоть волшебство и манит. Но странно, все равно страшно… — Ее осенило вдруг: — А знаешь почему? Не из-за браконьеров. Не из-за странных существ. Не из-за колдовства. Из-за ответственности. На мне никогда прежде не висело такой ответственности. За жизнь целого леса! Почти что целого мира.

— Ты растила ребенка, — успокоил ее маг. — Тут ответственности не меньше нужно. И с лесом у тебя пока все получается. Ты вырастишь и лес.

— Знаешь. Я все больше убеждаюсь, что, несмотря на трудности, быть лешей — работа моей мечты А ты о чем-нибудь мечтаешь? — вырвалось у Саньки само собой.

И маг честно признался:

— Мечтать я не могу себе позволить. Я в ловушке. Не могу оставить Мирабеллу. И ситуацию с Корном оставить не могу. Ярость душит каждый раз от воспоминаний… Нужно мстить, нужно воевать, но на руках ребенок, и все отступает на второй план.

— Просто ты выбрал жизнь, а не смерть, — понимающе произнесла Санька. — Я понимаю, как это тяжело, и все же… Я тоже выбрала жизнь. Пусть она новая и другая, пусть будущее в ней туманно, но обратно я уже не вернусь. Это и невозможно уже, скорее всего. Уверена, что мое недавнее посещение родного мира было последним, но, даже если бы у нас с Альбинкой был шанс на возвращение, я бы не пошла обратно. Единственное, что расстраивает, это отсутствие возможности хоть иногда посылать весточку родным и подругам. Если бы постоянная связь с моим миром осталось — было бы идеально. Как будто мы просто переехали в другую страну… Представь, что ты тоже переехал в другой мир. И пути назад нет. По крайней мере, на данный момент. Отвоюешь Корн, когда будут для этого силы.

— Пожалуй, ты права. — Маг вгляделся в тяжелые тучи на западе. — Только знаешь, не люблю я воевать… Это плохо? Как думаешь?

— Это хорошо, — уверенно сказала Санька. — Это правильно.

Над черничником дрожала роса. Легко мялся и так же легко расправлялся под ногами ягель. Грибы смотрели из-под прелых листьев: оранжево-огненные лисички, крепкие боровики, красноголовые высокие подосиновики.

— Мам, я за корзинкой сбегаю?

— Сбегай.

Альбинку от грибов все равно не оттащить. Она в них разбирается, в отличие от Саньки. А Санька нервничает — себе-то не доверяет. Точно ли съедобные грибы?

— Да, точно! — У Альбинки никаких сомнений. Ее две бабушки обучали грибничеству с детства. — Нам грузди нужны на засолку.

— И кто солить будет? — уточнила Санька.

— Мы, — прозвучал очевидный ответ. — С тобой. К феям сходим?

Санька согласилась:

— Надо бы. — Три дня назад она отнесла на посадки три укоренившихся черенка павловнии. Морочилась с этими черенками… В итоге выглядели они не слишком бодро. И все же феи растения приняли. Санька выдохнула. — Но не сегодня. Они не любят частых посещений. Пойдем-ка домой…

Возле дома Биргер соорудил детскую площадку. Маленькие качели с люлькой для Мирабеллы. Качели побольше, с сидушкой, для Альбинки. Песочницу — песок принес с озера — квадрат, огороженный бревнами. Карусель и деревянного коня. Все двигалось само с помощью магии. Даже конь, снабженный колесами, мог перекатываться с одного конца полянки на другой.

Сегодня маг выглядел довольно жизнерадостно. Обычно глубокая грусть плескалась на дне его глаз. Санька понимала. Ему тяжело. Тяжело прятаться. Тяжело заботиться о малышке. Но он не отступится и не скинет с плеч свою ношу. Будет нести ее сколько нужно, старательно делая вид, что вовсе и не устал…

А сейчас он улыбался, демонстрируя, как с помощью магии деревянный конь, качаясь на неровных ногах, старательно объезжает пенек.

— Ура! — радостно закричала Альбинка, сунув Саньке собранные грибы. — Биргер построил парк развлечений. — Она залезла на деревянного коня и замахала руками. — Еду без рук. А быстрее можно?

— Быстрее — конь развалится, — ответил маг. — Тут пока что все пробное.

— А горку можно сделать? — не унималась девочка. — Высокую?

— Попробую.

— На озере. Чтобы нырять с нее в воду. Такую можно?

— Можно вышку, — предложил Биргер. — Чтобы с нее прыгать.

— Высокую. Самую высокую вышку! — радовалась Альбинка. — И у нас будет аквапарк.

— Невысокую, — наконец-то внесла свою лепту в разговор Санька. — Чтобы я лишний раз не волновалась.

Она с содроганием вспомнила, как в собственном детстве они с подругами ходили под мост и ныряли там часами с опор-быков. Прыгали и прыгали в темную холодную воду, таящую в своей невидимой глубине хищные залежи строительного мусора. Однажды Санька нырнула особенно неловко и глубоко. В итоге — разодранная об арматуру щиколотка, кровища, слезы, оборванный у дороги подорожник, как лучшее от всех ран средство.

В детстве.

Слава богу, о случившемся никогда не узнали отец и мачеха. Отец бы наказал, а тетя Лариса нервничала бы по-страшному и пила бы успокоительные таблетки.

Она и так пила их…

…когда увидела через неделю Санькину распухшую и загноившуюся ногу. Потом ходили по врачам с руганью и причитаниями.

В общем, сию скорбную историю Санька озвучивать не стала, но Биргер все понял без слов, по выражению лица.

И подтвердил:

— Конечно, невысокую.

— Но с трамплинчиком, — торговалась Альбинка.

— С небольшим, — строго сказала Санька, сводя у переносицы брови.

Вскоре к ним приехала Яра.

Ведьму сопровождали два наемных мага. Это были специалисты по волшебным барьерам и защите. Они разложили в центре поляны перед домом странную треногу с большим стеклянным шаром на нем. Сперва шар не подавал признаков жизни, а потом, когда маги дружно закрыли глаза и заводили по воздуху руками, прозрачная сфера подсветилась изнутри и показала, как телевизор, дальние границы Санькиного леса.

— Они починят защитный барьер удаленно, — пояснила Яра. — Не будут никуда ходить. Просто определят координаты поврежденных частей барьера и будут колдовать прямо отсюда, через зачарованную карту. — Она указала на шар. — Их услуги — дорогущее, конечно, удовольствие, но в нашем случае необходимое.

— Ты им из своего кармана заплатила? — изумилась Санька.

— Нет. — Яру так и распирало похвастаться. — Лучше! Я добилась аудиенции с личной помощницей Королевы, минуя своего министра, и мне, по приказу Ее Величества, без вопросов выделили средства на охрану леса. — Глаза ведьмы сверкнули восторгом. — Королева замечательная, Саша. Она обязательно оставит лес, не станет его продавать. Я уверена.

Санька насторожилась:

— А что министр?

— Мне удалось проскользнуть мимо него. — Ведьма прищурилась коварно. — Во всех смыслах. Я рискнула и нарушила субординацию, но оно того стоило. Министр никогда не позволил бы мне дойти до Королевы, но я смогла… Смогла!

— У меня тоже есть кое-что интересное для Королевы, — сообщила Санька. — Я покажу тебе…

Пока маги возились с барьером, Санька отвела Яру на пепелище. Теперь его окаймляла небольшая аллейка из стройных павловний, увешанных лиловыми цветами. Феи с пчелиным гулом возились в ветвях. На некоторых из них Санька заметила новые наряды из сиреневых и фиолетовых лепестков.

— Ничего себе, — пораженно выдохнула Яра. — Да у тебя действительно талант! Феи-то откуда взялись?

— Они Листвянины. Думаю, она хотела растить с их помощью новый лес, но что-то пошло не так. В общем, эти феи не слишком подходят для леса. Им бы в сад… Но мое дерево они полюбили и обжили с удовольствием. Надеюсь, другие садовые деревья им тоже придутся по вкусу. Тогда вскоре я угощу тебя сортовыми абрикосами и грушами… Послушай, о Листвяне-то что-нибудь новое выяснилось?

— Да, — понизила голос ведьма. — Кое-что новое есть.

— Она жива? — воскликнула Санька, будучи не в силах сдержать эмоции. — Она в порядке?

— Тс-с-с, — призвала к тишине Яра. — Пока не знаю, но надеюсь, что жива. История там какая-то темная, но кое-что в ней все же угадывается.

И она рассказала.

Буквально на днях в одной из граничащих с лесом деревень дети нашли в лесу зайца. Обычного с виду, но была все же некая странность, с этим самым зайцем связанная. Гнали его собаки, судя по описанию — Яра дала его точно, — те самые жуткие охотничьи псины, с одной из которых Саньке «посчастливилось» не так давно столкнуться. В деревне, к счастью, нашлась пара патрульных магов. Они с псиной разобрались. Они же и зайца выловили.

Измученный и обессилевший вконец, он уже не мог бежать, поэтому с легкостью был добыт и осмотрен от ушей до пят — странное преследование наводило на мысли о ценности сего зверя.

И нашли!

Нашли маги после нехитрой проверки подвешенный на шею косому знакомый зеленый кулон-цветок с изумрудом в центре — отличительный лешачий знак. Артефакт доставили Яре, и та без труда определила владелицу.

Листвянин!

— Что же стало с ней? — испугалась за предшественницу Санька.

— Не знаю, — ответила ведьма. — Но думаю, что она, Листвяна, самолично отправила зайца с кулоном, чтобы преследователей своих по ложному следу пустить.

— Жива… — всей душою поверив Яре, вычленив из ее рассказа одну лишь исключительно надежду, выдохнула Санька. И переспросила: — Ведь жива?

— Думаю, да, — успокоила ведьма. Ее история с зайцем, похоже, тоже обнадежила. И все же Ярина обнадеженность была иной, нежели у Саньки. Ее явно что-то тяготило. — И это настораживает. Раз Листвяна прячется, значит, враги, заставившие ее бежать, все еще рядом…

— Рядом с нами, — закончила мысль Санька.

И ветер, холодно-тревожный, качнул верхушки елок этим мыслям в такт.

После была ярмарка. Та самая, на которую Яра пообещала свозить Саньку лично.

Слово ведьма сдержала.

Прослышав про ярмарку, Альбинка очень обрадовалась, но тут же расстроилась, узнав, что ее с собой не берут.

— Первый раз я поеду одна. Все узнаю, разведаю, проверю, — объявила ей Санька не терпящим возражений тоном. — Мне так будет спокойнее.

— Ладно, — смирилась девочка. — Только привези мне с ярмарки что-нибудь классное.

— Привезу.

Санька очень нервничала. Это было первое ее крупное погружение в так называемый «людской» мир. Прежде они с Альбинкой жили в лесу и лесом. И друг дружкой. Из местных с ними общалась сперва только Яра. Позже — Биргер. В общем-то — все.

И тут…

— Это просто ярмарка в небольшой деревне, — успокаивала лешую ведьма. — Там народу не так уж много. Да и не обратит на тебя никто внимания. У тебя же плащ. Все будут сквозь смотреть, не замечать — радуйся, если ноги не оттопчут…

Ведьма сидела на кожаном диванчике добытой где-то нарядной двуколки. Верная Головешка рысью катила повозку по витой дорожке-проселке.

Чем дальше они отъезжали от дома, тем больше попадалось в лесу сухостоя. Санька смотрела на него и думала, что надо бы тут все почистить, проредить.

Яра предупредила, что дальше будет торфяник с такой сушью, что в знойное лето может возгореться от одной только жары, а потом долго пылает, как гномий горн, под землей и даже дождями не гасится.

Санька думала — надо будет вырыть тут противопожарную траншею. Глубокую. Дойти до негорючего песчаного слоя, и лишь тогда выдохнуть спокойно…

За торфяниками тянулось длинное бурое озеро с торфяной же водой. Цвет у него был, как у крепкого кофе, насыщенный и непроглядный. Почти без глянца.

В воду низвергались водопады ив, и гладкие камни, поблескивая, отражали солнце внезапными гранями. Кувшинки, кремовые и розовые, стелились звездным небом по центру озера. Меж них, как белые лайнеры, плыли, можно рассекая воду, два лебедя.

Чуть поодаль от лебедей теснилась стайка уток. Мать привела свой выводок поплавать. К концу лета птенцы выросли, и теперь их от взрослой утки было почти не отличить. За лето набрали вес и встали на крыло. Интересно, они здесь еще перелетные?

Санька вспомнила своих, городских уток, приноровившихся зимовать в сквере неподалеку от булочной, где все проходящие их непременно кормили и фотографировали…

У берега, там где двуколка лихо наклонилась набок, проходя крутой поворот, серой статуей застыла цапля.

Дорога пошла вверх на скалу, перевалила через каменный хребет и плавно стекла в долину. Там, как веселые и яркие грибные шляпки, рассыпались среди садов маленькие домики.

Двуколка запрыгала по неровной дороге, разбитой сотнями колес.

Домки вблизи оказались по большей части деревянными. Крыши на них были крыты железом и ярко крашены. Заборы стояли невысокие, с редким штакетником — скорее от скота, чем от воров.

Вся окружающая пастораль выглядела мирно и празднично.

Ярмарка.

Для подобных мест это целое событие: приедут люди, привезут товары, себя, как говорится, покажут да на местных посмотрят.

Ряды располагались в центре деревеньки, на круглой площади. Чуть дальше, уже на поле, за окраиной, стояли пестрые дорожные шатры и паслись распряженные лошади.

Пахло мясной похлебкой, выпечкой и дымом.

Народа на ярмарке было приличное количество.

Яра первая нырнула в толчею, позвала Саньку:

— Не отставай.

— Стараюсь.

Еще перед выездом ведьма выплатила лешей всю сумму за первый отработанный месяц. После посещения родного мира и обмена золотых на рубли, Санька поняла, что жалование у нее теперь очень даже достойное. На такое жить и жить.

Выдав положенное, ведьма добавила еще золотой, объяснив это тем, что лешая не должна была тратить собственные финансы на закупку саженцев для леса. Это отдельная статья расходов.

Санька стала отпираться:

— Не нужно…

— Нужно! — настояла ведьма.

Пришлось взять.

Ярмарка поглотила их, затянула в свой шумно-балаганный водоворот. Вокруг торгуются, любуются, проносятся мимо, спорят, смеются, шумят.

Яра поясняет негромко:

— Вон полукровки. Ты вроде посмотреть на них хотела? Те, зеленокожие, потомки гоблинов, приехали из Эратты. А вот те, с волосами как шелк и глазами как миндаль — бывшие эльфы…

— Здесь и эльфы есть? — восхитилась Санька.

— Были. В Эратте и Керре, — пояснила ведьма. — Это, пожалуй, самая странная земля из граничащих с Либрией. — И позвала: — О! Пойдем-ка туда…

Сквозь толчею они протиснулись к торговому ряду, составленному из трех кибиток-вардо, густо расписанных золотом и серебром по сочной зелени. По бортам висели ковры и украшения из раковин, самоцветов и жемчуга. Смуглые женщины в пышных юбках спускали с кибиток раскладные столы, к которым уже выстраивалась очередь.

— Кто они такие? — тихо спросила Санька.

— Гипси, кочевой народ, что приходит из пустыни у южной границы Либрии. Кстати, их магия чем-то похожа на твою, — заметила ведьма.

— В каком смысле? — Санька невольно оглядела себя.

— В том, что у гипси она тоже спонтанная, природная… — Яра задумалась, подбирая слова для объяснения. — Я ни разу не видела их детей в магических учебных заведениях. Они не пользуются сложными заклинаниями, а часто и заклинаниями вообще. Ладно, пойдем отсюда. Товары, привезенные гипси, конечно, завораживают, но нам они вряд ли сейчас пригодятся. Все эти броши, пряжки, бусы, серьги, пояса привлекают в основном окрестных модниц и модников… — Яра попыталась взглянуть на проталкивающих себе путь в первые ряды людей свысока, но сама в тот же миг азартно засверкала глазами. — Какая узда, смотри! А нагрудник! А стремена… Ну как тут можно устоять.

Конская сбруя из алой лакированной кожи с бирюзой и серебром на заклепках притягивала взгляд.

— Эй, красавца, не проходи мимо! Бери-покупай, что понравилось. — Дородная женщина в кистястых платках на голове плечах и бедрах буквально прожгла взглядом. — Бери бусы, рыжая. Бусы из малахита. Пойдут тебе, как никакой другой.

— Э-э-э… Спасибо… Я подумаю… — затараторила Санька, отступая от напористой торговки. Когда они с Ярой оказались на приличном расстоянии от кибиток спросила в недоумении: — Почему она меня увидела? Я же в лешачьем плаще? Или он испортился?

— Не испортился. Гипси — маги со странной силой. Они особенные и могут видеть то, что скрыто от остальных людей, так что насчет плаща не волнуйся, он в порядке.

— Вот как…

Санька оглянулась, скользнула взглядом по пестрым тентам, по расставленным перед кибитками прилавкам, сколоченным наскоро из широких досок.

Женщины с малахитом на месте уже не было.

Она вдруг появилась рядом, в паре шагов — переместилась к Саньке с ведьмой одним неуловимым, невидимым движением.

— Не хочешь брать мой малахит? — спросила глубоким голосом, и во рту ее блеснул золотой зуб.

— Ваш малахит прекрасен, — честно сказала Санька, — но мне совершенно некуда носить его, поймите…

Она старалась быть вежливой. Напористая незнакомка немного пугала. Все в ней было чуждым и каким-то мистическим.

Не от мира сего.

Женщина просверлила Саньку глазами.

— И верно. Ни к чему тебе украшения. Хочешь, погадаю?

— Нет.

Санькина привычная робость постепенно сменилась решительностью. К гаданиям она всегда относилась с опаской, ожидая в них подвоха. Все же в земном мире это непаханое поле для мошенников разных мастей.

Тут давать слабину нельзя.

— Не хочешь знать будущее? — не сдавалась гипси.

— Не хочу, — подтвердила Санька жестким голосом. — Зачем мне его знать?

— Боишься, что все пойдет не так? — не унималась незнакомка.

— Может быть, и боюсь, — сказала ей Санька. — Как и большая часть других людей. Наверное.

— Ла-а-адно. — Гадалка улыбнулась золотозубым ртом и выдала новое предложение. — Возможно, ты права насчет будущего. Но как насчет прошлого? Не хочешь ли ты узнать о нем?

Санька уже приготовилась отказаться, но в голове сама собой зажглась мучительная мысль: «Есть! Есть у меня о чем спросить. Такое важное! Жизненно важное… Не упускать же шанс?»

— Хочу.

— Так спрашивай.

— Сколько мне это будет стоить?

— Один двадцатин…

Пока они с Ярой бродили по ярмарке, Санька уже успела немного вникнуть в местную денежную систему. В ходу тут было золото. По крайней мере, именно с ним получилось столкнуться в быту. Монеты делились на крупные, которые так и назывались «золотые», средние — «четвертаки» и мелкие — «двадцатины», «шестьдесятки». В одном золотом было четыре четвертака, двадцать двадцатинов или шестьдесят шестьдесяток соответственно.

Один золотой из зарплаты был разменян еще при заходе на ярмарку на десять двадцатинов и тридцать шестидесяток, пять из которых уже пошли на сладости для Альбинки.

— Хорошо.

Монетка перекочевала в обветренную загорелую ладонь гадалки. В воздухе растворилось сухое:

— Спрашивай.

И Санька спросила:

— Расскажи, если такое возможно, о судьбе моей мамы.

Мама.

Разговоры о ней всегда были в Санькиной семье табу. У отца спрашивать она зареклась — тот сразу сердился, мрачнел и ругался. Бросал грубое: «Не твоего ума дело». А мачеха не знала.

А откуда ей знать?

Тетя Лариса пришла в семью не сразу, а когда Саньке было уже почти три. До этого отец жил сам по себе и носил среди соседей гордое прозвище «бирюк». Когда они с тетей Ларисой познакомились, никто не верил, что сойдутся. Свадьба прошла тихо, без гостей, без шума, а потом родился Евсей. Сводные брат и сестра никогда не дружили. Говоря по правде, в долгий разлад внес свой вклад отец. Он всегда разводил их по разные стороны и никогда не пытался повести друг другу навстречу…

— Давай руку.

Гадалка сцапала Санькину ладонь и сжала своими, ледяными, как у мертвой, руками. Глаза женщины закатились, выперли из-под век налитые кровью белки.

Жутко.

Но и любопытно.

Санька загнала страх на самое дно души. Спросила, храбрясь, напустив на себя вид строгий и уверенный:

— Ну? Что там видно?

— Многое… — прогудела загробным голосом гипси. — Вижу путь через границу миров. Вижу женщину, идущую в неизвестность. Вижу лес в ее глазах… Я помню ту женщину. Я гадала ей много лет назад. У вас похожая сила. И похожий цвет волос.

— Вы знали маму лично?! — воскликнула Санька.

От ее громкого голоса веки гипси дрогнули над бледными очами.

— Недолго. Лишь одну встречу… Она искала путь и обратилась ко мне… Она искала приключения, но нашла мужчину и новые проблемы… Она вынуждена была вернуться назад… Она ушла не одна…

— А я? Почему осталась я? — умоляюще спросила Санька, но гипси уже вышла из транса.

Выдохнула хрипло:

— Все… Устала… Больше не могу…

— Но… Что было дальше? И что все это значит? — Санька надеялась на разъяснения, которых не последовало.

— Пока что все, — настойчиво заявила гадалка. — Приходи позже, когда я наберусь сил.

И они пришли позже, но гипси к тому времени свернули свои палатки и караваном ушли с ярмарки прочь. Последняя кибитка стояла у края дороги, готовая тронуться. Яра попыталась расспросить возницу, но тот лишь руками развел.

— Не знаю, где… Поищите вокруг.

Они снова искали и снова никого не нашли.

— Куда же она делась? Может, там еще посмотрим? — не теряла надежды Санька.

— Не найдем, — остановила ее ведьма. — Гипси все тебе сказала. Если она исчезла, значит, больше говорить с ней пока не о чем.

Ведьма и лешая стояли возле большой повозки, откидной борт которой выдвигался на подставках вперед и служил прилавком. Торговка в широкой юбке и в жилетке из расшитого блестящими нитями бархата развешивала наряды на продажу.

Саньку она в упор не заметила, а Яре предложила:

— Берите, девушка, платья. В таких можно и к Королеве на бал.

— Меня что, не видно совсем? — Санька тихонько толкнула спутницу локтем. — В моем мире плащ «включался», когда я пугалась или не хотела общаться, а тут…

— Тут его магия гораздо мощнее и чувствительнее. На тебе сейчас чуждая и привлекающая лишнее внимание иномирская одежда, поэтому плащ реагирует и скрывает тебя от чужих глаз максимально сильно. Кстати, купи себе местную одежду, — предложила ведьма Саньке. — Вдруг придется выйти куда-нибудь без меня. И без плаща.

— Хорошая идея.

Санька выбрала для себя и для Альбинки пару неброских брючных комплектов, пару платьев и пару плащей с теплой подбивкой. Еще взяла обувь и две вязаных шали.

Домой они возвращались в сумерках.

Ярмарка зажигалась огнями, там начинались вечерние представления. Звучала музыка. Веселые голоса растворялись в прохладном воздухе.

Всю дорогу Санька думала про маму. Куда она все-таки делась? Зачем явилась в соседний мир? Зачем связалась с отцом и сбежала от него потом? И что это за родня, кроме мамы?

— Не переживай из-за гадалки, — сказала Яра.

— Да я не переживаю… — Санька попробовала соврать, но не вышло. Пришлось сказать, как есть: — Не могу не думать о ней. И о том, что мое попадание в ваш мир не случайно.

— Случайно или нет — в любом случае ты здесь. И это хорошо. — Ведьма взглянула на спутницу своими темными глазами. — Я вижу, что тебе здесь спокойно. Ты тут на своем месте, понимаешь?

— Да. — Санька потеребила приколотый к груди лешачий отличительный значок. — Кстати, я все хотела тебя спросить… Мы ведь через камень в значке общаться должны, но я говорю с тобой всегда через посох…

— Это потому что ты не умеешь толком колдовать, — улыбнулась ведьма. — Связь — дело непростое, а посох и тут тебя выручает.

— Выручает, — рассмеялась Санька, — точно. Что бы я без него делала? Иногда мне кажется, что мы с ним одно целое.

Следующим утром проснулись поздно.

Даже Биргер смог поспать дольше обычного — малышка Мирабелла сжалилась над ним и не стала рыдать на заре…

А Саньке снилось странное.

То мама.

Будто стояла она за спиной и, положив теплую руку на плечо, говорила что-то неясное. И пела. Санька пыталась повернуться, взглянуть маме в лицо. Не получалось. Песня снова и снова звучала позади.

То снилась какая-то девочка.

Она сидела на земле в зарослях рябинника. Солнечный свет проходил сквозь густую листву, слепил глаза тонкими стрелками полуденных лучей. Санька сидела напротив, но как будто за стеклом. Санька копала ямку деревянным совком, терла пучком травы кривой кусок отбитого стекла. Девочка смотрела. Потом указала на лежащую в траве коробку и радостно сообщила:.

— Там наши сокровища, Саша. Там наши с тобой тайны…

Санька опустила коробку в ямку, положила сверху цветы львиного зева и овсяное семечко. Заложила ямку стеклом. Присыпали землей. Получился «секретик».

— В следующий раз посмотрим, да? — Санька не узнала свой голос…

— Ага… Ма-а-ам, уже? Ну, еще минуточку…

Рука опустилась откуда-то с высоты и потянула девочку прочь.

— В следующий раз! Обязательно… В следующий раз… — крикнула Санька вслед.

— Про секретик не забудь…

— Ага! Не забуду… Никогда не забуду!

Саньку разбудила Белка.

Волчица отпихнула носом приоткрытую, чтобы свежий воздух шел, дверь и села возле кровати. Пушистый хвост замолотил по половицам.

— Что такое? — сонно спросила Санька.

Белка взволнованно тявкнула в ответ и позвала за собой.

Санька нехотя сползла с постели, подоткнула под спящую Альбинку одеяло. Сунула ноги в кроссовки, спасенные в общаге. Накинула на плечи плащ.

На терраске ее обдало свежим воздухом. Ветерок, уже по-осеннему прохладный, пах сосновой смолой и дикими яблоками.

Вместе с ветром из глубины леса долетал монотонный стук копыт. Бежала лошадь. Санька поймала себя на мысли, что это не Ярина лошадь. Не Головешка. У той ход другой — звучит, во всяком случае, иначе…

Кто-то чужой?

Санька метнулась на кухню, разбудила Биргера.

— Сюда кто-то едет.

— Не Яра, — моментально проснувшись, сделал вывод маг. — И не тиранийские наемники. От незваных гостей стоит защита.

— Тогда кто? — растерялась Санька. — Кто может пройти сквозь защиту? Кроме Яры мы тут никого не ждем.

— Пройти смогут те, кто выше Яры чином. Руководство. Министр же приезжал — ты сама говорила.

— Точно. — Санька занервничала. Только министра ей тут сейчас не хватало. — В таком случае тебе и детям лучше спрятаться. Уходите в лес и ждите там, а то мало ли…

— Выйди, встреть нашего незваного гостя, а я пока соберу детей. — Биргер с тревогой взглянул на подвешенную к потолку люльку. — Дай мне немного времени. Сможешь задержать его?

— Смогу, — кивнула Санька. — Ох, не нравится мне все это…

— Я спрячу детей и, если что, буду рядом.

— Хорошо.

Санька крепче стиснула посох, закуталась в плащ — капюшон опустила на плечи, чтобы магия скрывала только одежду, а лицо оставалось открытым — и пошла по дороге, по которой обычно приезжала Яра. Навстречу незваному гостю.

Всадник буквально вылетел на нее из-за деревьев.

Под ним была серая в яблоках лошадь. Голубой блестящий плащ вился за спиной, цеплялся за ветки. Над головой лошади летел по воздуху яркий светящийся шар. Сыпал магическими искрами, вырываясь из очередной ловушки цепких еловых лап.

Чуть не налетев на застывшую на пути Саньку, лошадь встала, как вкопанная, капнула под ноги желтой пеной с удил.

— Лешая? — спросил всадник, буравя Саньку пристальным взглядом водянистых бесцветных глаз.

— Да.

— Я из министерства. — Он расстегнул висящую на бедре кожаную торбу для документов. Вытянул наружу скрученный трубочкой бумажный лист. Протянул Саньке. — Получите.

— Спасибо.

— И распишитесь. — Саньке под нос сунули плоский артефакт с короной и гербом. Она прикоснулась к нему. Подушечку пальца несильно обожгло. — Вот так.

— Что это… — попыталась выяснить лешая, но гонец говорить с ней не стал.

Развернулся и погнал лошадь прочь.

Санька смотрела ему вслед. Топот копыт затихал вдали…

Убедившись, что всадник окончательно уехал, лешая вернулась к дому и тихо позвала:

— Выходите.

Биргер появился из-за деревьев. Его рука лежала на рукояти пристегнутого сбоку меча. Он огляделся настороженно по сторонам.

— Уже уехал? Кто был?

— Гонец из министерства. — Санька помахала свернутым письмом. — Что им там нужно, сейчас узнаю. — Она развернула шуршащий, чуть розоватый лист. Прочла. — Ох…

— Что там? — заволновался маг. — Иди сюда… Давай. — Из-за кустов вышла Альбинка с Мирабеллой на руках. Передала малышку Биргеру. Он прижал кроху к груди. — Спасибо. Не тяжело было тащить?

Альбинка улыбнулась.

— Норма-а-ально. Я сильная. Чего там, мам?

— Меня вызывают на совет леших в какую-то… Гронну… — Санька прикинула в памяти карту Либрии. — Это, кажется, город старинный? Вторая столица.

— Да, — подтвердил маг. — К северу от этих мест. Что за совет?

— Непонятно. — Санька еще раз перечитала короткий текст, в котором значились лишь время, дата и сухие распоряжения насчет парадности одежды. — Кому вообще понадобилось вдруг со мной советоваться? С другими лешими…

— Дай-ка мне взглянуть. — Листок перекочевал в руки Биргера. Он долго разглядывал его, производил над бумагой какие-то пассы. Наконец, вернул приглашение Саньке. — Подлинное. Значит, действительно вызывают.

— Ма-а-ам, а с тобой можно? — запросилась Альбинка.

— Давай я с тетей Ярой сначала поговорю, а потом решим, — ответила Санька.

С ведьмой решено было связаться немедленно. Та ответила быстро и очень удивилась:

— Гонец, говоришь?

— Да. Голубой плащ. Странный магический шар перед лошадью…

— Шар? — В голосе Яры прозвучали разочарование и тревога. — А как выглядел? Ага… Понятно… Тогда точно он — мастер-ключ второй линии государственной власти. Эта штука снимает любые магические щиты и блоки на территории Либрии, если только они не поставлены для защиты королевской четы.

— А я-то думала, как этот совершенно незнакомый гонец так легко нашел меня в лесу? — произнесла Санька. Призналась: — Как-то все слишком серьезно становится. Мне это не нравится, Яра. Я не хочу туда ехать.

— Мне тоже не нравится, — поддержала подругу ведьма, — но ехать нужно. Это официальное приглашение лично от министра. Откажешься — будут проблемы. Лишнее внимание. Лишние припоминания потом — мол, ослушалась, подвела… Знаешь, что мне особенно не нравится во всей этой ситуации? То, что мне об этом собрании даже не сообщили. Министр хочет собрать вас, леших, за моей спиной. Зачем? Для чего?

— Тогда действительно нужно ехать, — воспрянула духом Санька. — Я попытаюсь выяснить, что происходит.

— Будь осторожна, ладно? Я не смогу приехать в лес в ближайшие дни, — предупредила Яра. — Будь очень осторожна.

И Санька пообещала:

— Я буду. — Потом, почувствовав в тоне ведьмы тревогу, уточнила: — Не приедешь? У тебя все в порядке?

— Не все, — без утаек поделилась Яра. — У меня проблемы. Но это — мое. Я справлюсь. А вы там пока держитесь, как можете…

В итоге Альбинку решено было в Гронну не брать.

Девочка расстроилась, конечно. Потом, подумав немного, приняла это решение и попросила только:

— Мам, магнитиков привезешь?

— Не знаю, доченька. Будут ли? — Санька погладила ее по голове. — Но что-нибудь обязательно привезу.

И посмотрела на Биргера.

— Не волнуйся, я справлюсь тут, — успокоил маг.

Кажется, эти слова уже скоро войдут у него в привычку.

Из дома Санька вышла рано.

На заре, когда солнце еще только чуть-чуть поприветствовало ночь с востока, подсветив край неба над остриями елей.

Альбинка спала, закутавшись в одеяло и шаль. У изголовья кровати дремал на краю корзинки Глазунчик.

Санька надела местную одежду — дорожное платье из темно-коричневой ткани с вышивкой по подолу и кожаные туфли с плоской подошвой. Накинула плащ, взяла посох. Повесила через плечо плетеную сумку, которую давно обнаружила в полках. Положила туда приглашение, деньги и еще по мелочи. Хотела взять зубную щетку, но передумала — мало ли? Нездешний все же предмет гигиены…

Поцеловав Альбинку, Санька забежала на кухню.

— Привет. — Биргер уже не спал. Одной рукой качал люльку, второй снимал с печурки чайник. — Завтракать будешь?

— Угу. — Санька спешно потянулась за кружкой. — Не хотела Алю будить. Она расстроится… Вы с Мирабеллой переезжайте-ка в дом. А то осень уже почти… Холодно.

— Дети будут в доме. А я на терраске расположусь. Наверное. — Маг протянул Саньке припасенный с вечера пирог. — И еще. Вот… — Он вложил ей в руку один из ножей, что хранились среди кухонной утвари. — Я зачаровал его хорошенько. Метнешь — не промахнешься. И ни одна проверка не обнаружит…

— Думаешь, мне придется с кем-то сражаться? — обеспокоилась Санька.

— Надеюсь, что нет. — Биргер отвел взгляд в сторону. — Но мне так спокойнее будет. Все же ты там одна окажешься… И вот…

Казалось, собственная заботливость его смущает. Он даже покраснел. Так странно… Санькины щеки тоже отчего-то зарделись.

Было приятно.

— Спасибо.

Она подошла к Биргеру и крепко обняла его перед тем, как уйти. Теплая ладонь мага легла на ее шею и запуталась в волосах.

— За детей не беспокойся. И за лес тоже. Себя береги. Ты нам всем нужна…

Единорожица с волками проводили Саньку по новой, нехоженой тропе к границе леса. Дорожка петляла в черничнике, тонула в пожелтевших к осени папоротниках, ныряла в мох, потом выныривала, уже мощеная серым камнем.

И вела к иной жизни.

Из леса прочь…

«Поедешь на поезде», — заранее предупредила Саньку Яра. И Биргер подтвердил. Железная дорога не так чтобы очень далеко отсюда. Полдня — и дойдешь.

Санька дошагала.

Единорожица покинула ее, когда издалека стали слышны стальные звуки поезда. И гудок, рвущий воздух пронзительным свистом.

Волки почти до самой станции дошли.

— Белка, Стрелок, домой, — велела Санька, волнуясь за заблудней.

Хотя Стрелок неплохо чувствовал себя в человеческом мире. Но тут мир другой…

Звери послушались.

Легкими тенями растворились в мглистой дымке.

И Санька осталась совсем одна.

Когда впереди за деревьями мелькнули просветы, она остановилась и присела на поваленный возле дорожки ствол ели. Вынула из сумки записку с подробными инструкциями от Яры.

«Дойти до деревни. Там будет станция. Купить билет до Гронны (три шестидесятки). Поменьше разговаривать, побольше смотреть. Не снимать знак отличия с груди. Особенно, если рядом гвардейский патруль. Потому как государственных служащих не проверяют и не трогают…»

— Разберусь. Справлюсь, — успокоила сама себя Санька и вышла к деревянной арке, за которой начинались домики, окруженные садами.

Прямая улица, выложенная булыжником, привела к зданию вокзала.

Когда Санька дошла до него, солнце уже поднялось в зенит.

Она купила у торговки увесистый пирожок с капустой. Протянула взятую дома берестяную дорожную чашку. На шестидесятку, заплаченную за пирожок, полагался еще и отвар. Сладкий, пряный, травяной.

Вот и обед.

Пусть на ходу, зато сытный и вкусный.

Вокзал был деревянный. Двухэтажный и с башенкой, на вершине которой вертелся веселый флюгер с пляшущим сирином. Внутри, на земляном полу, стояли каменные скамейки, и большие часы, висящие в центре зала ожидания, громко отсчитывали каждую четверть часа.

Расписание поездов писали мелом на доске, что находилась под часами.

За окнами, глядящими на перрон, вились виноградниковые лозы, уже краснеющие в предчувствии скорых холодов.

В кассе было пусто.

Табличка с расценками висела над окошком.

Санька дождалась билетершу и протянула деньги:

— Один билет до Гронны. Пожалуйста.

— Вот, возьмите. И сдачу. Отправление поезда через двадцать минут, — сообщила миловидная румяная женщина в форменном жакете и шляпке, украшенной брошью в виде маленького паровоза. — Не забывайте свои вещи. Не опаздывайте.

— Хорошо, — пообещала Санька и вышла на перрон.

У вокзала имелось всего две платформы, к которым подходили поезда противоположных направлений. Обе они прятались под навесами, что держались на высоких колоннах. Через пути вел горбатый подвесной мост. По нему можно было безопасно перебраться с одного «берега» железной дороги на другой.

Большие часы на стене громко отсчитывали время.

Санька подошла к краю платформы так, чтобы осталось в запасе необходимое расстояние. Вгляделась вдаль.

Рельсы уходили в зеленые кущи лиственного леса с одной стороны и в просторные поля с другой. За полями, лежащими, по всей видимости, в долине, стеной стояли горы.

«Тут красиво», — подумала Санька, пообещав себе однажды взять Альбинку и попутешествовать по стране.

И Биргера…

Если у него получится выбраться с Мирабеллой…

Когда все наладится.

Потом.

А сейчас надо думать о вызове к начальству. Что ей там скажут? Какой сюрприз преподнесут? Уволят? Вдруг…

Ну уж нет!

Санька отринула дурацкую мысль и вновь принялась любоваться далекими горами.

Вскоре над лесом с противоположной стороны поднялось белое облако паровозного дыма. Предупредительно провыл гудок. Перрон под ногами завибрировал чуть заметно.

Показался паровоз.

Его уже можно было разглядеть в деталях. Из трубы — пар. Блестит, как глаз, лобовой прожектор.

Жаль, фотоаппарата нет — показала бы Альбинке потом. Она бы оценила…

Состав подкатил к перрону, на котором собрались немногочисленные пассажиры. Санька оглядела их украдкой и поняла, что почти не выбивается из местного колорита.

Никому особо не интересна.

Поезд встал. Проводник проверил билет и впустил Саньку в вагон. Там пахло разного рода едой, духами. Немного потом.

Было людно.

Пассажиры теснились на обитых потертой кожей диванчиках. Кто-то смотрел в окно, кто-то ел, кто-то читал, кто-то болтал.

Санька прошла на свое место.

Повезло — у окна.

Соседями оказались три милые старушки в бархатных платьях и в плетеных шляпках. В руках у одной были спицы. У другой — корзинка с цветочными горшочками. В каждом цвела своим цветом сортовая петуния. У ног третьей лежал пегий бульдог.

— Извините… Можно мне… — Санька неловко переступила через бульдога, чтобы пробраться к окну.

— Конечно-конечно, — сонно отозвалась хозяйка пса, а ее товарка со спицами полезла в большую плетеную сумку, прислоненную сбоку к сиденью. — Хочешь яблочко, детка?

Вопрос не требовал ответа.

Наливное яблоко в обязательном порядке перекочевало в Санькину ладонь. Со старушками не спорят.

— Спасибо.

— Кушай. Мытое.

Поезд тронулся. Ритмично запели колеса. Белый дым мазнул по окнам и ушел вверх. Проплыл мимо вокзал, дома мелькнули в утренней дымке, и мир, будто покрывалом, застелило полем.

— Куда, милая, едешь? — поинтересовалась «яблочная» старушка. — Не в Ирниво ли?

— В Гронну.

— В Гронну? — включилась в разговор ее соседка с петуниями. — Отчего же туда? В Ирниво лучше. Особенно в это-то время года. А в Гронне тьма. И туманы. И сырость. Там… Не очень. Скверный климат.

— Верно-верно, — присоединилась старушка с бульдогом. — В это время года уж лучше куда-нибудь на юго-восток отправиться. В Оридею. На море. Жары уже нет, ночи бархатные. И вода еще тепла…

— А в Ирниво на озерах сейчас поздние лотосы цветут. Фиолетового цвета, — сообщила владелица гортензий. — Вот такого вот размера…

Судя по ее жесту, упомянутые цветы должны были быть никак не меньше метра в диаметре.

— Ого! — впечатлилась Санька. — Такие большие лотосы?

— И больше бывают, — заулыбалась старушка, довольная, что ее рассказ сумел вызвать у спутницы интерес. — Там хорошо… Так что ну ее, эту Гронну.

— Я по работе еду, — поделилась Санька. — А что? В Гронне очень плохая погода?

— Дожди, — сказала старушка с яблоками. — И туманы такие, что вытяни руку — пальцев не видно. Но раз уж по работе… То да. Это мы себе можем позволить на старости лет выпить с подружками вина на озерном шабаше, а тебе еще работать и работать. Молоденькая.

— Вы — ведьмы? — додумалась Санька.

— На пенсии.

Ей стало безумно интересно узнать, каков же пенсионный возраст у ведьм:

— А во сколько вышли?

— В сто, — гордо ответила дама с яблоками. — Но ты не переживай. Однажды закончатся все невзгоды, дети вырастут, работа отойдет к молодым, а ты будешь попивать с подружками вино на озерном берегу и любоваться лотосами. Таков путь ведьмы.

— Впечатляет, — честно согласилась Санька.

— Ты ведь наша. Мы видим. Но раз прячешься, значит, так нужно. — Лицо бабушки с петуниями стало на миг серьезным. — Будь осторожна там, в Гронне. Говорят, там не самые честные люди… встречаются. — И вот она вновь обрела изначальную беззаботность. — А вообще, там не так уж и плохо.

Соседка с бульдогом растянула в улыбке сморщенные губы.

— Старинный город как-никак. Раньше всей Либрии был столицей. Есть что посмотреть.

— Ну, смотреть мне, наверное, будет некогда…

— Ты уж найди время, — посоветовала собеседница с цветами.

Хозяйка бульдога поддержала ее:

— Правда-правда. Я вот по молодости все дома сидела, не ездила никуда, так теперь наверстываю. Мир нужно постигать во всех его красках…

Так, за беседой и яблоками, они скоротали дорогу. Дружно вздремнули, когда поезд принялся нырять в черные туннели.

Ближе к вечеру через вагон прошел проводник и напомнил тем, кому выходить, о скорой остановке.

Пейзаж за окнами изменился. Горы окружили со всех сторон, грозные и серые. Поезд то пролетал их насквозь, то врывался в долины, укрытые бледной дымкой. Иногда по стеклам вагона начинали чертить линии дождевые струи.

В скором времени состав окончательно угодил в ловушку тумана и гор.

Мир вокруг стал серым.

— Гронна. Прибыли. Стоянка десять минут, — объявила машинистка, и голос ее, преобразованный висящим под потолком магическим кристаллом, прозвучал неожиданно громко.

Над самым ухом.

— Удачи, милочка, — хором попрощались старушки-соседки. — И главный парк обязательно посети.

Санька вышла.

Поправила сумку, перехватила посох поудобнее. Огляделась.

Вокзал Гронны оказался гораздо больше и богаче того, где она садилась в поезд. Над зданием торчала высоченная острая башня. И пусть флаг на ее вершине растрепали ветры, металлическая крыша блестела слезно, омытая струями дождя.

Старушки не соврали про дождь. Он был яростен и не собирался прекращаться. Налитые тьмою тучи застилали небо. Темнота захватывала каждый свободный уголок, пряталась под коваными урнами и скамейками, за дверьми, ведущими в здание вокзала.

Санька прошла туда, надеясь пересидеть непогоду.

Опустилась на скамью у стены. Прислонила к подлокотнику посох.

Когда же кончится этот дождь?

За большими окнами подкатывали к перрону поезда, стояли отведенное время, выгружали и проглатывали пассажиров, уносились прочь.

Поезд из Эратты привез полукровок.

Выгрузилась на перрон полуэльфийка с классом детей — видимо, учительница.

Ученики шумели, баловались, норовили разбежаться. Проводники помогли выгрузить вещи. Когда состав тронулся в дальнейший путь, учительница принялась сердито «звонить» кому-то по кольцу с большим магическим кристаллом. Спустя минут на перрон прибежал полукровка-гоблин в очках. Он явно опаздывал — нелепый костюм был застегнут не на те пуговицы, а дорожный плащ сбился набок. Эльфийка отчитала его и жестом велела нести чемоданы. Сама же распустила над головой магический купол, собрала под ним детей, как наседка цыплят, и, продолжая бросать помощнику неслышимые сквозь толщу оконного стекла, но вполне читаемые по мимике неприятные фразы, двинулась к ступеням в конце перрона.

Санька посмотрела им вслед и представила среди шумного веселого класса Альбинку. А потом себя, пенсионерку, едущую на море к подружкам на шабаш…

А ничего так перспективы. Даже забавно!

Дождь немного утих, и Санька засобиралась на выход. Еще раз внимательно заглянула в приглашение, повторила название улицы и номер дома. Адрес гостиницы, указанный в письме, ни о чем ей не говорил. Яра советовала поймать извозчика.

Так Санька и сделала.

Благо на привокзальной площади с извозом проблем не возникало. Там и тут стояли крытые маленькие двуколки, запряженные приземистыми лохматыми лошадьми.

— Вам куда? — окликнула Саньку дородная женщина, сидящая на облучке под козырьком.

Рядом с возницей восседал накрепко привязанный к сиденью ремешками карапуз чуть больше года возрастом и перебирал в неловких еще ручонках пестрое куриное перо.

— В министерскую гостиницу на…

— Знаю-знаю, — взмахнула хлыстом женщина, указывая себе за спину. — Через центр, в объезд главного парка у заброшенного дворца. Двадцатин.

— Хорошо. — Санька взобралась на сиденье, зажала коленями посох.

Под откидным тентом двуколки — сейчас он был поднят — было уютно. Капли стучали по туго натянутой ткани. Как пульс города. Бурая заросшая лошадь, похожая на помесь гну и медведя, легко сдвинула повозку с места и, понурив голову, зацокала по мостовой.

— Погодите! — окликнули снаружи. — Вы в гостиницу? В министерскую? Возьмите меня.

Возница натянула поводья.

— Тпру, Ося! Тпру-у-у-у! — радостно завопил малыш на облучке и замахал куриным пером.

— Извините… — В салон буквально ввалилась зеленокожая коренастая полукровка. — Уф-ф-ф. Чуть не опоздала… О! — Она увидела на груди Саньки лешачий знак отличия и радостно постучала по своей. Там висел такой же. — Коллега?

— Да, наверное, — смутилась Санька.

— Очень хорошо. Вместе поедем. — Зеленая незнакомка засунула под сиденье объемную сумищу, пристроила сбоку от себя увесистый посох из цельного корня с замысловатой резьбой и вкрапленными поверху камнями. — Я — Шанья. А тебя как зовут.

— Александра, — представилась Санька. — Можно Саша или Саня.

— О! Да мы почти что тезки.

— Но, Ося! Но-о-о-о, — выдал карапуз, и лошадь послушно потопала на оживленную улицу, заполненную повозками всех возможных видов и размеров.

Двуколка ловко вклинилась в общий поток, а потом так же ловко вынырнула из него, чтобы свернуть на тихую улочку с маленькими домами и садами.

— Объедем толчею, — сообщила возница. — Так будет быстрее.

Когда домики закончились, по левую руку потянулась кованая ограда какого-то парка. Деревья в нем росли просто невероятные. Казалось, они тянутся и тянутся ввысь до самых небес, а стволы их не сможет охватить и хоровод из десяти участников.

Санька с завистью смотрела на деревья.

Надо же! Ведь кто-то вырастил их такими громадными. Липы размером, кажется, с небоскребы. Гигантские каштаны и вязы.

Дубы…

А между ними статуи — мелькают в прогалах решетки, как кадры фильма. Какие-то то ли герои, то ли правители, то ли божества. Короли и королевы в длинных сказочных одеяниях, белые, как снег, в контраст к черным чугунным фонарям.

Сойти пришлось у входа в парк.

За парком уходила ввысь высокая скала. На вершине ее находилось какое-то строение. Санька закинула голову — сложно разглядеть.

— Идем, тут короткий путь, — позвала Шанья. — Чем в объезд время тратить, лучше сквозь парк дорожками перебежать. Совсем рядом.

Они расплатились с возницей, взяли вещи и прошли через ворота. Огромные створы, похоже, давно не закрывались и от этого вросли в землю. Их увил тяжелый плющ.

— Почему здесь все выглядит таким заброшенным?

— Это дворцовый сад, — пояснила Шанья, — а дворец пустует еще со времен войны с Тиранией. Его забросили, когда тиранийские войска захватили Гронну, а потом так и не восстановили толком. Теперь дворец и сад — напоминание о былой войне.

— Понятно.

Санька обошла кругом статую богини с крыльями за спиной и часами в руках.

— Божество времени.

— Да. — Шанья погладила зеленой ладошкой сколотый постамент. — Ты с какого участка, кстати?

— Того, что граничит с Корном.

Шанья остановилась и вопросительно посмотрела на спутницу, а Санька, сообразив, что привлекла этим ответом излишнее внимание к своей персоне, напряглась, натянулась внутри, как тетива.

— Это у вас там случилась какая-то мутная история со скоропостижной заменой ответственной лешей?

— Ну… — замялась Санька, — вроде того.

— Знаешь что? — Глаза Шаньи торжественно блеснули. — Ты, наверное, очень смелая. Заступить на пост в такое время — решительный поступок. А твою предшественницу я не виню. Я сама была готова уйти… Да что там уйти — сбежать, сверкая пятками… — Она виновато посмотрела на Саньку. — Ты уже встречалась с охотниками?

— С браконьерами?

— Да… У них жуткие псы. И сами они жуткие. Не представляешь, сколько животных в моем лесу перебили. Сколько ловушек наставили. А у тебя на участке ведь был пожар…

— Был, — подтвердила Санька.

И Шанья резюмировала:

— Все плохо. Из ряда вон. Нас всех запугивают и выживают. Делают все, чтобы мы бросили лес, чтобы отказались от него.

Санька спросила:

— Ты знаешь, зачем нас всех собирают здесь?

— Надеюсь, что министерство обратило, наконец, внимание на наши проблемы. Быть может, нам помогут? Как думаешь, Саша?

— Не знаю, — прозвучал уклончивый ответ.

На самом деле ни на какую помощь Санька особенно не рассчитывала. Напротив, ожидала новых трудностей. На душе камнем лежало предчувствие чего-то нехорошего.

Он вышли на аллею, в конце которой серой громадой поднялся дворец.

Величественное здание потрепало ветрами, и стены его заволокло плющом и виноградником. Темные окна смотрели как пустые глазницы.

Зачем их пригласили в это неприветливое место?

Они долго обходили дворец сперва вдоль одного фасада, потом вдоль другого. Деревья затеняли путь, и подступающий вечер казался чернее обычного. Ветер качал верхушки лип.

Радовало, что нет больше дождя.

За дворцом одинокая скала, отставшая от остального горного массива, как овца от стада, уходила вертикально вверх. Ее опоясывала вырубленная прямо в породе лестница, к подножью которой местные извозчики доставляли остальных участников будущего собрания.

Санька с интересом разглядывала коллег.

Они были разные, и их было много: и люди, и полукровки. И еще какие-то совершенно незнакомые существа, более всего напоминающие странную помесь людей и растений. Вот уж кто настоящие лешие! В том смысле, что выглядят они так, будто сошли с иллюстрации к сказке.

Гостиница на вершине скалы оказалась неожиданно большой. Вокруг нее даже помещался компактный садик с горными соснами, почвопокровниками и мелколиственными рябинами местного сорта. Возле ступеней, ведущих в гостиничный зал, лежали мраморные грифоны с шарами в могучих лапах.

Следовало пройти через круглую арку, венчающую главный вход. Под ногами растелился мозаичный пол с невероятно сложным узором. На стене холла красовалась убранная в позолоченную раму карта Либрии. В дальнем углу, у лестницы, ведущей на верхние этажи, стояло чучело неведомого хищника с ярко-алой полосатой шкурой и увесистыми рогами.

Лешие растерянно толпились в холле, озирались, иногда обменивались короткими фразами. Все они, похоже, не слишком хорошо представляли, что их ждет впереди.

Почему-то от этой картины Саньке стало немного спокойнее. Она не одна тут такая, ничего не понимающая.

Все такие.

Получив от управляющей ключи от комнаты, Санька отправилась на последний этаж. Номер оказался вполне уютным. Просторный и проветренный, он был обит деревом и украшен резьбой. С балкона открывался просто невероятный вид на город.

Санька подошла к высоким перилам с частыми балясинами, выглянула — будто с высоты птичьего полета видно все, что внизу. Разгорающиеся угольки городских огней. Вереницы повозок и экипажей. Дома. Деревья. Парки. Сады. Мрачный дворец — темная громадина в волнах курчавых лип.

На соседнем балконе появилась Шанья, махнула рукой. Ее комната находилась через стенку от Санькиной.

Сообщила:

— Я поговорила с остальными. Никто не в курсе, почему нас собрали. И все волнуются. Так что будем держаться вместе, хорошо?