Лебедевы. Начало пути

Глава 8

— А скажи-ка мне, братец, это когда это ты успел набрать четыре единицы в Меткости? — Поинтересовался я вполголоса у Пашки, когда мы, уже достигнув нашего поселка, топали по направлению к отчему дому.

— Ну, на самом деле, у меня там всего тройка, — немножко смутился мой скрытный брат, и, не выдержав моего ожидающего молчания, продолжил: вторую единицу я взял, когда свой пистолет после покупки пристреливал, а третью совсем недавно — после того дозорного татарина.

Еще пару минут шагали молча. После чего сам Пашка вдруг начал высказывать очень похожие претензии уже в мой адрес:

— И вообще, Сашка, что за допрос с твоей стороны, если сам ты о своих собственных характеристиках в последнее время вообще молчишь в тряпочку. Давай, договоримся с тобой, чтобы не скрывать их друг от друга!

И вот что мне остается говорить в таком случае?

— Давай, — кивнул я, и тут же был уведомлен Пашкой о его системных достижениях. В принципе, все в пределах ожидаемого: на его семнадцать единиц в Силе мне остается лишь завистливо вздыхать, но зато Ловкости и Интеллекта теперь уже довольно заметно больше оказывалось у меня. А еще Дух! Он-то у братца так и остался равен двум. Правда, и уровень у него пока оставался всего лишь пятый, так что, вполне возможно, что наверстает еще это небольшое отставание.

— А теперь ты! — С полнейшей уверенностью в правоте своих требований объявил Пашка, закончив перечисление собственных характеристик.

Ну… ладно. Остается надеяться, что из-за какой-то там дополнительной характеристики мы все-таки не поссоримся….

Против всех моих ожиданий, сообщение об уже открытой мной Харизме никаких негативных эмоций у брата не вызвало. Он только бросил беглый взгляд в мою сторону, и, заметно заалев щеками, неожиданно поинтересовался:

— Ну, и как оно?

— Что, как? — Недопонял я.

— Сморят барышни в твою сторону?.. В смысле, смотрят больше чем раньше?

— … — как-то не сразу смог подобрать я слова в ответ на его такой неожиданный вопрос. Даже подумал, грешным делом, что это он так надо мной издевается. Но нет, судя по напряженному молчанию, ответ на заданный вопрос реально важен для него. Вот же тоже, ловелас какой выискался!

— Пашечка, мне вот интересно, где в моем окружении ты вообще барышень отыскал? Мы же с тобой в МУЖСКОЙ гимназии учимся, — принялся разъяснять я его заблуждения, выделив голосом одну из основополагающих особенностей нашего учебного заведения. — А тут, в поселке, после возвращения с учебы, тоже, нигде не останавливаясь, сразу же спешим домой.

— Ну, а хотя бы в Павловске, по дороге? Неужто на тебя ни одна дама даже не посмотрела?

— Не замечал. — Сказал, как отрезал, и тут же пожалел. Настолько несчастной стала моська брата.

— Значит наврали, — заключил он после скорбной минуты молчания, после чего решительно махнул рукой: — а-а, все равно я буду выступать на юбилее гимназии. Зря что ли пол-лета на всю эту ерунду с открытием Харизмы потратил.

— Так это ты все эти мучения с камнями во рту проделывал из-за внимания барышень! — Не то, чтобы я этого уже не понял, но вот так, чуточку поиздеваться над братцем — это же ужас, до чего приятно.

— А из-за кого еще, — все же рассердился на это мое последнее высказывание Пашка. Губы надул и замолчал обижено.

Весь оставшийся вечер мы с ним больше не разговаривали. Точнее, может, Пашка даже и продолжал дуться на меня, не знаю. Я-то снова занялся ставшими уже привычными для меня тренировками в нашем атлетическом зале, если хочешь чего-то добиться, там как-то само собой не до разговоров выходит. Да еще и парочка новых гимназистов, не одноклассников, из числа не занимавшихся у нас прежде, попросилась, очевидно, тоже под впечатлением от нашей сегодняшней «великой» победы. Заодно обучил их заклинанию Светлячка. Рано или поздно ведь даже за обучение столь невеликому заклинанию мне Система лишнюю единицу в Интеллект подкинет.

Следующий день у нас вышел выходным, причем, в этот раз мы с домашними даже на воскресную заутреню не пошли. И только уже проснувшись, умывшись и позавтракав, мы узнали, как на случившуюся массовую драку отреагировал наш отец. Он вчера весь день провел в отъезде, вернулся домой только вот, после проведения утреннего полкового построения.

И таки да, по поводу автора рассказов о нашей «великой» победе: поручик Амосов еще вчера, при прощании, уведомил нас о том, что скрывать информацию об этом ни в коем случае не станет и обязательно доложит полковнику о случившемся с гимназистами в городе происшествии.

Впрочем, в этот раз все прошло вполне благополучно. Отец, внимательно выслушав нашу, с Пашкой, версию событий, разве что посоветовал быть в ближайшее время более осмотрительными и никуда в Павловске не отходить от общей группы гимназистов в одиночку. Ну, а что ему еще оставалось, не пороть же нас за защиту одноклассника. Не зря же еще со времен Суворова в армии насаждают принцип: «Сам погибай, а товарища выручай», все правильно мы, выручая Афоню, именно согласно этому завету поступили.

Хех, кажется, тому, что отец практически и не стал нас в этот раз воспитывать, был и еще один веский повод. А он просто похвастаться хотел! Привез из своей вчерашней поездки аж два новых заклинания. Выучил от кого-то в Павловске, пока еще находился под действием ритуала повышения Интеллекта.

— … Оба заклинания первого уровня и относятся к магии пространства, — спустя несколько минут после завершения обсуждения событий в нашей гимназии уже вовсю хвастался он. — Телекинез, сиречь телодвижение, при дальнейшем развитии вполне может даже стать и боевым заклинанием, но в своей начальной версии всего лишь позволяет перемещать без помощи рук небольшие одиночные предметы.

— Здорово! — Выразил свой восторг братец, когда один из вареников, скорее всего специально оставленных отцом на тарелке, взлетев, попал родителю прямиком в рот.

— Еще бы надо было его в сметану макнуть, — указала на явный недочет Наташка, тоже присутствующая на этой демонстрации.

— Когда-нибудь, когда натренируюсь, именно так и буду поступать. Буду лежать в спальне на кровати, а вареники с пельменями сами будут прилетать ко мне с кухни прямиком в рот, предварительно еще хорошенько измазавшись в сметане, — разулыбался отец на это замечание, — а пока только вот так, одиночный рывок, и то, на почти предельное расстояние.

Не знаю, буду ли я точно по описанному лежать, открыв рот на кровати, но это заклинание я выучил. Как и второе, чуть более сложное, Направленный слух, которое отец назвал вспомогательным. И я вполне согласен, способность подслушать на экзамене начитываемый товарищем текст из учебника, да на расстоянии в пару сотен сажен, для нас, гимназистов, может оказаться очень-очень серьезным вспоможением. Ну, если, конечно, не готовиться к экзаменам настоящим образом, а всего лишь пытаться получить достойную отметку хитростью.

Выходной день в кругу своей семьи пролетел совершенно незаметно, и вот уже наступил он, знаменательный день, шестнадцатое сентября. В этот день, ровно сорок лет назад, первые гимназисты в первый раз заняли свои парты в стенах Павловской мужской гимназии.

Впрочем, сказать по правде, так если бы не Пашка с его добровольно взваленным на себя выступлением перед нынешними и бывшими учениками нашей гимназии, на эту знаменательную дату я не обратил бы ровным счетом вообще никакого внимания. Ну, юбилей и юбилей, даже дата какая-то не совсем круглая.

— Лебедев! Где тебя черти носят! — Встретил наше появление в вестибюле гимназии наш классный наставник, Казимир Степанович.

У меня аж сердце от этого заполошного тона оборвалось. К счастью, все же Казимиру оказался нужен не я, а мой брат. Именно ему этот полностью русифицировавшийся поляк начал расписывать совершенно внезапно создавшуюся катастрофическую ситуацию: никому не сообщив заранее, на празднование сорокалетия гимназии в Павловск прибыл ее самый титулованный и успешный ученик: граф Николай Васильевич Тучков, лихим, кавалерийским наскоком ворвавшийся в ряды самых выдающихся царских царедворцев и вот уже десять последних лет занимающий пост второго товарища самого Нессельроде.

— Надо срочно менять текст речи, чтобы показать, как мы чтим память столь выдающегося человека, учившегося в стенах нашей гимназии, — не сходя с места, потребовал наш изрядно паникующий наставник.

— А список самых славных дел этого лучшего ученика у нас имеется? — Поспешил я прийти на помощь впавшему в панику вместе с классным руководителем брату.

— Откуда? — Всплеснул руками Казимир Степанович, — я знаю только, что до занятия своей нынешней должности граф Тучков был главой нашей делегации, посетившей Тайный Город в Империи Цин. Более того, там он даже, вроде, встречался с самим цинским императором!

— Ну, вот и замечательно, пару слов об этом знаменательном событии и ситуация спасена.

— Саша! А ты не мог бы еще нарисовать какую-нибудь картину в придачу к упоминанию об этом событии? — Скорчил предельно молящую моську мой братец.

…Словно это так просто, рисовать картины чужедальних мест, где ты вот вообще ни разу не был. Это почти точно по сказке выходит: «Нарисуй то, не знаю что». Но Пашкино выражение лица было столь молящим, что в конце концов я не выдержал.

— Ладно, попробую что-нибудь для тебя изобразить, — сдался я… и был немедленно заточен вместе с орудиями художественного труда в одном из пустующих классов. И, разумеется, на сегодня все уроки для меня, даже не начавшись, тоже закончились. Какая к бесу учеба, когда тут такой важный человек приезжает?

— Ну, и что ты тут наизображал? — Поинтересовался у меня Пашка, закончивший репетировать свою речь и затеявший окончательное оформление своей будущей площадки для выступления. — Что это? Что за странные каракули? На пауков похоже.

— Вы, с Казимиром, просили что-нибудь на тему Цинской империи? Так вот вам все та же таблица достижений нашей гимназии, но оформленная в этаком цинском стиле, наши буквы тут я нарисовал, постаравшись сделать их похожими на их иероглифы. Ну, и еще орнаменты с лотосами изобразил. Во «Всемирном альманахе», в статье, посвященной этой стране, было написано, что для тамошних жителей лотосы являются священными цветами.

— Ну… не знаю. Как-то это слишком непривычно выглядит, — продолжал сомневаться мой братец. Знал бы он, сколько трудов я потратил, чтобы нарисованные мной узорные буквы, стилизованные под иероглифы, выглядели ровно и при этом оставались хоть сколько-то понятными! Каждую черточку, каждый завиток пером выписывал со всем возможным тщанием.

— Лебедевы! Вы чего встали? Сейчас уже скоро в зал надо будет публику запускать, а у вас в оформлении по-прежнему ничего и не готово толком! — Снова возник возле нас какой-то взъерошенный классный наставник.

— Ладно, давай сюда это твое художество! — Сдался Пашка под напором неодолимых обстоятельств.

Ну, а я, прихватив с собой пару стульев, отправился из учебной комнаты, где я занимался своим художеством, в гимнастический зал. Зал-то он зал, просторный, и окна в нем большие, но используется, в основном, зимой, для занятий атлетикой, а когда нужно провести в нем какое-нибудь собрание, каждый участник этого собрания приносит с собой стул из близлежащих классов.

И таки со стульями я угадал. Более того, рейс со стульями потребовался далеко не один. Выпускники прошлых лет съехались, как выяснилось в самый последний момент, в довольно немалом количестве. Ну, не их же, таких ныне уважаемых и степенных, заставлять таскать для себя стулья.

Однако, рано или поздно вся суета последних приготовлений подошла к концу. Моими художествами даже не только украсили сцену, но и частью вывесили на стенах в зале. Ну, в числе прочих украшательств, конечно. Все же к этому торжественному событию не только один наш класс готовился.

Первыми в зал, где уже расселись мы, с несколькими ребятами, тоже занимавшимися украшением зала, проследовала в сопровождении директора гимназии парочка важных господ в усеянных орденами мундирах министерства иностранных дел. У нас буквально только в прошлом году по знакам различия отдельных министерств и ведомств нашей империи отдельный курс проводили, так что, опознал их уверенно. Как и то, что у одного из двух этих господ в петлицах поблескивали знаки различия самого настоящего тайного советника. Еще и директор нашей гимназии вокруг этих двоих буквально вьюном вился. В принципе, понятно, конечно. Хоть данный господин до обращения «Ваше высокопревосходительство» чуток, на один разряд, не дотягивает, но все же, в масштабах сугубо провинциального Павловска, его явление выглядит сродни схождению на Землю кого-нибудь из небожителей.

— Погодите, господин директор, со своими рассказами о вашей несказанной радости, — остановил нашего главного местного подхалима прибывший в наши Палестины столичный небожитель. И тут его взор упал на мое последнее художество, стилизованное под восточные иероглифы. — Хм, что у нас тут? — И почти тут же громогласно объявил свой начальственный вердикт. — А что, ор-ригинально! Я уже совсем было решил, что вы тут настоящий свиток из империи Цин повесили. Молодцы! Не хуже настоящих цинских каллиграфов сработано!..

Признаться, подобное признание моих трудов мне словно бальзамом на душу пролилось. Не зря так старался. Не меньше удовольствия получил, чем даже от какого-нибудь незапланированного бонуса со стороны Системы.

А потом, после того, как высоких гостей усадили в первый, почетный ряд, и остальной зал довольно быстро заполнился. Ученики прошлых лет, из тех, что рангом попроще, особо чиниться не стали, перемешались с гимназистами нынешними. Рядом со мной, к примеру, уселся пузатенький господин в мундире отставного уланского ротмистра.

Пашке, с его докладом, доверили выступать сразу же после директора. И если выступление нашего руководителя большинство заслушивало больше по обязанности, то, честно признаюсь, выступлением Пашки я буквально заслушался, да и мой сосед, отставной военный, тоже выдохнул на пике какой-то из удачно подобранных аллегорий:

— Ну, как поет, стервец, ну, чисто соловей!

Определенно, не зря Пашка столько времени так усердно готовился! К аплодисментам в конце речи брата я присоединился с большим воодушевлением….

…Возникновение огромного текста послания от Системы, напрочь заслонившего от меня вообще все происходящее вокруг, случилось неожиданно. И уж в этом вот случае моей личной заслуги в этом проявлении Системы не было никакой. В самых первых своих строчках Система вообще обращалась ко всем людям Земли, без исключения.

Жители мира Земля, закончился первый, установочный период присутствия Системы в вашем мире. В результате проведенных исследований отныне вам доступны следующие изменения.

И еще очень много пунктов, часть из которых показались мне совершенно меня не касающимися, а часть были просто непонятными. Ну, вот, например, скажите на милость, как следует воспринимать сообщение, что доступ из иных миров и планов в наш мир, как и от нас туда, по-прежнему закрыт за исключением отдельных природных пространственных порталов и проявления в нашем мире разумных нематериальных и потусторонних сущностей? Впрочем, и внешне понятный, последний, двадцать седьмой пункт, тоже вызывал целую массу вопросов:

…27. Отныне единичные новые заклинания будут выдаваться только вместе с получением от Системы нового магического класса (в других случаях возможно получение особых индивидуальных навыков, не связанных с расходом маны). Заклинания, изученные людьми до внедрения данного изменения, переводятся, как и получаемые от Системы вместе с Классом, в разряд масштабируемых и получают возможность к своему дальнейшему развитию.

Уф! У меня аж мозги, кажется, скрипеть начали, настолько я внимательно и скрупулезно я вчитывался в каждое слово этого послания, пока оно не пропало.

А только ничего еще не кончилось! Едва мой взор очистился от данного весьма многословного текста, и я услышал громкий шум, который издавали люди в зале, точно так же, как и я, получившее уведомление от Системы, как меня достигло следующее послание, на этот раз уже персональное.

По результатам ваших достижений вы получаете универсальный Класс Каллиграф-Начертатель.

Вы получаете уникальный навык транскрипции изученных вами заклинаний в рукописную форму.

Интеллект +1.

Как следует изучить и обдумать этот подарок от Системы у меня не получилось. Слишком большое столпотворение началось в зале вокруг. Подавляющее большинство людей, взбудораженных этим посланием от Системы, разом повскакивали с мест, принялись громко, в голос, обсуждать внезапно случившиеся вдруг изменения и чем это может грозить им самим и их близким. Многие просто без оглядки устремились на выход. При этом на его превосходительство, тоже устремившегося к выходу, внимания практически не обращали, я своими собственными глазами видел, как его даже хорошенько толкнули в результате получившейся в дверях небольшой давки.

Хорошо еще, что Пашкино выступление успело пройти до этой нежданной диверсии со стороны Системы без сучка и задоринки.

Поняв, что нашим преподавателям в сложившейся обстановке уж точно не до нас, я тоже встал со своего стула и отправился на розыски Пашки, он же сразу после своего выступления ушел в подсобку, за кулисы, и к зрителям, в зал, не выходил.

Брата вместе со всеми остальными нашими, из Слободы, отыскал уже на улице, возле главного входа. Зря только бегал по второму этажу, заглядывая в отдельные кабинеты.

Убедившись, что все наши в сборе, мы начали свое совместное выдвижение в сторону городского рынка. Вообще-то с недавних пор у солдат, отряженных для охраны нашего каравана, появились временные распоряжения от отца, чтобы встречали нас сразу возле гимназии, но кто ж знал, что это торжество закончится так рано.

Несмотря на переполох в городе до охранников мы смогли дойти без проблем. Ничуть не удивительно. Если греки и планировали устройство каких-нибудь пакостей в нашу сторону, сегодня им было явно не до обычных школьников. Впрочем, и нашим людям, прибывшим сегодня в город для торговли, тоже вдруг резко расхотелось оставаться на рынке. Часа не прошло, весь наш небольшой караван, почти без закупленных товаров, бодро покатил в сторону дома.

— Сашка, а мне Система новый Класс выдала, — не то похвастался, не то пожаловался мне Пашка, когда наш караван, миновав наиболее опасное место, возле балки, уже приближался к нашему поселку.

— И мне тоже, — кивнул я задумчиво в ответ на прозвучавшее откровение. — Каллиграф-Начертатель. И еще какой-то уникальный навык, позволяющий переводить изученные заклинания в форму не то надписей, не то рисунков, не разобрался еще.

— А мой класс называется Оратор. И еще Система пообещала сродство к какой-то ментальной магии. — Раскрыл с свою очередь дополнительные подробности бонуса со стороны Системы мой брат. — А еще отсыпала мне Харизмы! Целых три единицы! Больше, чем у тебя!

— Теперь все барышни твои будут, — не удержался я от подколки. А что еще говорить? С этими Классами вообще все пока не очень понятным выходило, так еще и Харизма эта, про которую кто-то наплел Пашке всякого разного.

А потом мы приехали. И первой информацией, которую на нас вывалили наши домашние, стали Класс Боевого мага у отца и Целителя — у мамы. Хорошо еще, что Наташке пока Класса не досталось, а то даже и не знаю, как бы и перенес это известие: все люди, как люди, один я — каллиграф!

Системные характеристики Александра Лебедева на конец восьмой главы:

Класс Каллиграф-Начертатель.

Уровень 6.

Очки опыта\ до следующего уровня: 489\3200

Основные характеристики:

Сила 8

Ловкость 12

Выносливость 7

Интеллект 14(+1)

Дух 4

Мана 40\40

Дополнительные характеристики:

Скрытность 2

Удача 2

Харизма 2

Навыки:

Следопыт,

Наставник.

Магические конструкты:

Малое исцеление;

Светлячок;

Розжиг огня;

Создание воды;

Стрелы холода;

Телекинез;

Направленный слух.