Лебедевы. Начало пути

Глава 1

Лето. Яркое солнце на безоблачном небе еще далеко не достигло зенита, но его лучи уже вполне ощутимо прожаривали землю. Бесхитростная, журчащая трель жаворонка, казалось зависшего над грунтовой, пыльной дорогой, настраивала на самый, что ни на есть добрый и благодушный лад. Заблуждение, которое в этот славный, мирный денек лета одна тысяча восемьсот пятидесятое от рождества Христова запросто могло стать смертельно опасным.

По крайней мере, здесь, в приазовской лесостепи, сплошь исчерченной извитыми оврагами — балками, заросшими всевозможной лесной растительностью, ухо точно нужно держать востро. Хоть Крым и вошел в состав Рассейской империи еще во времена Екатерины Великой, без малого добрых семь десятилетий тому назад, нравы его обитателей, татар — людоловов, этот факт изменил не слишком. Сначала они просто людей из ближайших к Крыму областей воровали, чтобы продать их на фелюги турецких работорговцев, а с приходом на Землю десять лет тому назад Системы, поговаривают, и вовсе наладили каналы сбыта двуногого живого товара алчущим дармовой Силы адептам черных практик.

И все же, несмотря на вовсе даже не иллюзорную опасность от возможных разбойников-людоловов, мы, с Пашкой, бодро шагали по безлюдной проселочной дороге. А куда ж деваться, если единственный центр цивилизации в наших краях, Павловск, расположен от нашего дома аж в шести верстах. Тут уж приходится только выбирать: жить, борясь с подступающими опасностями или и вовсе не выбираться из-под мамкиной юбки.

— Жарко, — объявил мой брат, притормаживая, и вынимая из заплечной небольшой котомки небольшую глиняную баклажку, заткнутую пожухлой капустной кочерыжкой.

Глядя на его крепко сбитую, коренастую фигуру, я с вновь вспыхнувшим затаенным чувством некоторой неполноценности непроизвольно напряг свой бицепс. Нет, лучше и не сравнивать. Трудно в целом свете отыскать двух столь непохожих братьев, как мы, с Пашкой. Он — чернявый, невысокого роста, мускулистый, с уже вовсю пробивающимися волосами под носом и на подбородке, и я — тощий, белобрысый. Нет, не доходяга, до такого безобразия наши различия все же не доходят, но сквозь кожу мои мышцы явно не выпирают.…И еще практически полное отсутствие растительности на лице. А ведь мне, как и Пашке, уже пятнадцать! Вон, некоторых из наших сверстников в окрестных деревнях их родители так и поженили уже.

И поневоле припомнилось, как у нас в семье все начиналось. Давно уже это было.

Сначала, когда Пашке Лебедеву едва исполнилось пять лет, у него умерла родная мать. И, поскольку его отец, на тот момент капитан драгунского полка, Федор Исидорович Лебедев, минимум по несколько месяцев в году пропадал то на маневрах, то на сборах, а пару раз и вообще принимал участие в удаленных военных компаниях, мальчишку на это время забирала к себе моя мать. Ну, а кто, если не мы? Других родственников у Лебедевых в окрестностях не водилось, а мы ж и жили по соседству, и отцы у нас служили вместе, в одном батальоне.

Как думаете, как много в таких условиях потребовалось времени, чтобы и Пашка тоже, вслед за мной, начал называть мою маму мамой? Ну, и между собой мы с ним очень сдружились. Поэтому, когда мать родила мне сестренку, Наташку, я как-то даже не очень-то сильно и расстроился, ведь брат, по сути, у меня уже был.

А, так сказать «законными» сводными братьями мы, с Пашкой, стали только в прошлом году, когда Пашкин отец, Федор Лебедев, выслуживший к этому времени чин полковника и получивший назначение на командование в 14-й Бранденбурский пехотный полк, расквартированный в шести верстах от небольшого, но богатого портового городка Павловска, пришел свататься к своей овдовевшей соседке. И таки да, мой отец, Иван Матвеевич Мелехов, погиб за полгода до этого, и отнюдь не в каком-нибудь бою. Просто подвела ось брички, и та перевернулась. Прямо на булыжной мостовой, единственной замощенной камнем улице на весь Николаев.

Не сказать, чтобы я не горевал по бате, но жизнь ведь продолжается. Потому в том, что, по меньшей мере, сватовство Пашкиного родителя к моей матери состоялось так быстро, есть и определенная доля моих с моим нынешним сводным братом заслуг. Одной моей матери растить сразу двух детей было бы необычайно трудно. А Пашкин отец, между прочим, и сам временами довольно заметно на мою мать заглядывался.

А дальше и вообще оказалось, как это называется, дело техники. По новому месту проживания, в поселке, называемом его обитателями Слободой, выросшем почти на самом краю полкового военного городка, никто из окружающих уже и абсолютно не догадывался, что мы, с Пашкой, вовсе даже не родные братья. Ведь мой новоявленный родитель и разрешение на передачу пасынку своей дворянской фамилии заполучить умудрился, благо у не титульных дворян с этим делом все же было намного свободнее, чем у каких-нибудь князей с баронами, визировать подобное разрешение у императора во всяком случае не требовалось, достало и решения просто дворянского собрания по старому нашему месту жительства.

И в Павловской мужской гимназии мы, уже по своей собственной инициативе тоже родными братьями записались: Павел и Александр Лебедевы.

А я еще и сам моего внезапно образовавшегося отчима иначе, как отцом не называл, даже в мыслях. Точнее, я мысленно как раз и разделил: родной отец — батя, он же из казаков, у них дети отцов называли преимущественно именно так, а полковник Федор Лебедев — отец. Четко и понятно. Опять же и на отношения внутри семьи такое мое именование нового мужа моей матери сказывалось исключительно положительно.

— Сейчас дорога мимо балки проходить станет, — на всякий случай предупредил я своего брата. Не то, чтобы он и сам об этом факте не догадывался, но так, на всякий случай, — доставай, Пашка, из котомки свой пистоль и держи его наготове.

— Не учи крученого, — отозвался в ответ Пашка, но двуствольный укороченный пистолет послушно достал. И пороха из пороховницы на полки пистолетных замков дополнительно подсыпал. Теперь, в случае чего, ему останется только по-быстренькому курки взвести, и сразу же можно палить в супостата.

Ну, а я дополнительно проверил, насколько легко у меня вынимается из ножен, подвешенных сбоку, на пояс, мой нож. Денег-то на второй подобный пистолет мы в семье пока не наскребли. Несмотря на уже вполне себе уважаемое звание, наш нынешний родитель получал не такое уж и большое содержание, а траты на переселение и последующее обустройство на новом месте, а, самое главное, на «барашка в бумажке» за разрешение на передачу мне своей фамилии, вышли вполне себе серьезными, считай, съелись все его накопления за годы беспорочной службы целиком и полностью. Хорошо еще, что хоть один такой укороченный пистолет на двоих смогли приобрести, с сентября подобные не совсем безопасные походы в гимназию снова сделаются для нас ежедневными.

Впрочем, все эти наши приготовления вышли совершенно бесполезными: разбойников-крымчаков на своем пути мы так и не встретили, и уже спустя неполный час наша разномастная и оттого очень колоритная парочка ступила на первую, окраинную улицу города, носящего имя несчастливого отца нынешнего рассейского императора.

— Смотри, Пашка, шапито! Не соврал Афоня, в самом деле, цирк приехал! — Восторженно объявил я своему брату, когда мы, прошагав еще сколько-то по городским закоулкам, вышли на бывший пустырь совсем неподалеку от нашей нынешней гимназии. — Будем надеяться, что и в остальном, насчет продажи там гирь он нам также не соврал.

И таки да, пустырь этот нынче можно называть именно, что бывшим, столько вокруг натянутого полотняного купола шапито толпилось народа. А еще, с другой стороны шапито, чуть в стороне от людского столпотворения, этаким крохотным гуситским табором, в круг оказались выставлены несколько больших фургонов. Собственно, именно этот маленький мирок цирковых артистов и являлся конечной целью предпринятого нами нашего сегодняшнего путешествия.

— Простите, уважаемый, нам наш товарищ сказал, что здесь, у вас, можно приобрести снаряды для силовых тренировок? — Обратился я к бородатому мужику, сидевшему возле прохода на огороженную фургонами территорию. Ну, да, как на подбор все получилось: сначала прочитал в старом зарубежном журнале, случайно попавшемся мне на глаза, о возможности повышения показателя Силы при помощи атлетизма, ан тут как тут и сосед Афоня с его покупкой «за недорого» гири и сообщением, что «там еще есть», нарисовался. Пашка же меня, в большей степени, скорее, просто за компанию сопровождал, чем реально оказался заинтересован в подобной покупке.

— Снаряды… для силовых тренировок?.. — Переспросил мужик слишком сложное для него название, но тут же сообразил: — а, это…. Семка! Подь сюды! Отведешь барчуков к Эммануилу Карловичу.

Путь к указанному ему человеку прикрепленный к нам босоногий, вихрастый мальчишка, с выгоревшей на солнце шевелюрой, выбрал прямиком через центр отгороженной фургонами площадки, выставив жизнь цирковой труппы в фургонах с откинутыми с этой стороны холщовыми тентами буквально на самое полное наше обозрение. И надо сказать, что закулисная жизнь циркачей от жизни тех же обитателей Слободы отличалась совсем даже не сильно. Никаких тебе фокусов-покусов, шпагоглотания или хождения на пару с экзотическими животными, обычная полукочевая жизнь, самых обычных, ничем не примечательных людей.

Эммануил Карлович тоже, пусть и имел крепкую, мускулистую фигуру, особыми статями былинного богатыря не отличался. Он сидел сбоку фургона на откидной ступеньке с кружкой травяного чая в руках.

— Эммануил Карлович, Кабан сказал отвести этих барчуков к вам, — отрекомендовал прикрепленных к нему гимназистов наш малолетний провожатый.

— По какому вопросу? — Флегматично поинтересовался цирковой силач, не прекращая с шумом прихлебывать свой парящий ароматный напиток.

— Наш товарищ сообщил нам, что вы распродаете гири и гантели, — я вынужден был снова вступить в разговор. Ну, не Пашке же об этом переговоры вести, он со мной почти что чисто за компанию сюда пожаловал.

— Не только гири, еще пружинные эспандеры и еще некоторые другие спортивные снаряды собственного изобретения, — кивнул мужчина, поднимаясь со своего места. — Вырос, знаете ли, за последние годы я из них. Вроде, Система не так уж много бонусов мне за мое ремесло начисляет, а инвентарь все же пришлось кардинально обновлять.

Хех, не так уж много разновидностей товара было представлено в цирковом фургоне, куда привел своих потенциальных покупателей цирковой силач, однако острое чувство неудовлетворенности я все же испытал. А как иначе, если наших, с братом, совместных финансов только и хватило на небольшую гирю с цифрой 2 на крашенном черной краской боку, да пару чуточку поржавелых пятнадцатифунтовых гантелей. И то, на гантели продавец Эммануил Карлович еще довольно приличную скидку сделал, поскольку имеющихся у нас накопленных денег не хватило. Но даже гораздо больше самой скидки лично я порадовался небольшой консультации по правильности наших будущих тренировок, которую мне удалось выспросить у данного специалиста работы с утяжелениями. Оказывается, тут, как и в любом другом деле, важна наука. А за эспандерами я, надеюсь, сюда еще забегу. Ну, разумеется, если стану хоть чуть-чуть богаче.

…Ну, кто бы сомневался, в качестве предметов для переноски мой сообразительный братец выбрал себе парочку гантелей, оставив более тяжелую, и при этом перевешивающую на одну сторону гирю на мой адрес. И, вы только не подумайте, что я чем-то возмущаюсь: даже со своим вполне себе достаточно нелегким грузом первые несколько десятков саженей обратного пути я не шел, я парил над мостовой, сам не чуя под собой ног от радости.

— Ох, ты, смотри, какая краля! — Привлек мое внимание негромкий возглас Пашки, когда мы, со своим железным грузом в руках, проходили мимо ямской станции, расположенной на самом выезде из города.

— Да! Хороша-а! — Поддержал я его, рассмотрев гибкую женскую фигурку, затянутую в сиреневое, с кружевами, дорожное платье, поднимающуюся в этот самый момент с опорой на поданную руку молодого офицера в распахнутую дверь поданного под посадку междугороднего дилижанса.…Точнее, как дилижанса? Те же французы при виде самой обычной деревянной четырехместной кареты, запряженной всего парой не самых крупных лошадей, наверное, только бы презрительно хмыкнули, высоко задрав верхнюю губу. Но здесь вам — не там, тут дилижансы именно так выглядели.

Однако красавица мелькнула и пропала, скрывшись вместе со своим спутником в полумраке салона дилижанса, а нам до дома, с нашей нелегкой железной ношей, еще топать и топать. И, надо заметить, та же гиря в моей руке с каждым последующим шагом, казалось, только прибавляла в своем весе.

Упомянутый дилижанс обогнал нас после выхода из города, когда мы уже где-то, наверное, версты с две прошагали. Совсем скоро начнутся самые опасные места с той заросшей лесом балкой, подходящей к самой дороге чуть ли не вплотную.

Пашка, провожая взглядом удаляющееся транспортное средство, даже высказал предположение:

— Неужели этот офицер, который с красавицей, в наш полк путь держит?

— Вряд ли это так, — разбил я розовые мечты сводного брата на еще одну встречу с так понравившейся ему незнакомкой. — Просто, пока лето и нет дождей, кучеру дилижанса по нашей проселочной дороге ехать намного сподручней, чем по основному тракту. И сама дорога тут выходит изрядно короче, и возле военного поселения с его постоянными патрулями гораздо меньше шансов нарваться на разбойников.

Хех! Кажется, сглазил! Мы уже к той примечательной балке приближались (кстати, не подготовившись на этот раз к отпору по причине занятых у Пашки гантелями рук), когда впереди, по ходу нашего движения послышались выстрелы.

— Может просто, охотники кабанов гоняют? — Высказал надежду Пашка, тем не менее, сразу же остановившись и скинув оттягивающие его руки гантели к себе под ноги, и вытянул свой пистолет из заплечного мешка.

— Последние два выстрела звучали намного глуше, — пригасил я неуместный в нашем случае этот вот братский оптимизм. — На кабанов с пистолетами уж точно не ходят. Разбойники это, рупь за сто — разбойники.

Собственно, никто мою ставку поддерживать не стал. Дружно, практически не сговариваясь, мы, с Пашкой, сложили наши недавние чугунные приобретения под ближайший куст и, сойдя с дороги, разошлись немного по сторонам и двинулись, укрываясь за все более густой древесной растительностью, в сторону той самой балки.

— Стой, Сашка, в самом деле, впереди разбойнички шалят, — выдохнул возвратившийся ко мне Павел, который, продвигаясь по маршруту чуть быстрее, смог первым оценить, что именно произошло на дороге. — Похоже, тот самый дилижанс остановили. Татары это. Человек пять или шесть. Причем, минимум у троих есть ружья.

— Обойдем. Доберемся до нашего полка, сообщим дежурному офицеру. Пусть высылают егерскую команду. Если все быстро проделаем, уверен, не уйдут нехристи. — Моментально сформировал я наиболее безопасный и более или менее эффективный план наших действий, и был сильно удивлен, что мой брат с ним согласился не до конца.

— Ты беги. Вернешься с подмогой. А я пока тут вокруг покручусь. Авось какой-нибудь шанс подвернется.

— Не дури! С одним пистолетом, пусть даже двуствольным, ты ничего против стольких людоловов не сделаешь. — Попытался здраво увещевать я Пашку, но почти тут же смолк, внезапно поняв, что встреченная нами по пути незнакомка оказала на него гораздо более сильное впечатление, чем это вообще можно было бы предположить.

Немного потоптавшись в размышлениях на месте, вынужден был предложить:

— Тогда вместе будем. Меня же отец своей рукой прибьет, если я в полк без тебя возвращусь. — Ну, да, а куда ж деваться, если у Пашки в глазах его известное баранье упрямство нарисовалось. Теперь сколько я не убеждай его, сколько не упражняйся в логике с риторикой, все выйдет абсолютно без толку.

К татарам, увлекшимся грабежом, мы смогли подобраться довольно близко. Все же их оказалось пятеро. И вряд ли какой-нибудь их караульный еще дополнительно укрывается где-то возле дороги.…Так, а это еще что? Куда это ты братец собрался, весь такой раскрасивый?

— Стой, уймись, оглашенный, — навалился я на плечи своего братца. Тот, увидев, как двое смуглых, скуластых мужиков за руки вытаскивают из дилижанса вопящую и извивающуюся барышню, буквально обезумел. — Они же тебя из своих ружей срежут еще на подступах.

Вроде, подействовало. К тому же и татары, пару раз ударив для вразумления кричащую девицу и связав ей для надежности руки, пока никаких особых насилий чинить над ней больше не стали. Впихнули в кучку из пары человек, уже ранее выгруженных ими пленных пассажиров. И да, тот офицер, бывший спутником красавицы, во время атаки пострадал больше всех (ну, за исключением кучера, того вообще застрелили наглухо). Раненый офицер с окровавленной головой, вынесенный налетчиками из дилижанса последним, даже толком на ногах стоять без поддержки не мог.

— Вот ироды, зачем они раненому еще руки связывают? Ведь ясно видно же, что он не боец совсем, коли на ногах толком не держится, — вполголоса возмущался Пашка, глядя за действиями разбойников, слава богу, что хоть порываться идти с ними в рукопашную перестал.

— А вдруг он маг, как у нас поручик Амосов, — напомнил я своему спутнику об относительно новых реалиях нашего мира. И Пашка сразу умолк. Пример Амосова для очень многих в полку, не только для детей и подростков, был очень показательным. Скопив каким-то образом почти немыслимые для его скромного содержания двести пятьдесят целковых, наш поручик потратил их вовсе не на свою собственную квартирку в Павловске, и даже не на наряды и украшения для женщин, а на зелье повышения Духа и одно единственное заклинание: Стрелы холода: конусом расходящиеся от кастующего невидимые эпизодические лучи просто таки вымораживающего холода. Гусь, по которому поручик когда-то отработал этим заклинанием в качестве подтверждения своего пьяного хвастовства, моментально превратился в ледяную колотушку.

Меж тем татары, пленившие пассажиров дилижанса, построили своих пленников в какое-то подобие колонны и скомандовали отходить в сторону начинающейся неподалеку балки. Раненого офицера они тоже забрали с собой, заставив вести его под руки пузатого пожилого горожанина и саму красавицу.

— Ну, вот, Паша, и для меня, быть может, найдется дело! — Преувеличено бодрым тоном объявил я, увидев, как от кучки уходящих в чащу людоловов отделился один, направившийся обратно, в сторону дилижанса. — А ты, раз уж о той барышне так сильно беспокоишься, шагай потихоньку за ними, да смотри, не забывай для меня в качестве меток по пути время от времени заламывать ветки.

И Пашка, первоначально собиравшийся на эту тему поспорить, немедленно умолк. Из нас двоих в результате нашей прошлогодней осенней охоты навык Следопыт от Системы получил именно я, а ему самому в тот раз за подстреленного влет тетерева досталась первая и пока единственная на нас двоих дополнительная характеристика, Меткость. Потому и единственный пистолет достался именно ему, а вовсе не потому, что из нас двоих именно он — родной сын Федора Исидоровича. Зато и проложить путь по еле заметным среди кустов заломам могу только я.

Проводив глазами удаляющуюся фигуру брата, я вновь перевел свой взгляд на разбойника. Тот, первоначально бодро шагавший в сторону стоящего на обочине транспортного средства, внезапно круто изменил траекторию своего движения. В кустики. Ну, судя по всему, даже душегубам ничто человеческое, как говорится, не чуждо. А вот мне теперь дополнительно ждать, и нервничать. Ведь всем известна поговорка: ждать и догонять — хуже нет.

Произведя в кустах определенного рода действия, злодей, на ходу поправляя свой пояс, наконец-то показался обратно. Ну, да, как я и предполагал, поставленная перед молодым татарином задача предполагала перегонку дилижанса куда-нибудь далеко в сторону. Желательно в совсем безлюдное место. Потому первой его задачей стало погрузить внутрь дилижанса вовсе даже не легкое тело убитого ими кучера. А тот, как на грех, еще запутался в постромках. Короче, времени, чтобы приблизиться к своей жертве мне хватило даже с небольшим запасом. И когда улыбающийся и довольный окончанием неприятного дела с переноской трупа злодей показался из салона дилижанса, на выходе его уже ждал мой верный клинок. И нет, до этого самого момента, кроме одного единственного зайца на уже упомянутой охоте, я ни одного хоть сколько-то крупного существа еще в жизни не убивал. Только исключительно пара почти теоретических уроков егерей из отделения полковой разведки. Стало быть, вот и настало время экзамена.

«А по живому-то еще легче, чем в чучело»! — Пришла первая непроизвольная мысль, и тут же мою руку с зажатым в ней ножом окатило неприятно горячей жидкостью, к тому же еще остро пахнущей железом. И от этого запаха, а также от постепенно стекленеющего взгляда молодого, от силы на год или два старше меня самого, татарчонка внезапно мой желудок сам собой скакнул вверх.

Все же не вырвало. Завтрак, съеденный еще ранним утром, уже успел проскочить, а едко-кислая отрыжка из желудка дальше глотки не прошла. От дальнейшего самоедства меня спасительно отвлекло внезапно пришедшее послание от Системы: Вы убили из засады своего первого врага. Разблокирована ваша первая дополнительная характеристика, Скрытность. Скрытность +1; Ловкость +1.

Системные характеристики Александра Лебедева на конец первой главы:

Уровень 4.

Очки опыта\ до следующего уровня:132\800

Основные характеристики:

Сила 4

Ловкость 6(+1)

Выносливость 5

Интеллект 7

Дух 1

Мана 10\10

Дополнительные характеристики:

Скрытность 1(+1)

Навыки:

Следопыт.