Ковыряла

Глава 17 Внесистемное перераспределение ресурсов

В город нас доставили к вечеру на четырёхместной машине, так что на этот раз Козю не надо было держать на коленях. На полдороги она уснула, положив голову мне на плечо, и отлежала руку, но это не так неприятно, как отсиженные ноги. Я тоже было начал задрёмывать, но, когда из Пустошей въехали на Окраину, взбодрился и с интересом рассматриваю вид за окном. Выезжали мы в темноте, сейчас ещё светло, можно разглядеть то, что когда-то было городом.

Прем клана Чёрных Песков прав — Окраина огромна. Мы едем по широкой улице, и я начинаю понимать, как сильно сжался город с начала Чёрного тумана. Десятки километров радиального проспекта, и небоскрёбы Центра только виднеются где-то вдали. Здесь нет башен, нет Средки, но нет и низов. Дома не выше двух десятков этажей. Никлай рассказывал, что до тумана было всё наоборот: рабочие и клерки жили в высотках, а элиты — в отдельных особняках, этажа на три, но широких и просторных, отделённых от остальных заборами. Наверное, именно в них надо искать книги. Никлай говорил как-то, что «чтение — привилегия богатых» и «читающий книги имеет более высокую базу для социального старта». Если я правильно понял, это означает, что у промов и прочих вершков есть книги, а у низового шлака — только видеостены с рекламой, поэтому даже самому тупому вершку проще, чем самому умному низовому. У учителя книг полно, он приносит их на «внекласски» и даёт нам читать, правда, многое непонятно. Мне кажется, дело в том, что они написаны не в городе, поэтому описывают всякие штуки, которые мне, например, нафиг не сдались. Вот если бы найти наши, городские, написанные до Тумана, то можно было бы реально полезное узнать. Например, где всякие склады ништяков. Когда пришёл Туман, тут всё бросили как есть и ничего толком не вывезли, там оборудования небось осталось до Креоновой жопы. Клановые чистят по верхам, демонтят железо в домах, но склады были под землёй, теперь никто не знает где. Никлай говорил, что в самом начале Тумана был дичайший бардак, и когда Креон привёл внешников, то уже много всего было потеряно. Оно наверняка там и лежит! Неслабо подняться можно.

Или вот, например, программинг. Сейчас это лютый крайм, но до Тумана был полный легал. То есть книг по программированию было реально дофига, изучай не хочу. Я на это дело малость тугой, мне больше железки интересны, но токов за такую книжку любой хакер отвалит сколько скажешь, потому что это имба же. В сети всё поудаляли нафиг, а в книжках-то осталось! Там небось и про денерф имплов найти можно…

Сам бы я почитал те, которые про устройство всякой техники и как всё в принципе работает, их у учителя как раз мало. Никлай как-то признался, что не технарь, просто малость разбирается, а преподаёт технику потому, что «техны и спецы — единственный социальный лифт в городе». Надеюсь, меня этот «социальный лифт» однажды поднимет из низов в верхи, но пока что только машина клана, взлетев по эстакаде и просквозив по развязкам, подняла нас с Козей на Средку, высадив у мотобара.

Пока добирались к себе в низы, я рассказал девчонке, что у неё есть шанс получить легальную айдишку, та пришла в восторг и преисполнилась каких-то надежд, хотя и не очень понял, на что именно. Даже одно то, что не нужно будет размахивать перед пищематом портретом матери, уже стало бы шагом вперёд.

Проводил до восемнадцатого, проследил, чтобы её не обидела местная корпа, — при виде меня торчащий внизу парень сразу поскучнел и отвернулся, — показал, как правильно блокировать дверь в модуль, чтобы её нельзя было открыть снаружи простой перекоммутацией проводов в распредкоробке.

В «Шлокоблоке» еле отбился от Гореня, который требовал ответа на вопрос «когда уже будут новые миоблоки». Честно ответил, что понятия не имею, жду сообщений, но, разумеется, смотрящий всё равно ругался на меня минут пятнадцать, угрожая выгнать нафиг, хотя бы оба знаем, что он этого не сделает. Своего рода традиция уже.

Зато потом мы остались вдвоём: я и заскучавшая от сидения в запертом модуле Таришка. Я постарался развеять её скуку всеми пришедшими в голову способами, так что снова не выспался.

— И что будет дальше, Тиган? — спросила она, когда мы утомились и просто лежим рядом. — Я не могу вечно сидеть взаперти! Я хочу на Средку!

— Не спеши, — ответил я. — Надо сперва разнюхать, что там с «мясными», не предъявят ли мне за клановых, не ищет ли тебя тот вершок, ну и вообще, как там обстановка.

— Мне тут скучно! Я всю рекламу уже по три раза пересмотрела! И дышка кончается…

— Понимаю. Хотя бы несколько дней давай переждём, хорошо? Потом я и сам с тобой погуляю, купим новой одежды, оттянемся где-нибудь. А дышки я тебе принесу, пожрать тоже…

— Мне семнадцать на днях стукнет, не забыл?

— Нет, как можно! Вот как раз и отметим.

— Ну ладно… Потерплю как-нибудь.

— Слушай, а не хочешь, ну, в школу со мной сходить? Вдруг тебе покажется интересным? Всё не сидеть, в стену пялиться?

— Ты рехнулся, Ковыряла? — засмеялась Таришка. — Школа для интиков! Интики…

Тут она застеснялась и отвела глаза. Всё-таки я её вытащил из полной жопы, отдав столько токов, сколько на низах вообще не бывает. Интик. Позорное говнючьё. Одно дело со мной трахаться и разводить на токи, другое — стать такой же, как я.

— Давай не будем сейчас об этом? Спать уже хочется, и вообще…

— Как скажешь. Спокойной ночи.

— У меня плохие новости, — сказал Никлай перед началом занятий. — Погиб ваш учитель физики.

Интиков сегодня с утра немного, они растерянно переглядываются. Я ищу глазами Кери и не нахожу.

— Его сын Кери пропал. Если вы знаете, где парень, — учитель посмотрел на меня, — скажите ему, что он может рассчитывать на мою помощь.

Я пожал плечами — понятия, мол, не имею. Кстати, у него же есть лаба в лифтовой на крыше, надо будет заглянуть, вдруг он там прячется.

— А что с учителем случилось? — спросил кто-то.

— Точно неизвестно. Похоже на краймовую разборку со стрельбой, возможно, он стал случайной жертвой. Не исключаю, Кери это видел и спрятался или убежал, так что передайте ему, что я готов помочь.

Я написал Кери в комм: «Ты куда пропал? Про отца знаю. Помощь нужна?»

Ответа нет, но, может, ещё увидит.

На «внекласске» нас осталось двое — я и Козя.

— М-да, — хмыкнул Никлай печально, — и каждый раз вот так: учишь вас учишь, а потом… Эх.

— Тогда зачем учите? — спросил я. — Вряд ли из-за токов, учителям, я слышал, фигню платят…

— Да, конечно, дело не в токах, — кивнул учитель, — я до сих пор не потратил даже то, что мне выплатил Креон. У меня очень скромные бытовые потребности, по большей части обхожусь соцминимумом, живу… можно сказать, один.

Я сообразил, что понятия не имею, где обитает Никлай. Сам он не говорил, а я не спрашивал.

— Мой интерес в том, чтобы находить умных ребят и объяснять им, как на самом деле устроен город и почему. Я знаю, Тиган, что тебе это неинтересно, ты ходишь только ради технической информации, но это неважно. Что-то в голове у тебя да отложится. Что же касается тебя, Козя, предупреждаю сразу: твоя мать бы меня прибила. С некоторых пор она стала считать всё, сделанное нами, чудовищной ошибкой, хотя сама приложила немало усилий к тому, чтобы мы достигли успеха. Так что всё, что ты услышишь на моих лекциях, с точки зрения твоей мамы, ты слышать не должна. Можешь уйти или учитывать это, как хочешь,

— Я останусь, — сказала девчонка. — Лучше знать, чем не знать.

— Достойная позиция, — одобрил учитель. — Итак, сегодня я хотел рассказать вам о Средке. Но сначала вопрос: зачем она, по-вашему, нужна?

— Чтобы там оттягиваться! — сказала Козя. — Еда, напитки, танцы, и… ну, всякое.

— Чтобы пострендовые быстренько спустили все токи, — ответил я. Всё-таки не первая лекция, кое-что усвоил.

— Вы оба правы, — кивнул Никлай, — но это не главное. В чём главная проблема всех коммунистических, а также иных обществ с высокими социальными гарантиями?

Дисциплинированная Козя открыла было рот, чтобы что-то предположить, но я сжал её локоть и отрицательно покачал головой. На этом этапе учителю не нужны наши ответы, он всё расскажет сам.

— Собственно, проблем две: критическое падение трудовой мотивации низов, а также развращение и деградация элит. Однако на момент создания текущего социально-экономического уклада проблема падения качества элит в городе не была актуальна по причине их принципиальной несменяемости. Городом единовластно правил Верховный владетель Креон, и его правление было лишено главного недостатка персонализированного авторитаризма: недостаточно компетентных и слишком слабых наследников, теряющих достижения предыдущих поколений. Креон правил городом столетиями и отнюдь не планировал прекращать этого занятия впредь. К сожалению, вышло как вышло, Креон был убит собственной дочерью, негативные последствия этого пока что мало кто осознал… Но не будем отвлекаться. Нас интересует второй вопрос — трудовая мотивация. Абсолютная социальная гарантия в коммунистическом обществе, к сожалению, демотивирует трудовой класс, ведь он и так имеет всё необходимое для жизни: гарантированное жильё, гарантированное питание, свободное образование и набор развлечений. Социальный договор исключает принуждение к труду, а человек так устроен, что не склонен руководствоваться общественным благом в ущерб своему…

Я отвлёкся и принялся думать о Таришке. Семнадцать лет — важная дата, надо будет отметить, как следует. Компенсировать тоску от одиночного сидения в модуле.

— Итак, Средка! — привлёк моё ускользающее внимание Никлай. — Как писал классик: «Порабощение пролетариата происходит через навязывание ему потребительских идеалов». Если исключить негативную коннотацию, задаваемую неоднозначным термином «порабощение», сама по себе сентенция, как говорил другой классик, «архиверная». Как я уже рассказывал ранее, Средка имеет все визуальные признаки монетарно-товарной, насквозь капиталистической системы, составляя якобы исключение из коммунистического устройства здешнего общества. Однако фактически это не так. Хотя сфера услуг, сконцентрированная на Средке, отдана на откуп частной инициативе и частично крайму, фактически она зажата в жёсткие рамки социальной и финансовой целесообразности, находясь под полным контролем через систему лицензирования ренда и мониторинг финансовых потоков. Те же мапы, являющиеся наиболее прибыльным оборудованием Средки, работают под управлением серверов, расположенных в Башне Креона, что исключает их незаконную или чрезмерную эксплуатацию, а также регулирует прибыльность этого бизнеса, не давая возможность создания значительных капиталов и формирования прослойки влиятельных капиталистических собственников…

Да, решено, свожу на Средку. Риск, конечно, есть, но я не думаю, что большой. Тот вершок, получив по морде от клановых, вряд ли продолжит искать Таришку. Мало ли красивых девчонок в низах? Ко мне тоже претензий, скорее всего, нет, иначе уже кто-нибудь предъявил бы. В общем, есть смысл оттянуться, а то подружка моя что-то совсем киснет. Привыкла веселиться с корпой, а тут сиди смотри рекламу, не выходи из модуля, а потом приходит Тиган, который интик и зануда, а ещё кучу токов просрал, чтобы ты не сдохла, и это тоже, наверное, бесит…

— Таким образом, экономически Средка полностью вписана городскую систему и находится под её контролем…

— И «мясные» тоже? — перебил его я.

— Что?

— «Мясные» бордели, тяжёлое штырево, бои насмерть, игры на токи, разборка на органы, левая имплуха — всё это тоже вписано?

— А, вот ты о чём, Тиган… Да, правильный вопрос. Видишь ли, несмотря на возмутительность происходящего, преступления против личности в городе весьма редки. Их на порядок меньше, чем в других социумах схожей численности. Если бы ты видел, что представляла собой подростковая банда — по-вашему, «корпа» — в городе, где я родился и вырос, то пришёл бы в ужас. В этом отношении здешнее общество весьма благополучно. Увы, полностью ликвидировать криминал, то есть «крайм», нецелесообразно. Технически возможно, но результат будет совсем не тот, которого ты бы хотел.

— Почему? — спросила Козя.

— Потому что он не исчезнет, а выйдет за пределы отведённой ему ниши, просочившись везде, а город потеряет контроль.

— А сейчас контроль есть? — удивился я.

— Да. Через денежную систему. Город контролирует каждый ток и каждую транзакцию.

— Но предоплатки…

— Не так сильно отличаются от айди-счетов, как принято думать. Все токены, имеющие обращение в городе, учтены в едином блокчейне, любая торговая операция записывается туда же. Просто об этом практически никто не знает, так что я открыл вам сейчас тайну, которой владеет… Да может, уже никто не владеет, — вздохнул Никлай. — Весь контроль был у Креона, а про его наследницу я не знаю.

— Я не понимаю, — растерянно сказала Козя, — если предоплатки на самом деле под контролем, то что мешает просто оставить крайм без денег? Нет токов — нет крайма!

— Это так не работает, — покачал головой учитель. — Крайм просто перейдёт на бартерные сделки и альтернативные платёжные инструменты.

— Но как?

— Некоторым примитивным аналогом можно считать оборот дышки на низах. У дорендовой молоди нет токов, так что обменным эквивалентом стала дышка. Её используют в мелких сделках, меняя на товары и услуги, не так ли?

— Да, так и есть, — согласился я.

— Если убрать из оборота предоплатки, крайм заместит их чем-то другим, создав параллельную денежную систему, что совершенно никому не нужно. Поэтому город контролирует, но не вмешивается, поддерживая иллюзию анонимности платежей.

— Но ведь люди страдают от крайма! — возмутилась Козя.

— Крайм, то есть внесистемное перераспределение общественных благ, в том числе и насильственным путём, является неотъемлемой частью любого общества, потому что заложен в человеческую природу. В городе его роль сведена к абсолютному минимуму, к функции клапана, стравливающего антисистемную инициативность. Более того, крайм тут выполняет полезные, в некотором смысле санитарные функции, втягивая в условно конструктивную деятельность или утилизуя природно деструктивных членов сообщества.

— Это как с кланами? — догадалась Козя. — Они типа воруют детей, типа подкупают ренд-центры, катаются на мотах, размахивая дробовиками и презирают город, типа все такие свободные, но на самом деле…

— Да, умничка, — одобрил Никлай. — Отличный пример. Кланы имеют ровно столько свободы, сколько выделено системой в рамках их социально-экономической функции. На самом деле они часть сложного городского механизма. Городу нужны те, кто будет жить в Пустошах и заниматься утилизацией вторичных ресурсов. Как заставить людей отказаться от городского комфорта и жить в условиях дефицита воды, жары, песчаных бурь и воздействующего на детей токсического фактора? Сделать так, чтобы они хотели этого сами, чтобы гордились своим образом жизни и считали его привилегией!

— Они ещё и зарабатывают неплохо, — отметил я.

— А ты знаешь, что для клановых цены на Средке существенно выше?

— Ну, слышал что-то, — припомнил я. — Вроде как из-за того, что они буйные, чуть что лезут в драку и всё ломают.

— Да, они так думают, — кивнул учитель. — И даже гордятся этим «налогом на крутизну». Однако на самом деле это системное средство изъятия избыточных доходов. Для кланового цена выше даже в автомате, которому плевать, что тот буйный. Да, клановые сорят токами, но общий итог для них такой же, как для любого горожанина — финансовая система города исключает появление сколько-нибудь существенного частного капитала.

— А как же промы? — спросила Козя.

— Давайте поговорим о них в другой раз, ладно? Мы и так очень далеко ушли в сторону от темы.

— У меня только один вопрос ещё, если можно, — сказал я.

— Задавай.

— Что творится с детьми в кланах? Почему они такие? Зачем их забирает город?

— Прости, Тиган, — покачал головой Никлай, — на этот вопрос я тебе не отвечу. Это секреты Владетелей, за них лишают головы в самом буквальном смысле. Что-то я знаю, о чём-то догадываюсь, но даже меня это чертовски пугает. Не лезь туда, парень. И близко не подходи.

— Как скажете.

— Ну а теперь, наконец, возвращаемся к вопросу Средки. Итак, в первую очередь это важнейший мотивационный инструмент. В обществах с высокой социальной гарантией практикуются разные подходы, вплоть до законодательного «труда как обязанности», с наказаниями за тунеядство.

— Это что такое? — спросила Козя.

— Когда человек потребляет ресурсы общества, но не трудится, пополняя их. Например, ты можешь всю жизнь просидеть на соцминимуме, не уходя в ренд и не принимая найма. Это не запрещено, верно? Но если так будет поступать существенная часть населения, то экономика обрушится. Понятно, почему?

— Да, — закивала девчонка, — люди будут потреблять больше, чем производить, и однажды всё кончится.

— Правильно. Но как уговорить людей трудиться, если можно этого не делать? Труд утомителен и неприятен. Как я уже говорил, можно их заставлять. Но это не очень хороший способ, потому что работать люди будут неохотно, производительность такого труда минимальна. Ещё один способ — моральная манипуляция. В обществе насаждается культ труда, внедряется идея о том, что труд почётен, избегающие работы подвергаются общественному осуждению. Работает лучше, но моральный стимул быстро выдыхается, буквально на протяжении поколения-двух. Родители впахивают, дети отбывают номер, внуки уже смеются в лицо, демонстративно пренебрегая «стариковскими глупостями». В монетарных социумах есть свои механизмы, и весьма эффективные, например «работай или сдохни от голода», но мы же говорим об обществе коммунистическом! И вот тут нам удалось реализовать идеальный механизм мотивации! Во-первых, использовав принцип ренда, мы исключили из труда дискомфорт, оставив только вознаграждение. Во-вторых, ввели положительный мотивационный стимул привилегированного потребления. Хочешь прожить жизнь, не работая, — имеешь право. Живи. Хочешь получить от жизни удовольствие — рендуйся, отработай контракт, развлекайся на Средке! Вы удивитесь, ребята, но ренд на самом деле скорее социальный, чем экономический механизм!

— Это как? — не поняла Козя.

— Большая часть рендовых работников управляется серверной программой или, при отсутствии связи, встроенной прошивкой. Высокоплотные имплосеты, скажем, у силовиков, оставляют минимум исходного человеческого материала, по большей части ради сохранения хомоформной эстетики. Так что мешает исключить человека вовсе? Собрать конструкцию полностью из имплов, подключить внешнее управление, и пусть работает, пока не развалится! Платить не надо, мотивировать на повторный ренд тоже, чистая выгода!

— Ну, — задумался я, — не со всеми рендами прокатит, тех же мап целиком из имплов не сделаешь, на такую ни у кого не встанет, но многих можно заменить, да. И почему этого до сих пор не сделали? Ведь люди смогут не рендоваться и не работать?

— И зачем они тогда нужны, Тиган?

— Э… — я не нашёлся, что ответить на этот вопрос.

«Я цел, свалил из низов, искать меня не надо, помощь не нужна, — написал Кери. — Отца грохнула корпа Копня. Искали меня, он попал случайно».

«Во что ты ввязался?» — написал я в ответ.

«Оказался не в том месте не в то время. Неважно. Можешь забрать мою лабу, я вряд ли за ней вернусь».

«Да мне там ничего не надо особо, — ответил я. — Своё есть. Удачи тебе, где бы ты ни был».

«Спасибо. На этот комм больше не пиши, я его выкину».

— Что-то важное? — спросила Козя, глядя, как я переписываюсь.

Внекласска закончилась, мы стоим на улице перед школой.

— Кери.

— Что с ним? Он цел?

— Да. Говорит, перешёл дорогу краймовым, пришлось свалить. Но сам вроде в норме.

— В норме? Да у него отца убили!

— Ну, за исключением этого. Мне сложно понять, у меня родителей нет.

— Поверь, очень тяжело. Я до сих пор верю, что мама жива и мы встретимся, не знаю, что бы со мной стало, если бы я узнала, что её нет.

— Мне кажется, лучше знать точно.

— Наверное. Не знаю.

— Давай провожу тебя до восемнадцатого.

— Я и сама могу…

— Я верю. Но вон те ребята мне не нравятся. Новые какие-то? Не видел их раньше.

— Эй, интики! Стоять! Дышку гоните! — их всего-то четверо и совсем мелкие, лет по пятнадцать.

— Вы ещё откуда высрались? — удивился я.

— Теперь это наша территория! — сказал тот, что постарше. Ему, пожалуй, к семнадцати уже.

— Корпа Пупера развалилась, — заявил другой.

— Сперва переименовались в «Шуздров», а теперь вовсе свалили, — пояснил третий. — Мы их место заняли! Так что выворачивайте карманы!

— А то что будет? — поинтересовался я.

— Ну, это… Побьём, вот!

— Ты у них прем? — спросил я того, что постарше.

— Ну, типа да.

— Объявись тогда.

— Грохер меня зовут. Дышку гони, интик сраный!

— Ты, Грохер, малёх попутал понятия. Я Тиган Ковыряла. И если ты не знаешь, что это значит, то долго на улицах твоя корпа не протянет.

— Э… ты, типа, под кем-то крутым ходишь?

— Это крутые подо мной ходят, дебил! Ты думаешь, под кем Пупер был? Кто ему дышать позволял тут?

— Э… Ну, извини, Ковыряла, я не знал. Больше не полезем к тебе, не вопрос. Мы так, типа интиков тряхнуть…

— Это мои интики. Ещё раз тут увижу…

— Всё, понял, понял, уходим уже! Ещё раз извиняюсь. Не больно-то и хотелось… А как нам тут вообще дышать-то?

— Осторожно. Но я вам вот что скажу — можете крышевать восемнадцатый. Там какие-то дурачки шарятся, руки не доходят их шугануть, скажите, что я велел убираться. Если протупят, разрешаю вынести на пинках.

— Ясно, — повеселел Грохер.

— Вот эту мелкую видите? — я показал на Козю. — Она от меня будет. Все вопросы к ней. Если кто обидит, пожалеет, что из интера вылез. Доступно?

— Всё поняли! Спасибо, боз Ковыряла! — пацаны торопливо удалились.

— Ну ты даёшь, — не выдержала Козя, заходясь в хохоте так, что аж слёзы брызнули. — На голых понтах развёл! Ковыряла — смотрящий! Умереть не встать!