Копье Теней

Глава вторая. ВОЛЬКЕР

Не в первый раз скавены нападали на Город Секретов. И, как эти ни печально, не в последний. Вышний город привлекал врагов, как навоз привлекает мух. А единственный способ разобраться с мухами — прихлопывать их. К счастью, в свое время во Владении Зверей Овэйн Волькер основательно наловчился прихлопывать мух всех форм и размеров.

Оружейник и мастер-стрелок, он стоял теперь в одной из немногочисленных, поспешно выкопанных траншей, которые растянулись между скавенами и недостроенными стенами Вышнего города. Окопы, вырытые в твердой земле дуардинскими кирками, были укреплены мешками с песком и деревянными настилами. В тыловых траншеях имелись стрелковые ступени, позволяющие стрелкам вольных гильдий — смертным защитникам города — заниматься своим делом в относительной безопасности. Окоп Волькера был самым дальним от передовой — артиллерийские расчеты Железноспаянных могли доставлять туда снаряжение и боеприпасы, не боясь немедленного возмездия.

Волькер медленно выдохнул и взвел курок своей длинноствольной винтовки. Он уже учел и поправку на ветер, и угол прицеливания; все это стало теперь его второй натурой. Подготовка к выстрелу превратилась в действие инстинктивное, а не сознательное и совершалась с впечатляющей скоростью.

Пуля прошла по каналу ствола и, вращаясь, устремилась по длинной устойчивой траектории. Когда Волькер почувствовал толчок отдачи, пуля уже нашла свою цель. Скавен, черно-бурая тварь в красных латах с притороченным к спине деревянным штандартом, увешанным черепами, ткнулся мордой в землю.

Его сородичи-крысаки тут же прыснули во все стороны, ища укрытие, — раньше, чем тело завершило свой короткий полет. Волькер нахмурился. На диких равнинах Берега Бивней раньше и прятаться-то было негде. Но скавены — заядлые строители, хотя чувство прекрасного у них отсутствует начисто. Они заполонили жалкие трущобные поселки, облепившие, точно ракушки — корабельный бок, подножие Бастиона, великой стены, якобы защищающей город. Разнесли там все вдребезги и использовали добытые дерево и камень для оборонных работ.

Теперь в развалинах этих убогих лачуг дикие крысолюды и их омерзительные сородичи готовились к следующему натиску. Волькер поднял винтовку и отступил.

— Что думаешь? — спросил он товарища.

— Славный выстрел, парень.

Ответил ему дуардин, крепкий и круглолицый — насколько позволяла рассмотреть ухоженная борода. Маккельссон мог считаться образцом дуардинских добродетелей — угрюмый, грубоватый, наблюдательный и беспричинно упрямый. Все эти качества делали его прирожденным артиллеристом. Пушка, которой он «заведовал», стояла прямо над ними, за их спинами на тщательно сконструированной платформе. Сбоку от платформы, за большим щитом, высилась горка аккуратно установленных снарядов и пороховых бочонков.

Пушка была старым бойцом, пережившим сам Великий Исход, ее потемневший от времени ствол пестрел отметинами давно позабытых войн. Канониры Маккельссона, люди и дуардины, сидели на платформе, громко беседуя на хазалиде, праязыке Обездоленных. Дуардинский язык — вот первое, чему должны были научиться все Железноспаянные. Так было проще всем.

Маккельссон хлопнул Волькера по плечу.

— Крысолюдышки будут носиться как безумные, пока одному не придет в башку ценная мысль взять командование на себя. — Он привалился к стене траншеи и протянул Волькеру флягу, из которой то и дело отхлебывал. Волькер с благодарностью принял ее и смыл наконец забивший рот привкус пороха и дыма.

— Надеюсь, это займет больше времени, чем в прошлый раз. — Волькер вытащил из глаза дальномер. Монокулярные очки, собранные из полудюжины стеклянных линз разных размеров, вставленных в золотую оправу, помогали ему сфокусироваться на цели, независимо от расстояния. Он лично скрупулезно вырезал и подгонял линзы весь первый год, будучи учеником оружейников Арсенала Железноспаянных.

— Минеры говорят — они слышат, как бегают эти твари внизу во тьме, — пробормотал Маккельссон, постукивая ногой по настилу. — Крысы держат нас здесь, а сами все роют и роют. Сколько еще мы провозимся, убивая их тут, наверху, а под землей мы их и вовсе никогда не найдем.

— И что? Ни одной крысе не перегрызть корни Бастиона. — Волькер вернул Маккельссону фляжку. — Если бы стены периметра успели достроить, они никогда бы не посмели нагло крутить тут своими усами.

Человек оглянулся на город.

Толстые высокие стены Бастиона нависали над южными равнинами, квадратные и внушительные. На башнях выстроились осадные пушки, поблескивая фокальными линзами в охристом свете заходящего солнца. Над стенами Волькер различил оплетенную облаками стрелу Копья Маллуса — осколок мира-что-был, много поколений назад низвергнутый в Море Бивней. Город вырос вокруг него на побережье — части дна, выброшенной из-под воды бурным появлением Копья. Весь Вышний город, от бескрайних доков до парящих башен, предлагал благоприятные возможности и убежище каждому.

Предлагал-то каждому, но не все в равной мере наслаждались столь щедрым даром. Перед Бастионом, растянувшись далеко за линию оборонных траншей, теснились ветхие лачуги, громоздясь друг на друга, точно шаткие клетки; удушающая сеть густонаселенных трущоб и запутанных немощеных улочек отдавала себя на милость стихий (да и кое-чего похуже) в ожидании времени, когда Бастион расширится и вберет их в себя.

Город рос быстро. Слишком быстро, считали некоторые. И с каждым новым участком городские стены приходилось ломать, перестраивать и освящать заново. Последнее освящение началось почти тридцать лет назад и все еще не завершилось — отчасти благодаря слишком частым землетрясениям, колеблющим этот край. И пока части Бастиона оставались неосвященными, внешний город был полностью уязвим.

Скавены выбрали отличный момент для нападения. Только предупреждение Коллегии Колдовства дало время защитникам города организовать приемлемую оборону неосвященных участков. И все равно они потеряли целый район трущоб, все-таки захваченный скавенами. Если крысолюдам удастся удержать этот плацдарм, их будет почти невозможно искоренить. Волькер был твердо намерен с честью сыграть свою роль в деле уничтожения мерзких тварей. Ему, пускай и выросшему в святом Азирхейме, среди чудес Города Предков, Эксельсис стал настоящим домом.

Традиционный кожаный китель оружейника был не единственной его защитой. Торс оберегал затейливо выкованный нагрудник, украшенный стилизованным изображением молнии Зигмара. Еще имелись толстые кожаные рукавицы и крепкие, подбитые железом сапоги. Из-за пояса торчал пистоль-самопал, еще два многозарядных пистолета хранились в кобурах за спиной. Кисет с пулями и порохом лежал рядышком на земле, только руку протяни. Польза оружия напрямую зависит от доступности боеприпасов. Мудрые слова наставника Окена.

Старый дуардин научил Волькера всему, что знал сам об искусстве оружейного дела, а также многому другому. Окен показал ему, что значит быть членом Арсенала Железноспаянных — и какой груз ответственности ложится на плечи того, кто им стал.

Быть одним из Железноспаянных означает наследовать победам и поражениям двух почти угасших культур, шагать по тропке между двумя павшими мирами, отдавая дань уважения каждому из них словом и делом. Длинноствольная винтовка Волькера была настоящим шедевром, вещью несказанной красоты, созданной в соответствии с этими правилами. Она ни разу не подвела его, а он никогда не забывал ухаживать за ней. Заботься об оружии, и оно позаботится о тебе — еще одно откровение Окена.

Подумав о раздражительном старце, Волькер улыбнулся. Да, дуардин был стар, даже по меркам Обездоленных. Но его, как и многих дуардинов, возраст сделал только крепче. Волькер вспомнил их первую встречу — в кузнице над наковальней. Он тогда был еще ребенком. Вспомнил, как Окен ловко починил сломанную игрушку, с каким удивительным изяществом двигались его толстые пальцы.

— Хочешь научиться? — спросил он, закончив, и голос его был подобен перестуку камней в железном ведре. Волькер хотел.

Улыбка его угасла. Жалко, что Окена тут нет. Присутствие старого брюзги успокаивало, хотя Волькер никогда бы не осмелился произнести это вслух. Но прямо сейчас он отчаянно нуждался в успокоении.

Едва разменявший тридцать зим, он был самым молодым оружейником среди Железноспаянных. Когда-то Волькер думал, что силой заслужит уважение товарищей, но все оказалось наоборот. Херцборг и другие оружейники обижали его, их авторитет ценился гораздо выше, чем его — здесь, на задворках цивилизации. Не то чтобы он вообще обладал хоть каким-то авторитетом…

Волькер не имел никакой склонности к политиканству, его интересовало только оружие. Он мог выстрелом из пистоля оторвать крылышки у плодовой мушки, но не сумел разобраться в мрачных течениях влияний среди Железноспаянных без трех проводников, карты и нескольких факелов.

Его нынешнее положение — наглядный тому пример. Выступать в качестве восхваляемого почем зря стрелка, вместо того чтобы вырабатывать стратегию вместе с товарищами-офицерами в стенах Бастиона… Он даже не командует собственным артиллерийским расчетом. Обидно. Заметив выражение его лица Маккельссон хмыкнул:

— Пойди прогуляйся, парень. Свежий воздух. Порох в легких. Полезно для здоровья.

— Полезно для кого? Я… о! Смотри, кто тут.

Маккельссон обернулся и нахмурился:

— Теперь ясно, что у нас проблемы.

Волькер рассмеялся. К ним ковылял старый Брат Зиска, нещадно грохоча своими многочисленными колокольчиками и цепями. Потрепанный балахон жреца-зигмарита не слишком скрывал мускулистую фигуру. Вокруг старика развевались молитвенные свитки, пришитые к балахону. На лысине и груди жреца красовались вытатуированные избранные отрывки из Книги Молнии, босые ноги шлепали по настилу. Зиска был одним из Посвященных Зигмара, и, если уж ему позволили вдохновлять людей, значит, ожидали скорой атаки.

— И разрушил Зигмар вероломные Владения своей грозой, и метал он молнии благословенной ярости, дабы освободить эти земли от скверны! — провыл жрец, что есть мочи потрясая самым большим и звонким своим колокольчиком. — И покарал он всех, бросивших вызов Азиру и могуществу Небес.

Старик шагал вдоль выстроенных в ряд пушек, цепи его лязгали, бубенцы нестройно бренчали. Оружия при себе он вроде бы не носил, но Волькер как-то раз видел, как добрый Брат размозжил череп орруку колокольчиком покрупнее. Сделанный из метеоритного железа, тот бубенец был столь же смертоносным оружием, как и любой клинок.

Маккельссон покачал головой.

— Человечки, — пробормотал он.

— Мы благочестивый народ, — ответил Волькер, улыбаясь.

— Вы, может, и благочестивые, — буркнул Маккельссон. — А он — бакрат. — Дуардин постучал себя по голове. — Что-то у него там скверно спаяно.

— Но он вдохновляет. — Зиска принялся распевать какой-то похабный гимн, а артиллеристы прихлопывали и посвистывали в такт. — Своим манером, — неубедительно добавил Волькер. Повернувшись в сторону вражеских позиций, он пригляделся к скапливающимся в развалинах черным фигурам. — Скоро они предпримут очередной бросок.

— Угу. Весь последний час они собираются с духом.

— Слишком уж там много открытого пространства, — заметил Волькер. — Отличная для них возможность воспользоваться численным преимуществом.

— Лучше крыса под открытым небом, чем в туннелях, — ответил Маккельссон. — Так, по крайней мере, мы увидим, скольких убьем. — Дуардин с задумчивым видом дернул себя за бороду. — Интересно, какая нынче награда за крысиные хвосты?

— Если бы я думал, что Малый Конклав действительно станет что-то платить, я бы, может, и разузнал.

Маккельссон фыркнул.

— Точно. Никогда не встречал таких скупердяев.

Волькер посмотрел на него. Маккельссон пожал плечами:

— Среди людей, я имел в виду, — пояснил он.

Волькер хихикнул и сел, привалившись к стене окопа, прислонив ствол винтовки к плечу, а приклад зажав между коленями. Вытащив из рукава тряпицу, он начал протирать винтовку, удаляя излишек пороха с ударного механизма. Маккельссон присел на корточки, наблюдая за работой Волькера.

— Ты ухаживаешь за винтовкой, как ринна, — одобрительно заметил он, выудил из кармана трубку, набил ее и зажег с помощью запасного запала. Из чаши трубки потянуло запахом прокисших в самых глубоких прибрежных пещерах теней. — Окен хорошо тебя научил.

— Это единственный способ делать что-либо, — сказал Волькер. — Ну, или так говорит старый ворчун.

Маккельссон низко, рокочуще хохотнул.

— Угу, он такой. — Дуардин огляделся. — Он пожалеет, что пропустил все это.

— Правда?

Маккельссон нахмурился, размышляя.

— Наверное, нет.

Одинокая пронзительная нота ввинтилась в воздух. Волькер поднял глаза:

— Полагаю, кое-кто пошел в атаку. — Он подобрал ноги и встал, а Маккельссон поспешил к своей пушке. Вдоль шеренги зазвенели сигнальные колокола. Дощатый настил завибрировал под поступью бронированных полубогов — по траншеям к линии фронта двинулись громоздкие фигуры Сынов Маллуса.

Дружина Грозорожденных Вечных в черных доспехах заняла позиции в окопе стрелков, готовая защитить бесценную артиллерию Железноспаянных от всякого скавена, который прорвется так далеко. Волькер исподтишка разглядывал гигантских воинов.

Почти век прошел с тех пор, как Врата Азира распахнулись, выпустив грозу Зигмара, чтобы перекроить Владения Смертных. Волькер помнил рассказы бабушки о тех первых ужасных днях и о полубогах, отправившихся в пасть Хаоса, неся с собой надежды свободных людей. Грозорожденные вели битву за битвой против врагов Азира, выковывая альянсы со старыми и новыми союзниками. Только когда Привратные Войны закончились, первым отважным колонистам позволили выступить вперед и заявить о своем праве первородства.

И теперь, когда так много воды утекло, Вышний город и другие Начальные города представляли собой неизменные опоры Владений Смертных. И пока такие, как Волькер, держат оружие, эти города таковыми и останутся, чего бы это ни стоило. Но союзники вроде Грозорожденных Вечных никогда не помешают. Вышний город был домом целых трех Грозовых Цитаделей, населенных бойцами трех Грозовых Воинств, в том числе и Сынами Маллуса.

Рев боевых машин расколол воздух. Волькер услышал, как Маккельссон проревел команду, и пушка изрыгнула смерть, добавив свой грохот к артиллерийской канонаде. Позади раздался пронзительный вой ракетной батареи. Ракеты просвистели над головой, спеша навстречу приближающимся скавенам.

Волькер положил винтовку на край окопа и снова приладил к глазу дальномер. Пощелкав стеклышками, перемещая их так и сяк, он наконец нашел нужное сочетание и подался вперед, крепко вжав в плечо приклад. Выбрав цель, он выстрелил — в очередного вожака стаи. Пристрели вожака — и остальные крысы разбегутся по норам. Даже не проверяя, нашла ли пуля цель, он принялся перезаряжать винтовку.

Вокруг Грозорожденные занимали свои позиции — подняв щиты, приготовив клинки. Впрочем, Волькер молился, чтобы клинки не понадобились. Если скавены доберутся сюда, остановить их надежды нет…

Платформа сотрясалась от пушечных и ракетных залпов. Стрелки тоже не дремали, наполняя воздух пороховым дымом. Скавенов встретила плотная стена огня, разорвав идущих впереди в клочья.

Крысолюды, добравшиеся до переднего края траншей, оказались лицом к лицу со стражей вольной гильдии, поддерживаемой дружиной Грозорожденных, — и те, кого не зарубили сразу, помчались прочь по пустырю, раскинувшемуся между трущобами и окопами. Передние траншеи огласились боевыми кличами — Железные Быки и Бронзовые Когти торжествовали.

Волькер поднял винтовку.

— Они отступают, — пробормотал он.

— Они всегда отступают, — откликнулась одна из Грозорожденных. Ее голос, знакомый и доброжелательный, гудел, подобно эху затихающего грома, хотя акцент и казался странным. Звали женщину Сора. С момента появления скавенов прошло несколько недель, и большинство бойцов успели познакомиться друг с другом. — Это их основная стратегия.

Волькер рассмеялся.

— И владеют они ею виртуозно. Надеюсь, и дальше будут ее придерживаться.

Сора посмотрела на него сверху:

— Если они убегут слишком далеко, мы не сможем убить их.

— Но и они не смогут убить нас, — вставил Маккельссон. — А это довольно важно.

По шеренге пробежал одобрительный шепоток. Грозорожденная оглянулась, озадаченная.

— Я не позволю им причинить тебе вред, — сказала она, сняла шлем и глубоко вздохнула. С короткими серебристыми волосами, с ярко-голубыми глазами, она напоминала Волькеру матриарха какой-нибудь холмистой местности. Ею она, наверное, и была до того, как Зигмар избрал ее сражаться во имя свое. Мысли Волькера упорно возвращались к вопросу, кем эта женщина была, прежде чем благословенная молния — давным-давно — перенесла ее на сторону Зигмара.

Волькер улыбнулся:

— Приятно слышать, Сора. — Интересно, как женщина относится к тому, что ее причисляют к «сынам».

Хотя с учетом того, что он знал, сомнительно, что она вообще придает этому хоть какое-то значение. Сора — душа прагматичная.

Она пару секунд смотрела на него, потом хмыкнула — и погладила Волькера по голове, едва не сбив человека с ног.

— Иногда ты напоминаешь мне моего внука, Овэйн.

— О?

— Тогда я вспоминаю, что он мертв, и снова грущу. — Сора была самой дружелюбной из Грозорожденных, хотя это мало о чем говорило. Она встряхнулась, словно отгоняя ранящие мысли и старую боль, и сказала:

— Они вернутся.

— Они всегда возвращаются, сестра. В этом их грязная раса тоже неизменна.

Голос новоприбывшего был глубже, чем голос Соры, и гораздо мощнее. Он не отдавался эхом, а просто вытеснял все иные звуки. Грозорожденные, все как один, повернулись и уважительно склонили головы. Волькер последовал их примеру.

Лорд-Целестант явился самолично. Он шагал по траншее, опустив ладонь на эфес ожидающего в ножнах руноклыка, прижимая к бедру молот. Боевой плащ зигмарита был безукоризненно чист, несмотря на грязь, кровь и копоть, пятнающие все вокруг. Его черный доспех, казалось, вбирал в себя свет фонарей. Если Сора была великаном, то Лорд-Целестант Гай Гриил оказался великаном среди великанов.

Его мощная фигура едва помещалась в окоп, и шагать лорду приходилось осторожно, чтобы не повредить настил. Когда он приближался, мужчины и женщины опускались на колени или почтительно склоняли головы. Нечасто один из избранных Зигмара прогуливается среди простого народа.

— Ты в порядке, сестра? — пророкотал гигант, глядя на Сору.

— Стою пока, Лорд-Целестант.

— Вижу. А ты, оружейник? — Черный взгляд скользнул к Волькеру. Глаза Гриила напоминали осколки обсидиана, испещренные серебряными крапинками. И взгляд его был неимоверно тяжел. Волькер с трудом подавил порыв рухнуть на колени.

— Я цел благодаря Соре. — Пришлось постараться, чтобы голос не дрожал. — Благодаря всем вам. Железноспаянные в долгу у вас.

Гриил одной рукой расстегнул шлем и стащил его с головы.

— Как мило с твоей стороны сказать так, сын Азира.

— Он тактичный мальчик, — прогудела Сора.

Гриил фыркнул:

— Тебе виднее, сестра.

Его обрамленное копной черных как ночь волос лицо было белее мрамора. Лорд-Целестант больше походил на ожившую статую, чем на человека. До Волькера доходили слухи, что Гриил уже не раз погибал на поле боя — и вскоре возвращался. Но каждый раз он возвращался… изменившимся. Все меньше в нем оставалось от человека. Он делался чем-то большим, чем простой смертный. Даже его собственные бойцы чувствовали себя порой неуютно в присутствии командира.

Гриил буквально олицетворял мрак: бледное лицо оставалось вечно хмурым. Вблизи на черных доспехах можно было разглядеть вмятины от пуль и шрамы, оставленные вражескими клинками. С латного воротника и наплечников свисали оправленные в серебро локоны и прочие безделушки. Волькер слышал от Железноспаянных, что все эти предметы принадлежали невинно убиенным — как будто Гриил вознамерился превратиться в ходячий памятник тем, кого так несправедливо прибрала война.

Крик из внешних траншей привлек внимание Волькера. Он обернулся, вскинув винтовку:

— Снова атака?

— Беженцы, — ответил Маккельссон, глядя в подзорную трубу. — Выглядят так, будто их прогнали сквозь строй. — Он нахмурился. — Несчастные дураки. Вольная гильдия не пропустит их.

Волькер выругался. Немало людей осталось там, в трущобах, захваченных скавенами. Иногда, после атаки, он бежали сюда. Очень редко.

— Их что, развернут обратно? Это же равносильно убийству! — Он обернулся, глядя на Гриила. — Вели своим бойцам помочь им!

— Нет.

— Они погибнут.

Гриил кивнул:

— Возможно.

Волькер уставился на него.

— Скавены убьют их. Или чего похуже.

— Твое беспокойство делает тебе честь, хотя это и глупо. — Спокойный Лорд-Целестант Железнобоких навис над человеком.

— Лучше глупость, чем бессердечие, — парировал Волькер.

Долгую секунду Гриил смотрел на него, потом отвел взгляд.

— Возможно, ты прав, — просто признал он. — Но спорить об этом сейчас не время. — Вопли расползались по окопам, трещали ружья. Гриил снова надел шлем. — Равнение на середину, Железнобокие. Враг близко.

Через дальномер Волькер видел, что скавены снова наступают. За все минувшее время эта атака была самой серьезной, и беженцы рассеялись в поисках укрытий. Только теперь Волькер сообразил, что прошлый натиск был всего лишь пробой. Проверкой сил передних окопов. Теперь скавены накатывались гигантской пищащей волной, тысячи покрытых шерстью фигур теснили друг друга, так что трудно было различить, где заканчивается одна крыса и начинается другая. Передние шеренги тащили грубые деревянные щиты, покрытые рунами, и примитивные копья.

За рядами крыс-копьеносцев маршировали доспешные надзиратели, щелкающие шипастыми кнутами над головами суетливых солдат и визгливо выкрикивающие приказы. Вокруг них бурлило море не столь однородно снаряженных скавенов — тощих хищников в жалких лохмотьях. Они шипели и пищали, создавая оглушительную какофонию, накрывшую передний край окопов раньше самих нападающих.

Волькер теперь даже не прицеливался. Промахнуться тут невозможно. Одним мертвым скавеном больше — значит, одним живым, способным убить его, скавеном меньше. Артиллеристы тоже не ленились, выкашивая передние ряды врага. Но скавены продолжали наступать, отчаянно стремясь выйти из зоны обстрела. Они карабкались через мертвых и умирающих, бросались в передние окопы, нападали на пищальщиков и солдат вольной гильдии. Люди гибли, захлестнутые волнами косматых тел.

Группы Грозорожденных в траншеях бросились прикрывать отступление смертных. Но крысы брали числом, и даже доблестные Сыны Маллуса не могли устоять перед ними. Треск бьющих вверх молний обозначил не одну гибель бойцов Гриила. Каждый раз, когда новый лазурный зигзаг вонзался в небо, Волькер шептал молитву.

На сей раз скавены не остановились, даже ракетный заградительный огонь не помешал им. Хуже того, они задействовали свое огнестрельное оружие. Волькер заметил занимающие позиции команды с дульнозарядными ружьями, джизелями, — они устанавливали тяжелые щиты, дающие им преимущество перед обороной вольной гильдии; остальная орда продолжала напирать.

Раненых людей несли по окопам назад, к городу. На подмогу подходили свежие стрелки и стражники вольной гильдии из подразделения Благословленных Грозой. Рядом взорвался бочонок с порохом, наполнив воздух дымом и грязью.

Руки Волькера болели, глаза саднило от жара и пороха. Но он продолжал заряжать и стрелять, автоматически и бессознательно. Он мало что слышал, кроме грохота больших пушек и криков людей и скавенов. Потом ахнул гром. Волькер, прервавшись, обернулся. Это стучали щиты Сынов Маллуса.

— За Хрета, — пророкотал Гриил, вскарабкиваясь на край траншеи. Его воины, эхом подхватив слова командира, последовали за ним в бой. Даже Сора. Они шли на приближающихся скавенов, пригнувшись за щитами, выставив вперед мечи. Затрещали ружья жаждущих занять чужие окопы крысолюдов. Нескольких Грозорожденных отбросило назад — пули из варп-камня пробивали любые щиты.

Волькер сосредоточился на выцеливании вражеских стрелков. Пальцы его онемели, так быстро он перезаряжал винтовку. Сыны Маллуса врезались в толпу скавенов мощным тараном. Орда разделилась, обтекая их, и хлынула в сторону траншеи Волькера.

— Маккельссон, — крикнул он, — все равно идут!

— Вижу, парень! — рявкнул дуардин. Кроме пистоля, засунутого за пояс, пушкарь и его команда были вооружены только собственными инструментами. Предполагалось, что ничего другого им и не понадобится…

Волькер отставил винтовку и достал один из многозарядных пистолетов. Враги подошли слишком близко. Вольная гильдия пятилась — будем надеяться, перегруппировываясь, а не отступая. Скавены неслись вперед красноглазым, оглушительно верещащим приливом. Волькер отступил от края траншеи, наводя тяжелый пистолет.

Он спустил курок, едва появились первые морды. Скавен с визгом упал, но другие хлынули в окоп. Бросив разряженный пистолет, Волькер потянулся за вторым, но, вместо того чтобы стрелять, пришлось отбить им выпад копья. Потом ударил кулаком прямо в мерзкое рыло, отбросив скавена назад. Мимо упавшего пролетел следующий, и Волькер приготовился к драке, но крысак наметил своей целью не человека.

Скавен с выпученными от ужаса или бешенства (а может, и от того, и от другого) глазами подскочил к штабелю пороховых бочонков. В лапах он сжимал какое-то шипящие и потрескивающее устройство — по-видимому, взрывное. Волькер повернулся, выстрелил… Слишком медленно. Скавен ткнулся носом в настил, но взрывчатку не выпустил. Предупреждение застыло на губах Волькера. Он увидел расширенные глаза Маккельссона.

— Ох, крак, — только и выдавил дуардин за миг до того, как бочонки взлетели в воздух, и мир побелел. Само время, казалось, раскололось — как и чувства Волькера. На мгновение все остановилось.

Ударная волна отшвырнула Волькера назад, на стену окопа. Он рухнул, задыхаясь, череп гудел от взрыва. Ошеломленный, оглушенный, человек искал взглядом Маккельссона. Ствол древней пушки переломился пополам, огонь бежал по дорожке рассыпанного пороха и разлитого масла, наполняя траншею дымом. Волькер стукнул себя по голове, пытаясь прийти в себя. Маккельссон лежал неподалеку; на том, что осталось от его лица, было написано удивление. Остальные ребята из расчета пушки разделили судьбу своего командира. Они лежали там, куда отбросил их взрыв, и пламя лизало их изломанные тела.

В глазах Волькера мутилось. Под волосами расползалась боль, он коснулся головы — пальцы окрасились красным. Не в силах сосредоточиться, он смотрел в пламя. В мигающих переливах рыжего и желтого возникла какая-то фигура. Сперва показалось, что это пушечное ядро, но потом Волькер понял, что это голова дуардина, только растянутая и разбухшая. Она колебалась вместе с пламенем. Нет — это и было пламя, пламя и дым. Лицо, созданное из жара и пепла. Лицо, которое он узнал, потому что оно украшало каждую кузницу и хранилось в памяти каждого смертного, когда-нибудь бравшего в руки винтовку.

Грунгни. Бог Металла. Кузнец-Владыка.

Гудящий голос пробрал человека до костей. Голос говорил не словами, но звуками: стуком молотов по раскаленному железу, шипением расплавленного золота, ревом горна. Волькер отпрянул, стиснув голову. Слишком громко. Слишком… много. Он закричал.

Ответом ему стал писклявый смех. Темные фигуры бежали по окопу, размахивая поблескивающими в свете пожара клинками. Скавены. Человек потянулся к самопалу на поясе, но руки его онемели. Собственное хриплое дыхание грохотало в ушах. Паника охватила Волькера. Ему не хотелось умирать так, перед лицом бога.

Грунгни повернулся. Пламя, взревев, охватило траншею. Скавены вспыхнули, как факелы, даже не взвизгнув перед кончиной. Бог повернулся обратно, его искрящиеся глаза остановились на Волькере. Грунгни кивнул, колыхнув дымной гривой. А потом исчез, словно и не было его вовсе. Волькер растянулся на дощатом настиле — и услышал, как кто-то зовет его по имени. Изумленный, он с трудом повернулся. К нему ползла Сора.

Впал в беспамятство Волькер прежде, чем она добралась до него.

Кретч Варпклык, Великий Верховный Когтемастер Клана Пасти, прищурившись, разглядывал своих лейтенантов. Те боялись — и хорошо, и правильно. Мускусный запах страха поднимался от них едкими волнами. Они не захватили вражеские окопы и прекрасно знали, каково наказание за провал. Впрочем, он не спешил объявлять приговор. Куда приятнее позволить их страху дойти до крещендо — те, кто послабее, иногда даже сходили с ума.

Он тяжело опустился на свой трон — крыса в боевых доспехах, ставших слишком просторными для съежившейся фигуры. Трон — некогда череп какого-то подземного монстра — сейчас был скопищем костей и железного лома, покрытых неровными рунами, вырезанными руками рабов. Эти самые руки теперь украшали верхушку трона, а их пальцы, залитые звериным жиром, превратились в свечи. Света, отбрасываемого ими, хватало, чтобы наполнить командную нору.

Тусклый свет играл на трофеях тысяч кампаний — крохотной крупице грандиозной коллекции. Свет этот отражался и в глазах дюжин мутировавших чумных крыс, шумно ерзающих в высоких железных клетках под потолком норы. Клетки располагались довольно странным образом, кроме того, из днища каждой торчали загадочные механизмы.

По меркам большинства смертных рас Варпклык был стар. По меркам скавенов — немыслимо древен. Больше века восседал он на вершине груды костей Клана Пасти, поддерживаемый мощной магией и непреходящей свирепостью, не слабеющей с годами. Шерсть его под доспехом обрела цвет грязного снега, старые шрамы, извиваясь и перекрещиваясь, бороздили иссохшие члены. Эти шрамы являли собой карту бурно прожитой жизни.

Однако не одни лишь шрамы красовались на этом сморщенном теле — тело это пронзали вдоль и поперек вены, мерцающие зловещим зеленым светом. Из пор сочились маслянистые желтовато-зеленые миазмы, пачкая края доспехов. Часть его пятнистой морды отвердела, превратившись в рубец вокруг поблескивающего варп-камня. Вставленный некогда искусственный клык не только дал ему имя, но и пустил в нем странные корни. Варп-камень питался им, одновременно подпитывая его самого.

А еще камень таинственно изменил хозяина. Сделал сильнее. Умнее. Помог ему прорваться на вершину клановой иерархии — где он неожиданно для себя оказался в полном одиночестве, непревзойденный и недосягаемый. Хорошее место — для любого скавена.

Верным признаком статуса служили телохранители, окружившие трон. Немногие вожаки скавенов были настолько храбры, чтобы позволить находиться возле себя крупным вооруженным нижестоящим. Особенно таким, как эти смертокрысы. Серые, крупнее даже черно-бурых, из которых формировались отряды штурмовиков, они носили синевато-серые доспехи поверх темно-красных балахонов и шлемы-черепа с бритвенно-острыми гребнями, скрывавшими все, кроме усов и клыков. Каждый был вооружен тяжелым зазубренным клинком с крюком на конце, размером побольше клановой крысы. Эфесам клинков кузнецы придали подобие божественного лика, а внутри каждой рукояти прятался волосок из шкуры самой Рогатой Крысы.

Смертокрысы не отличались от прочих скавенов какой-то особой преданностью, но выглядели гораздо внушительнее прочих. А Варпклык, даже одряхлев, нисколько не сомневался в своем превосходстве — как воина. Разве не заслужил он почетное место в совете Алого Лорда? Разве не собрал коллекцию бород Королей-Огнеходов, чтобы сделать себе плащ? Даже сейчас он мог придушить любого, кто осмелился бы бросить ему вызов.

Варпклык поднял согнутую лапу. Он чувствовал, как жилы варп-камня трутся об его кости. Зеленый свет под кожей на миг вспыхнул ярче, и лейтенанты отпрянули. Варп-камень — ценная штука, только смертельно опасная. Он способен обогатить скавена — или же прикончить его в мгновение ока. Варпклык, развеселившись, запищал. Лейтенанты, те, что похрабрее, быстренько присоединились к нему, желая снискать расположение вожака, но он жестом заставил их замолчать.

— Ну, так что вы скажете в свое оправдание? — прорычал он. С тех пор как варп-камень разросся в его гортани, голос вожака обрел особое звучание. Такие низкие звуки ни один скавен не мог и надеяться воспроизвести. Услышав этот голос, лейтенанты посообразительнее бухнулись на пол, лебезя что есть мочи. Остальные присоединились к ним пару секунд спустя. Варпклык приметил, кто шлепнулся последним, и поманил когтелидера смертокрыс. Крупный скавен отсалютовал зазубренным клинком и шагнул вперед.

Преступный скавен, осознав свою ошибку, завизжал и попытался бежать, только слишком медленно. Тяжелый меч налетевшего на него смертокрыса ударил стремительно и неотвратимо. Лейтенант рухнул с расколотым черепом, подергивая ногами. Варпклык удовлетворенно закряхтел.

— Надо быть бойцами получше — или побыстрее, да-да? — проскрипел он, изучая уцелевших лейтенантов.

Те закивали, соглашаясь с бесспорной мудростью. Вонь страха наполнила нору. Варпклык поманил к себе одного из крысаков:

— Скеш — стой. Доложи-объясни, да?

Скеш встал, весьма неохотно. Расплавленные остатки множества свечей застыли комками на козырьке его шлема и в желобках наплечников. Доспехи были перемазаны грязью, и пах он машинами. Темные лапы сжимались и разжимались над рукоятью подвешенной к поясу боевой пики.

— Мы сделали большие-великие успехи, Когтелорд, да-да. — Он принялся потирать лапы. — Много туннелей, копаний, глоданий, о самый свирепый из властелинов.

— Да, — уронил Варпклык. Очевидная ложь, однако. Проныры Скеша отвечали за подрывные работы. Они прогрызли сотни туннелей с начала осады, только почти все оказались бесполезными. У проклятых дуардинов имелись свои туннели под городом, и они подготовились к подобным уловкам. Скеш был ветераном прошмыгивания, но с небезграничными способностями, и сейчас он основательно прокололся. Варпклык поразмыслил, не убить ли его, но решил оставить ложь безнаказанной. Скеш отплатит за милосердие, удвоив усилия.

— Славно-ладно. Ты угодил мне, Скеш.

Скеш удивленно дернулся. Остальные лейтенанты уставились на него убийственными взглядами, хотя и льстиво запищали в знак согласия. А Варпклык обратился к другому, покрытому шрамами заморышу по имени Клискит:

— Последняя атака провалилась. Объясни.

Клискит шумно опорожнил кишки.

Варпклык подался вперед:

— Это просьба о прощении?

Клискит задрожал так, что его доспехи забряцали. До случившейся с ним вонючей неожиданности латы были подозрительно чисты. Вожак не терпел воинов, которые не дерутся. Варпклык наклонился еще немного, поманив крысака согнутым когтем. Клискит, поскуливая и пошатываясь, шагнул вперед. Лапа Варп-клыка взлетела, стиснув облезлый нос. Резким рывком вожак сломал провинившемуся скавену шею. Тело шлепнулось на пол у подножия трона.

— Кризк — ты теперь когтелидер. Если подведешь-расстроишь меня, я сожру твои потроха, да-да.

Кризк, дородный скавен в украденных где-то остатках того, что могло быть дуардинским доспехом, благодарно заюлил, распростершись ниц.

Варпклык снова уселся поудобнее и стукнул кулаком по подлокотнику трона.

— Я хочу людь-типов прогнать. Я хочу грозовых-типов прогнать. Я хочу дуардин-типов прогнать и убить. Я хочу-желаю этого сейчас-сейчас. — Он ткнул когтем в горстку лейтенантов. — Вы сделаете это, да- да. И скоро.

Они поспешили прочь из норы, толкаясь и пихаясь, чтобы оказаться впереди. Варпклык вздохнул. Они ничего не сделают. Это им не под силу. Но они займут врага, запрут его, а там уж и союзники подойдут.

Он посмотрел на крыс в подвешенных клетках, которые вдруг все разом запищали. Животные словно окостенели, горла их раздулись, челюсти открылись. Из механизмов под клетками вырвались тонкие дуги искрящейся изумрудной энергии, связывая клетки в единую цепь, и вот уже все они оказались окутаны мерцающим сиянием. Писк крыс стал громче, растянулся — и перерос в новый звук. В голос.

— …слышишь меня?

— Я слышу тебя, Круш, — отозвался Варпклык. — Твой дальновизг работает лучше, чем я ожидал, изменник. Возможно, ты действительно инженер, как утверждал.

— Множество благодарностей, о самый свирепый из деспотов. Скромный скавен рад, что ты доволен, и пресмыкается у твоих ног. — Круш хихикнул. — Или нет.

Варпклык сдержал сердитое рычание. Инженер-изменник умел, когда хотел, приводить в ярость. Неудивительно, что архи-варлоки Скрайра назначили немалую цену за его шелудивую голову. Но пока он дает результаты, Варпклык воздержится от желания оторвать ему эту голову.

— Твоя боевая машина готова, изменник?

— Да-да, самый почитаемый Когтелорд. Еще пара проверок — не больше, — и мы сокрушим людь-типов, да-да. И тебя признают самым могущественным полководцем, самым коварным, самым смелым-лютым, да.

Варпклык фыркнул. Изменник обещал ему оружие, способное сокрушить огромный Бастион, защищающий Город Гроз. Но пока что никаких доказательств ему предъявлено не было.

— Меня заботят лишь стены, Круш. Разбей-разнеси их для меня, или я позабочусь, чтобы твои хозяева узнали, где тебя найти.

Круш запищал, забавляясь. Одна из крыс вспыхнула ярким пламенем и упала, истребленная текущей сквозь нее энергией. За ней последовала вторая, потом третья, пока все странные клетки не оказались полны горящих подыхающих крыс. Хихиканье Круша разбилось на отдельные звуки и затихло, потерявшись в треске пламени.

Варпклык с досадой закряхтел. Его многое раздражало, но приходилось полагаться на Круша, поскольку дело свое он знал. Вышний город падет, и его сокровища достанутся ему.

Он подал знак одному из смертокрыс:

— Достань еще крыс для клеток.