Копье Теней

Глава двадцать третья. ОХОТНИК

Адхема кралась по высокому уступу на южном склоне Львиного Утеса, прислушиваясь к вяжущему рот привкусу крови оборотня. Да, она подкрепилась одним из воинов-воронов, утоляя разыгравшийся голод, и кровь его была обильно приправлена колдовством. Любопытный привкус, без горечи, присущей обычно столь порочным созданиям; возможно, все дело в том, какую форму принимает порок. Незаметно скользя над битвой, она решила, что когда-нибудь еще исследует этот вопрос.

Большинство скавенов разбежались, едва их гигантская боевая машина сдвинулась. Оказавшись меж демонами и Громовержцами, они потеряли всякую охоту драться. Три сражающиеся стороны сократились до двух, и бойцы Камнешлема бросили все силы на скачущих отпрысков чародейства.

Несмотря на все ее отвращение к летучим дуардинам, Адхема признала, что они по-своему грозны и внушительны. Воины Камнешлема на земле быстро выстроились компактной стрелковой цепью и держали демонов на расстоянии — с умением, порожденным, несомненно, опытом. И все равно итог был очевиден — тому, кто способен видеть. Дуардины, несмотря на их мастерство и отвагу, будут просто задавлены числом — или вынуждены отступить.

Она взглянула вверх, разыскивая «Занк». Эфирный корабль преследовал медленно катящуюся боевую машину. Интересно, успели остальные пробраться на борт и нашли ли копье? В пещерах, которые вампирша уже обыскала, ничего не оказалось. Зашипев от разочарования, Адхема вновь переключила внимание на битву внизу. Взгляд привлекла желтовато-коричневая фигура, и вампирша спрыгнула с выступа на склон, следуя за ней.

Демигриф с кошачьей грацией скакала с камня на камень. Ее шерсть потускнела от крови и ихора, но силы казались неиссякаемыми. Рогген низко пригнулся к седлу, сжимая в обеих руках оружие. Рыцарь сражался с жестокой радостью, и Адхема высоко оценила его мастерство. Ей даже вдруг захотелось полюбоваться, какую бойню может устроить целая когорта таких воинов.

Рыцарь, казалось, нашел новую жертву. Любопытно. Демигриф свалила демона на землю и задрала его; Рогген, размахивая палицей и мечом, разогнал других, расчищая путь к… О!

Адхема присела на корточки, улыбаясь. Жрица. Поверженную Ниоку с лицом, превратившимся в алую маску, окружили воины-вороны. Грабелька ринулась вперед, разбрасывая пернатых бойцов. Вспышка колдовского огня известила о присутствии чародея в хрустальном шлеме — Юхдака, так он вроде назвался.

Вампирша видела, как взрыв опрокинул Грабельку; шкура демигрифа дымилась. Придавленный, Рогген с трудом выбрался из-под «лошадки»; воины-вороны уже устремились к нему. Ловко прыгая по камням, вампирша перехватила одного. Ее клинок вонзился воину в спину и вышел из груди прежде, чем тот заметил чужое присутствие. Адхема не могла сказать, зачем вмешалась. Чем меньше служителей Грунгни выживет, тем меньше ей придется потом убивать.

Мысль эта ей не понравилась. Она неприятно скрежетала об еще сохранившиеся в ней осколки чести. И в любом случае она у рыцаря в долгу. Он ее спас. Так что она спасет его. Так будет справедливо.

Она скрестила клинки со вторым воином, пока Рогген расправлялся с третьим. Он еще не заметил ее: его взгляд не отрывался от Юхдака. Размозжив череп противнику, рыцарь с ревом кинулся на колдуна. Юхдак щелкнул пальцами, и руку Роггена с опускающей палицей окутало фиолетовое пламя. Оружие лопнуло, как перезрелый плод, а древко змеей обвилось вокруг руки рыцаря, зарываясь в плоть и выпуская бледные шипы.

Адхема поморщилась, когда Рогген, закричав, отпрянул, глядя на пылающую жаром перемен руку. Плоть текла водой, сплавляясь с оружием, прорастая тонкими ниточками перьев и шишечками моргающих глаз.

— Нет! — выкрикнул рыцарь, вскинул меч и одним ударом отрубил преображающуюся руку по самый локоть. Не ожидавшая подобного, вампирша удивленно моргнула, впечатленная. Не у всякого смертного хватило бы мужества на такое. Изуродованная конечность билась на земле подыхающей рыбой, отращивая суставчатые ножки; окровавленный обрубок раскрылся, как пасть пиявки, наполнившись острыми блестящими зубками. Прижимая к груди культяпку, Рогген принялся рубить содрогающегося перевертыша в мелкий фарш.

— Очаровательно, — произнес наблюдавший Юхдак и вытянул руку. Преображающий огонь побежал по пальцам быстрее, в воздухе закружились багряные и лазурные точки. — Интересно, что ты будешь делать, когда я изменю твою вторую руку? Отгрызешь ее, как зверь?

— Если придется, — выдохнул Рогген с бледным от боли лицом. Запах его крови — сладкий нектар, влажная кора — долетел до Адхемы. Она отбила клинок противника и вцепилась ему в горло. Одного поворота запястья хватило, чтобы сломать ворону шею. Не удосужившись даже посмотреть, как падает тело, вампирша устремилась к Юхдаку.

Но не успела. Грабелька с почерневшей шерстью и опаленными перьями заклекотала и прыгнула. Твердый, как железо, клюв впился в плечо Юхдака, и тот ошеломленно вскрикнул: демигриф оторвала колдуна от земли, швырнула в сторону и, не давая подняться, накинулась на врага, разрывая когтями доспехи и одежду. Юхдак, продолжая кричать, взмахнул клинком. Грабелька взвизгнула, отпрянула и осела на землю.

Колдун, пошатываясь, поднялся.

— Грязное животное, — прошипел он, направив на демигрифа окровавленный меч. — Я сделаю из тебя что-нибудь более полезное, тварь.

— Ничего ты не сделаешь! — проревел Рогген, бросаясь вперед. Их клинки со звоном скрестились. Даже раненый, истекающий кровью, Рогген не утратил стремительности и силы. Каждый удар отбрасывал более легкого колдуна назад. Но на удар, нанесенный рыцарем, Юхдак отвечал двумя. Потеря руки все-таки обошлась Роггену дорого. Несколько секунд спустя, после очередного дикого выпада, рыцарь покачнулся и упал на одно колено. Грудь его тяжело вздымалась. Юхдак занес меч.

Адхема метнулась вперед сквозь дым. Ее клинок скользнул точно в зазор между пластинами доспехов Юхдака. Потрясенно хрюкнув, чародей попытался ударить наотмашь. Вампирша проворно уклонилась и ткнула противника мечом еще раз. Третий удар заставил колдуна пошатнуться. Адхема ухмыльнулась, видя, как демоны начали истончаться и расплываться.

Вампирша шагнула следом за пятящимся колдуном.

— Ты не тот, кто мне нужен, но, учитывая оскорбление, которые ты нанес мне в лесу, я удовлетворена. Возможно, потом я еще вытяну то, что осталось от твоей души, и сделаю ее своим псом.

— Нет, — прошипел Юхдак и выбросил вперед руку, запятнав воздух каплями крови. Ткань реальности запузырилась и раскололась, выпуская ухмыляющиеся розовые морды. Длинные лапищи с огромными кривыми когтями потянулись к вампирше, вцепились в ее руки и ноги, неумолимо потащили к бреши в воздухе. Но вдруг раздался чей-то голос, разорвавший заклятие, — и рожи, заколебавшись, исчезли. Адхема выпрямилась и обернулась, ища источник спасения.

Ниока стояла на коленях, навалившись на рукоять своего молота, вместо одного глаза на лице ее зияла багрово-черная дыра, но второй горел жарко-жарко. Хриплым, срывающимся от боли голосом женщина читала молитву — и оставшиеся демоны дрожали и лопались, как мыльные пузыри. Встретившись со жрицей взглядом, вампирша благодарно кивнула.

Когда же она обернулась, Юхдак исчез. Выплюнув проклятие, Адхема завертелась, разыскивая его следы. Но колдун точно испарился. Тогда она вернулась к остальным. Ниока подползла к Роггену. Рыцарь лежал неподвижно. Адхема подошла к ним, и в ноздри ей ударил густой запах рыцарской крови. Ниока оторвала длинный лоскут от своего балахона и бинтовала им обрубок руки великана.

— Он будет жить?

Жрица подняла глаза.

— Если будет на то воля Заг’мара. — Она слабо улыбнулась. — Но он крепок. Как дерево. Может позволить себе потерять ветку-другую.

Адхема ухмыльнулась, обнажив клыки:

— Это хорошо, полагаю.

Она услышала лязг и увидела бредущие к ним сквозь дым приземистые фигуры. Камнешлем и его Громовержцы — те, кто пережил бой с демонами. Внезапный взрыв заставил ее обернуться.

Скавенская боевая машина не ушла далеко. Она вихлялась на оси, пыхала огнем и дымом и, похоже, собиралась опрокинуться. Грянул новый взрыв, встряхнув громадину, и вампирша посмотрела на Ниоку:

— Продолжай молиться, жрица. Подозреваю, Волькеру и прочим это понадобится.

Волькер выстрелил. И тут же проклял все, поскольку Лугаш, налетев на смертеносца, отбросил того назад — спас, считай, от пули, которая ударилась о кольцо гироскопа и срикошетила, перебив цепь, на которой висело копье.

Огромное черное оружие ухнуло вниз, рассекая воздух с долгим — и, возможно, довольным — шипением. Лугаш, взревев, потянулся к копью, бросив боевой багор, застрявший в плече смертеносца. Великан поймал огнеубийцу за руку и рывком откинул его. Рокоборец врезался лицом в помост. Воин Кхорна пнул оглушенного дуардина в бок, так что кости захрустели, и Лугаш кубарем покатился по палубе. А великан потянулся к копью. Ганг, извиваясь в оставшихся цепях, тоже как будто стремился к воину.

— Зана! — крикнул Волькер, отшвырнул винтовку и выхватил пистолеты. Мимо прошмыгнул обезумевший скавен. Бывший капитан вольной гильдии уже мчалась по помосту с мечом в руке. Клинок полоснул по мускулистому предплечью воина. Тот, взревев, перехватил лезвие голой рукой — и меч сломался в его кулаке. Увернувшись от тянущейся к ее шее ручищи, Зана снова кинулась на противника, намереваясь всадить зазубренный обломок меча в обнаженное горло врага.

Смертеносец перехватил руку Заны, поднажал — и обломок впился в предплечье хозяйки. Зазвенели, осыпаясь с наруча, монеты. Зана закричала, выхватила из-за пояса нож и погрузила его в бедро противника.

— Пристрели его, Волькер! — выдохнула она.

Взревев, смертеносец сбросил женщину с помоста, отправив прямиком к валяющемуся Лугашу.

Волькер послушался. Оба пистолета загрохотали, изрыгая огонь и свинец. Смертеносец дернулся, взвыв от боли и удивления, отпрянул назад, продолжая тянуться, и, когда Волькер, отбросив разряженное оружие, схватил самопал, Копье Теней безошибочно скользнуло в руку нового владельца. Пальцы воина сомкнулись на черном древке, и великан с триумфальным ревом мощным рывком оборвал оставшиеся цепи.

— Мое! — взвыл он. — Мое — наконец!

Яростная радость пылала в его глазах. Он повернулся к Волькеру, ткнул пальцем в одну из вмятин, оставленных на его доспехе пулями.

— Что, не вышло, да?

Волькер промолчал. Он целился.

Смертеносец остановился.

— Думал, сможешь прикончить меня этими глупыми пистолетиками, человечек? — презрительно проговорил он. — Я Ахазиан Кел. Я прошел огонь Толланской Канонады и гром-обозов под Курском. Что мне один или два пистолета, если со мной не справились тысячи?

— Смотря чей палец жмет на спусковой крючок, — сказал Волькер как можно спокойнее.

Ахазиан хмыкнул.

— Может быть. Но мне не нужно подходить к тебе близко, чтобы убить тебя. — Он поднял копье и посмотрел на Зану. — Как она там назвала тебя — Волькер? Да.

Великан склонился к подрагивающему черному копью и прошептал имя. Волькера скрутило, внутри будто что-то оборвалось. Таинственные руны, выгравированные на широком наконечнике Ганга, вспыхнули холодным светом. Время словно замедлилось. Волькер навел пистоль, палец на крючке оцепенел. Ахазиан Кел замахнулся. Копье с жадным шипением вырвалось из его руки, вспарывая воздух, который как будто бы сам пятился от ненавистного острия.

Все остановилось. Волькер смотрел на копье, такое близкое и такое далекое одновременно. На свою смерть, застывшую во времени. Ганг не кормили тысячу лет, и теперь копье стремилось насладиться трапезой. Время и пространство были ничто для него, они свертывались под его напором истлевшими саванами. Копье ползло к жертве, кралось меж секунд, как гирлев, скользящий среди высокой травы. Руки Волькера налились тяжестью, опускаясь под весом непрожитых лет. Все, что он мог сделать, — лишь надавить до конца на спусковой крючок. Грянул гром. Огонь вырвался из ствола самопала, на миг отогнав прилипшие к копью тени.

Ганг приближался, подползал к нему гигантской черной змеей. Мгновения растянулись в вечность. Волькер видел, как его летящая строго по прямой пуля, вращаясь, медленно разминулась с копьем. Он отступил на шаг. Потом еще на шаг. Казалось, что он плывет по вязкой грязи. С каждым его шагом копье становилось ближе. Ближе. Вот он уже чувствует жар черного наконечника. Время, растянувшись до предела, со щелчком вернулось к норме. Всего один шанс.

Волькер рванулся к качающимся кольцам механической модели, смутным образам иных мест, иных Владений. Копье разочарованно зашипело у него над плечом. Он взлетел на помост, перепрыгивая через три ступеньки за раз. Ганг с голодным вскриком метнулся за ним. Ухватившись за шипастую рукоять топора Ахазиана, все еще удерживающую подрагивающие кольца, Волькер нырнул вперед, высвободив на ходу топор.

Он почувствовал рывок, как будто что-то его тянуло в несколько сторон разом. Перед глазами заплясали цветные пятна, тело разом обдавало жаром и холодом. Одежда покрылась инеем, а кожу будто жгло пламя. Он видел звезды, красные тучи и аметистовые пустоши, и все сливалось друг с другом, исчезая в мгновение ока. Что-то черное, полное ненависти, рвалось к нему сквозь головокружительное безумие. Не копье… не совсем копье. Что-то иное, притворяющееся копьем. Крупица космической грязи, тянущаяся к нему через все Владения, жаждущая лишь его смерти.

В отчаянии он вскинул руку и ухватился за одно из снова вращающихся колец. Металл прожег рукавицу, опалил до волдырей руку, но Волькер держался, и его несло вверх, к пульсирующему отверстию в ткани пространства. Рука и плечо кричали от адской боли, мышцы рвались под кожей. В верхней точке вращения он разжал пальцы — и упал в дыру. Где-то внизу или наверху — раздался разочарованный вопль: Ганг уходил в глубины вечно меняющихся реальностей.

Волькер обрушился на палубу и вяло перекатился; одежда его тлела, сердце неистово колотилось. Самопал он потерял, топор тоже. Он попытался подняться — и услышал крик. Ахазиан Кел пятился, зажимая ладонью глаз. Последний выстрел Волькера попал точно в цель. Смертеносец, завывая, рухнул на одно колено. Кровь, струящаяся между его пальцами, расплывалась на полу красной лужей.

— Еще жив, азирит?

Над ним склонилась заплывшая синяками Зана. Вытерев кровь с подбородка, она протянула Волькеру здоровую руку. Он стиснул ее и застонал: ожоги на ладони одарили вспышкой мучительной боли.

— Надо убираться отсюда, — прохрипел он, навалившись на Зану. Рука, которой он держался за обод, бессильно повисла. И тут колеблющийся портал на помосте затрещал. Энергия рвалась на свободу, куроча стены и пол, плавя металл. Волькер толкнул Зану и упал на нее; искрящий хлыст пронесся по воздуху там, где только что были их головы. Женщина вскрикнула — Волькер задел клинок, все еще торчащий из ее предплечья.

— Сейчас эта штука взорвется, — пробормотал он в качестве извинения.

— Тебе лучше знать, — буркнула Зана, пытаясь подняться сама и поднять его. Все вокруг них разваливалось. Лопались паропроводы, рвались трубы, выхаркивая ядовитый дым. Перекошенная кольцевая модель вращалась как попало, разбрасывая во все стороны варп-молнии. Воющий ветер гулял по отсеку, будто модель пыталась затащить людей в мерцающий вихрь, растущий внутри вертящихся колец.

— Ну же, азирит, — вставай!

Волькер прикусил губу, проглотив крик, — он задел раненую ладонь. Однако секунду спустя, когда из дыма и пара вырвалась рука в красных доспехах и тисками сжала его запястье, он уже не сдержался. Вслед за рукой показалось свирепое лицо Ахазиана Кела.

— Копье, — прорычал воин. — Где оно, червяк?

Он с силой швырнул Волькера на пол. Что-то внутри хрустнуло, и оружейник ощутил себя проколотым бурдюком. Перекатившись, он увидел, как Зана бросилась с ножом на Кела. Лезвие бестолково лязгнуло о наруч, смертеносец схватил женщину за горло и впечатал спиной в стену.

— Где мое копье? — взревел он.

— Нет тут никаких копий, мразь. Только топоры.

Ахазиан повернулся — и покачнулся. Один из метательных топориков Лугаша торчал из его груди. Рокоборец несся сквозь дым, кривя окровавленный рот в дикой ухмылке; борода флагом развевалась на ветру.

— Думал, мы закончили, демонское отродье? Да мы только начали!

Размахивая топором, Лугаш теснил смертеносца; противники обменивались свирепыми ударами, не замечая проносящихся обломков, притягиваемых кружащейся пустотой.

Зана прокралась к Волькеру.

— Как же завалить его? — прошипела она, пытаясь приподнять стрелка здоровой рукой. Волькер с проклятием схватился за бок. Ветер вцепился в них, едва не сбив с ног. Мимо, кувыркаясь, пролетел труп скавена и исчез в пустоте, отправившись в путешествие — одни боги знают куда.

— Нужно больше, чем есть у нас. Надеюсь, Лугаш покуда займет его.

Но тут тело рокоборца, прокатившись по полу, скрылось в дыму. Волькер даже не знал, жив еще дуардин или уже нет. Они с Заной просто уставились на бредущего к ним Ахазиана, борющегося с притяжением воронки, — окровавленного, потерявшего глаз, изрубленного до костей, но все еще стоящего на ногах. Смертеносец всплеснул руками.

— Я не стану убивать тебя, смертный. Ганг придет за тобой рано или поздно. Вопрос — когда, а что придет — без вопросов. Но ты еще будешь молиться о его приходе, я обещаю!

Волькер взглянул на Зану:

— Можешь найти Лугаша и дотащить до люка? Любого люка?

— Я… да. Возможно. Что ты задумал?

— Дать ему то, что он хочет. Погоди-ка, мне это понадобится. — Он ухватил рукоять сломанного клинка, засевшего в предплечье женщины, и выдернул его. Она взвизгнула от боли и неожиданности, а Волькер толкнул Зану к переборке и повернулся, позволяя потоку подхватить себя. Поглаживая стальной обломок, он врезался в смертеносца, очень обескуражив того.

— Ты спятил? — рявкнул Кел.

— Нет, просто отчаялся, — выдохнул Волькер, перехватил железяку половчее и вонзил ее в развороченную глазницу смертеносца — вонзил и провернул, стараясь проникнуть как можно глубже. Ахазиан взревел в агонии и швырнул Волькера на палубу. Рука и голова взорвались болью, но, падая, Волькер ухитрился сделать подсечку смертеносцу. Ахазиан упал — и покатился назад, не в силах остановиться. Он еще успел вцепиться в края механической модели, и на миг Волькеру показалось, что смертеносец все-таки выберется из воющей пустоты. Но кольца выгнулись, лопнули — и Ахазиан Кел исчез.

Волькер был очень близок к тому, чтобы повторить его судьбу. Хотя планетарная модель сминалась, проваливаясь сама в себя, воронка вихря никуда не делась — напротив, она росла. А у человека не осталось сил, чтобы бороться с притяжением. Закрыв глаза, он заскользил к забвению.

Но резкий, болезненный рывок остановил его. Разлепив веки, он увидел Зану, вцепившуюся в полу его куртки здоровой рукой. Раненую руку женщины держал Лугаш — а другой рукой он сжимал древко вонзенного в косяк двери в переборке топора.

— Теперь ты должен мне по крайней мере две услуги, азирит! — крикнула Зана. — Шевелись, увалень!

Перед глазами кружились черные точки, но Волькер послушался. Очень медленно они выползли в коридор, выдираясь из цепких лап порожденного пустотой яростного ветра. В отсеке рвущиеся из руин устройства варп-молнии побежали по стенам и потолку. Вихрь, кружащийся в сердце модели, увлекал в себя всё.

Они почти добрались до ближайшего люка, когда боевая машина начала разваливаться. Волькер даже не соображал, что на них падает — части пола или потолка, все вокруг слишком быстро менялось местами. Лугаш распахнул люк, оставляя на металле кровавые отпечатки. Все тело рокоборца было иссечено множеством неглубоких ран, шлем он потерял, на волосах запеклась кровавая короста.

Хрипло хохотнув, дуардин вскинул руку, словно давая знак кому-то по ту сторону люка. А через секунду, подхватив Волькера под мышки, толкнул его вверх.

— Тянись, человечек, если хочешь жить!

Сквозь пелену слез Волькер разглядел свисающую сверху лестницу — и знакомое лицо Брондта, протягивающего руку. «Занк» поравнялся с боевой машиной, но едва-едва поспевал за ней. Дым, рвущийся из двигателей, пятнал небо.

— Руку, парень, давай руку! — рявкнул Брондт, перекрикивая рев ветра.

Волькер потянулся — и чуть не упал. Земля мелькала внизу, осыпаемая обломками разваливающейся на ходу, но еще несущейся вперед в предсмертной агонии машины.

— Нам так долго не продержаться! — прокричал капитан.

Ругающийся Лугаш подхватил Волькера и выкинул его из люка. Оружейник ударился о лестницу, попытался ухватиться, но руки не слушались его. Хорошо, Брондт поймал его и втащил наверх.

— Где Зана? — рявкнул харадронец.

— Со мной! — проорал Лугаш и выскочил из содрогающегося проема; Зана цеплялась за его шею. Огнеубийца принялся карабкаться по лестнице следом за Брондтом и Волькером.

Зана ухмыльнулась Волькеру со спины Лугаша.

— Повеселились, а, азирит? Работая на Грунгни, не заскучаешь.

— Что, у вас всегда так?

«Занк» медленно отходил от боевой машины, постепенно складывающейся, будто сплющиваясь. Скрежет и визг терзаемого металла заставляли морщиться.

— Иногда и хуже, — ответила Зана, тоже ежась от визга разваливающегося колеса. Волькер сморгнул плящущие в глазах звезды и повис на лестнице, чувствуя себя усталым, как никогда в жизни. Когда грянувший взрыв разбросал по сторонам куски гибнущей машины скавенов, он посмотрел на Зану.

— Две услуги, да?

— Две, — кивнула она. — И я их взыщу, азирит, попомни мои слова.

— Рад, что вы счастливы, — крикнул сверху вниз Брондт, ухмыльнувшись Зане, чья улыбка тут же померкла.

— И кстати, об услугах: ты теперь должна мне три, Матос.

На борту умирающего варп-колеса Круш осознал, что что-то пошло чудовищно не так, когда почувствовал, что трон под ним пополз по палубе. Металл стонал и рвался. Команда в панике верещала. С палубы срывало настил и уносило в глубины варп-колеса. Все тряслось, расползаясь по швам.

Из корпуса со свистом вылетали заклепки. Некоторые из них попадали в скавенов. Их изувеченные тела катились по полу, соскальзывая в то, что росло внутри боевой машины. Круш крепко вцепился в трон, как будто одной только силой воли мог удержать его на месте.

Рядом рухнула часть обшивки. Массивная балка со скрежетом прогнулась, едва не снеся Крушу голову. Снизу слышался знакомый рев колебательного сверхволчка. Что-то вызвало скачок мощности. Вместо того чтобы вести варп-колесо через мембрану между измерениями, оно тащило его внутрь — и не целиком, а по частям. Круш стукнул кулаком по трону.

— Саботаж! — взвизгнул он. Трон пошатнулся. Это все Гнильгород. Кто-то пытается отобрать у него заслуженную славу! — Это ты? — Он уставился на прицепившегося к трону крысака из команды. Скавен протестующе запищал. Круш извернулся и пинком отбросил незадачливую тварь. Скавен жалобно заверещал, увлекаемый прочь, к заслуженной им участи. Секунду спустя к нему присоединились еще несколько членов экипажа, многие из которых еще цеплялись за свои сиденья или куски обшивки.

Сверхволчок с громким гудением вгрызался в ткань реальности. Круш быстренько прикинул. Определенно саботаж — только кто останется в выигрыше? Варп-клык? Нет. Криверакс? Возможно. Демоны коварны, даже глупые. Возможно, особенно глупые. Так или иначе, варп-колесо обречено.

От этой мысли хотелось сгрызть хвост до кровавого пенька. Он потратил много бесценных месяцев, создавая это устройство, — и теперь его выхватывают у него из-под носа накануне величайшего триумфа! Кто-то за это заплатит. Но первым делом — бежать. Он поспешно плюхнулся на свое место и потянулся к ремням безопасности. Это было единственное оснащенное ремнями сиденье, и не случайно. Только оно конструировалось так, чтобы быть не просто сиденьем…

Первое правило военного инженера — всегда имей выход. Пристегнувшись, он отодрал обивку, за которой пряталась большая кнопка. Но Круш колебался. Он испытывал приспособление только на рабах, и для них это кончалось не слишком хорошо. Но разве у него есть выбор? Он задрал голову, увидев сквозь образовавшуюся в корпусе дыру чистое небо. Оскалившись от ужаса, ударил по кнопке. Жирные искры обожгли лапу — потайной пусковой механизм с рычанием ожил. Варп-каменные пружины со скрипом сжались. Круш зажмурился — и тут его трон взмыл вверх, к небесам.

Он еще летел к безопасности, когда его изобретение наконец сдалось неизбежному — и взорвалось с душераздирающим визгом. Брызнули во все стороны обломки, трассирующие молнии прожигали в степной траве пунктирные тропы.

Ударная волна подбросила кувыркающегося Круша к небесам, он лихорадочно шарил по кнопкам катапультируемого сиденья. Надо выпустить парашют прежде, чем сила тяжести поймает его в свои предательские объятия. Небо и земля менялись местами с головокружительной скоростью, но Круш заметил эфирный корабль, отходящий от погребального костра его гения.

Слабый трепет удовлетворения пробился сквозь всепоглощающий страх. Он был прав. Это саботаж. Что ж, они заплатят… Он потряс кулаком в сторону удаляющегося судна — и нащупал рычаг, развертывающий парашют.

Еще один выворачивающий потроха кувырок — и он, лишь чуть-чуть вращаясь, пополз к земле. От его грандиозной конструкции осталась лишь дымящаяся воронка, усеянная обломками. Боевая машина и всё, что в ней было, исчезли.

Но Круш еще жив. И пока он жив, он может…

Над головой раздалось карканье. Оплетенный ремнями безопасности, Круш скрючился — и увидел ворона, взгромоздившегося на спинку трона. Ворон искоса разглядывал его, сверкая черной бусиной глаза. Птица снова каркнула, и скавену показалось, что звук слишком напоминает смех. Потом закаркали со всех сторон.

Круш обернулся — и задохнулся от ужаса.

Остальные вороны поджидали его.