Командировка Дерена

Глава 15. Ирик Дисталь

Аскона, провинция Лейн, усадьба «Северное гнездо»

Катер опускался медленно — охранники демонстративно подсвечивали его радарным лучом, словно бы предупреждая, что все визиты к опальному Имэ фиксируются, и гостю нужно хорошенько подумать, прежде чем опустить на пустую стоянку свою машину.

Может, ещё не поздно повернуть назад?

Но Ирик Дисталь был слишком раздражён. Он летел два часа, и легче ему не стало. Напротив, чем больше он размышлял о случившемся, тем сильнее ему хотелось стереть Дерена в порошок, посыпать этим порошком коктейль и пить долгими медленными глотками. Кривясь от мерзкого вкуса.

Как смел какой-то имперский пилот с какими-то непонятными умениями и видениями «истинного цвета» (кто бы знал, что это такое?) даже на глаза ему попасться без спроса?

Взбешённый медленной посадкой, Ирик почти вбежал в круглый дом с башенками.

Такой же молочно-белый, как и усадьба леди Антарайн, дом никак не выдавал, что его хозяин принадлежит к другому Дому. К Аметисту, одному из сильнейших и самых авторитетных ещё десять лет назад.

Потеряв эрцога, чья жизнь оборвалась неожиданно даже для личных медиков, Дом Аметиста забурлил, словно гнездо шершней. Полилась кровь.

Эрезиамо Анемоосто 236 лет держал Дом железной рукой. Но теперь его наголодавшиеся по власти подданные хотели видеть главой Дома представителя своей ветви. И ветвей этих было слишком много.

Эрцог Дома Сапфира, Аний Локьё, с детства приятельствующий с внезапно почившим эрцогом Дома Аметиста, четыре года назад сумел вмешаться в этот бедлам и пропихнуть в регенты «своего» человека — Линнервальда.

Линнервальд принадлежал Дому Аметиста только корнями, но не сердцем.

Этому «белому гусю» — так на Экзотике называли затворников, которые почему-то не отсиживались в хаттскую, а воевали — была противна любая власть. Он ничего не хотел для себя и этим устроил всех.

Однако Линнервальд согласился только на должность регента. И Локьё вдруг выступил за кандидатуру наследника из рода Имэ — юного Эберхарда. Племянника опального Ингваса.

Репутация у мальчишки была гадкой. Его дядя, Ингвас Имэ, сумел привлечь парня ко всем своим некрасивым делишкам, включая контакты с алайцами и физическое устранение наследников младших ветвей Дома.

Поговаривали, что он даже подкладывал Эберхарда под алайского генерала, дабы заручиться его поддержкой. Парень не выдержал такого обращения и сбежал. А Локьё поймал его и... усадил «на трон».

Интересам Локьё к проблемам Дома Аметиста было лет двести. Видимо, у него нашлись серьёзные мотивы для такого решения, вот только озвучивать их он не собирался.

Надеялся рулить психически ущербным парнем до тех пор, пока он не достигнет истинного совершеннолетия? Говорят, Линнервальд долго и безуспешно лечил наследника, пока Локьё не затребовал его «ко двору».

Конечно, правды тут никто не расскажет. Но иначе зачем Локьё принял кандидатуру Эберхарда и даже забрал его к себе в Дом, где возился с собственным малолетним наследником примерно того же возраста?

Эберхарда проще было сослать в резервацию за преступления дяди. Это дядя был действительно нужен Дому, с его-то умением работать с энергиями Аметиста. А племянник — просто мешающий всем щенок.

И, тем не менее, Локьё пригрел его.

Эрцог Дома Сапфира вообще любил странные и неожиданные решения. Вот так же неожиданно он вытянул из небытия никому не известную карту — отыскал на Гране наследника для своего Дома. Некого Лессарда — полукровку по гранской линии.

Этот парень, потомок родного брата Локьё, всплыл вообще ниоткуда. Родители его исчезли, как и документы. Даже возраст парня пришлось определять медикам.

А вот способности юного Лессарда никто оспорить не мог.

Мальчишка был одарён судьбой так, что в Домах Камня снова начали молиться богам. А ведь последние 20 лет казалось, что боги отвернулись от Содружества и уселись понаблюдать за его агонией.

Боги жестоки, или их просто нет.

Много тысячелетий люди гадают: что правит миром? Движение невидимых сил или непознанные пока законы?

Люди словно слепые котята тычутся в мир, встречая то материнский сосок, то холодную сталь случайного живодёра.

Слепые котята, лучше не скажешь.

Пока слуга вёл Ирика Дисталя в покои Ингваса Имэ, мысли о наследниках всех мастей так и лезли рыжему в голову.

Развелось девчонок-мальчишек! Наследнику Дома Сапфира, этому самому Лессарду Локьё, было не больше двадцати трёх, а Эберхарду Имэ и дурочке Сайко — и того меньше.

Что за времена пошли, когда в Домах не могут найти нормальных взрослых мужчин! Белые б взяли эти их проклятые «способности» к хождению по паутине! Зачем они вообще нужны?

Да имей Ирик Дисталь достаточно денег и власти, он вышвырнул бы Дерена, как муху, залетевшую в суп. И брезгливо отодвинул тарелку.

Но власти не было, только паутина причин и вселенских связей вздувалась узлами и нитями. Однако и они были недоступны для слабого.

Слуга распахнул перед Ириком дверь и остановился, пропуская его вперед.

Рыжий вошёл в комнату, такую же круглую, как и дом. Лишённую личных предметов и украшений.

Имэ даже расстановкой мебели напоминал о скудности своего затворничества.

Комната была почти пуста, только в центре висел столик с чайными принадлежностями и два кресла.

В одном из них дремал невысокий пожилой мужчина, закутанный в накидку из меха гигантской белки. Дешёвого меха из старой части Граны.

Услышав шаги, он разлепил глаза, скорбно поджал губы. Ингвас Имэ любил демонстрировать терзающую его телесную немощь. Вот только сочувствовать ему Ирик не собирался.

Он подошёл к столу, изображая улыбку.

— Рад видеть одного из лучших представителей Дома Аметиста!.. — начал он, улыбаясь, как ему казалось, льстиво.

— В изгнании, — перебил Имэ и то ли улыбнулся, то ли поморщился, указывая на кресло. — Присаживайся дорогой друг. Я рад, что ты решил скрасить одиночество больного старика.

Полчаса они говорили ни о чём, потягивая аперитив, потом поужинали. Имэ ел скудно, всячески подчёркивая свою болезненность.

Но когда Ирик заговорил наконец о том, что его привело в поместье рода Имэ, подобрался вдруг как охотничья собака.

— ... Какой-то странный э-э... Дерен... — рыжий с трудом нащупывал слова, чтобы не сорваться с куртуазности в ругань.

Воспоминания о ночи в усадьбе леди Антарайн всё ещё терзали его.

— Дерен? — быстро переспросил Имэ. — Так значит, Линнервальд не успокоился и снова начал тасовать потенциальных наследников?..

— Наследников? — растерялся Ирик Дисталь. — А при чём здесь?..

Он понял, что часть интриг как всегда от него ускользнула.

— О... — вытянул губы Имэ и хитро улыбнулся. — Это тайная и сложная многоходовка. Линнервальд пытается дискредитировать Дом Оникса...

— Дискредитировать? — Ирик понял, что понимает теперь только то, что вообще ничего не понимает.

Он был далёк от столичных интриг, но...

В висках у него заныло от напряжения. Разве Линнервальд имеет хоть какое-то отношение к наследникам дома Оникса?

Да что же творится в этом послевоенном бедламе? Сапфир определяет судьбу Аметиста, Аметист лезет в Дом Оникса...

Имэ улыбнулся хитро и покровительственно. Даже находясь в опале, он знал гораздо больше мелкого аристократа.

— А зачем же ещё Линнервальд летит на Аскону? — спросил он, кривя сухие губы в улыбке. — Это ведь он подсунул вам гм... имперского эксперта по чистоте цвета?

— Дерена? — переспросил Ирик.

— Ну конечно! — осклабился Имэ. —Ты же понимаешь: если Дерен признает наличие дара у Сайко — это не будет иметь совершенно никакого веса. Ведь кто такой Дерен? Имперский выскочка...

Ирик Дисталь с усердием закивал.

— А если он не признает дар, — продолжал Имэ. — То, конечно, никто не признает его мнение легитимным. А вот сомнения будут посеяны...

Лицо Ирика Дисталя засветилось наконец понимающей улыбкой, и Имэ, покивав ему и подлив чаю, продолжил.

— Это не вызовет смены наследницы, к сожалению. Его мнение слишком слабо. А вот доходы Дома упадут ещё больше. Ты же понимаешь, дорогой друг, что сомнения в наследниках торгового Дома — это прежде всего бизнес-проект. Не удивлюсь, если этого Дерена подкупили враги Дома Оникса... Возможно, это изгои из резерваций стремятся вернуться к власти. Ведь ходят слухи, что Дерен бывал в Старой Крайне и говорил с братом эрцога Пресохи!

Ирик был потрясён. Да что там — его просто заколотило от едва сдерживаемого гнева.

Он разом забыл про собственные проблемы, выдавив:

— Ты кладезь мудрости, дорогой Имэ. Но что нам делать? Как обезвредить гадину? Можешь ли ты?..

Опальный истник[8] покачал головой.

— К сожалению, вмешательство в паутину связей оставляет след. Опытный менталист сразу разоблачит меня. А Линнервальд будет у вас уже утром. Боюсь, он знает даже мою манеру плетений, и долгого расследования ему не понадобится.

Ирик поник.

— Но неужели никак? — выдавил он.

Имэ задумчиво пожевал губами.

— Можно ослабить змею на уровне создания личной воронки граты или причинных мешков, — предложил он. — У Дерена обязательно есть грехи. А если нет — его несложно очернить перед леди Антарайн, вызвать душевное смятение. И причинный мешок затянет змею, словно болото.

— А как это делается? — спросил Ирик.

О таком он даже не слышал.

— Смотри! — Лицо Ингваса Имэ стало хищным.

Чувства Ирика обострились, и он увидел, как линии вселенской паутины засияли вокруг головы старика. Он стал прекрасен, словно громовержец.

Ирик не испугался видения. Он знал, что сознание стимулирует сознание. Он никогда раньше не видел линии паутины так чётко и явно, но рядом был тот, кто видел, и он словно бы открывал перед более слабым окно.

— Ханер камат, — заворожённо прошептал Ирик.

Ах, как бы он сам хотел видеть и понимать эту вязь из причин и следствий! Эти узлы, возникающие там, где линии сталкиваются и испепеляют тех, кто окажется у них на пути!

Как же Имэ может сдерживаться, имея такую силу? Ведь паутина, такое виртуозное владение ею, это и деньги, и власть...

И смерть для врагов!