Командировка Дерена

Глава 10. Дерен

Столица экзотианской Асконы — Акра

Дерен видел, как Ирик Дисталь проскользнул в усадьбу. Пилот был готов к этому визиту. Подозревал, что рыжий аристократ не откажется от идеи поговорить с регентом Дома Оникса леди Антарайн.

«Надо было поставить прослушку непосредственно в спальне, — озабоченно подумал Дерен. — Дрону может не хватить мощности. Хотя... скандал при обнаружении в спальне чужих „ушей“ будет феерический...»

Пилот бросил взгляд на спецбраслет, почти полностью скрытый обшлагом белоснежного костюма для верховой езды. Едва заметно нахмурился: «Нужно не забыть переодеться».

Он не мог включить боевой режим домагнитки, чтобы перед глазами повис виртуальный рабочий чат. Приходилось читать сообщения с экрана браслета, что было непривычно и неудобно.

Раздражала и принятая у аристократов одежда. Дерен предпочёл бы видеть спецбраслет, а не рукав. И параметры работы дрона.

Впрочем, на Асконе имелись вещи и похуже неудобных костюмов. Например, причёски.

Только молодёжь щеголяла здесь распущенными волосами. И даже не всегда длинными. А вот зрелые и особенно перезрелые представители аристократии заплетали волосы в десятки мелких косичек, укладывая их в хитрые конструкции.

Дерен не понимал, зачем нужна такая блажь. Парикмахеров злить?

Он предпочитал функциональность и минимализм. Волосы его были острижены достаточно коротко, «под шлем». Косичек из них не накрутить при всём желании. Разве что леди Антарайн попросит его заказать парик?

То-то смешно явиться потом в этом парике на боевой крейсер. Хоть ребята порадуются. Должен же кто-то давать повод для шуток и развлечений команды? А то опять Эмор с Лившицем учудят от скуки что-нибудь мало совместимое с техникой безопасности...

Дерен думал о команде крейсера «Персефона» отстранённо и вскользь. Он привязался к экипажу, но не скучал по ребятам.

«Твой дом, твои друзья и весь твой мир — только в сердце. Этого не изменить, пока ты есть», — так говорила бабушка, воспитавшая его.

Бабушка Дерена, в чьих жилах текла по-настоящему голубая кровь выдержки в две тысячи лет, почти всю жизнь провела в изгнании. Она хорошо разбиралась в таких вещах. И Дерен как наяву ощущал её сейчас рядом с собой, сухонькую и смешливую.

Ощущал он рядом и капитана «Персефоны», здоровенного неунывающего блондина. Свои называли его Агжеем, а по документам он значился как Гордон Пайел — обычная спецоновская неувязочка.

Капитан числился погибшим уже в третий или четвёртый раз. Причём похоронили его четыре года назад самым тщательным образом: со стрельбой в небо и установкой обелиска.

В последний раз (Дерен не был суеверным и не говорил «крайний») кэп воскрес неофициально. Так было нужно командованию.

Потому, прибыв на крейсер, пилот мог столкнуться с тем, что капитан уже и не Гордон сроду, а какой-нибудь алайский полукровка. Но всё такой же неунывающий и непредсказуемый для врагов.

Вот кэп сейчас не стал бы даже думать о том, как воспримут его внешний вид местные аристократы. Он умел балансировать на гранях самого разного внутреннего и внешнего пространства.

Рождённый в семье фермеров, капитан Агжей Верен (сейчас уже Гордон Пайел) обладал ленивой грацией дикого зверя. Его генетическая линия была предтечей экзотианским Домам Камня. Не аристократ, но тот, кто был прадедушкой всего этого бреда с косичками.

Дерен не скучал на Асконе даже по Рэму, своему второму пилоту, которого шутники сослуживцы подарили ему, словно щенка с хорошей родословной: «Вот тебе прирождённый пилот, выращивай».

Рэму было шестнадцать лет, и Дерен не смог отказаться. Семьи у щенка не было, куда его денешь?

Вышло так, что мальчик вырос на войне. Бездна кормила его грудью, а «Персефона» давала защиту, словно сама Тёмная Мать.

У Рэма не оказалось предела «теневыносливости» — того показателя, который определяет для пилота его время нахождения в проколе. Бездна усыновила его.

Недаром эйниты, поклоняющиеся Танати Матум — Тёмной Матери и прародительнице Бездны — приняли пацана как родного.

На самой границе слуха Дерена звякнуло дэп-оповещение, пришедшее на браслет. Скорее всего, это было письмо от магазина.

Выбрав вчера костюм, пилот тут же заказал про запас ещё три точно таких же, чтобы больше не заморачиваться с одеждой. Этого ему должно было хватить на два месяца.

Ну, а что? Хорошо тянется, не мнётся, хоть как-то отводит тепло — да и Хэд с ним.

До пилотского комбинезона костюму, конечно, далеко, но тут уже ничего не поделаешь — военные технологии.

Девушки доели фрукты, и Дерен поднялся, чтобы отодвинуть стул у Сайко, а потом и у Майле.

Та покраснела, но быстро справилась с собой.

Дерен кивнул сам себе. Он добился, чего хотел. Сегодняшняя прогулка была организована совсем не для наставницы, а вот для этой маленькой испуганной девочки.

Нужно было перебить её страх ещё большим страхом теневой сдвижки пространства. Разорвать нейронные связи, начавшие образовываться в её голове вокруг эпизода с насилием.

Сейчас Майле была смущена, растеряна, но уже не боялась навязчивого мужского внимания. В ней всё перепуталось. Одни и те же действия — когда тебя хватают без спроса — слились в её сознании в комок противоречивых чувств.

Она была занята собой, пыталась определиться: чего же бояться?

Этого Дерен и добивался. Именно попытки осмыслить, а не «защитить» себя, заперев в реакциях испуганного тела.

Да и для Сайко отодвинутый стул компаньонки — лишний урок того, как эфемерны человеческие правила.

К чести наследницы, она поняла всё правильно: именно как продолжение урока. И выглядела вполне довольной.

А вот немногочисленных зрителей никто не предупреждал. И Дерену было забавно смотреть, как реагирует на его ухаживания за компаньонкой зелёная аристократическая молодёжь.

Он и не знал, что нарушать правила этикета — это так весело.

По дороге в город Сайко тараторила не переставая. Ей очень понравилась теневая, она же временнáя, сдвижка реальности.

Самая безобидная из возможных, она могла бы оказаться суровым испытанием, будь Сайко такой же впечатлительной, как Майле. Но нет. Наследница ни капли не испугалась теневого смещения даже с завязанными глазами.

Это было хорошим показателем в плане обучаемости, говорило о её живом уме и склонности к исследованиям мира, но истинный цвет...

Дерен даже не представлял, как из неё выжать настоящее понимание золота Дома Оникса. До фальшивого здесь было ужасающе близко, одно неверное движение — и все труды насмарку.

Девушка слишком импульсивная, слишком психологически незрелая. Она не виновата, ей же всего восемнадцать!

Пилот нахмурился, понимая, что и через два месяца он сможет сказать о наследнице то же самое. И не дать леди Антарайн никакого определённого ответа.

Тут надо было подождать хотя бы до двадцати пяти, возраста естественного перерастания энергий через красный порог незрелой детской сексуальности.

Сейчас Сайко была вся, словно комочек пробуждающейся в ней любви, животворящей, алой, как мак. Её мозг захлёстывали гормоны этого макового поля.

Ей нужно сначала научиться влюбляться, принимать в себя и отдаваться кому-нибудь полностью.

Только потом, через зрелое чувство приятия, она сумеет принять и ответственность за свой Дом и его настоящий Цвет.

Но и этого будет мало для управления Домом Оникса.

Для удачного опыта такого рода наследница должна быть не восемнадцатилетней девочкой, а совершеннолетним мужиком! Лет семидесяти, как минимум. Как брат Анки, эрцог Дома Белого Нефрита.

Говорят, даже его кое-как раскачали до осознания паутины реальности.

Ханер камат — искусство работы с переплетением причинных линий — наука сложная, требующая не только способностей, но и терпения, самоотдачи. А в восемнадцать лет мир прост, словно конфетная обёртка. И с этим не сделаешь ничего.

Сайко — умница. Для своего возраста она очень даже старательная и щедро наделена природой нужными качествами.

Но цвет Дома Камня — это нечто большее, чем весь маленький девчоночий мир.

Управление энергиями вселенной, созидающими реальность через цвет, было самым удивительным обретением человечества на Юге галактики.

Если бы озарения не случилось, первые переселенцы погибли бы здесь, на Юге. Земля забыла тогда о своих детях на долгие 300 лет.

Дерен полагал, что в момент гибели цивилизации чувствительность отдельных её представителей обострилась чрезвычайно. Они сумели стать проводниками энергий, преломляющейся здесь, словно лучи света в огромной линзе.

Все вместе эрцоги освоили основные цвета нового мира, иной, непривычный землянам спектр. И это позволило им создать колонию в ледяных мирах Абэсверта, не пригодных для жизни людей.

Брошенные землянами, переселенцы первой волны постепенно возродили привычные технологические цепочки и изобрели новые. Их согрели холодные лучи Домов Камня, невиданная прежде сила и гармония.

Спустя 300 лет, переселенцы второй волны были потрясены технологиями терраформирования, развившимися на Юге.

Планету не только двигали по орбите, но и загоняли в кокон пространственно-временных изменений работой сопряжённых воль специально обученных техников.

Это было почти как магия. И магию Дерен должен был продемонстрировать сейчас леди Антарайн, научив Сайко видеть свой цвет.

Но что он мог сделать, чтобы добиться таких результатов от ребёнка? Свозить девочку в резервацию, где доживали своё время изгои её Дома? Показать брату покойного эрцога Пресохи? Может он подскажет, как её можно «встряхнуть»?

Но леди Антарайн не согласится на такой эксперимент. А значит... нужно искать другие пути.

Катер резко пошёл вниз, слушаясь почти незаметных движений пилота.

Дерен отметил, что Майле следит за ним с восхищением. Она напросилась лететь вместе с Сайко, и он понимал — зачем. Девочка ещё немного боялась оставаться в усадьбе одна, без защиты.

Дерен знал, что и это скоро пройдёт. Стоит Майле столкнуться лоб в лоб со своим обидчиком, и проблему можно будет считать решённой.

Она знает теперь, каким бывает настоящий, запредельный ужас. Обычный страх покажется ей даже забавным.

Спецбраслет уколол руку. Это было сообщение от Энрека Лоо, внебрачного, но узаконенного сына эрцога Дома Сапфира Локьё.

Дом Сапфира был самым влиятельным в войну, а эрцог Локьё возглавлял оборону Содружества. По долгу службы Дерену уже приходилось встречаться с ним, а с Энреком они даже поддерживали неформальные отношения.

Дерен ему написал честно: на Асконе у него нет места для приватного разговора. И Кот (так Энрека называли те, кто знал его замысловатую биографию) ответил всего одной фразой: «Третий луч седьмого кольца, 18-34».

Он написал адрес дома (нумерация на Асконе была принята двойная: и по лучевым, и по кольцевым улицам), где Дерену могли предоставить шифрованный выделенный канал межсистемной связи.

Энрек находился сейчас на экзотианской Кьясне. В этом же секторе галактики (в Содружестве его называли Пояс Дождей), но в другой солнечной системе.

Высадив девочек и сделав круг над Акрой, Дерен определил по карте нужное здание и кивнул сам себе: «Энрек в своём репертуаре».

Это было торговое алайское представительство.

Энрек якшался с алайцами ещё до войны Содружества и Империи. И делал это безо всякого стеснения, наплевав на обывательский страх людей перед «ящерицами».

«Ящерицами», а иногда и «крокодилами» алайцев называли за зеленоватую чешуйчатую кожу и природную наглость. Они были такими же хомо, как и все прочие. Жёсткое излучение родного солнца изменило их только внешне.

Алайцы пошли на Юге по пути Империи. Техногенному. Пытались защищаться от изменений с помощью машин, но не преуспели. Всё-таки Юг галактики был гораздо агрессивнее Севера в плане давления на гены.

Содружество же создало иную защиту. Необъяснённую тогда наукой. Две тысячи лет назад люди вообще не понимали, что значит угодить в изменённое пространство.

Это теперь понятно, что видов у пространства много, и столько же разных наборов свойств. Что в зоне Метью — одни скорости, а на Дайяре время идёт примерно куда захочет.

Экзоты больше чутьём, чем доказательно сформировали в своё время уникальное пространство для жизни людей. Рано или поздно это станет новым научным методом. Всему своё время...

Дерен написал Энреку, что готов к разговору. И, ожидая ответа, открыл файл, присланный дроном. Пора было выяснить, чего хотел от регента рыжий Дисталь.

Или на этот раз он приходил жаловаться?