Код доступа

Глава 10. Горизонт событий

[Таймер самоуничтожения: 28:00]

— Режь! — заорал я, перекрикивая вой сирен, который, казалось, исходил из самих стен корабля.

Инга, бледная как полотно, но с безумно сосредоточенными глазами, орудовала плазменным резаком. Искры летели во все стороны, прожигая её комбинезон. Толстые, бронированные кабели, соединяющие Модуль Терраформирования с мейнфреймом, лопались один за другим, изрыгая снопы магии и электричества.

Каждый разрез сопровождался выбросом эфира — система сопротивлялась, не желая отдавать свой главный процессор.

— Он тяжелый! — крикнула она сквозь скрежет металла. — Килограмм пятьдесят, не меньше! И он горячий!

— Клин! Бери Модуль! — скомандовал я, не прекращая огня по двери. — Бойцы, плотный заградительный!

Дверь серверной начала выгибаться внутрь. Металл стонал, на нем проступали очертания когтей. Твари за дверью работали слаженно, как рой, вскрывая обшивку слой за слоем.

Клин подскочил к цилиндру. Сержант крякнул, взваливая дымящийся агрегат на плечо. Его экзоскелет на ногах жалобно взвыл сервоприводами, компенсируя вес.

— Взял! Куда тащить?! Выход заблокирован!

Я подбежал к огромному обзорному окну, выходящему во внутреннюю шахту реактора. За бронестеклом, в кровавом тумане, пульсировало Оно. Объект 001. Гигантская биомасса, висящая в пустоте.

Пути назад, через коридоры, не было. Там нас ждала мясорубка.

Значит, только вперед. В бездну.

— Отойдите!

Я выхватил «Медведя» и, не жалея патронов, разрядил весь магазин в крепежные болты массивной рамы окна. Бронебойные пули с вольфрамовым сердечником крошили крепления.

Затем я разбежался и ударил ногой в центр стекла. Усиленный нейросетью удар — две тонны кинетической энергии.

Тяжелая рама с грохотом вывалилась наружу, улетая в темноту шахты.

В лицо ударил горячий ветер, пахнущий озоном, гнилым мясом и радиацией.

— Тросы! — скомандовал я. — Цепляем карабины за балку!

У каждого из нас на поясе была система экстренной эвакуации — лебедка с тонким мономолекулярным тросом. Мы зацепили крюки за стальную балку под потолком серверной.

— Прыгаем! Вниз, к уровню ангара! Живо!

Клин, балансируя с Модулем на плече, шагнул в пустоту первым. За ним, зажмурившись, прыгнула Инга.

В этот момент дверь серверной лопнула. В зал хлынула волна биомеханических химер.

— Жрите свинец, ублюдки! — один из бойцов ЧВК, прикрывающий отход, дал длинную струю из огнемета, превращая проход в огненную стену.

— Уходим! — я схватил его за разгрузочный жилет и дернул к окну.

Мы полетели вниз.

Спуск был похож на погружение в ад.

Мы скользили по тросам вдоль стены гигантской цилиндрической шахты. Ветер свистел в ушах.

А в центре, всего в двадцати метрах от нас, висело сердце этого проклятого места.

Объект 001.

Вблизи оно выглядело еще ужаснее, чем через стекло. Это было сплетение искаженной человеческой плоти, корабельных кабелей и гигантских кристаллов маны. Сквозь наслоения биомассы проступало гигантское лицо женщины, искаженное вечной мукой. Её рот был открыт в беззвучном крике, а волосы превратились в щупальца, вросшие в стены шахты.

Когда я поравнялся с ней, её глаз — размером с колесо грузовика — открылся и сфокусировался на мне.

Зрачок сузился.

В голове взорвалась сверхновая.

[Критический взлом! Ментальный барьер разрушен!]

[Прямое нейро-подключение…]

Время остановилось. Я висел на тросе в пустоте, а вокруг меня разворачивались картины чужой памяти. Я перестал быть Максимом. Я стал Ей.

…Ослепительная вспышка варп-прыжка. Боль, разрывающая атомы тела. Безумие экипажа, убивающего друг друга. Капитан, стреляющий себе в рот на мостике. И она, Сара, навигатор, которую заперли в реакторе, чтобы её мутировавшее тело питало щиты корабля. Столетия боли. Столетия одиночества. Столетия голода.

«Ты… такой же…» — голос звучал не как звук, а как вибрация в костях, резонирующая с моим имплантом. — «В тебе есть Интерфейс. Ты — Оператор».

— Я не один из вас! — проорал я в пустоту, чувствуя, как из носа хлещет кровь, заливая визор шлема. Моя нейросеть боролась, выстраивая логические стены, но мощь Древней была запредельной.

«Освободи нас… Или умри с нами. Слейся. Стань частью Единого.»

Она не атаковала. Она умоляла. И от этой мольбы мой рассудок трещал по швам.

Щупальца из плоти и кабелей рванулись ко мне от центра шахты. Не чтобы убить, а чтобы соединиться. Воткнуть свои иглы в мой порт.

— К черту! — я выхватил из подсумка последнюю осколочную гранату.

Выдернул чеку зубами.

— Хочешь свободы? Получай!

Я швырнул гранату прямо в огромный, немигающий фиолетовый глаз.

Взрыв в замкнутом пространстве шахты был оглушительным. Глаз лопнул, брызнув кислотной жижей. Монстр взревел — этот крик был слышен не ушами, а разумом. Псионическая волна отбросила меня, ударив о стену шахты.

Трос затрещал, тормоз лебедки задымился.

— Вниз! Быстрее! — заорал я, срываясь в свободное падение.

Мы рухнули на пол ангара.

Это было гигантское помещение, уходящее в темноту. Пол был усеян обломками и ржавыми остовами техники. Сверху, из шахты, вслед за нами начали сыпаться мутанты. Некоторые разбивались, превращаясь в кровавые кляксы, другие, более ловкие, цеплялись когтями за стены и ползли вниз, как тараканы.

[Таймер: 14:00]

— Туда! — Инга, поднимаясь с колен, указала на дальний конец ангара.

Там, на стартовой аппарели, стоял малый десантный катер. Угловатый, хищный, похожий на летающий кирпич, но с целым корпусом.

«UD-4L CHEYENNE». Классика военно-космических сил Земли 22-го века.

Мы рванули к нему. Бег с препятствиями через свалку истории.

Клин бежал первым, неся на плече Модуль, как пушинку, хотя вены на его шее вздулись канатами. Бойцы отстреливались от наседающих тварей, поливая их огнем.

— Задраить люки! — скомандовал я, влетая в кабину пилота.

Инга прыгнула в кресло второго пилота. Её руки заметались по приборной панели, смахивая пыль с сенсоров.

— Он мертв, Макс! Питания нет! Реактор холодный! Топливные ячейки пусты!

— У нас есть батарейка! — я кивнул в сторону грузового отсека, где Клин с грохотом опустил Модуль Терраформирования на пол. — Инга, цепляй Модуль напрямую к силовой шине корабля!

— Ты спятил? — её глаза округлились. — Там напряжение в миллионы вольт! У Модуля другой интерфейс! Мы сожжем проводку!

— Или нас сожрут! Делай! Используй аварийные кабели!

Я подключился к бортовому компьютеру челнока через свой нейро-порт.

Старая военная машина спала сотни лет.

[System reboot…]

[Power source: External. Critical Surge!]

[Warning: Reactor Unstable.]

Корабль содрогнулся, словно получил удар током. Свет в кабине мигнул и вспыхнул аварийным красным. Панель приборов ожила, высвечивая тысячи ошибок.

Но двигатели… двигатели отозвались низким, нарастающим гулом.

— Есть контакт! — крикнула Инга из трюма. — Я закоротила его через ломик! Поток нестабилен, но энергия идет!

Снаружи по корпусу забарабанили когти. Твари облепили нас. Стекло кабины пошло трещинами под ударами костяных лезвий.

[Таймер самоуничтожения: 00:45]

— Держитесь! — я схватился за штурвал. — Взлетаем!

Я вдавил рычаг тяги до упора.

Дюзы челнока полыхнули голубым пламенем. Тварей, сидевших на крыльях и двигатели, просто сдуло потоком перегретой плазмы.

Корабль, скрипя всеми шпангоутами, оторвался от палубы.

— Куда летим?! — заорал Клин по интеркому. — Ворота ангара заварены!

— Вверх! — ответил я с безумной улыбкой. — Через трубу!

Я развернул челнок носом вертикально вверх. Туда, откуда мы пришли. Туда, где висело раненое, вопящее чудовище. В шахту реактора.

— Форсаж!

Перегрузка вдавила нас в кресла. Челнок свечой рванул вверх по узкому колодцу шахты. Стены проносились мимо с дикой скоростью.

Мы пронеслись мимо Объекта 001. Я увидел, как тело Навигатора начинает распадаться, светясь ослепительным белым светом. Реактор бункера уходил в разнос.

[Таймер: 00:00]

Позади нас, внизу, родилось второе солнце.

Взрывная волна ударила в дюзы, придав нам чудовищное ускорение.

Скорость стала запредельной. Обшивка раскалилась добела.

Мы вылетели из кратера, как пробка из бутылки шампанского, оседлав ядерный гриб.

— Щиты! — орала Инга. — Щиты на максимум!

Магический фон взрыва был таким плотным, что Модуль в трюме начал резонировать, создавая вокруг челнока кокон искаженного пространства. Это нас и спасло. Мы не сгорели в плазме, мы проскользнули сквозь неё.

Мы пробили облака. Под нами расцветал огненный цветок, уничтожая бункер, мутантов, Объекта 001 и все следы экспедиции «Прометей». Ударная волна расходилась кругами, валя лес на километры вокруг.

— Горизонт выровнять! — командовал я, борясь со штурвалом, который вырывался из рук. — Двигатели перегреты! Мы падаем! Идем на жесткую посадку!

Мы падали где-то в Пустошах, километрах в пятидесяти от эпицентра.

Удар о землю был страшным.

Челнок пропахал брюхом каменистую равнину, снося вековые деревья-мутанты. Крылья отлетели, корпус сминался, как фольга. Искры, скрежет, удары.

Нас швыряло в ремнях, мир превратился в карусель боли и темноты.

И наступила тишина.

Первое, что я почувствовал, когда сознание неохотно вернулось в тело — это вкус пепла, меди и собственной крови. Во рту пересохло так, словно я жевал радиоактивный песок Сахары. В ушах стоял тонкий, противный звон — прощальный подарок перегрузки при падении и удара о грунт.

Я лежал на спине. Сквозь рваную дыру в искореженном фюзеляже десантного челнока виднелось небо Пустошей. Низкие, свинцовые тучи, подсвеченные снизу багровым заревом далекого пожара. Там, за горизонтом, догорал бункер Предтеч. Там догорала моя прошлая жизнь.

Попытка пошевелиться отозвалась вспышкой белой боли в левом боку. Я захрипел, сжимая зубы.

[Системный отчет: Критическая ошибка оболочки.]

[Перезагрузка систем… 100 %.]

[Диагностика: Трещина в третьем и четвертом ребре. Множественные ушибы мягких тканей. Контузия средней тяжести. Ожог дыхательных путей (легкий).]

[Рекомендация: Немедленная медицинская помощь и покой.]

— Спасибо, кэп, — прохрипел я, сплевывая вязкую слюну. — Покой нам только снится.

Я отстегнул ремни безопасности, которые впились в плечи до синяков, и сполз на пол десантного отсека. Пол был наклонным — мы лежали под углом градусов в тридцать, носом зарывшись в землю. Обшивка трещала, остывая.

— Инга? Клин? — мой голос звучал как воронье карканье.

— Живой… — раздался глухой бас откуда-то из темноты, со стороны перевернутых кресел.

Я включил ночное зрение. Картинка была зернистой, батарея садилась.

Клин висел вниз головой, запутавшись в такелажной сетке, которая, видимо, спасла ему жизнь, спружинив при ударе. Лицо сержанта превратилось в кровавую маску — глубокое рассечение на лбу заливало глаза. Но он был в сознании и уже пытался перерезать путы своим тесаком.

— Инга где?

— В кабине… Не отзывается.

Адреналин ударил в кровь, временно заглушая боль. Я, шатаясь и держась за переборки, побрел к носу корабля. Переборка была смята гармошкой. Гермодверь в кабину пилотов заклинило перекошенной рамой.

— Инга!

Тишина. Только шипение пробитой гидравлики и стук редких капель дождя по металлу.

Я уперся ногами в стену, ухватился за край двери и активировал микро-импульс в мышцы рук.

— Давай!

Металл застонал, скрежетнул и поддался. Я отогнул край двери ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь.

Инга сидела в кресле второго пилота. Её голова безвольно свисала на грудь. Рыжие волосы слиплись от крови. Панель приборов перед ней была разбита вдребезги — видимо, её швырнуло вперед, ремни не удержали полностью.

Я подскочил к ней, приложил пальцы к сонной артерии.

Есть пульс. Слабый, нитевидный, аритмичный. Но есть.

[Сканирование: Закрытая черепно-мозговая травма. Перелом лучевой кости правой руки. Шок 2-й степени.]

— Жить будешь, рыжая, — выдохнул я, чувствуя облегчение. — Только не вздумай умирать сейчас, когда мы стали богаче Императора.

Я достал из аптечки на поясе шприц-тюбик со стимулятором и вколол ей в плечо. Она дернулась и застонала, не приходя в сознание. Это хорошо. Боль вернется позже.

Я осторожно отстегнул её и вытащил из кресла. Она была легкой, пугающе легкой в этом громоздком комбинезоне.

Клин уже выбрался из сетки и стоял в проходе, держась за бок. Он вытирал кровь с лица рукавом.

— Босс, надо валить. Радиационный фон растет. Обшивка фонит, реактор челнока течет. Долго мы тут не протянем.

— Модуль? — это был главный вопрос. Ради него мы прошли через ад.

— Цел. Эта штука… она странная, босс. Иди глянь.

Я передал Ингу Клину, а сам прошел в грузовой отсек.

Модуль Терраформирования лежал там, где мы его бросили. Он не пострадал при ударе — видимо, его собственное поле защитило корпус.

Но вокруг него творилось нечто невозможное.

Челнок пропахал глубокую борозду в каменистой, мертвой почве Пустошей. Вокруг, через пробоину, я видел серую пыль, черные остовы деревьев и радиоактивную грязь.

Но в радиусе пяти метров от Модуля, прямо на оплавленном металле пола и на земле под пробоиной, пробивалась трава.

Ярко-зеленая, сочная, живая трава.

Сквозь трещины в обшивке пролезли ростки каких-то цветов, похожих на ромашки, только светящихся в темноте мягким голубым светом.

— Он работает в пассивном режиме, — прошептал я, проводя рукой над травой. Воздух здесь был чистым, свежим, насыщенным озоном. — Он очищает пространство вокруг себя. Перерабатывает радиацию и магию в жизнь.

— Значит, мы тащим с собой портативный рай? — хмыкнул Клин. — Тяжелый он, зараза.

— Мы тащим с собой будущее. Грузимся. Делаем носилки из брезента для Инги. Берем Модуль, оружие, сухпайки. Всё, что уцелело. Мы уходим.

Через час мы отошли от места крушения на два километра и укрылись в небольшом овраге, густо поросшем колючим кустарником. Дождь усилился, превратив пыль под ногами в радиоактивную грязь.

Мы соорудили навес из куска парашюта.

Инга пришла в себя.

— Макс… — она попыталась сфокусировать мутный взгляд. — Где мы? Мы в аду?

— Почти. Мы в шестидесяти километрах от Москвы, в «Желтой Зоне». Здесь зона свободного радиообмена бандитов, мутантов и беглых каторжников. Рука как?

— Не чувствую, — она посмотрела на свою правую руку, которую я зафиксировал шиной. — Модуль?

— С нами. Клин охраняет.

Сержант, похожий на навьюченного мула, сидел у входа в наше убежище, держа на коленях дробовик. В нем оставалось полмагазина. У меня в «Медведе» — три патрона.

Я достал трофейную рацию, которую снял с одного из «Разрушителей» еще перед спуском в бункер. Старый, надежный армейский сканер частот.

Включил.

Эфир трещал помехами, но сквозь них пробивался уверенный, поставленный голос диктора новостного канала «Имперский Вестник»:

> «…Срочное сообщение. Трагедия в секторе М-4. Экспедиция частной военной компании "Техно-Генезис", сопровождаемая графом Морозовым, подверглась вероломному нападению террористической группировки "Восход". По предварительным данным Генштаба, в ходе боя террористы применили запрещенный магический боеприпас класса "Грязная Бомба". Выживших в эпицентре нет.

Князь Андрей Бельский уже выразил глубокие соболезнования семьям погибших и официально заявил, что его блудный сын, Максим Бельский, к сожалению, стал жертвой собственных амбиций и дурной компании…»

Я выключил рацию. Звук щелчка показался слишком громким.

— Ну вот, — я криво усмехнулся. — Официально нас похоронили. Отец свалил всё на террористов и "грязную бомбу". Умно. Никакого упоминания бункера, никакого "Прометея". Он зачищает концы.

— И что теперь? — спросил Клин, не оборачиваясь. Он смотрел в темноту Пустошей. — Мы мертвецы. У нас нет документов, нет денег, нет транспорта.

— Теперь мы призраки. Это развязывает нам руки. Нам нужно добраться до "слепой зоны" — старых промышленных коллекторов на окраине Подольска. Там нет камер, там живут отбросы. Идеальное место для базы.

Внезапно мой интерфейс, работающий на последних процентах заряда, мигнул красным.

[Внимание! Обнаружена сейсмическая активность.]

[Акустический анализ: Работа двигателей внутреннего сгорания. Класс: Тяжелая техника. Приближение.]

Я приложил палец к губам и жестом показал Клину: «Внимание. Сектор 8 часов».

Мы поползли к краю оврага, стараясь не шуметь.

По равнине, поднимая столбы мокрой грязи, двигалась колонна.

Три багги, грубо сваренных из труб и листов ржавого железа, и один трехосный грузовик «Урал», обшитый решетками, цепями и черепами мелких мутантов. На крыше грузовика была приварена турель с пулеметом.

Мародеры. «Стервятники». Падальщики Пустошей.

Они ехали не по дороге. Они ехали прямо к дыму от нашего челнока.

— Они едут за добычей, — прошептал Клин. — Увидели взрыв, думают, там есть чем поживиться. Трупы обобрать, металл срезать.

— У них есть транспорт, — я посмотрел на искалеченную Ингу, которая едва держалась в сознании, на тяжелый Модуль (50 кг веса) и на свои трясущиеся от слабости руки. Пешком мы до Подольска не дойдем. Нас сожрут или добьет радиация.

— Нам нужны их колеса.

— Босс, их там человек двенадцать. У нас патронов — кот наплакал. А у них пулемет.

— Зато у нас есть мозги и эффект неожиданности. И у нас есть приманка.

Я быстро изложил план. Он был безумным, рискованным, в стиле «пан или пропал», но единственно возможным.

— Клин, ты остаешься здесь с Ингой и Модулем. Твоя задача — прикрывать меня, если все пойдет не так. Я пойду встречать гостей.

— Один? — ужаснулась Инга, пытаясь приподняться. — Макс, ты еле на ногах стоишь! Они тебя убьют!

— Именно поэтому они мне поверят. Они увидят слабого, раненого аристократа. Легкую добычу. А хищники теряют осторожность, когда видят кровь.

Я снял остатки пиджака, оставшись в окровавленной, изодранной рубашке. Взлохматил волосы, измазал лицо грязью (хотя оно и так было не чище). «Медведь» я спрятал за поясницу, прикрыв лохмотьями рубахи.

Я вышел из оврага и побрел навстречу колонне, шатаясь, хромая и размахивая руками.

Машины заметили меня сразу. Луч прожектора с ведущего багги ударил мне в лицо, ослепляя. Моторы взревели. Багги рванули наперерез, окружая меня в кольцо и поднимая фонтаны грязи. Грузовик остановился чуть поодаль, пулеметчик развернул ствол в мою сторону.

Из машин повылезали люди. Грязные, в кожаных куртках, сшитых из шкур мутантов, с ирокезами, пирсингом и безумными глазами. В руках — обрезы, самопалы, биты с гвоздями.

— Опа! — загоготал один из них, тощий, как жердь, с татуировкой паука на все лицо. — Глядите, пацаны! Аристократик недобитый! Выпал из гнезда, птенчик?

Ко мне подошел их вожак. Огромный детина с механическим протезом вместо нижней челюсти — грубая, ржавая работа. На плече у него лежал тяжелый кузнечный молот.

— Ты кто такой, мясо? — прохрипел он через динамик в горле. — Где остальные? Где груз? Мы видели, как птичка упала.

Я упал на колени, изображая панику и истощение.

— Не убивайте! — заверещал я, стараясь, чтобы голос дрожал. — Я всё скажу! Я проводник! Там… в овраге… чемодан с кристаллами! Мои наниматели мертвы! Я спрятал кейс!

Глаза вожака жадно блеснули.

— Кристаллы? Мана-камни? Много?

— Полный кейс! Высший сорт! Только не убивайте, я покажу! Заберите меня в город! Я заплачу!

Вожак переглянулся со своими.

— Ну веди, сука. Если соврал — я тебя на колесо намотаю и буду катать, пока кишки не вылезут.

Он кивнул двоим бойцам.

— Сходите с ним. Лысый, Хряк — проверьте. Остальные — ждать здесь.

Двое мародеров с обрезами подошли ко мне, тыча стволами в спину.

— Вставай, урод. Шевели поршнями.

Я медленно поднялся. Мы пошли к оврагу. Грузовик и основная группа остались ждать в пятидесяти метрах.

Идеально. Они разделились.

Когда мы подошли к кромке оврага, я «случайно» споткнулся о корень.

— Ой! Нога!

Один из конвоиров, тот, что поздоровее, наклонился, чтобы пнуть меня.

— Вставай, кому сказал! Не придуривайся!

В этот момент Клин, прятавшийся в густых кустах буквально в двух метрах от нас, метнул нож.

Тяжелый армейский клинок вошел мародеру точно в горло, пробив гортань. Он только булькнул и схватился за шею.

Второй начал разворачивать обрез.

Я был уже на ногах. Резкий шаг вплотную. Нейросеть подсветила точку удара.

Удар основанием ладони в подбородок снизу вверх.

Хруст шейных позвонков.

Тело обмякло.

— Минус два, — прошептал я, выхватывая «Медведя». — Клин, их оружие. Быстро.

Клин подхватил два обреза и патронташи. Я забрал у второго мародера револьвер.

Теперь самое сложное. Грузовик.

Мы лежали в высокой траве, наблюдая за колонной. Вожак начал нервничать.

— Где эти дебилы? — орал он. — Эй, Хряк! Че вы там возитесь?!

— Они сейчас пойдут проверять, — тихо сказал Клин.

— Не пойдут, — я поднял «Медведь». Дистанция пятьдесят метров. Руки дрожали от слабости, но нейросеть стабилизировала прицел, блокируя лишние мышечные импульсы.

Я навел мушку на бензобак ближайшего багги. Кустарная сварка, тонкий металл.

— Смотри на фейерверк.

Выстрел.

Пуля 12.7 прошила бак насквозь. Бензин хлынул на раскаленный выхлопной коллектор.

ВУХ!

Багги превратился в огненный шар. Взрывная волна опрокинула соседнюю машину.

Мародеры заорали, бросились врассыпную, пытаясь сбить пламя с одежды.

— Клин, огонь!

Сержант ударил из двух трофейных обрезов дуплетом. Картечь посеяла панику. Я же работал одиночными, хладнокровно выцеливая тех, кто пытался организовать оборону.

Вожак, ревя от ярости, бросился к грузовику, чтобы занять место за пулеметом.

Я перевел прицел.

— Извини, зубастик. Ты уволен.

Выстрел.

Голова вожака дернулась, и он мешком рухнул на подножку грузовика.

Остатки банды — человек пять — увидев смерть лидера и горящую технику, потеряли всякое желание воевать. Они прыгнули в уцелевший багги и дали по газам, бросив своих раненых и грузовик.

Я не стал стрелять им в спину. Патроны дороже.

Мы вышли из укрытия.

Подошли к грузовику. Старый армейский «Урал», вонючий, грязный, но на ходу и с полным баком.

— Карета подана, мадам, — я открыл дверь кабины, выкинул оттуда какой-то мусор и помог забраться бледной Инге.

Клин закинул Модуль в кузов, тщательно укрыв его брезентом и ветошью.

Я сел за руль. Руки дрожали так, что я с трудом попал ключом в замок зажигания. Откат после боя накрыл волной тошноты и слабости.

— Макс, ты как? — спросила Инга, глядя на мое серое лицо.

— Нормально, — соврал я, вытирая кровь, которая снова пошла носом. — Жить будем. Едем в Подольск.

Я включил радио в грузовике, надеясь услышать музыку. Но вместо музыки эфир прорезал экстренный сигнал.

> «Внимание всем постам, наемникам и свободным охотникам! Клан Бельских объявляет награду!

Разыскиваются выжившие террористы из группы нападения на конвой. Особые приметы: парень лет 18, девушка с рыжими волосами, огромный наемник. Могут быть ранены.

Груз: неизвестный цилиндрический объект.

Награда за головы: Десять миллионов рублей. Живыми или мертвыми.

Повторяю: Десять миллионов.»

Мы переглянулись.

Десять миллионов. Это не просто награда. Это бюджет небольшого города. Это открытый сезон охоты. Каждый бродяга, каждый наемник, каждый клановый боец теперь будет искать нас под каждым кустом.

— Похоже, тишины в эфире не будет, — мрачно сказал Клин из кузова.

Я вдавил педаль газа. Грузовик взревел, выбросив облако черного дыма, и рванул прочь от места крушения.

— Пусть ищут, — я оскалился, глядя на разбитую дорогу. — Теперь мы играем без правил. И мы стоим дорого. Это льстит.

Понравилось? Подписывайтесь и добавляйте в библиотеку! Это ускоряет выход проды!