Кобун

Глава 6

К моему счастью, я не успел ляпнуть ничего в стиле “а не пойти ли вам, господа”.

Господин Мори склонился в максимальном поклоне и протянул мне тонкий рулончик рисовой бумаги, перевязанный красной ленточкой.

— Исии-сама, прошу принять мои искренние извинения. Я вел себя недостойно...

Вот это фортель. Хотя, вчера Дэйки Мураками обронил, что по своим каналам провентилирует вопрос с наездом официальных властей на молодого абэноши. Похоже, дунул с такой силой, что набросило на вентилятор знатно.

— Мори-сан, ваши извинения приняты. Прошу прощения, что встречаю вас в неподобающем виде, я не ожидал увидеть гостей так рано. Прошу вас в дом.

Дальше беседа идет уже на кухне, куда вчетвером втиснулись с трудом. Кстати, парочка в погонах всю дорогу изображала немых с каменными лицами. Хотя чай пили с удовольствием и печенье жевали за милую душу. Но общались мы только с начальником центра тестирования.

Обсудили погоду. Затем пожаловались друг другу на подрастающее поколение, кто большую часть времени проводит на улице в играх, а не заботится о будущей карьере. Затем плавно перетекли на возможную проблему с поступлением в университет у тех, кто прогуливает школу. В итоге я решил перейти к конкретике.

— Вчера я сумел разобраться с факультативным обучением, Мори-сама. И во время посещения союза Микоками попросил не оформлять жалобу на вас. Мне показалось это неправильным. Вы мне очень помогли, обнаружили дар, провели все необходимые исследования. И старались помочь наилучшим образом начать будущую карьеру. К сожалению, я пока вынужден взять небольшую паузу. Мне кажется, что двоечник в лицее бросит тень на других учеников. Поэтому в ближайшие два года я постараюсь подтянуть результаты, займусь спортом и к университету уже буду готов продемонстрировать полученные результаты.

— Да, вы совершенно правы, Тэкеши-сама. К сожалению, я не знал всех деталей вашей ситуации. Примите мои соболезнования, потерять семью в ваши годы всегда очень тяжело.

Сидим, грустим вместе. Выдержав паузу, продолжаю:

— Я буду ходить в госпиталь Йокомаши Нанбу, начну под руководством их персонала тренировки. Если вы порекомендуете кого-то из их специалистов, буду признателен.

Мори отвечает не задумываясь. Похоже, у него была тяжелая ночь, но зато теперь вооружился всей доступной информацией и буквально сыплет фактами:

— Господин Коичи Сакамото. Ведущий специалист в лечении патологий одаренных. Один из лучших медицинских светил в этой области. Член консультативного императорского совета, почетный член Токийского Университета и представитель Нихон в международной объединенной комиссии по абэноши.

— И у столь занятого человека еще хватает время на работу с начинающими? — удивляюсь, не забывая подкладывать печенье в вазочку.

— У Сакамото-сан множество учеников, кому он поручает те или иные задания. Но и сам любит что-нибудь сделать руками.

— Могу я сослаться на вашу рекомендацию, Мори-сан?

Мужчина вздыхает:

— Лучше представить рекомендации союза Микоками. Сакамото-сама не очень любит руководство лицеев и центров тестирования.

Ага, сообразил. Значит, ведущему медику вы поставляете бедолаг с перегоревшим источником. Еще бы, с чего ему вас любить. Зато практика обширная.

— Я вас понял, Мори-сама.

Еще минут двадцать раскланиваемся, после чего заверяем друг друга во взаимной любви и отсутствии каких-либо претензий. Принимаю красивую визитку, которую постараюсь не потерять, прощаемся.

Пять минут кланяемся на пороге друг другу, соревнуясь в проявлении “как я тебя уважаю”. Наконец возвращаюсь домой и закрываю дверь. Слышно, как на улице заурчал двигатель машины. Неплохо живут господа от правительства — и ведь наверняка полицейские их не оштрафовали за парковку в неположенном месте. “По неотложным нуждам государства” — жетон или бляху в зубы, с погон пылинку стряхнуть и радоваться удачной карьере. Правда, отчеты потом писать полдня, но планида такая. Сами выбирали.

Не мое. Я как был одиночкой, так им и останусь. Разве что место в пищевой цепочке пираний себе прогрызу. Но ходить в офис или какую-нибудь закрытую шарашку с восьми до пяти с толпой боссов-нахлебников? Фу, нафиг.

Сидя на заднем сиденье, Кэзуо Мори покосился на устроившегося справа капитана:

— Что скажете, Исикава-сан?

— Говорил он искренне, никаких попыток соврать или исказить информацию. С моей стороны — все чисто.

— Да, мальчик был удивлен, потом старался проявить гостеприимство.

— Еще я отражу в отчете его самостоятельность. И высокий порог взросления. Вел беседу на равных.

— Разумеется, Исикава-сан. Разумеется, — повернувшись к окну, Кэзуо Мори поморщился: — Но я ему почему-то все равно не верю. Не ве-е-е-рю... Хангурэ недоделанный. В никакой банде он не состоит, а с местными босодзоку его видели... И жаловаться на меня не стал, одолжение сделал, одалживатель...

Остальные в машине никак не прокомментировали сказанное. Представители отдела по связям с общественностью вооруженных сил самообороны решали собственные задачи: оценить потенциал кандидата, составить личностный портрет. А что перед малолетним нахалом пришлось гражданской штафирке извиняться — так надо башкой сначала думать, а лишь потом рот открывать. Подал бы пострадавший официальную жалобу — и центр тестирования сменил бы начальника. Вот и бесится Мори-сан, стресс переживает. Никто не мешал Тэкеши-куну дверь закрыть и официальные извинения отвергнуть. Тогда — конец карьере.

Так что в бумагах надо обязательно дописать: молодой человек проявляет достаточную рассудительность и охотно идет на контакт. Не любит немотивированное давление, но коммуникабелен и договороспособен. И про Мори-сан тоже пару строк черкнуть. Руководство любит, когда подчиненные компромат друг на друга приносят. И чем больше — тем лучше.

***

Так. Уроки сделаны, дырка в чужую корпоративную сеть прокопана через цепочку прокси. Оттуда я даже сумел пару нужных линков по камерам в порту выдернуть. В управлении водных ресурсов хранится месячный архив. Качество так себе, но общую обстановку оценить получилось. Где какие корабли стоят, куда яхты навтыкали, где парковка и что за машины там болтаются. Кстати, одна из небольших парусных лоханок внимание привлекла. На пирсе постоянно два-три человека мелькают, само суденышко чуть на отшибе стоит. Микроавтобусы подъезжают вечером. Надо дождаться информации от Кэйташи Симидзу. Но есть у меня подозрение, что мои клиенты.

Решив отдохнуть с пользой, надеваю спортивный костюм и отправляюсь на пробежку. До парка Хонго примерно пять километров. Туда легкой рысцой, затем в нем размяться и так же неспешно обратно. Конечно, у меня в десяти минутах ходьбы Конандай парк, там постоянно куча гуляющих, но круги нарезать скучно, а так — вроде цель поставлена и километраж не очень большой. А Тэкеши нужно приходить в форму. Не в авральном режиме, но все равно, придется шевелить лапками.

Укладываю телефон и газовый баллончик в поясную сумку, выхожу на улицу и медленно стартую. Я не собираюсь заниматься экиденом — эстафетным бегом, очень популярным у местных. Мне рекорды ставить не нужно и жилы рвать на дистанции не собираюсь. Но вот влиться в бодрые ряды бегущих по тротуарам — это запросто. И плевать, что команда состоит из меня одного. На первых порах достаточно.

В парке хорошо. Главное, можно свернуть с тропинки в кусты, раскорячиться там согнувшись и дышать словно загнанная лошадь. Да, не спортсмен Тэкеши. Совсем не спортсмен. Майку хоть отжимай, бутылка с водой уже на половину пустая. А я хотел еще позаниматься. Ну ничего, лиха беда начало. Никто за неделю из неподготовленного человека супер-ниндзю не выстрогает. А вот за полгодика мы форму подтянем, через год уже до общей кондиции дойдем. И потом будем отрываться.

Я даже успел пару комплексов прогнать, когда услышал с соседней поляны непонятные звуки. Будто котенка мучали.

Протиснулся сквозь заросли и встал, разглядывая открывшуюся картину. Почему не удивлен? Старая, как мир, история. Местные топчутся на чужаках, посмевших посягнуть на чужую территорию. Может быть, даже просто залетных прессуют ради развлечения.

Мордуют двоих. Как удалось понять по растрепанным прическам — в этот раз прилетает девчонкам. Одна уже сидит на заднице и размазывает кровь из разбитого носа, вторая сжалась на траве в комок и пытается прикрыться от ударов ногами. Экзекуцией занимаются шестеро. Хотел познакомиться с сукебан? Вот, добро пожаловать. Кожаные укороченные куртки с названием банды, черные юбки по колено, белые кроссовки. У каждой на голове “падала я с сеновала, тормозила чем могла”. И лица незнакомые. А вот бедолага, которой под ребра опять прилетело — я ее видел. Точно, это же старая знакомая, кто с языком плохо дружит.

— Эй, поссыкухи, какого черта творите? В парках стрелки не забивают. Тут мамочек с детьми полно. Хотите кулаками помахать — топайте на парковку или за школу.

Первой на меня обращает внимание главарь — высокая, с перекошенным от злости лицом.

— Что ты там вякнул, бусу? Я тебе сейчас...

Ладно. В данной ситуации мне обе стороны перпендикулярны, но одну из девушек я хотя бы раньше пару раз видел. И она из моего района. А кто с нами — тому надо помогать. Хотя бы исключительно из стадных инстинктов.

Выбираюсь на поляну, иду на встречу. Ой, как все плохо. Дамочек никто не учил тактике и стратегии уличной драки. Старшая уже бежит ко мне, остальные лишь стартуют. Похоже, большую часть я по-одиночке и отработаю.

Полупустая бутылка летит в лицо, подшаг и впечатываю ногу в живот. Хорошо прилетело — жертва сложилась и покатилась по траве. Минус одна. Второй ладонью сбиваю корявый джеб и с локтя со всей массой и инерцией раскрученного тела. Минус два, с переломом носа как минимум. Третья лезет в карман, теряя темп. Дура, кто же нож пытается достать на средней дистанции? В колено сбоку, левый кросс в подбородок падающему телу. Половину списали.

Надо отдать должное, остальные не побежали. Даже пытались что-то изображать. Но я прошел их всех, оставив на траве лишь кричащих от боли девчонок. Извините, сами напросились. И я не убивал. И даже не калечил, а всего лишь обозначил намерения. Вернулся к главной, легонько ткнул кроссовком в бок:

— Вопросы еще есть? И кто сейчас бусу?

— Я... Тебя... Порежу...

Да, не вкурила. Хотя, что ждать от сукебан? Эти озверевшие старшеклассницы кровь пускают окружающим незадумываясь. И любого врага мордуют, пока того в закрытом гробу на погост не потащат.

Бью еще раз в многострадальный живот. Потом вздергиваю скрюченное тело, беру шею на удушающий и тихо шепчу в ухо:

— Слушай меня, бусаику-тян. Внимательно слушай. Я сейчас лишь поздоровался. Но если ты в самом деле решишь до меня домахаться, то палата в реанимации не понадобится. Я за спиной врагов живыми не оставляю.

Чуть дожимаю и через четыре секунды бросаю на траву обмякшее тело. Ладно, чего зря время терять. Шакалы либо поймут, с кем лучше не пересекаться, или в следующий раз уже так легко не отделаются.

Подбираю бутылку, подхожу к девчонке с разбитым лицом. Ха, а ведь и она тоже из какой-то банды. Вон, маечка с принтом, жилетка заметная. Протягиваю ей воду:

— Умойся. И подержи голову запрокинутой назад, чтобы кровь остановилась.

Теперь вторая на очереди. Встать не может, хотя видимых повреждений нет.

— Живая?

— Да пошел...

Щелкаю по носу:

— У тебя всегда проблемы с языком? Слишком быстрый, уследить за ним не можешь?.. Где твой байк, босодзоку в юбке? Как домой будешь добираться?

— Дома она байк оставила, — долетает от подруги, которая платком развозит кровавые сопли по опухшему личику. — Мы просто встречались мороженое поесть.

— А эти?

— А эти решили, что на их территорию без спроса сунулись. Загнали сюда, ну и...

— Значит, пешком... Тащить тебя на себе я вряд ли смогу. Да и не выдержишь ты с отбитой требухой такую транспортировку... Так, телефон есть кого-то с транспортом?

Любительница пива и мороженного пытается нашарить что-то в кармане джинсов. Добываю оттуда мобильник-слайдер. Вздыхаю, демонстрирую треснувший экран.

— Номер хоть помнишь?

Набираю цифры, жду, когда ответят.

— Коннитива, это Тэкеши-сан беспокоит. Я тут сейчас рядом с... Как тебя зовут? Ага. Я радом с Тошико-кун. Ей в Хонго чуть перышки потрепали. Нужен транспорт — такси или машина какая-нибудь. На байке лучше не везти. Можете подъехать?

Выслушав набор междометий, протягиваю телефон девушке. Та берет его, слушает, пытается возражать, но вскоре поникает и заканчивает разговор “Хай”. Беру трубку обратно:

— Это Тэкеши-сан.

— Где именно вас подобрать? Парк большой.

— Южный вход, рядом с парковкой. Мы будем там.

Поднявшись, проверяю боеспособность войск и командую:

— Тебя как зовут? Хитоми? Отлично. Хитоми-кун, ты с той стороны, я с этой. Берем под руки нашу сбитую ласточку и ковыляем вон туда, вниз по тропинке. И бутылку не забудь.

— А эти?

— Эти о себе позаботятся сами. Если с первого раза не дойдет, что меня лучше не обижать, то о них уже позаботятся родные. Букетик на могилке покрасивее поставят. Урна с прахом — и цветочки. Романтика...

Подцепив еле стоящую на ногах Тошико, бредем на выход из парка. Медленно, стараясь не растрясти ее окончательно. Когда выходим на парковку, до нас долетает рев мотоциклетных моторов. Вот и кавалерия подтянулась.

На полупустую площадку заезжают знакомые босодзоку. Шестеро. Пятеро парней и еще одна дама с ярко раскрашенными в разные цвета прядями в сложной прическе. Следом вкатывает желтое такси. Из него вылезает шутник, который предлагал мне прокатиться на его байке.

— Как она?

— Отпинали, но вроде живая. Ругалась всю дорогу, пока сюда спускались. В больницу ее нужно, чтобы обследовали. Вдруг внутреннее кровотечение или еще какие неприятности.

— Сделаем... Спасибо, что помог.

— Нормально все, мы же соседи. И Хитоми-кун тоже в больницу подбросьте. Вдруг ей нос придется вправлять.

Грузим пострадавших, забираю пустую бутылку и кланяюсь на прощание. Вытираю пот и краем глаза цепляю, что на крылечке дома у парковки стоит мужчина лет пятидесяти и задумчиво разглядывает уезжающую кавалькаду. Вот ведь, а я его и не заметил сразу. Шарю глазами и вижу табличку: “Стрельбище для стрельбы из лука”. Понятно. Это мы, значит, на частную территорию вломились.

Склоняюсь максимально низко, затем медленно распрямляюсь и развожу руками: так получилось, извините. Мужчина ограничивается кивком, провожая меня взглядом. Я же разворачиваюсь, подтягиваю ремень на поясе и отправляюсь в обратный путь. Мне еще пять километров пыхтеть до дому. Потом — душ, чай, еда. И вечерняя беседа с опекуном. Наверняка того будут переполнять эмоции после пикника.

Зато — сидя и вытянув натруженные ноги. И черта с два я куда-нибудь еще сегодня пойду. Хватит с меня экстремальной физкультуры.

***

В понедельник на большой перемене меня попытались прессануть. Видимо, демонстративное изменение отношения класса к бывшему “ни рыба — ни мясо” сыграло свою роль. И непревзойденная Мияко Танака решила поквитаться. С чего бы ей, первой красавице класса, терпеть от новоявленного выскочки?

Я как раз собирался выходить из класса, когда заметил неразлучную парочку: Митио Окада и Широ Такаги. Мои бывшие приятели стояли сбоку и с явным интересом наблюдали за моими перемещениями. Правда, Митио со слабым оттенком злорадства, а вот Широ — с жалостью. Но — стояли молча и с разговорами не лезли.

Пожал плечами и вышел в коридор. Мне нужно было прогуляться до директора, отдать ему копию сертификата. Добрался до лестницы на второй этаж, где меня и перехватили. Трое крепких парней, центрального из которых я помнил. Иошито или Иошиэки? Точно, Иошиэки Ота. Мы с ним пересекались еще в начале учебного года. У него — последний класс и непомерные амбиции. Брал медали по кэндо в средней школе. Потом спортивный задор чуть утратил, стал чаще посещать качалку и любит демонстрировать рельефные мышцы перед девушками. Неформальный глава личного клуба Мияко. Один из богатых мажоров, выгуливающий куколку по разным парадным мероприятиям. Не помню, кто у него отец, но деньги у парня водятся. Что касается причины, ради которой меня тормознули — так это и так понятно. Успел краем глаза заметить торжествующую рожицу Танаки за спиной.

— Ты, маг недоделанный. Тебе надо извиниться.

— Перед кем? — разглядываю качка, попутно прикидывая, стоит ли бить сразу или подождать. Все же драка в школе, в присутствии учителей — это нехорошо. Это все равно что плюнуть господину Кимуре в лицо. А директор мне пока ничего плохого не сделал.

— Перед Мияко-тян. Твое поведение неприемлемо. Поэтому...

— Это все?

Троица начинает наливаться злобой. Я посмел перебить пафосную речь предводителя.

— Пока достаточно.

— В просьбе отказано.

Раздвигаю плечами идиотов и продолжаю путь. За спиной фыркают и я разворачиваюсь, чтобы успеть столкнуться почти нос с носом с Иошиэки.

— Салага, думаешь, я шучу?!

— Ты, киннику-яро малохольный. Тебя не убили здесь и сейчас лишь по одной причине. Я обещал господине Кимуре не безобразничать в школе. Но если тебе мало, мы можем продолжить беседу после уроков. Парк рядом, отличное место. Тихо, спокойно, есть куда “скорую” вызвать.

Вокруг начинает собираться кучка любопытствующих. Поняв, что громкий скандал не в его интересах, Ота отступает. Я делюсь кривой усмешкой, после чего продолжаю свой путь. Поднявшись на первый пролет лестницы, отмечаю краем глаза, что вся троица топает следом. Мда. Придется подыграть.

Уже в коридоре к кабинету директора чуть притормаживаю. Продолжаю идти, но неторопясь, вальяжно. В эту часть школы обычно стараются лишний раз не заходить, чтобы не попадаться на глаза учителям и главному небожителю — господину Кимуре. Пусто. Относительно тихо. Я даже не реагирую на сумбурный топот за спиной.

Влепившись мне в бок, Иошиэки толкает изо всех сил в ближайшее окно. Группируюсь, прикрываю лицо локтем от острых осколков. Лечу вниз, успев разглядеть шикарный разлапистый куст прямо под ногами. В него и десантируюсь, закончив падение перекатом. Лежу в позе эмбриона, продолжая страховать голову от летящего сверху мусора. Но — вроде пронесло, без серьезных последствий. Конечно, вывалиться со второго этажа неприятно, но для меня не смертельно. И кустику спасибо, я даже пятки не отбил.

Сел, ощупал тушку со всех сторон. Ничего не болит, нигде не отдает. Хотя пиджак в остатках сломанных тонких веточек и кисть чуть расцарапал. Неглубоко, но кровит, зараза. Ладно, пока не буду трогать, даже чуть-чуть размажу, чтобы видно было какой я весь израненный.

Дверь на крыльцо распахивается, оттуда вываливается перепуганная процессия с математиком во главе. Абэ-сэнсей как раз собирался препарировать несчастных школьников после большой перемены, а тут мимо него людьми разбрасываются. Похоже, он так испугался, что даже сразу меня и не узнал.

— С тобой все в порядке? Ничего не сломал?

— Не знаю, Абэ-сэнсей. Вроде нет.

— У него стресс! — заявляет физкультурник, тыча пальцем в окровавленную руку. — Надо немедленно к врачу!

— Может, сначала в наш мед-кабинет? — пытаюсь я погасить нарастающую панику. — Посмотрят и решат что дальше.

Медленно поднимаюсь, начинаю отряхиваться от налипшего мусора и мелких осколков. Смотрю на зажатый в левой руке комок бумаги. Вот же нехороший человек Иошиэки, я из-за тебя копию сертификата испортил...

***

В кабинете господина Кимуры аншлаг. Кроме него сидят еще трое учителей. Математик, которого считают куратором нашего класса. Физрук, на ком висит обеспечение общего порядка на переменах. И старая мымра Накадзима, учительница английского. Иностранные языки ненавидит вся школа, а старуха ненавидит бездарей, не способных внятно прожевать “зе тейбл”. Но за долгие годы работы учителем Юки Накадзима обзавелась разными полезными связями по всему Токио, чем с удовольствием пользуется директор. Он англичанку пихает на любые официальные мероприятия, где нужно присутствовать и надувать щеки. Самому господину Кимуре некогда там бездарно тратить время.

— Тэкеши-сан. Расскажи, пожалуйста, что произошло?

— Меня выбросили в окно, Кимура-сэнсей.

— Вас? Почему?

— Насколько я понял, некоторым ученикам школы не понравилось, что в ее стенах появился абэноши. Да, вот сертификат, господин директор. Я прошел официальное тестирование и меня зарегистрировали в обще-японском реестре. Прошу прощения, что бумага испачкалась. Завтра я принесу еще одну копию.

— Не надо, меня вполне устроит и эта...

Аккуратно разгладив листок, мрачный Киоши посмотрел на кровавые пятна, разводы грязи и дырку от сучка. Молча переложил копию на край стола и спросил:

— Кто это сделал?

— Прошу прощения, Кимура-сэнсей, но я не хочу об этом говорить. Это личное.

— Нападение на вас считаете личной проблемой?

— Совершенно верно. Я разберусь с этим. Обещаю, что школа не понесет какого-либо ущерба от моих действий. За разбитое окно я заплачу.

В кабинете повисает тишина. Первым в себя приходит физрук:

— Мы должны вызвать полицию, начать расследование! Расспросить школьников о произошедшем, выявить зачинщика! Вопиющий случай, такое нельзя оставить без внимания!

Словно сова, поворачиваю голову в его сторону и говорю:

— Ивасаки-сэнсей, разрешите я процитирую вам одно положение, которое максимально полно опишет текущую ситуацию?.. “Человек, попавший в неприятную ситуацию по причине козней врагов, не должен их ненавидеть за это или презирать. Нельзя быть небрежным в выборе возможного ответа. И нельзя показывать свои устремления окружающим — ни жестом, повинуясь внезапному порыву, ни криком отчаяния или боли. Ваши враги могут услышать или увидеть это и постичь тайную суть мести, которую вы задумали. Помните об этом и отвечайте адекватно чужим злодеяниям”... Книга “Трех колец”. Первый официальный трактат, посвященный воспитанию абэноши и тому, как им стоит поступать в сложных жизненных ситуациях.

— Это вы к чему, Тэкеши-сан? — удивляется физкультурник. За меня отвечает госпожа Накадзима.

— Согласно эдикту Его Императорского Величества, одаренные приравнены в правах к самураям. И вопросы чести могут решать сами, не привлекая к этому полицию или другие государственные структуры. Да, после совершения мести они подсудны и предстанут перед властями. Но то, как именно одаренный ответит на чужую подлость и удар в спину — исключительно их личное дело. Мы не имеем права вмешиваться в это.

Я даже зауважал старуху. Я эту мишуру вычитал вечером, разбирая выданные Мураками буклеты. Меня еще позабавило, что помешать мне отрубить кому-нибудь голову официально не могут, а вот судить потом за это и влепить пожизненное — уже вполне в рамках законодательства. Скорее всего отсидку в тюрьме заменят на работу в закрытом заведении для одаренных. Но выверт менталитета — просто отвал башки. Все, как любят японцы — наискосок и с древними ритуалами в придачу.

Поднявшись, снова кланяюсь:

— Накадзима-сэнсей права. Я лишь повторю снова: мои действия никоим образом не отразятся на школе. Но, если господин директор считает, что я создаю проблемы, то могу завтра подать заявление об уходе. Мне предлагали государственный лицей в Мисиме. Я отказался. Хочу закончить старшую школу Мейхо.

— Если ко мне прийдут люди из полиции, я буду расстроен. Надеюсь, этого не случится, — роняет в ответ Кимура. Директор не хочет упускать синицу в руках. И как именно я буду гасить возможный конфликт — его якобы не касается. Главное — не выносить скандал на люди.

— Домо аригато гозаймасу, Кимура-сэнсей. Благодарю за оказанное доверие. С вашего разрешения, я бы хотел сейчас пойти домой. Отдохнуть.

Жду, склонившись в поклоне, разглядываю замотанную бинтом руку. Медсестра не просто промыла и обработала царапину. Она постаралась из меня сделать героя эпической битвы. Дай ей волю и голову бы в белоснежный кокон замотала.

— Конечно, Тэкеши-сан. Можете идти. Я вас отпускаю.

В классе бедлам. Пока математика нет, народ разбился на кучки и с жаром обсуждает произошедшее.

На входе переминаются Митио и Широ. Втыкаю большой палец под реберную дугу толстяку и тихо спрашиваю:

— Ведь знал, что Мияко подговорила ухажера? Знал и не сказал. И Широ не дал рот открыть... У меня было двое друзей. За которых я битой по башке получил и чуть не сдох. Но я вас от банды Хаяси прикрыл, не дал на деньги разводить. И вы так отплатили...

Отпускаю испуганного Митио и бросаю через плечо:

— Вот именно — у меня были друзья. Теперь их у меня больше нет. Не хочу с вами иметь ничего общего.

Медленно собираю барахло в рюкзак, попутно замечаю, что рукав слева драный. Вот же невезуха. Вздыхаю и двигаюсь на выход. Но задерживаюсь перед вздрогнувшей Танакой. Наклоняюсь и шепчу ей, чтобы никто больше не услышал:

— У кошки девять жизней, Мияко-тян. Одну жизнь час тому назад кошка потеряла. Если кошка вздумает еще раз подергать тигра за хвост, я заберу восемь оставшихся. Сразу... Сегодня. В семь вечера. На верхнем ярусе парковки “Птицы”, которая в Канагаве. Твой ухажер должен прийти туда. Для разговора. Может даже кого-то из родителей притащить, если трусливая сволочь. Не появится в семь-ноль-одну, я сам его найду...

Выпрямившись, выбираюсь из прохода и замечаю испуганные глаза одноклассников.

— Эй, народ! Вы чего такие насупленные? Это же меня отправили полетать, вы здесь ни при чем. И это все еще я — Тэкеши Исии! Вечный бездельник и неудачник. Так что не напрягайтесь, все нормально. Просто как-то подзакрутился, некогда даже спасибо сказать, что меня терпите.

По классу прокатились смешки. Встаю в дверях, отвешиваю поклон в стиле мушкетеров и вываливаюсь в коридор. Топаю на выход, попутно прикидывая, чем буду заниматься сегодня. Но сначала — выбраться на улицу и позвонить. Появился у меня один вопрос.

— Да?

Голос господина Мураками и по телефону звучит дорого. Просто ощущаешь, что человек с другой стороны провода занят важными делами. Денежными делами. И одаренному высокого ранга просто так снисходить до неизвестного абонента...

— Коннитива, Мураками-сама. Это вас Тэкеши Исии беспокоит.

— А, добрый день, Тэкеши-кун, — голос теплеет. — Что-то стряслось?

— Спасибо за ваш совет насчет господина Кэзуо Мори. Вчера он меня навещал, мы неплохо побеседовали и вроде урегулировали возникшее недопонимание. Мне пообещали содействие при поступлении в университет и дали контакты, по которым я могу обратиться в случае возможных проблем.

— Вот видишь, с любым человеком можно договориться, — я даже представляю, как ехидно усмехается Дэйки. Явно доволен, что сумел конкурентам соли на хвост насыпать.

— У меня еще один вопрос, скорее личного характера... Не подскажете, сколько может стоит такой крутой костюм, как у вас? И где его можно купить? Мне должны долг отдать, вот и думаю, что надо приводить себя в порядок.

Похоже, я поставил собеседника в тупик. Он минуту размышляет, затем начинает объяснять:

— Боюсь, мой портной не станет тебя обслуживать. Господин Киносита работает лишь со старой клиентурой. Многие заказывают у его семьи костюмы уже больше ста лет. Но подобрать что-то похожее вполне возможно. Если у тебя в самом деле есть желание выглядеть дорого, то...

— Очень дорого, — перебиваю я его. — Прошу прощения, Мураками-сама. Но когда я с вами разговаривал, то ощутил... Как бы правильнее это сказать? А, вот! Я ощутил Стиль. С большой буквы. Не ту показуху, которой кичатся телеведущие или политики. Нет. В вашем лице видно вкус, умение подбирать шикарные вещи и носить их с достоинством. Мне вряд ли получится выглядеть на доли процента от вашего обаяния и харизмы, но я хочу попробовать. Поэтому — что бы вы выбрали сами, если бы личный портной ушел на год в отпуск?

Дэйки хохочет. Продышавшись, отвечает:

— С тобой не соскучишься, Тэкеши-кун! Это точно... Мой брат большой любитель официальных мероприятий. Таких, где принято показывать свое положение. Ну, ты понимаешь, о чем я. Частный портной на этом уровне котируется, но слабо. А вот последняя коллекция Рей Кавакубо — это круто. Лафорет Харадзюку, в центре Токио. У этого дизайнера там целый цокольный этаж. Начиная с костюмов и заканчивая аксессуарами. Молодежь очень любит это место. Ниже — разный поп и ширпотреб, а поднимаешься к небесам — заоблачные цены и супер-стиль... Хороший костюм от полутора миллионов. Так что, тебе придется найти не одного должника, а нескольких.

— Я понял, Мураками-сама. Домо аригато за помощь в этом вопросе. Надеюсь, при следующей личной встрече мне будет вас чем удивить.

Уф, поговорил. Но ценник меня сильно удивил. Хотя, чего я ожидал? Если абэноши в начале карьеры уже требуют кучу денег и аппетиты лишь растут — значит, могут себе позволить дизайнерскую одежду и прочие милые радости жизни.

***

Телефон зазвонил, когда я уже почти добрался домой. Номер незнакомый, странно.

— Моши-моши [алло]? — типа, слушаю, кого там черти принесли.

— Тэкеши-сан? Это Горо Кудо, твой сосед. Тошико пока в больнице, врачи ее законопатили на неделю. Нашли что-то там. Говорят, если бы не привезли, то могла бы и в реанимацию загреметь.

— Вот это новость... Хотя, пинали ее там знатно. Надеюсь, ничего серьезного... Спасибо, что позвонил, Горо-сан.

— Да ладно, это тебе спасибо. У Тошико-кун постоянные терки с сукебаном из того района. И никак не может понять, что договориться с ними не выйдет.

Забавно. Я вот сумел договориться. Точнее — я сумел себя поставить так, чтобы в спину не лаяли. Когда с поляны уходили — никто не шипел, все своими болячками были заняты.

— Я в тот парк собираюсь каждые выходные бегать. Если что — могу вести профилактические беседы с подрастающим поколением. Мне не жалко.

Ржет, причем так громко, что приходится трубку чуть в стороне держать.

— Ладно, я что звонил. Если вдруг у тебя будет желание и наскребешь на байк, можешь к нам присоединиться. Остальные не возражают.

— Спасибо, это честь для меня. Но я постараюсь добыть четыре колеса, не два. И персонального водителя, ведь старшекласснику права никто не выдаст.

Дождавшись, когда Горо перестанет веселиться, прощаюсь. Обещаю при случае заглянуть в гости к Тошико, она как раз рядом, в Йокомаши Нанбу. Заодно постараюсь записаться на прием к Сакамото-сама, великому и ужасному светочу медицины.

Еще один абонент меня подловил, когда я ботинки снимал. Я так и ответил, с ботинком в руках:

— Слушаю вас, Симидзу-сама.

— Через пару часов можешь быть на станции Йокодай? Южная парковка, буду ждать тебя там. Как раз дела здесь буду решать... Хотя, подожди. Пара часов — не уложусь. Давай с гарантией в пять. Подходит?

— Наруходо, буду в пять.

Просто отлично складывается. Одна остановка на поезде до места, где я назначил встречу любителю анаболиков. Значит, я успею и с сятэйгасира‑хосой насчет китайцев пообщаться, и пожевать перед тем, как стану рожи бить. Есть у меня обоснованное подозрение, что после сегодняшнего полета через окна вряд ли я с этой семейкой смогу полюбовно договориться.

Закрыв телефон, хмыкаю:

— Может, секретаршу завести, чтобы на звонки отвечала? А то просто нарасхват, хоть номер меняй...

***

Кэйташи Симидзу сидел в знакомом “БМВ”. На парковке кроме него стояло еще три микроавтобуса с логотипами ремонтной кампании и седан в самом углу. Дорого своей машиной владеть в Йокогаме. И за место под четырехколесного друга приходится выкладывать сумасшедшие деньги. Поэтому большая часть народа передвигается на автобусах, подземке и электричках. Например, как я — прикатив на станцию для встречи.

— Конбанва, Симидзу-сама. Надеюсь, дела удалось решить успешно.

“Брат” довольно кивает и протягивает тонкую папку:

— Хисашибури, Тэкеши-сан. Здесь все, что у меня есть на Чжа Хона.

Открываю, начинаю просматривать.

Три фото старика, качество так себе. Но опознать можно. Затем фото яхты у причала. Кстати, видно одного из охранников. Затем краткая справка по банде. Чжа Хон работает вместе с “москитами”, те отвечают за поставку наркотиков местным китайским группировкам. Входят как полунезависимая банда в “Бамбуковый союз”. Сам союз сейчас занимает лидирующее положение в наркоторговле в Азиатском регионе. Самому Хону формально ставят “в вину” умение перерабатывать стандартную дурь во что-то улетное. Препараты вызывают почти мгновенное привыкание и бьют по башке куда сильнее героина или кокаина.

— Чем конкретно китайцы нам мешают?

— Сначала эту заразу распространяли лишь среди варваров. Мы не вмешивались. Но потом часть партии толкнули налево. А рынок дури принадлежит нам. И ты или договариваешься и работаешь с нашего разрешения, отстегивая процент. Или вообще не работаешь.

— Должен ли я передать что-нибудь Хону перед смертью? — возвращаю папку.

Кэйташи молчит, затем стучит пальцем по собранным материалам:

— Тебе не нужно, что я накопал?

— Почему? Я прочел и запомнил. Кстати, яхту они переставили на два места ближе к выходу из марины. Сейчас стоит предпоследней на причале. И охранников двое вместо одного, как на фото.

Убрав папку, “брат” заинтересованно хмыкает:

— Интересный ты человек, Тэкеши-сан. Очень интересный.

— Учусь много, память хорошая.

— Ага. И в парке шестерых сукебан положил меньше чем за минуту. Играя. А у них куча ножей и цепей с собой было.

— Цепей? Так вот они что там в карманах пытались судорожно нашарить, — усмехаюсь и возвращаюсь к интересующей меня теме: — Значит, послание оставлять не надо? Чтобы не спровоцировать войну между борекудан и китайцами.

— Если Чжа Хон скоропостижно отбудет к предкам, войны не будет. Проблема исчезнет сама собой. Без лидера эта группировка загнется. Свои же сожрут. Их терпят только из-за его талантов.

— Понял. Как у меня будет что-то интересное, я перезвоню. Оясуминасай, — пожелав спокойной ночи, вылезаю из машины и топаю обратно к станции. Надо перекусить и можно личные вопросы решать. Заодно подумать, как именно я буду давить пятерых телохранителей китайца, которые все время болтаются рядом с ним на яхте. Будь пистолет с глушителем — вопрос решился бы куда-как проще. Но наплодить в Токио покойников из огнестрела — это запустить местных злющих шершней в штаны руководству полиции. Землю будут грызть, а найдут. Поэтому придется извращаться, согласно местных традиций.

***

Поднявшись на верхний этаж парковки “Птицы”, устраиваюсь с максимальным комфортом. В руках коробка с горячей лапшой, разглядываю заходящее солнце и пытаюсь оценить, сколько с крыши до машин внизу. Шесть этажей тут? Или, считая нижний, семь? В любом случае, лететь далеко и неприятно.

В кармане тренькнул телефон — сработал будильник. Только я хотел попенять другой стороне за отсутствие пунктуальности, как потянулась цепочка микроавтобусов. Два, три, четыре... Да, четыре штуки. Выстроились чуть в стороне от меня, распахнули двери. Наружу полезли бритоголовые ребята в разномастных майках, куртках, спортивных костюмах. Но в руках каждый, что характерно, держал что-нибудь неприятное. Кто железный прут. Кто биту. Кто-то умудрился даже меч в потертых ножнах притащить.

Дебилы, простите меня за столь низкую оценку уровня современной молодежи. Что еще сказать.

Последними на сцену выбрался Иошиэки Ота. Судя по роже воздыхателя первой красавицы класса, он явно настроился отправить меня в полет еще раз. Рядом с ним второй квадратный персонаж, очень похожий на Иошиэки. Похоже — кто-то из родни. Как я и говорил — зассал наш качок один на один встретиться. Ну и сам себе злобный Буратино. Так бы огреб в одно рыло, без публичного унижения. А теперь вон сколько свидетелей. С битами, палками и прочим режущим мусором.

Поесть толком не дадут, уроды.