Князья Империи 2

Глава 6

Симеон прибыл на крейсер генерала Хамсвельдауже через полчаса, после того, как оставил своих друзей наедине с Атиллой. Заверения Дадли и Мэй Чен, что они не будут искать драки со своим злейшим и принципиальным врагом, звучали не очень убедительно, но Симеон прекрасно понимал, что Верес не даст себя в обиду и, тем более, не позволит убить себя. Булатов улыбнулся, вспомнив, как его друзья пыхтели в бессилии, сражаясь с Атиллой. Да, боевые навыки и характеристики доспехов шестого уровня делали чудеса…

На флагманском корабле, к моменту прибытия на него Булатова, уже собрались практически все командиры легионов и их первые центурионы. Перед битвой за Сартакерту Рико Хамсвельд решил собрать своих высших офицеров на военный совет. Среди приглашённых была и возлюбленная Симеона, новая командующая 2-ым легионом — Бринн Уайт.

Когда Симеон последним из легатов вошёл в большой зал, где и проходил совет, его взгляд сразу упал на неё. Красивую белокурую девушку в генеральском мундире, который так ей шёл, трудно было не заметить. Не только Симеон сейчас залюбовался Бринн, все присутствующие на совете, то и дело оглядывались на неё. Рико Хамсвельд даже немного нахмурился, когда заметил, как его офицеры, вместо того, чтобы слушать своего командующего, по-мальчишески пялятся на генерала Уайт.

Сам старик был очень доволен тем, что назначил свою бывшую ученицу, командиром легиона — девушка демонстрировала превосходные организаторские качества и была неутомима в походе и делах. Как храбрый воин, она уже давно снискала себе славу, а вот, как командир, была ещё никому не известна. Рико дал ей легион, прежде всего из-за абсолютной верности Бринн, лично ему. Генерал был уверен, что девушка не способна предать или отступить, ибо с малых лет знал о её редкой принципиальности и верности своему слову.

Когда ещё семилетней девочкой она попала в его школу, «Лис» сразу обратил внимание именно на эти качества. Что бы Бринн не делала и не говорила, даже если была не права, но уверена в собственной правоте, она всегда стояла до конца, и никто, включая взрослых, не мог переубедить маленькую упрямицу. Такая редкая упёртость, как правило, была не свойственна детям, и Хамсвельд выделил её из остальных, скорее подсознательно понимая, что в будущем сможет это использовать. Он начал опекать девочку и стал для неё гораздо больше, чем просто учитель, он был для неё скорее вторым отцом. Только Хамсвельду доверяла Бринн и только его уважала, как мудрого наставника и беспрекословного авторитета для себя. Вот и сейчас она внимательно смотрела и слушала генерала, не обращая никакого внимания на чужие взгляды, направленные в её сторону.

«Определённо, красота будет мешать ей в карьере, — подумал Рико Хамсвельд о Бринн, когда заметил входящего в зал, Симеона. — Но зная принципиальность и строгость нрава моей девочки, смазливость собственной мордашки, для неё большой проблемой не станет в достижении тех вершин военной иерархии, о которых она мечтает. Единственным препятствием на этом пути может стать всепоглощающая любовь. Надо же, два моих самых лучших воспитанника, оказывается, влюблены друг в друга. Только вот не знаю, радоваться мне этому или сердиться. Ведь такие сильные чувства на войне лишние, и могут погубить их обоих…»

На самом деле старик скорее немного ревновал Бринн к Симеону, но не как молодую девушку, а из-за опасения, что он может потерять её, как хорошего командира и своего верного подчинённого. Внезапно появился человек, которого она почитала и к которому прислушивалась так же, как и к своему учителю, и это явно не нравилось «Лису».

— Генерал Булатов присаживайтесь, и мы продолжим, — сказал Хамсвельд, мельком улыбнувшись вошедшему, а за тем снова повернулся к присутствующим. — Господа прошу внимания, сегодня мы собрались на крайний совет перед решающей битвой…

Симеон быстро прошёл через весь зал и занял место рядом с Бринн.

— Похоже, генерал Булатов слишком зазнался, если даже на военный совет приходит последним, — пошутила девушка, наклонившись к нему.

— Что ж, надо постоянно напоминать таким командирам, как генерал Уайт — кто здесь самый ценный игрок, — также в шутку, ответил Симеон.

— А, если серьёзно…

— Если серьёзно, то меня задержали мои друзья, резко воспротивившиеся перестановкам в легионе. Они явно не согласны с кандидатурой, которую я назначил на должность первого центуриона… Кстати, ты тоже будешь очень удивлена, когда узнаешь, кто это…

— Интересно…

— Я поведаю тебе об этом позже, — ответил Симеон, — а пока давай послушаем нашего командующего. Хотя, если честно, я не думаю, что он скажет нечто новое и интересное для нас. Расклад сил очевиден и наши действия в сложившейся ситуации, также очевидны. Если хочешь, я сам могу рассказать тебе по пунктам, что будет происходить у Сартакерты в ближайшие двое суток…

— Предпочитаю услышать это от профессионального стратега, а не от зазнайки, слишком возомнившего о себе, — хмыкнула Бринн, улыбнувшись.

— Господа, в данной системе сложилась интересная расстановка сил, — между тем, продолжал говорить Рико Хамсвельд. — Союзный лагерь Птолемея Янга, как мы видим, рассыпается на глазах. От его двухсоттысячного флота, который он возглавлял вначале нашей общей кампании, благодаря этому недальновидному политику, не осталось и следа. Нам известно, что от Птолемея откололись его главные союзники — князья со своими личными эскадрами. Этого следовало ожидать, рано или поздно все аристократические семейства вышли бы из этой слабой коалиции. Сартакерта и находящейся на этой планете император — слишком лакомые кусочки, для чтобы начать свою собственную игру.

Каждая семья, направляя сюда свои личные флоты, надеется одержать победу, ну или на крайний случай, выторговать для себя выгодные условия дальнейшего существования. Как ни странно, такой расклад нам на руку. Теперь мы сможем играть на их противоречиях и соперничестве, предложив одним из них, свою поддержку, а других, если понадобиться — попросту запугаем…

— У нас появились новые союзники, учитель? — заинтересовано спросила Бринн.

— Возможно, — уклончиво ответил тот, — переговоры уже ведутся и торговля своими шпагами только началась. К сожалению, договоры с князьями в этой ситуации не очень надёжны, они все лицемерят и пытаются маскировать свои истинные намерения, но я уверен, что смогу вычислить тех, кто хочет нас обмануть или ударить в спину.

— Кто же те, на кого мы можем положиться?

— Я пока не буду открывать всех карт, чтобы не спугнуть наших новых вероятных союзников, — ответил генерал. — Возможно о них, вы узнаете только непосредственно во время самого сражения…

— Становится всё более и более интересно, — обрадовано воскликнула девушка, повернувшись к Симеону и схватив его за руку. — Я уже хочу отдать приказ своему легиону идти в атаку!

Было видно, как её глаза блестели от предвкушения предстоящей битвы и какое воодушевление она испытывала от этого. Симеон рассмеялся, ему нравился этот боевой задор, столь характерный для всех молодых воинов. Он сам был когда-то таким же нетерпеливым и рвущимся за подвигами и славой. Хоть ему и было всего двадцать девять лет, однако опыт, полученный в нескольких крупных столкновения, не позволял генералу оставаться таким же беспечным, какой сейчас была Бринн. Булатов думал о победе и знал, что она очень редко приходит, только лишь к храбрым. Умные и хладнокровные храбрецы — вот залог настоящей победы.

— Осторожней, госпожа генерал, — усмехнулся он, глядя влюблёнными глазами на свою воинственно настроенную избранницу, — в вашей безудержной атаке, вы можете опрокинуть и наших тайных союзников…

— Итак, уберём пока за скобки княжеские флоты, — продолжал Хамсвельд свою речь. — Главными нашими противниками по-прежнему остаются: флот Птолемея и «серые» легионы туранцев. Оба противника очень сильны и опасны. Под рукой у первого министра самое большое количество кораблей, из всех наших врагов — более семидесяти тысяч единиц. Самое неприятное то, что практически все они — профессиональные военные. Основа — «жёлтые» легионы Яшмового пояса. Это хорошие воины, может и не такие боеспособные, как мы, но отличающиеся высокой организованностью и стойкостью в бою. Не нужно ждать от них яростных бесконечных атак, однако своим числом и выучкой они представляют для нас основную угрозу. Я ставлю флот Янга на первое место по опасности…

Что касается туранцев, то здесь мы имеем также огромную флотилию в более чем — пятьдесят тысяч вымпелов. Однако их организация не выдерживает никакой критики. Это, по сути, разношёрстная орда, собранная со всех концов Галактики. Большую часть её составляют проклятые недобитки Гедеона Шира, которых сумел объединить генерал Хан. Их действительно много, но они для нас не очень опасны, так как не смогут длительное время продолжать битву. Конечно, у них есть ещё «серые» легионы, и это им отчасти поможет. Но, во-первых, крейсеров легионеров там не так много, чтобы переломить ход сражения, а во-вторых — разногласия в их союзном флоте, не позволят действовать туранцам, как единое целое. Тем не менее, это не даёт нам право относиться к ним с пренебрежением, туранцы могут сильно навредить нам, если к тому же ударят одновременно с Янгом.

— Могут ли они объединиться для этого одновременного удара с первым министром, учитель? — снова задала вопрос, Бринн.

— Это не возможно, — уверенно ответил тот, — туранцы, как правопреемники Усема Бадура, в руках которых находится император, априори не могут быть союзниками Птолемея Янга, да и сами не захотят этого, даже в критической для себя ситуации. Они скорее предпочтут отступить и разбежаться по «углам», но играть на стороне первого министра не станут. Туранцы знают, что с ними будет, как только Птолемей одержит победу — их всех повесят или обезглавят за измену Империи, поэтому бояться подобного союза нам не стоит. Вот неудачного стечения обстоятельств, когда мы можем оказаться на острие атаки, и оба этих флота налетят на нас одновременно — вот этого стоит опасаться…

— И как же нам быть, если это произойдёт?

— Здесь очень много неизвестных, — покачал головой старый генерал, — чтобы дать на твой вопрос окончательный ответ. Слишком много игроков собралось сейчас на этом маленьком пятачке. Кто вообще ударит первым? Кто к кому присоединится после этого? Как изменится картина боя через какое-то время?

— Можно ли тогда предположить, что если мы, как можно позже вступим в битву, то у нас будет больше шансов и возможностей победить? — спросил Симеон.

— Браво, мой друг, — похвалили его Хамсвельд, — ты снова демонстрируешь свой стратегический ум. Истинная правда, завтра победит тот, кто последним вступит в сражение со свежими силами. Но в этом и сложность, ведь наш флот не маленькая эскадра, на которую до времени можно не обращать внимания. Мы, главные соперники Птолемея и туранцев, и на наши легионы они будут смотреть в первую очередь. Поэтому, как бы ни хотелось нам наблюдать со стороны, как враги истребляют друг друга, этого, к сожалению, сделать не получится, и я предвижу, что мы вступим в битву одними из первых.

— Сможем ли мы тогда выдержать атаку сразу двух вражеских флотов? — Симеон внимательно наблюдал за своим бывшим учителем.

— В этом нет никакого сомнения, — уверенно кивнул командующий, обводя взглядом всех присутствующих генералов и командоров, — наш флот самый боеспособный из всех здесь находящихся. Если такая двойная атака и случится, то встав в глухую оборону, мы без особых усилий выдержим первый удар, а затем и сами перейдём в наступление…

За десять лет, которые Булатов провёл в школе Рико Хамсвельда, он хорошо узнал этого человека, и теперь Симеону не стоило больших усилий видеть, когда учитель говорит правду, а когда, что-то не договаривает. Вот и сейчас, вроде бы лицо старика оставалось спокойным и не выражало эмоций, но по слабозаметным движениям тела и бегающим глазам «Лиса», его ученик понял, что тот не былуверен в собственных словах. Симеон видел, насколько мощные силы противостояли сейчас их «синим» легионам, и показная уверенность в словах командующего его не убедила.

Кто, хоть сколько-нибудь понимал в космических сражениях, не представлял себе, как сорок тысяч кораблей смогут долго выдерживать атаки ста тридцати тысячной армады. И уж, тем более, после такого сдерживания, затем перейти в наступление и опрокинуть врага. Такие случаи, конечно, встречались в военной практике, но то скорее было исключением и происходило в моменты, когда боевые характеристики, и кораблей, и экипажей обороняющейся стороны были гораздо выше, чем у наступающей. Тогда броня крейсеров и стойкость их командоров могли изменить соотношение сил, но не в сегодняшнем случае.

Сейчас, у Сартакерты находились, примерно равные по силе и качеству, противники, и говорить о том, что якобы флот генерала Хамсвельда превосходит другие — было явным преувеличением со стороны командующего.

Симеон понимал почему «Лис» произносит подобные бравурные речи — он хочет поддержать и повысить боевой дух своих подчинённых, чтобы у тех даже не возникло и мысли о каком-то неблагоприятном исходе сражения. И большинство его солдат, безусловно верили своему прославленному командиру. Хамсвельд заслужил это доверие многочисленными победами над врагами, и теперь его легионы были готовы идти за ним до конца.

Симеон, как и остальные, восхищался и ценил флотоводческий талант своего учителя, к тому же, он любил старика всем сердцем, но его разум, который осознавал опасность сложившейся ситуации, не мог успокоиться.

Ученик промолчал после последних слов Хамсвельда и не стал спорить с ним, хотя ему было чем возразить. Сейчас Симеон не захотел ставить под сомнение авторитет командующего перед всеми, к тому же, он ещё ничего не знал об тайных союзниках, упомянутых «Лисом». Очень может быть, что именно они изменят расклад сил в предстоящей битве…

— Наш флот состоит из восьми регулярных легионов, — продолжал свою речь генерал Хамсвельд, грозно глядя в зал. — Больше половины из них полностью укомплектованы за счёт прибывающих подкреплений наших союзников и легионерских кораблей из других подразделений, перешедших на нашу сторону. Практически все команды обладают самой высокой выучкой во всей Империи, командоры, это сплошь — ветераны, прошедшие не один десяток военных кампаний. Боевой дух на высоком уровне, так как наши солдаты верят в свою победу и в то, что сражаются за правое дело. Никаких сомнений тому, что мы можем проиграть завтрашнюю битву, быть не может. Я хочу, господа, чтобы вы довели это до каждого вашего подчинённого, до последнего легионера. Вера — это один из залогов нашей победы! — голос генерала повысился почти до крика. — И я спрашиваю вас, мои боевые товарищи, готовы ли вы идти за мной и готовы ли вы положить на алтарь нашей победы свои жизни?!

Старик поднялся, командиры легионов вскочили со своих мест и радостными криками приветствовали речь генерала. Они чуть ли не со слезами на глазах клялись сейчас ему в своей верности и в том, что завтра они принесут к его ногам отрубленные головы Птолемея, туранских генералов и любого другого, кто встанет у них на пути.

— Я не сомневался в вас, — торжественно произнёс Хамсвельд сам, еле сдерживая слёзы от внезапно нахлынувших чувств. — Я запомнил ваши сегодняшние клятвы, и буду ждать завтра, эти отрубленные головы… Император, которого удерживают в качестве заложника, да и вся Империя смотрят на вас и надеются, что «синие» легионы своим героизмом, наконец, принесут в её звёздные системы долгожданный мир!

— Завтра, все наши враги умрут, господин! — кричала, громче всех остальных, Бринн Уайт. — Назовите вашего самого опасного врага, и я обещаю, что лично отрублю ему голову! Только дайте мне такую возможность — поставьте мой легион в авангард!

— Спасибо, моя девочка, — приложил руку к сердцу старик, — я ценю твоё рвение, и завтра ты тоже сможешь исполнить своё обещание.

Симеон, немного удивлённый, таким проявлением любви и преданности, сохранял молчание, лишь искоса поглядывая, то на Бринн, то на всех остальных офицеров, продолжающих восторженно приветствовать своего командующего.

«Был ли вообще нужен подобный военный совет? — подумал Симеон. — Что такого важного сказал Хамсвельд, кроме того, как намекнул, что возможно, один из князей перейдёт на нашу сторону? Ничего не говорилось о расстановке сил, тактике боя и возможных вариантах, тогда зачем всё это? Только лишь для того, чтобы слиться в этом, внезапно возникшем дружеском экстазе?»

— Военный совет окончен, господа. Я приказываю командующим легионов отбыть в расположение своих подразделений и начать подготовку к завтрашнему сражению, — заключил Хамсвельд, когда крики радости и аплодисменты стихли.

Офицеры стали поочерёдно отдавать честь и покидать зал. Булатов и Уайт тоже последовали к выходу, но вдруг за их спинами раздался голос Хамсвельда:

— Симеон, Бринн, останьтесь, мне нужно с вами поговорить…