Васильевич. Книга вторая. Князь Серебряный

Глава 8

Событие двадцать второе

Первый взрыв… первая вспышка далековато и слабовата получилась. Явно деревья часть света прикрыли. Не получилось у Коробова, с перелётом запустил мину. А вот вторая, через пару минут примерно, вспыхнула, где надо. Эх, жаль воя не услышать, Юрий выглянул из-за борта телеги. Чего хотел увидеть? Как воры с поднятыми руками выходят из леса и белым флагом машут. Так не то, что воров, леса не видно, такая темень стоит.

Кто-то подёргал князя Углицкого за ногу. Ага, Егорка Коноплёв вернулся от Матвея Ильича. Ну, и без слов понятно, Коробов прислал его спросить, палить ли по площадям дальше. Мин всего двадцать и их брали, чтобы научить людей Скрябина стрелять. А тут вона чё. Можно и побабахать — жизнь дороже учёбы поместного войска.

— Ещё две. Одну, как вторую, а вторую, как первую. Ай. Первую на опушку, а вторую вглубь леса. Беги.

Вспышки в лесу долго не наблюдалось. Первая-то быстро последовала, а потом естественно перестраивали наклон направляющих на станине. Наконец, где-то далеко совсем тусклый огонёк блеснул. Перестарались. А с другой стороны, если напавшие на них тати — мотати в это время мотали оттуда. А! Совершали отход на заранее подготовленные позиции, то может и нормально получилось, прямо под хвост.

Егорка его опять за ногу дёрнул. Ишь развоевались. Всё! Так на учёбу не хватит.

— Нет. Не стрелять пока. И даже не заряжать. Подождём, — Коноплёв исчез.

А Юрий Васильевич сполз с борта телеги к колесу и стал ждать. Чего? А сам не знал. Предпримут ли вороги атаку ночную? Ну, тогда быстрее уж. Ожидание смерти — страшнее самой смерти. Минута проходила за минутой, ничего не происходило, и Юрий стал замерзать. Адреналин схватки, стрелы впивающиеся прямо у носа, заставили кровь разогреться и быстрее по венам с артериями побежать, а сейчас, когда опасность вроде миновала, это аукнулось. Организмус вспомнил, что на дворе ранняя весна и к ночи температуры явно в минус уходят, и решил замёрзнуть.

Пришлось вставать. Помахал руками, попрыгал под удивлённые взгляды брата Михаила. Свет, от прогоревшего почти костра, чуть отражался от его глаз и делал их как у дьявола с «огоньком».

— Замёрз я. Нужно идти в палатку, — сообщил он монаху и, лавируя между телегами, с опаской однако, поплёлся к ней. Всё же на всякий случай по дуге пошёл, стараясь к костерку не приближаться.

В палатке был длинный тулуп. Толстое одеяло ещё имелось, верблюжье, между прочим. Спать, наверное, нельзя, чёрт его знает, что тати эти предпримут, а вот закутаться в чего потеплее можно.

Чтобы не заснуть, Юрий, укутавшись, даже стал себе под нос песенку напевать про то, что мы рождены, чтоб сказку сделать былью. И не помогло. Проснулся от того, что его трясли. Полог палатки был открыт и на фоне сереющего неба была голова Коробова. Боровой потряс головой. Сторож блин. Всю ночь продрых. И ведь глухой, начнись без него войнушка, так и не услышал бы.

— Светает. Матвей Ильич, пошли Егорку на разведку, пусть ползком, по-пластунски, до леса доберётся, — Боровой потряс головой сон отгоняя и сбивая мысли в кучку.

Голова исчезла. Юрий Васильевич откинул одеяло, а вот тулуп снимать не стал, в нём и выбрался на свежий воздух. Нда, так и есть, воздух на удивление свеж, серьёзный минус на улице. Лагерь уже не спал. Возчики кормили лошадей овсом, тем сегодня опять предстояло тащить перегруженные телеги по грязи, выдёргивая их из глубоких ям. Это уже не колея, это именно яма. Метрами измерять можно. Во все стороны. В глубину тоже.

Брат Михаил ткнул пальцами в сторону котелка, висевшего над прогорелыми угольями.

— Сейчас, вернётся Егорка и все скажет. А то вдруг они на опушке сидят и караулят, чтобы опять начать из луков стрелять.

Монах махнул широко рукой в снующих туда-сюда по лагерю возчиков.

— Это не их цель. Явно за мной охотились. Подождём.

Ждать пришлось не долго. Назад Коноплёв вернулся бегом. В грязи весь, но довольный. Показал два пальца, а потом откинул голову и язык выкатил. Ну, не Марсель Марсо, но понятно, что на опушке два трупа лежат и больше никого нет.

Коробов к парню тоже бросился и переговорив, уже все вместе, и ратники, и потешные потянулись к лесу. Ясно, решили прочесать его. Ну, полезное занятие.

— А чего, разводи костёр, брат Михаил. Я и взвара горячего хочу, и от каши бы не отказался. У меня организм растущий, его кормить надо.

Вернулись разведчики Гойко Митичи через час. В котелках уже вовсю у возчиков и у брата Михаила каша булькала перловая с мясом. И запах стоял, как от… Глутамата натрия (пищевая добавка Е621). Слюни капали на грязь и дыры в ней прожигали на метр целый. Коробов чего-то остальным сказал и те двинулись к старшине возчиков. Карпу? А чёрт его знает имя это фамилия или прозвище, не княжеское это дело с возчика знакомиться. Опять же о чём с ним говорить после знакомства, если ты глухой. В сторону леса отправилась одна из подвод, та на которой везли фураж для лошадей. Её почти освободили уже. Четыре десятка коней могут столько овса съесть оказывается, что на телегу не войдёт, ещё и от второй откусили.

За это время брат Михаил успел новости записать. Нашли в лесу два трупа и одного раненого в живот, но и он по дороге душу Господу отдал, пока тащили его к опушке, не приходя в чуйства. На поляне лесной вытоптано всё, полно следов конских. Но видно вчерашних, ещё ночью ушли по тропе, которая вскоре на дорогу вышла. Дорога ведёт в Москву, по ней назад и ускакал этот отряд. Явно это не тати. Люди в кольчугах. В сапогах хороших, да и вообще одёжка справная. Сабли не плохие. В общем, можно сделать вывод, что это настоящие вои. Какому-нибудь князю или даже боярину служат.

Этого следовало ожидать.

— Точно в Москву подались, а то устроят нам засаду на следующем привале? — тяжко вздохнул Боровой, не ласково его встречают в этом времени.

— Следы видны. А в другую сторону нет. В Москву.

Юрий дождался текста.

— Ладно. Завтракайте и поедем. Место встречи изменить нельзя. Нам нужно в Новгород Нижний как можно раньше добраться.

Событие двадцать третье

Сколько верёвочке не виться… Тьфу. Сколько дороге не виться, а она рано или поздно в Калугу приведёт. Что и произошло. Грязные, как самые отпетые свинюшки, усталые, как самые вымотанные клячи, апатичные, как самые кавказские овчарки, поздно вечером на четвёртый день обоз въехал в Калугу, даже внутрь городской крепости въехал, хоть и пришлось Коробову с воротчиками полаяться. Не хотели открывать. Дождь шёл, темно уже, что за радость возиться с воротами. Завтра приезжайте. Избушка на клюшке. Ладно хоть имя князя — хозяина этих земель на стражников подействовало.

Боровой пожалел, что не догадался вперёд отправить человечка, предупредить, чтобы и еды наварили всякой вкусной и баньку натопили. Так хотелось смыть с себя дорогу. Не не оговорка. Не дорожную грязь, а именно дорогу, столько этой грязи на них было, словно всю дорогу на себе везли. Всё дорожное покрытие. Додумались дорогу жидкой грязью покрывать, а то в будущем асфальты всякие. Это сколько же на это дело нефти уходит⁈ А тут залил грязью и вуаля. Готово. Хлебайте горе ложками.

Баню топить начали. Кашу варить начали. Хлеб печь поставили. Но Юрий всего этого не дождался, обтёрся мокрой тряпкой и в холодную постель бухнулся. Умотали Сивку крутые горки. Засыпал и думу думал. Это он четыре дня всего в антисанитарных условиях выдержал еле-еле, а сколько будет длиться поход до Казани, там пошалить и назад вернуться⁈ Может, ну его нафиг. Ветряными и водяными мельницами заняться. Стеклом, фарфором. Пусть взрослые дядьки воюют, им за это деньги платят. Единороги Шувалова ещё нужны.

Сон в руку приснился и даже запомнился в эту ночь Боровому. Стоит он это у врат в рай. Большие такие кованные с завитушками, прямо целое произведение литейно-кузнечного искусства. Ну и мужик у ворот с алебардой в тоге римской и с нимбом над лысиной.

— Чё припёрся? — спрашивает и алебардой норовит оттолкнуть.

— Погиб в бою, — отвечает ему Юрий Васильевич, гордо грудь выпятив петушиную.

— Дебилов в Рай не пущают. Тебя, дебила, зачем в это тело отправили? Русь святую спасать, а не Казань воевать. Пошёл нафиг отсюда!

— А ты кто, дедушка? — решил уточнить Боровой, а то вдруг не в его компетенции от ворот поворот выписывать.

— Аз есмь царь… — не успел договорить лысенький, кончился сон.

Проснулся Юрий не отдохнувший и разбитый. Сейчас бы ванну и чашечку кофе. Вот ведь подлость ни того, ни другого. Зато забот полон рот. Пора вставать и идти готовить расписные челны к походу. Один чёлн.

Однако, оказалось, что баня готова и её держат в раскалённом состоянии с ночи. И лохань кедровую литров на двести держат с тёплой водой. Как там у Вини-Пуха. Кто ходит в баню по утрам, тот поступает мудро, поддашь парка, хлебнешь пивка, глядишь и снова утро.

Только к обеду из бани Юрий Васильевич выбрался. Весь благостный и разморённый. А тут кусок хлеба горячего ему подают с сальцом прозрачным почти, только мясные прожилки коричневеют, и что-то типа плова, только перловка, читай ячмень, вместо риса. Поел, взвара с пустырником хлебнул и на боковую. Никто же не отменял послеобеденный сон, нужно соответствовать, а то выстрелят из пушки как Лжедмитрием.

Этот с нимбом опять приснился. Глядит строго и говорит:

— Осознал? Так что не дури. Русь спасай.

— Научиться правильно воевать надо. А то получится с Ливонской войной… как в прошлый раз, — нашёл возражение Боровой.

— Ох, какого дебила послали. Историка выбирали, а он опять воевать. Ты же не спецназовец, а учёный. Тебя думать послали, а не шашкой махать.

— Саблей. Сабля сейчас, нет ещё…

— Сам бля, один бля. Пойдёшь на войну, убью.

Проснулся Юрий в холодном поту. Какой вредный сон попался. А может прав дедок? Могут убить его новое тельце, и тогда всё будет ещё хуже, чем в Реальной истории. Братик раньше чудить начнёт. Нет, опричнина — это не зло. Это правильно. Пусть с перегибами. Бояр нужно уничтожить. И местничество вырубить с корнем. Только тут главное при этом не создать новых бояр. Нужна система, а не наскок. Нужен табель о рангах. Много чего Пётр натворил и плохого, и хорошего, но все его победы над шведами и турками хрень по сравнению с табелем о рангах. Это и есть конец местничеству. Ещё бы там, как потом сделают его потомки, узаконить получения первого чина только с окончанием профильного учебного заведения. И исключить присвоение звания в зависимости от знатности. Хоть ты сын императора, должен сначала вместе со всеми отучиться в военном или техническом училище. Хочешь стать генералом, должен отучиться в академии. Хочешь министерство возглавить — защити докторскую на тему, по которой работать собираешься. Ну и не мешает ввести нормы ГТО для всех мужчин и женщин и порку за то, что не сдал. Чтобы вид бегущего генерала не вызывал хохота.

Кстати, в связи с Ливонской войной Грозный и Дума Боярская приостановит местничество, закон о котором примут уже совсем скоро. Вот, где нужно попробовать продавить табель о рангах. Возможно прав дедушка, нужно не на войну ломиться, а с Пересветовым как следует продумать предстоящие уже совсем скоро земские реформы?

Событие двадцать четвёртое

Два десятка ратников, которых привёл Тимофей Скрябин на следующее утро, были и в самом деле из лучших в Калуге. У всех был огнестрел. Разные годы выпуска, если не века, разные страны, разные калибры, но пищали, мушкеты и прочие аркебузы были у всех. А у одного дворянина акромя пищали даже пистоль был. Плюсом семь человек были с луками и четверо с арбалетами. Раз такое оружие есть, то не хвастуны же, а нормальные вои, умеют пользоваться.

С собой Юрий Васильевич привёз четыре тромблона ещё. Сейчас у пацанов, но как научат вот этих воев пользоваться, так и передадут. Особых отличий от пистоля нет… Теперь-то есть. Заряжается он бумажным патроном теперь. Вся разница обращения с пистолем и тромблоном получается из-за остатков тлеющей бумаги, которая может оказаться в стволе, то бишь, нужно обязательно ёршиком пройтись и всю её достать. А то шарахнет при зарядке. Патроны двух видов есть. Больше всего с картечью свинцовой — десять шариков диаметром около восьми миллиметров. Вторых патронов процентов десть, и бумага в синий цвет выкрашена, чтобы их легко было различать. Там дробь пятёрка. И внутрь бумажного патрона вставлен цилиндр с этой дробью из более плотной бумаги. Это чтобы дробь дальше летела. Эти патроны Юрий Васильевич придумал против скачущей в атаку конницы татарской. Такой залп в морды лошадей их должен остановить. Конница будет в этой войнушке, не может не быть, обязательно татары из Казани войско против русских вышлют, и это войско будет на лошадях.

Сбитый с панталыку двумя снами, Боровой решил с народом пообщаться, дескать, робяты, а вы горите желанием с татаровьями биться, или Тимофей вас силком загнал в сей отряд? Ответ Юрию Васильевичу понравился. Высказал его бородач с настоящей лопатой чёрной на груди и с такими же чёрными кустистыми бровями, от зависти к которым «дорогой Леонид Ильич» начнёт вращаться в гробу и ход подземный под кремлёвской стеной организует.

— Оне к нам ходют, зорят, убивают. В радость нам, княже, с ними поквитаться, и беду в их дом принесть. Пусть на своей шкуре почувствуют. Да я с одной саблей к ним пойду зорить. А тут столько оружия и рать такая. За место в лодье сей дрались меж собой вои. Тут те, кто победил.

Вот! Прочитав бумажку монаха, Юрий, мысленно показал язык лысенькому старичку с нимбом. Вот! Здесь русских дух, здесь Русью пахнет! Хрен тебе! Поплыву я в Казань с этими чудо-богатырями. Я должен видеть, как это оружие будет работать и потом усовершенствовать его к взятию Казани и к Ливонской войне, изжить детские болезни.

Из двадцати мин осталось шестнадцать. Юрий Васильевич решил их таким образом распределить. Шесть сейчас выстрелят, просто чтобы смысл понятен был, что это за новое оружие, а десяток уже с лодки запустят. Выберут приметную цель и попытаются попасть с движущейся лодки.

Как и предвидел Боровой работа миномёта на людей Скрябина произвела неизгладимое впечатление. Когда первую мину запустили и она завыла, то от неожиданности все два десятка на землю плюхнулись. И не потому, что трусы, а просто ничего такого не ожидаешь, а вой стоит такой, что и у слышавших его не раз, ноги сами подкашиваются. Брат Михаил говорит, что кажется будто мина эта прямо тебе на голову летит.

Отстрелялись. Из фальконетов картечью тоже жахнули несколько раз. И тут количество выстрелов ограничено. Пороха в стране мало и делают его из привозного сырья, сами не имеют ни серы, ни селитры. Юрий из книг про попаданцев знал два месторождения серы на территории СССР. Это Самара. И это окрестности Львова. Оба месторождения ещё не открыты. И толку от этого знания пока никакого. Львов — это Польша. Это враг. Да сейчас очередной вечный мир, но не поедешь же туда с геологами. Ну, и мир-то скоро кончится, а давать в руки врагов такой ресурс не след. Самара? Пока там даже степняков нет. Но это точно татарская земля. Чтобы добраться до этой Самары нужно сначала завоевать Казань и присоединить к России Казанское и Астраханское ханства. Так и тогда всё не просто будет. Там ногаи (нагайцы, ногайцы). Самара будет основана через сорок лет и для этого придётся долго торговаться с ногайским мурзой. Имени Боровой не помнил. Но там что-то ещё и с казаками вышло не очень красиво.

Рано пока лезть в Самару. Потому, порох или купленный или произведённый из купленного сырья. Он дорогой, и его мало. Всё время приходится экономить. Боровой решил поберечь для битвы с татарами.

На этом подготовка к походу закончилась. Теперь осталось только дождаться, когда Ока вскроется.

Добрый день уважаемые читатели, кому произведение нравится, не забывайте нажимать на сердечко. Вам не тяжело, а автору приятно. Награды тоже приветствуются.

С уважением. Андрей Шопперт.