Васильевич. Книга вторая. Князь Серебряный

Глава 14

Событие сороковое

Князь Василий Семёнович Серебряный выслушал князя Углицкого, часто перебивая его… Вот только князь Углицкий был глух и на комментарии с перебиваниями не обращал внимания. Воевода злился, но вынужден был умолкнуть и стал слушать молча, только глазами карими вращал. Стоял он рядом с палаткой Борового и так получилось, ну, сам место выбрал, что оказался на солнцепёке. Юрий же Васильевич прятался в тени. Полдень был и солнце припекало изрядно. Плевать ему, что весна ещё, решило Серебряного припечь и припекало, делая того золотым. А воевода был в толстенном поддоспешнике, потом кольчуга с пластинами на груди золочёными, шелом — ерихонка и корзно поверх кольчуги ещё с меховой опушкой застёгнутое золотой запонкою на правом плече. По лицу князя стекали на нос капельки пота и падали ему на бороду каштановую.

— Василий Семёнович, всё очень удачно складывается, мы без боя, без жертв лишних сможем вернуть Казань в зону своего влияния, а через несколько лет и полностью её к нашему государству присоединить. Вообще не будет там хана, как и в других городах и весях наших, просто будет наместник или воевода сидеть. Только для этого тебе нужно сейчас все дела бросить и с какой только возможно скоростью лететь в Касимов. Там уговорить Шаха-Али тоже без всякого промедления с малым войском выдвигаться сюда. Думаю, пары сотен вполне хватит, а то и сотня. У нас людей здесь хватит в Казани порядок навести.

«А Дума и Великий князь»? — князь Серебряный не авантюрист. Служака и храбрец, но не авантюрист в отличие от Борового.

Юрий Васильевич писульку прочитал и согласно кивнул.

— Естественно. Ты поскачешь в Касимов, а князь Репнин Петр Иванович, или может воеводы кого другого пошлют, отправится в Москву. Но думаю, что всё же лучше князя Репнина послать. Там он Думе Боярской и брату Ивану всё, что тут случилось, доложит. Даже не сомневаюсь, что наше решение бояре с Великим князем одобрят. Нет других претендентов на ханский престол у нас в запасе. К сожалению, Шах-Али бездетный, а брат его Джан-Али погиб. Но это не главное — главное, то, что хана нового в Казань нужно срочно ставить, даже ещё срочнее, пока крымский хан и бий ногайский своих претендентов не прислали. Вот у этих как раз бесхозный царевичей полно. Нужно их опередить. Не тяни, Василий Семёнович, отправляйся срочно, не завтра, не вечером, а прямо сейчас. И гони лошадей не жалея. И назад сам поспешай и царевича Шагалая поторапливай. Объясни ему всё, что я тебе сказал и каждый часец малый повторяй, пока не поймёт он, что от скорости его очень многое в государстве нашем зависит.

Василий Семёнович все аргументы «против» уже исчерпал. Ему эта поспешность не нравилась. Никто в Кремле, отправляя его одним из воевод судовой рати, цели захватить Казань и сменить там хана ему не ставил. Нужно пограбить татаровей в отместку за их поход этой осенью и зимой на Владимир и Нижний. А тут вон чего заварилось. Может ли Юрий Васильевич такие решения принимать. Нет. Даже думать об этом смешно. Только Великий князь и после утверждения его решения Думой. Даже и не дёрнулся бы князь Серебряный выполнять «поручение» этого отрока, если бы не был с ним полностью согласен. Медлить и, правда, нельзя. Есть отличная возможность именно сейчас посадить на ханский стол своего человека и обезопасить восточные границы Руси. Избавить страну хоть от этих набегов. Не будь похода зимнего татаровей на Владимир и трижды бы подумал Василий Семёнович, прежде чем, вообще, задуматься об эдаком. Но поход был и тысячи людей угнали поганые в неволю, а сколько убили⁈ Сколько горя в очередной раз принесли на Русь? С этим нужно покончить. И вот отрок предлагает способ, как это сделать. Что потом Дума скажет? А скажет, что правильно всё. Нужно было действовать быстро. Молодец, Василий Семёнович.

«А ежели не получится у бека Булата? Заманят касимовского царевича и лишат головы казанцы»? — Юрий Васильевич прочёл последний довод воеводы.

Ай! Сам об этом сто раз думал и передумывал Юрий. Возможно такое? Даже вероятно. Именно почти так и получилось в Реале, еле ноги унёс Шах-Али из Казани. Ну, обещал ему олуг карачибек не миндальничать с представителями крымской партии. А получится у него? Почему в прошлый раз звали касимовского царевича целый год почти, а как прибыл заточили практически во дворце? Есть серьёзные изменения с реалом. Булат Ширин жив и он второй человек в ханстве и первый сторонник Москвы.

— Верю я Булату Ширину, от моего имени можешь заверить царевича, что ничего с ним не случится.

Перекрестился троекратно этот здоровяк, смахнул капельку пота с носа и, легко поклонившись, пошёл к лодке. Всё давно готово к переправке его на тот берег Волги. Даже не просто на тот, а до самого Нижнего его доставят вои, специально отобранные поздоровше, чтобы вёслами без устали работали. А там на коня и в Касимов.

Юрий Васильевич глянул на монаха. Брат Михаил, не прерываясь, крестил в спину князя Серебряного.

Сегодня после вечернего намаза Булат Ширин должен через взорванные ворота вернуться к русским воеводам и доложить о ходе переговоров с Сафа-Гераем, которые ведёт для отвода глаз и о ходе сговора с беками и прочими мурзами о подготовке свержения хана и разгроме прокрымской партии. Сразу предупредил карачибек, что не всё просто. Посадить другого хана захотят многие, а вот убивать своих хоть и противников, но родичей, далеко не все. Шесть десятков касимовских лучников он пока с собой не взял. Не пришло ещё время активных действий.

Юрий Васильевич тоже готовился. На одних касимовцев надежды мало, в городе сотни и даже тысячи воев. Что такое шесть десятков? Крохи. А вот если к ним добавить сто человек с тромблонами, то это уже совсем другое дело. Только нужно их чуть замаскировать. Потому, князь Углицкий переговорил с воеводами и убедил их поделиться трофеями. Нужно сто комплектов дорогой татарской одежды. Пограбили посад Казани русские знатно и национальной одежды (татар милли киемнәре) хватало. Так многого и не надо, сотню казакинов или джилянов (это такие татарские кафтаны, только приталенные) вполне хватит. Нужно всего лишь ратников в город завести незаметно, а потом, как резня пойдёт, уже не до маскировки будет.

Шереметеву и Стародубскому план отрока не нравился, но люди они подчинённые, а вот князь Семён Иванович Телятевский-Пунков, а он, как ни крути, главный главнюк — первый воевода Большого полка, отрока поддержал. Пусть, дескать, татаровья режут друг дружку, чем больше поубивают своих, тем нам меньше достанется, а ежели ещё и получится власть захватить в Казани, и хана поменять, то совсем хорошо. С богом тебя, Юрий Васильевич, действуй, команду я дам пошукают платье татарское в перемётных сумах ратники.

Событие сорок первое

Юрий Васильевич решил с яйцами и не играться. Положил их в три ажнать корзины. Чего на двух останавливаться. Сначала он думал, что наоборот, чем больше будет отряд у Булата Ширина, тем лучше. Но воображение есть. Это слуха нет, а воображение осталось. Он представил себе сто срок человек, крадущихся по переполненному беженцами городу к дворцам беков, ратующих за Крым и вассалитет от Оттоманской Порты. Не хотят люди жить в мире с Москвой. Не торговля нужна, а набеги и потом продажа рабов в Бахчисарай, а там и в Порту. А вот ответка? Ну, пересидим. Нас за стенами русы не достанут. А посад чернь отстроит. А мы по-прежнему будем ходить в походы на Москву и приводить рабов.

Так вот, на забитых бездомным людом улицам отряд в сто сорок человек, даже одетый под местных, вызовет подозрение и слух быстро достигнет ушей, которые лучше до последнего держать в неведении. Или сбегут или собьются в кучу и попытаются сопротивление оказать. Лучше меньше, да лучше. В этом случае Владимир Ильич прав.

В результате, отряда получилось три. В каждом по десять татар касимовских. И один из отрядов возглавляет старший у них — касимовский мурза Мустафа-Али. Кроме десяти лучников в отряде тридцать четыре ратника из сотни Ляпунова и татарин крещённый Ахмед для коммуникации. Все русские с тромблонами, а Ахмеду Юрий Васильевич выдал свой аугсбургский пистоль. Ну, понятно, что как у татар, так и у русских есть сабля. Всё же они кавалерия, просто лошади в лодки не влезли. Вторым отрядом командует сотник Тимофей Скрябин. И для этого отряда нашли толмача из воев князя Шереметева. Последним отрядом рулит сам Тимофей Михайлович Ляпунов. Состав тот же — десяток касимовцев и тридцать четыре русских ратника с тромблоном и саблей. Переводчика тоже Шереметев выделил. Это у него два брата в судовой рати из крещённых татар.

Булат Ширин не подвёл, начало операции «Троянский конь» получилось тихим, но действенным. Как и договаривались, в полночь преданные карачибеку люди нейтрализовали стражу у баррикады, что выстроили взамен ворот. Не убили. Связали и передали на время (взаймы) людям Юрия Васильевича. Их оказалось неожиданно много — целых тридцать пять человек. Видимо без небольшого столкновения не обошлось, так как несколько человек было ранено, а в проёме ворот виднелось и несколько лежащих на земле тёмных фигур.

Глава восставших на сносном русском пояснил Юрию через брата Михаила, что пока всё идёт по плану и исчез в темноте проёма ворот.

Спать бы надо, но Боровой за своих людей волновался и сидел прислушивался к тому, что за стенами Казани происходит, попивая кофий. Шутка. И глухой и кофе тупо нет на Руси. А вообще Юрий Васильевич наводящие осторожные вопросы задавал купцам, что из Астрахани осенью поздней в Москву приплыли. Там интересный закон принят сейчас. Сначала у купцов покупает Великий князь товар, а уж потом чего ему не надо пожалуйте на рынок несите. На одной такой акции Юрий оказался вместе с Иваном. Шелка, атласы, бархаты, даже шёлк сырец. Не, ничего такого пока Боровому нужно не было. Сабли, кинжалы, мечи даже, наверное, и вправду хорошие из дамасской стали и все ножны и рукоятки в самоцветах и прочем серебре и золоте. Красиво. Но тоже Юрию Васильевичу не нужно. Сам воевать саблями и тем более кинжалами он не собирался, а на стену вешать дорогое оружие, пока не до него. Было несколько мелкокалиберных мушкетов тоже все в узорах и самоцветах с длиннющими полутораметровыми стволами. Вещь интересная. Можно нарезы попытаться сделать и будет дальнобойная снайперская винтовка. Но уж больно дороги эти карамультуки оказались, по пятьдесят рублей за штуку, и всё из-за украшений серебряных и каменьев на прикладе. Он попросил купца, что ими торговал привезти в следующий раз такие же, но с перламутровыми пуговицами, то есть без каменьев и финифти всякой, а вот ствол из хорошей дамасской стали. Перс пообещал.

Единственное, что Юрий Васильевич купил у персидских купцов так это краски. Басма серо-зелёная, хна рыже-красная и разные цвета из корней Марены Красильной. Синяя, фиолетовая, коричневая, вишнёвая, жёлто-зелёная, оливковая. Боровой слышал, что краска из этих корней вот так меняет цвет в зависимости от кислотности или щёлочности раствора, в котором её варят, от Водородного показателя (pH пэ-аш). Красить ткани он не собирался, как и седину басмой закрашивать. Гораздо интереснее задумки были. Первая уже почти осуществима — наладить производство цветных карандашей. Состав пасты уже подобрали… Может такое случиться, что добавки хны вместо сажи потребует чуть изменить состав, глины меньше или канифоли, но когда понятен принцип, то это преодолимые трудности.

Вторая задумка — это пастельные мелки. Тоже не сильно большая проблема состав подобрать — это просто воск и краситель. Есть ещё масляные пастели и там тоже простейший состав — краситель и масло. Проблема как раз в красителе. Теперь у Юрия Васильевича сразу чуть не десяток появился. Но всё это было отложено на потом. На носу была эта войнушка, и все силы и средства, а главное — время Боровой тратил на вооружение отряда Ляпунова. Вот посадят в Казани на престол Шаха-Али, вернётся он в Москву и можно будет карандашами цветными и пастелью заняться. И то и другое иностранные купцы купят с радостью за серебро и золото. Или за порох с серой. Или медь с оловом.

Так насчёт кофе. В двадцатом веке или может в девятнадцатом кофе с какао поменяли местожительства. Кофе стали выращивать в Южной Америке. Ну раз кофе «Пеле» бразильский, то там его и родина, ответит каждый второй в двадцать первом веке. А на самом деле родина кофе — Эфиопия, то есть — Африка. Потом его переселили в Египет и Йемен и только через сотню лет начнут выращивать в Южной Америке. А в двадцатом и двадцать первом веке самым крупным производителем какао (родина которого как раз Южная Америка) станет Кот-д’Ивуар, на который приходится около 30 % годового урожая во всем мире. А это Африка. Непонятно почему, но поменялись местами кофе и какао.

Так назад к кофе. В Оттоманской порте напиток известен и востребован. Там его полно. И в Крыму оно должно быть. Наверное, турки, что оставили себе юг крымского полуострова, пьют его там литрами. Нужно просто заказать кофе турецким купцам. Пусть доставят из Крыма в Астрахань. Она уже через несколько лет станет российской провинцией. Кстати, там вполне можно будет тоннами выращивать Марену Красильную. Климат для неё подходящий.

Кофе купцам персидским Юрий Васильевич тоже заказал. Они его, оказывается, хорошо знают. А так, везите, дорогие товарищи, (ой, вы гости-господа) больше красок, все купим.

А насчёт сидел и прислушивался к происходящему за стеной в Казани… Ну, так не только он один не спал, оставшаяся сотня, даже сотня с приличным гаком, тоже не сомкнула глаз. А ну как всё это ловушка? Перебьют его бойцов в городе и ломанутся татаровья в ночную вылазку. Урусы же дрыхнут ночью. Его ратники не дрыхли, сидели возле заряженных фальконетов и сжимали в руках не менее заряженные мушкеты с пищалями. Сидел рядом с Юрием Васильевичем и брат Михаил, клевал носом, но крепился, на храп не переходил. А иногда вздрагивал и уши наводил на стены. Там чего-то происходило. Потом под светом свечи восковой выводил на листке:

«Стреляли мобуть»?

Ночь же всё тянулась и тянулась, словно и не собираясь заканчиваться.

Событие сорок второе

Бережённого бог бережёт, а не того не этого — конвой стережёт. Не зря всю ночь не спали. Что-то видно у заговорщиков пошло не по плану. Боровой под утро всё же задремал. Не на кошме в палатке, а в шезлонге рядом с потухающим костерком. Всё же весна ещё, и ночи холодные. Да и от реки сыростью и холодом потянуло, вот и велел Юрий Васильевич костерок запалить и подсел к нему. Ну и понятно от тепла разморило. А тут словно толкнуло что, открыл глаза, а народ палит из мушкетов и фальконетов по воротам, а оттуда волна всадников накатывает. Боровой тряхонул спящего рядом на таком же креслице монаха. Тот подскочил, но быстро понял, что к чему, и сунул в руку князю двуствольный пистолет.

Видимость так себе. От реки не очень густой, но всё же туман поднялся, и мгла предрассветная. Небо после вёдра вчерашнего тучками заволокло, ни звёзд, ни Луны не видать. Однако, совсем темнотой не назовёшь, всё же светает уже. Людей, что палят по воротам видно, да и тех, кто от ворот навстречу ломится можно разглядеть. Тени такие на фоне светлой стены городской.

— Пищаль? — Юрий Васильевич повернулся к монаху. Тот руками развёл. Точно. Он же отдал её князю Серебряному. А то тот только с саблей в экспедицию намылился. А ну как на каких разбойников попадёт.

Бой же разгорался. Видимо и ратники некоторые закемарили под утро и теперь, разбуженные выстрелами, сразу включались в бой. У всех же с вечера пищали с мушкетами заряжены. И фальконеты стреляют. Их мощные выхлопы света и дыма легко отличить от другого огнестрела.

Кто бы не пытался вырваться из города, но он явно не рассчитывал наткнуться на сотню мушкетеров и двенадцать дробовиков — фальконетов. Не прошло и пяти минут, как бой закончился. Больше от ворот никто не скакал. Ратники зарядили снова ружья и, вытащив сабли, пошли добивать раненых и трусов.

Через час пленные рассказали, что это было. Глава прокрымски настроенных феодалов бек (можно и как князь перевести) Чапкын Отучев отбился от первого наскока Булата Ширина и сумел с пятью десятком воинов пробиться к выходу из города, заснувшие охранники приближение беглецов проворонили и были вырезаны, но своё дело сделали. Крик и шум прочий подняли. Ратники Скрябина и Ляпунова, оставленные в засаде, успели и проснуться почти все, и порох на полках проверить, и фитили на замках запалить. Выскочили татары из ворот, а там пули навстречу густо летят. Почти все и полегли, в том числе и Отучев. Некому больше будет восстание поднимать. Если только в аду против чертей. Сковороды у них больно горячие.