Васильевич. Книга вторая. Князь Серебряный

Глава 6

Событие шестнадцатое

Дума Боярская приговорила, что 16 апреля русская судовая рать пойдёт на Казань. Пойдут они на лодьях из Нижнего Новгорода, во главе полков пойдут: воеводами первого или Большого полка князья Семён Иванович Телятевский-Пунков (или Микулинский — это название города ему за этот поход выданного) и Василий Иванович Осиповский-Стародубский и Иван Васильевич Шереметев-Большой воеводой второго полка или Передового, а в Сорожевом полку будет воеводой князь Давыд Фёдорович Палецкий. Для поддержки этих полков с города Вятка, и по реке Вятка, вниз к Каме и дальше к Волге двинутся отряды князя Василия Семёновича Серебряного-Оболенского и князя Юрия Григорьевича Мещерского — в настоящее время наместника в Вятке.

Будет ещё и Пермский отряд, который спустится из Перми по Каме. Но там ещё не определились, кто воеводой будет.

А ещё незнамо как образовался малый отряд под командованием сотника дворянина Ляпунова Тимофея Михайловича. Воеводой же там будет князь Углицкий Юрий Васильевич.

Все воеводы будут посланы в поход «легьхкым делом в струзех». Читай, без артиллерии, на лодьях. Цель — навести на казанцев шороху и поддержать прорусскую партию во главе с князьями Чары Норыковым и Кадышем

Если что, то река Кама впадают в Волгу ниже по течению, чем Казань стоит, а Вятка должна в Каму впадать, тогда как основная рать пойдёт по Волге сверху от Нижнего. Получается, что город как бы в клещи берут и две судовые рати должны соединиться как раз у Казани.

Юрий Васильевич, как помнил карту, набросал тот участка Волги и Камы. Получилось кисло. Феноменальной памятью не обладал, и в тех местах не жил. Пришлось с купцами разговаривать, и по их словам коррективы вносить. Получилось ещё кислее, и эти гады его ещё и запутали. У всех свои меры времени и расстояния. А двое лопатобородых и сивоусых уверенно утверждали, что сначала Кама в Волгу впадает, и только потом Вятка в неё же. Но… где Киров расположен всё-таки Юрий Васильевич знал. Не может такого быть. Вятка впадает в Каму где-то в районе Набережных Челнов и просто не может впадать в Волгу. Одним словом, карта не получилась.

Тогда князь Углицкий решил встретиться напрямую с князем Серебряным-Оболенским и согласовать… ну, попытаться согласовать с ним свои действия. Там ведь в этом походе, насколько про него помнил Боровой, будет один серьёзный прокол. Тот самый отряд из Перми, в котором пока даже воевода неизвестен, сильно запоздает, возможно, реки позднее вскроются, всё же Пермь — это Урал. На Урале весна всяко-разно позднее наступает, чем в Нижнем Новгороде. Они — пермяки эти, окажутся одни в итоге, и татары весь отряд истребят. Большой он или нет, Артемий Васильевич не знал тогда и не знает сейчас. Но решил он именно эту часть истории поправить. И вот тут хотелось бы узнать, а что собирается делать князь Серебряный после того, как посады пограбят казанские? Он поплывёт назад в Вятку (то есть, вернётся в Каму) или вместе с основной ратью вернётся в Нижний Новгород? Хотелось вместе с ним пермяков дождаться, навалять тем, кто в реале уничтожит тот отряд, и уже после этого двигать в Нижний.

На счастье Борового, князь Василий Семёнович Серебряный был дома. У него было поместье небольшое в районе Китай-города и двухэтажный терем с кучей приткнувшихся к нему строений и такой же кучей лестниц и переходов между ними открытых и закрытых.

Встречал князь младшего брата Великого князя, как дорого гостя, у ворот. Сам взял повод коня и довёл его до крыльца. Ну, это всего пять шагов. Земли было не больно много у Серебряного, терем со строениями и большая отдельная конюшня почти все место внутри забора занимали. Был ещё яблоневый сад. Наверное, яблоневый, не персиковый же, чай Москва, а не Душанбе. Деревья всякие изогнуты и волчковых ветвей море не обрезанных. Неправильный у князя садовник. Нужно подсказать, как правильно обрезкой яблонь заниматься.

Девка в красивой шубейке, крытой алым шёлком, и кокошнике вынесла чарку мёда стоялого, и Юрий Васильевич не отказался, хоть и пацан ещё, пригубил. Ну, мёд как мёд, брагой в нос шибает. Но вкусно. Почему этот напиток в будущем исчезнет?

О! У князя в гридницкой сидело четверо воев и двое из них (бывает же) рубились в шахматы, а двое активно болели и подсказывали, выходило, что все четверо умеют играть. И это простые вои⁈ Необычно. Нет, он тоже Ляпунова и Скрябина научил играть и даже приохотил, но это всё же сотники, и он пусть и глухой, но попаданец, а тут обычные вои у не очень богатого князька. Князем «настоящим» он после этого похода станет. Его, если память Юрию не изменяет, поставят к нему дворецким вместо Репнина. Это сейчас вроде ордена Ленина, одна из высших наград. Вои вскочили при появлении начальства, но шахматной доски при этом не опрокинули. Вскочили степенно и степенно же поклонились, не бухаясь на колени и не ломая половых досок лбом. Солидно себя вели.

— А расскажи мне, Василий Семёнович, о своих планах на этот поход. Только медленно говори. Брат Михаил будет записывать и мне показывать.

«Князь Юрий Григорьевич Мещерский — наместник в Вятке, должен подготовит двадцать стругов и три сотни воев, и я сотню с собой приведу в Вятку из Москвы. Завтра уже выходим. Нужно к ледоставу в Вятке быть. Долгая дорога», — написал монах. Эх так и не изобрёл он ему нормального карандаша. Графит негде взять… Стоять — бояться. Юрий Васильевич отвлёкся от разговора с князем Серебряным. А ведь есть в будущем цветные карандаши, и там если и есть графит, то не во всех. Просто глина белая каолиновая, краситель, воск и крахмал. Потом эту массу выдавить через фильеру и обжечь. А полученный стержень погрузить в расплавленный воск. Был Юрий Васильевич на карандашной фабрике на экскурсии с сыном. Ну и рыбий клей есть, чтобы склеить две половинки деревянной оболочки.

Конечно, он не знает пропорций и температур. Ну и что, нужно просто посадить человека смышлёного и пусть меняет параметры, пока не получится требуемая масса. Всё!!! Хватит жить как попало! Нужно успеть до апреля сделать карандаш хоть один.

— А если река к 16 апреля ещё не вскроется? — вернулся, прочитав очередную записку, к действительности Боровой.

«Знамо не вскроется. Так от Нижнего до Казани в три раза дальше, чем от Вятки. Можем чуть припоздниться. Наоборот, плохо будет, если вскроется река рано. Одни, малым отрядом, если сунемся, то побьют нас татаровья», — согласно закивал здоровяк.

Князь Серебряный на былинного богатыря не очень походил, ни голубых глаз, ни соломенных кудрей, ни рыжей бороды. Всё это было коричневого цвета. И волосы, и борода, и глаза. А вот статью взял Василий Семёнович. Плечи широкие, грудь колесом под малиновым кафтаном, и рост метр восемьдесят, не меньше. И главное — кулачищи и запястья. Ужас просто.

— А что с пермяками. Там реки ещё позже вскрываются?

Событие семнадцатое

Вернувшийся из командировки по святым местам брат Иван решил поставить жирный крест на планах Юрия повоевать Казань. Нет, дескать, мал ещё, даже четырнадцать лет немае. Вот как пятнадцать годков стукнет, так можешь и воевать, а в тринадцать с половиной (Юрий Васильевич родился 30 октября 1532 года) ни-ни. Потом, ты же, твою налево, наследник мой, кому я кроме тебя могу Русь доверить. Нет, Владимир Андреевич Старицкий не подойдёт. И мал ещё, и неразумен. И не вой он. Ему бы молиться да про пчёл беседы вести.

А время подходило к тому моменту, когда уже пора было собираться. Нет, во Владимире точно 16 апреля река ещё не вскроется. Ну и путешествие среди льдин — тот ещё праздник. Да и гораздо быстрее из Клязьмы попасть в Нижний Новгород, чем по Москве реке и Оке потом. И это точно ближе, чем князю Серебряному через Ярославль добираться до Вятки (Кирова). Владимир рядом с Москвой. Тем не менее, собираться было пора. На носу уже восьмое марта — Международный Женский день.

— Я только спросить! — ладно немного не так, — Я только посмотрю. Сам не буду ничего делать! — попытался настоять Юрий Васильевич, но срабатывающая в поликлиниках фраза здесь не произвела на брата Ивана никакого впечатления.

«Нет! Через два года. Будут ещё походы»! — уперся пока не Грозный. Все эти месяцы Юрий продолжал тренироваться читать по губам. Получалось очень и очень средне. И он даже понимал почему. В голове он продолжает думать на русском языке из будущего. А проклятые предки не желают на нём говорить, лопочут на том же, что и привыкли сызмальства, а потому со всякими суффиксами на «Ц» слова получаются непонятные, когда пытаешься их прочесть по губам. Просто мозг их не ждёт. Сейчас же брат приехал и опять говорил с ним медленно, старательно артикулируя каждый звук. Почти всё понятно.

— А меня здесь опять отравят! — привёл последний «неубиваемый» аргумент Боровой.

Иван сжал губы с тонкую линию и грозно глянул на присутствующих при разговоре братьев Глинских — дядьёв их.

«А ты езжай в Калугу. В Кондырево своё. Стекло делай. Потешными занимайся. А вдруг там опять крымцы полезут? Что будет, если они все твои производства пожгут»?

Юрий Васильевич всё же дождался писульку от брата Михаила. Писулька уже не свинцовым карандашом писалась, а настоящим грифельным. Пока технология отрабатывалась и цвет был только один — чёрный. Красителем была сажа. Карандаши получались разные. Одни царапали бумагу, другие крошились, третьи были слишком мягкие. Нашёл Юрий на пожаре одного гончара, тот с сыном горшки продавал из белой глины. Понятно, что эта та самая — с реки Гжелка. Юрий пообещал сделать мастера богатеем почище любого боярина. Ему для того нужен вот этот парень — сын мастера. Парень был примерно ровесник Юрию — лет четырнадцать. Ударили по рукам. Теперь Савва уже месяц целый пытается подобрать состав и температуры обжига стержней, чтобы получился нормальный карандаш. А выходит так себе. Вроде вот нормальный получился, а начинает первый в мире карандашный мастер с теми же параметрами повторять опыт, а карандаш крошится.

И всё же из сотни изготовленных карандашей удалось десяток выбрать таких, которые можно условно-годными признать, а три получились просто замечательными.

— Но у меня же отряд подготовлен, и люди вооружены, и лодки построены. Что я зря столько сил и денег в это вложил⁈ — повысил голос Юрий на родичей.

Дядья оборотились друг к другу и потом стали чего-то с хитрыми рожами втюхивать Ивану. Тот выслушал, повозражал немного, потом опять Глинские ему на уши присели. В результате Иван покивал родичам и выдал резюме, даже этого слова не зная:

«С этими воями пойдёт воеводой князь Репнин».

Событие восемнадцатое

«А есть у вас запасной план, мистер Фикс? Хм, есть ли у меня запасной план⁈ А нет пока запасного плана… Есть мысль», — Боровой перебирая подарки брата в голове, мысленно сам с собой разговаривал. Это он глухой, а вокруг-то все двоякослышашие. А вот хотелось эту мысль с кем-то обсудить. Даже подумывал с братом Михаилом поделиться Артемий Васильевич. Но не решился. Митрополит тоже занял сторону брата и Глинских, нечего отроку на той войне делать. Там и так излиху воевод. А наследник у Великого князя один. Отравление ведь не повторялось больше, да и не сумеют достать его бояре в Кондырево. Там все на виду и все свои. А! брата Онуфрия он ещё с ним пошлёт тудысь. Он такие каши знатные делает. Грех говорить об этом, чревоугодие — грех, но от каш тех никто нос-то не воротит, все выскребают и вылизывают миску. Так он и пироги мастак делать. Жалко отдавать, но раз нужно для дела, то отправлю. Тем паче, что провинился он, замечен был за подглядыванием за девками на реке, что бельё стирали и мылись. Вот и будет ему наказание — с тобой, князь, в глушь ехать и заботиться о тебе.

Мысль же была такая. Калуга она…! Она на реке Оке! Стих! Переодеться под ратника обыцного и с парой десятков воев лучших Тимофея Скрябина рвануть, как река вскроется, в Нижний Новгород. Там, в Калуге, два купца с большими лодьями у него есть прикормленные. Продадут струг. Тем более, он им как бы команду или совет дал, чтобы за зиму построили пару таких же больших лодей. Явно сдерживающим фактором производства стекла и черепицы с кирпичом было количество кварцевого песка, что купцы успевали привезти. Было бы больше — было бы лучше. Ленин тут не прав. А если и привезут лишку, то пусть запас будет лежать на берегу, песок он вещь такая — не скоропортящаяся. Спускаясь вниз по Оке не миновать Нижнего. И по Клязьме двигаясь в сторону Казани тоже не миновать. Обязательно там встретятся, тем более, если оба отряда получат команду в Нижнем ждать опоздунов.

Есть минус. Это люди Ляпунова теперь все вооружены на пять с минусом, пока не у всех есть ручная артиллерия — тромблоны, потому минус. Так они ещё (обе сотни) и тренировались всю зиму стрелять из пищалей, тромблонов, фальконетов и миномётов. Учились бежать в атаку, пока противник прижат к земельке сырой миномётным огнём. Учились обороняться против конницы, уперев в землю древко алебарды и стреляя в подъезжающую конницу чуть не в упор из тромблонов. А что люди Тимофея Скрябина? Ну, максимум — это он наберёт два десятка человек вооруженных огнестрелом. А миномёты? А фальконеты? А слаженность боевая?

Ну, ладно — одна лодья это не великие траты. Он может заказать немцам ещё один фальконет и ещё один миномёт. Теперь делать наловчились и по одному экземпляру отольют и сварганят быстро. Он возьмёт с собой в Калугу уже имеющиеся, а за оставшийся месяц немцы сделают на замену. Да и может парочку ещё заказать? Вдруг выйдет бабахалка из строя. А заменить нечем.

Но людей нужно научить пользоваться артиллерией… Стоп. А кто мешает взять пару опытных воев с собой в нагрузку к фальконету и миномёту? А учиться стрелять люди Скрябина будут по дороге. Плывёшь себе на струзе и пуляешь из орудий почти игрушечных в большую приметную сосну на берегу. Отличный тренинг, прямо боевые условия, ведь стрелять придётся с движущейся лодьи. А вот этого люди Ляпунова уже не умеют. Надо будет им посоветовать пару пробных выстрелов сделать, как будут подальше от Владимира, да и от людей.

Ну, а теперь у вас есть план, мистер Фикс? О да, у меня есть план, мистер Фикс.

Вообще, как не обижался Юрий на брата, а надо отдать будущему Грозному должное. Он на твёрдую четвёрку выполнил поручения, что ему младший дал на дорогу. Иван свет Васильевич привёз двух мастеров корабелов, которые согласились вместе с семьями перебраться из деревушки под Новгородом в Москву. Ну, как согласились. Приписаны они были к монастырю, и игумен согласился подарить корабелов Великому князю в обмен на щедрое пожертвование.

Да, мастера уже были не нужны. Обошлись своими силами. Но ведь прав митрополит — это не последний поход на Казань. Будет ещё несколько до 1552 года. Так потом ещё будет и поход на Астрахань. Там, правда, войнушки не будет. Когда говорят, что Грозный завоевал Казанское и Астраханское ханства, то немного преувеличивают. Астрахань сама перешла под руку русского царя. Там тоже проиграла прокрымская партия и победила прорусская.

Так что, как весна настанет, пусть корабелы начинают укшуи делать. Пригодятся. А не пригодятся для войны, так можно торговлишку с Астраханью наладить, куда частенько персидские, индийские и армянские купцы наведываются. Можно чего интересного в этих странах прикупить.

Ещё один заказ Иван выполнил. Боровой и не надеялся, что это есть в Новгороде, но на всякий случай пожарный просил поузнавать. И чудо свершилось. Брат привёз мешок кусков графита. Зачем и откуда появился он в Новгороде Иван спросить не удосужился, дал команду найти, ему и нашли. Всё! Мучения кончились, теперь можно размолоть его и делать нормальные простые карандаши. И кохинорами обозвать. (KOH-I-NOOR. Компания основана в 1790 году Йозефом Хардмутом (Joseph Hardtmuth) в Австрии и названа в честь алмаза «Кохинур», одного из самых известных драгоценных камней).

Тоже придётся с рецептами смеси повозиться, но справился же австрияк. Что они глупее что ли с Саввой того Йозефа⁈

Третью диковинку, что привёз Иван из Новгорода можно, вообще, назвать чудом. Юрий, когда её заказывал и просил переговорить с иностранными купцами, то даже не надеялся, что это получится у брата. А он взял и привёз. Это была, перерисованная с карты Меркатора, карта Европы. При этом перерисована была довольно качественно. И карта была та самая, над которой бились в будущем многие учёные, поражаясь, откуда в самом начале шестнадцатого века Герарду Меркатору было известно про Обь, когда на Руси-то про неё толком ещё не знали. И Волга со всеми притоками на ней была. И пусть чуть неправильно изображённое Каспийское море. По крайней мере, на основе этой карты теперь можно и настоящую карту России и окружающих её стран создавать, отправляя экспедиции.

— Очень дорого она досталась, купец за неё запросил десять рублёв. Я уже хотел плетей ему приказать выдать десяток вместо рублей, но раз ты просил, то плюнул и купил. Да заодно у него же шахматы резные из чёрного дерева и слоновой кости. Приходи после заутрени, сыграем, — рассказывал, чётко проговаривая слова, Иван, а сам косился на чудо, которым брат Михаил записывает его слова для Юрия. Не выдержал, отобрал у монаха карандаш и сам попробовал.

— Чудо ведь! Как ты это сделал⁈ — и опять пошли обнимашки.