Клинков. Последний хаосит 5

Глава 22

Голос Весны звучал мягко, но в глазах сверкала та самая ведьминская искорка, которая предвещала один из планов Весны, который непременно претворится в жизнь.

Она стояла вполоборота и смотрела мне прямо в глаза. Я знал её слишком давно, чтобы не понимать этой театральной паузы.

— Нам нужно поговорить, — вновь повторила она.

— Мне стоит опасаться? — ответил я с лёгкой усмешкой, но продолжил. — О чём?

— О будущем, — тихо ответила Весна.

Я в принципе понял, куда ведёт разговор.

— Мы ведь уже… — начал я, но Весна резко качнула головой.

— Я не о том, — серьёзно проговорила ведьма. — Точнее, не совсем о том. Наша вылазка в подземелье заброшенного особняка была интересной. И главное — показательной. У нас ведь вышла неплохая работа в команде.

Здесь ведьма была права. Мы втроём неплохо сработались за одну вылазку. А уж подумать о том, что три мага без отряда и предварительной подготовки победят Лича…

— Из нас и правда вышла неплохая команда. — усмехнулся я. — Я отчего-то подумал, что ты о другом.

— Может, и о другом, — рассмеялась Весна. — Ну, я давно поняла, что политический актив из меня никакой. Я скорее напарница. А Арлетта… она станет той, кто поможет тебе закрепиться. Не ради титулов, славы или имени — ради цели. Цели, к которой ты шёл ещё до того, как мы стали отрядом, а затем родом.

Я медленно кивнул. Всё было верно.

— Арлетта всё равно немного странная, — хмыкнул я. — Она ведь не сказала, что было в шкатулке, и об артефакте хранилища Демидовых тоже.

— Но в этом и весь смысл, — ответила Весна. — Некоторые вещи проще не рассказывать, а показывать.

— Ты узнала, есть ли у неё артефакт?

— Я ведь не зря на пару дней исчезала, — мягко улыбнулась Весна. — Только дай мне слово, что если скажу, то выполнишь одну ма-а-аленькую просьбу.

— По рукам, — спокойно ответил я.

— У Демидовых есть нужный артефакт, — тут же ответила Весна.

Она обернулась, шагнула вперёд и распахнула двери своих покоев, а затем отступила в сторону.

— Идём.

Я сделал несколько шагов вперёд. Внутри было темно и прохладно. Комната источала знакомый аромат сушёных трав и магии хаоса.

Вот только мне сейчас было не до этого. Потому что в лунном свете, падающем сквозь полуприкрытое окно, на фоне бархатных теней изысканного интерьера стояла Арлетта.

Без платья. Без доспехов. Без привычной надменности.

Княжна не шевелилась и просто смотрела на меня серыми ледяными глазами без единого вкрапления других цветов. Белоснежные волосы каскадом спадали по хрупким плечам. Лунные блики скользили по её телу, подчёркивая каждый изгиб: высокую упругую грудь, тонкую талию, плавные линии бёдер.

На обнажённой груди княжны светилось ожерелье из светлого металла с мерцающей магической вязью. Это был артефакт шестого ранга — стабилизатор. Скорее всего, он нужен был для очищения или стабилизации магии, отчего её глаза и стали чисто серыми. Но я лишь мельком взглянул на него — сейчас меня привлекало другое.

На щеках у княжны играл румянец — стыд и вызов в одном лице. Я не то что не ожидал увидеть в комнате Весны княжну, но уж тем более — увидеть её вот так.

— Хаос… — выдохнул я с заметной хрипотцой.

Я сделал шаг вперёд, но тут же замер. Сзади раздался шорох. Я обернулся — роба Весны лежала на полу, а сама ведьма стояла обнажённая, черноволосая, с горящими изумрудными глазами, хитрой улыбкой на губах и без единой капли стеснения.

Я лишь выдохнул и почувствовал, как жар поднимается в самой груди и расползается по всему телу. Переиграла меня ведьма. По всем фронтам. И когда сговориться успели?

— Ты дал слово, — напомнила Весна, подходя ближе. — Но я же не говорила, что всё остальное отменяется.

Знакомое обнажённое тело ведьмы приковывало взгляд не хуже нежного тела Арлетты. Они были как день и ночь и во многом дополняли друг друга. Я стоял перед двумя обнажёнными женщинами. Ведь обе были если не врагами, то соперницами ещё недавно…

Я взглянул на Арлетту и произнёс:

— Твои глаза изменились.

Она чуть вздрогнула от моих слов, и мурашки пробежали по её коже.

— Да, — тихонько ответила она. — Ожерелье очистило ядро. Спасибо.

Я тяжело вздохнул и сделал два шага к двери. За спиной раздался разочарованный выдох Арлетты, от которого я лишь сильнее распалился.

— Не вздыхай, — игриво произнесла Весна, явно вспоминая наши приключения в бане. — Он просто закроет дверь.

И она была права. Я захлопнул дверь и закрыл её на замок.

Весна подошла ближе. Её пальцы мягко скользнули по моей груди, помогая снять одежду.

— Как же долго я ждала… — прошептала она, и её горячие губы коснулись моей шеи.

Арлетта стояла у кровати, но теперь её глаза загорелись жаждой и любопытством. Я потянул за собой ведьму и спросил у княжны:

— Ты уверена?

Она кивнула. Я мягко коснулся её талии — кожа была горячей, несмотря на прохладу комнаты. Арлетта вздрогнула от моего прикосновения.

— Ты дрожишь, — прошептал я.

На что княжна лишь опустила глаза ниже и ещё больше зарделась.

— Скромница, — раздался смех Весны.

Руки ведьмы обвили меня сзади, а грудь прижалась к спине.

— Расслабься, княжна, — мягко произнесла Весна.

Арлетта закрыла глаза, и мои пальцы скользнули ниже.

Ночь смазалась в тепле горячих тел. Ладонь Весны скользнула по плечу, губы Арлетты коснулись шеи. Я чувствовал дыхание Весны — жаркое, живое. И аромат Арлетты — ледяной и сдержанный, но слегка сладковатый. Слов больше не было. Ведьма с княжной не соперничали — они дополняли друг друга.

Кто сказал, что в союзе может быть только две стихии?

Мы оказались в кровати почти неосознанно. Весна и Арлетта — с двух сторон. Обе — мои.

Мои пальцы вновь скользнули по телу Арлетты, и она вздрогнула, зажмурилась и крепко обхватила меня горячими бёдрами. Весна нежно прикусила мочку моего уха и прошептала:

— Не сдерживайся.

Тело Арлетты обжигало кожу. Она прикусила губу, чтобы не застонать.

Сдерживаться я сегодня не собирался.

Утро было прохладным, залитым мягким светом, с лёгким ароматом трав, доносившимся из открытого окна. Я лежал, не шевелясь, глядя в потолок. Я ощущал в теле приятную усталость — ту, что обычно приходит после боя. Нужно было вставать. Но как мне было подняться, если я был погребён под двумя горячими и мерно дышащими телами?

Весна прислонилась ко мне слева, прижавшись грудью и по-хозяйски обхватив рукой. Она была прикрыта одеялом по пояс, на лице — ни тревоги, ни усталости, только лёгкая улыбка. Ещё бы — её план полностью удался.

Под другим боком дремала Арлетта, забросив на меня ногу. Ей одеяло не досталось, и я наслаждался точёной обнажённой фигурой девушки. Её белоснежные волосы были разбросаны по подушке, она была беззащитной и искренней. Такой же, как ночью.

Я чувствовал, как по телу расходятся волны тепла, и знал, что если сейчас одна из них, а лучше обе, не проснутся, то я их сам разбужу и продолжу ночные приключения. Но я лишь вздохнул и осторожно выбрался из-под завала. Ведь меня впереди совершенно точно ожидал другой завал — бумажный. И не только.

Я медленно поднялся и накинул халат. Что-то в воздухе изменилось — не в магическом смысле, нет, просто в ощущении. Стало понятно, что прошлая ночь была определяющей — не только для меня, но и для всего рода Клинковых.

Когда я спустился вниз, в зал особняка, меня встретил Аскольд. Он раскинулся в кресле и, завидев меня, тут же хищно оскалился:

— Ничего не говори, — устало отмахнулся я и зевнул.

Впрочем, мои предупреждения были проигнорированы. Ныне двуглазый не удержался от комментария:

— Командир, тебе бы отдохнуть. А то — из вылазки в вылазку, из боя в бой…

Я проигнорировал его намёки и направился на кухню, оставив довольную ухмылку за спиной.

— Собери родовой совет, — бросил я через плечо.

Впрочем, судя по тому, как мы шумели ночью, весь особняк уже догадывался, о чём мне предстояло сообщить.

Утро прошло своим чередом. К моему завтраку присоединились Весна и Арлетта. Если Весна довольно улыбалась и ела с аппетитом, то Арлетта краснела и косилась то на меня, то на ведьму. В итоге я позвал её поговорить, и мы расположились в библиотеке.

Девушка стояла у окна и смотрела во двор. На ней было простое черное платье без излишеств, но с акцентом на талии. Её вкус в одежде отличался строгой элегантностью. Серебряные локоны были убраны в хвост и отражали утренний свет, а на шее висело всё то же ожерелье — артефакт с тёмно-синим камнем.

— Максим… — начала было говорить она, но замялась.

Я дал ей немного времени собраться с мыслями.

— Я… хотела сказать, что остаюсь в доме Клинковых, — она бросила на меня быстрый взгляд серых глаз и добавила: — Если ты не против.

Я не был против. Вообще. Ни разу.

— Конечно, — сказал я как отрезал. — Этот дом теперь и твой.

Уголки губ княжны дрогнули. Она не смогла сдержать улыбку. Мы стояли рядом, молча и смотрели во двор, где начинались утренние тренировки бойцов. Потом она неожиданно спросила:

— Ты ведь понимаешь, что отец знал? И про артефакт, и про шкатулку?

— Конечно, — ответил я, улыбнувшись. — Он подставил ситуацию так, чтобы мы сблизились.

Арлетта пожала плечами.

— И ты не злишься?

— Ничуть, — усмехнулся я. — Он сделал мой выбор намного проще.

— Знаешь, я ему даже благодарна, — слова княжны были спокойными, без всякого пафоса.

Через несколько дней в Чернореченск прибыла официальная делегация рода Демидовых во главе с самим Григорием Арсеньевичем. Его сопровождали советники, охрана, личный архивариус, а также слуги и люди Арлетты, ранее оставшиеся в Беловежске. В конце концов, хоть княжна и чувствовала себя в особняке Клинковых как дома, но только с собственными слугами она могла по-настоящему стать здесь владычицей.

Слуги распаковывали вещи, расставляли книги, артефакты — не только в отведённой для гостей части дома, но и в хозяйской спальне. За ними, конечно, всё ещё приглядывали, но в остальном люди Арлетты никак не были ограничены.

Но самое главное прибыло в отдельном контейнере — маленький, чёрный как ночь фрукт, от которого даже сквозь зачарованные стенки чувствовался хаос. Чёрное яблоко из садов Чернолесья. Когда-то их было довольно много. В конце концов, род Клинковых старался всячески способствовать развитию собственных магов. Сейчас же, когда добрая половина Чернолесья стала Зоной, а остальная часть превратилась в клочки новых земель, это яблоко было настоящей находкой.

Григорий Арсеньевич передал его мне лично, во время беседы в моём кабинете. Мы обменялись приветствиями — было немного непривычно видеть Архимага здесь, в Чернореченске. Немного поговорили о новостях из столицы, о погоде и прочих мелочах, пока Демидов не перешёл к делу.

— Не буду юлить, — признался он, когда это было уже очевидно. — Я знал, что в хранилище у дочери есть подходящий для тебя предмет. Да и он, честно говоря, всем кроме хаоситов бесполезен. Но я позволил вам притереться. Остальное ты сделал сам.

Я открыл крышку контейнера и молча посмотрел на плод. Тёмная, матовая кожура. Никакого запаха, но огромное количество сжатой хаотической маны. Это было просто идеальное топливо для рывка перед Третьим крещением.

— Завораживает, не правда ли? — довольно произнёс Григорий Арсеньевич.

Он вообще был очень доволен собой. Его план сработал, и он смог не просто сблизить два рода, а заполучить будущего Архимага в родственники. Впрочем, если бы он сразу сказал, что у него есть яблоко из Чернолесья, то я бы согласился и без долгих прелюдий. Впрочем, и сказать, что мне не понравились прелюдии, я тоже не мог.

— Это всё, конечно, замечательно, — сказал я и перевёл взгляд с яблока на Демидова, — только скажите мне одно… — я достал яблоко и положил его на ладонь. — Почему оно надкусано?

Григорий Арсеньевич на миг замер. Его глаза блеснули.

— Мне было просто интересно, — не то чтобы это что-то меняло, но кто вообще умудрился откусить артефакт, не думая о последствиях?

Григорий Арсеньевич неожиданно рассмеялся, и я сам не смог сдержать улыбку. Он стёр с уголков глаз слёзы и произнёс:

— Прости, Максим. Просто об этом тебе лучше узнать у своей невесты.

Был ли надкусанный артефакт причиной нестабильности в ядре княжны? Не знаю. Я и саму нестабильность пропустил — в конце концов, в мире много аномалий, встречающихся у магов, и не все из них приносили вред. Некоторые лишь дискомфорт. Главное, что Арлетта получила то, что хотела, и очистила ядро.

Мы с князем ещё немного поговорили и пожали руки. Этого было достаточно.

Свадьба состоялась через месяц в Беловежске, в большом храме Предковеров. Церемония была торжественной, но без излишеств. Мы с Арлеттой обменялись клятвами перед родовым камнем Демидовых, а также обменялись браслетами с выгравированными родовыми рунами. Арлетта смотрелась сногсшибательно в белом платье, обтягивающем стройную фигуру. Я же был, привычно, в чёрном камзоле — на этот раз вышитом золотом.

Здесь, на свадьбе, присутствовали не только мои ближники и члены рода Демидовых, многих из которых я, кстати, знал по приёму. Здесь также были жрецы Предковеров, волхвы, а также прочие друзья Демидовых. Даже Шаховский пожаловал, хотя и не был особенно доволен моим выбором, но и претензий не предъявлял — в конце концов, свобода выбора и духа была у Предковеров в почёте.

С моей стороны были ближники Я даже видел, как Вера пустила скупую слезу и Рома приобнял её. Аскольд с Сольвейг сдержанно улыбались. Была здесь и Весна — её глаза сияли спокойной радостью. Не знаю, о чём точно договорилась с Арлеттой, но своё она получила.

После церемонии последовал пир. Надо сказать, что все пили и веселились от души, так, как будто и не были они Архимагами, Магистрами, Мастерами и Южноуральской знатью. Брак княжны был большим событием не только для Демидовых и Клинковых, но и для столицы. В городе шумела толпа, и народ веселился.

Несмотря на празднество, мы вернулись в Чернореченск довольно быстро. Особняк наполнился людьми и новыми лицами — прибыли младшие Демидовы, маги, администраторы, воины, учителя и наставники, торговцы и слуги. Род объединялся не только на бумаге. Я чувствовал, как всё вокруг меня уплотняется и наполняется жизнью.

У меня было всё необходимое: сильный род, крепкие союзы, череп Лича как источник магии, яблоко из Чернолесья для роста и чёткий план.

Я прошёл долгий путь, но впереди ждал переломный шаг. Третье крещение хаосом. Новый ранг. Старый враг.

Потому что мир не остановится.

И я тоже.

По другую сторону Уральских гор.

Тёмная ночь подходила к концу. Ветра с уральских хребтов доносили сырость и металл. Воздух в приближающемся рассвете был холоден как клинок. Но стены вокруг не отапливали ни магией, ни технологиями — таков был устав.

Рассвет. Солнце. Прохлада. Спокойное биение сердца.

Он был здесь впервые — не в зале, не в палате, не под каменными сводами, а в Святилище Первого Сияния. Эти стены стояли не один век, и вместо части здания была пустота и линия горизонта — изогнутый проём, вырезанный прямо в скале, открывал прямой путь к восходящему солнцу. Это не просто храм, не просто святилище — а настоящий алтарь. Здесь, в месте паломничества и силы, обычно молились.

Но не сегодня. Сегодня здесь решали.

Здесь собрались иерархи со всех рубежей и представители многих храмов — впервые за долгие годы. Накидки с золотым шитьём мерцали в первых солнечных лучах. Посохи из обожженного ясеня и берёзы напоминали старые времена. Символы веры сияли над головами.

Здесь были старики с полуприкрытыми глазами — провидцы, исповедники, молчуны и боевые инквизиторы. Некоторые прибыли за тысячу вёрст — из холодных северных княжеств, из тёплых земель на юге, и конечно, из столицы. Не столько по приказу, сколько по зову.

Пока Совет собирался, он стоял в тени рядом с колонной, молча наблюдая, как часто делал раньше.

Он вдохнул свежий прохладный воздух. В животе заурчало, а тело немного ломило от долгой дороги. Голод. Холод. Лёгкая усталость. Как же приятно было ощущать всю палитру жизни. Ему очень нравилось жить.

Свою первую речь он ещё не произнёс — в конце концов, пока его не вызывали.

Как это часто бывает, его заслуги оценили лишь после его смерти. Но, как оказалось, смерть — это не конец, а всего лишь новое начало.

Но вместе с усталостью и лёгким голодом ощущалось и кое-что другое. В груди, где билось новое сердце, колыхалось странное чувство — как будто запах с гнильцой витал в воздухе. Слабый, но въедливый, как падаль, забытая под досками. Он знал этот запах лучше, чем многие здесь. В конце концов, это он объединил разрозненные рода. Это он бросил вызов главному врагу. Это он победил — пусть и ценой собственной жизни.

И это он, прямо сейчас, после долгого забвения и двух с небольшим лет восстановления сил, снова чувствовал запах старого врага.

— Мы начинаем, — голос Верховного жреца пронёсся по святилищу.

Солнце показалось из-за горизонта и осветило всех присутствующих. Пламя загорелось на чашах алтаря.

Ближе всего к алтарю сидел Верховный жрец Флавий — старый, но всё ещё крепкий волшебник. Рядом с ним был архипастырь Лаврентий, хранитель реликвий и артефактор — именно он в своё время смог разработать Кодекс и многое другое оружия против врагов Церкви. Смертоносное и уникальное. Ещё был глава инквизиции Реман, известный своей жестокостью, и несколько местных викариев.

— Южноуральское княжество вызывает всё больше вопросов, — заговорил Флавий. — Границы крепнут, рода крепнут и сливаются. Артефакты текут потоком, но не к нам, а к новой силе.

Флавий посмотрел вбок:

— И по слухам, в Чернореченске появился сильный маг.

— Не просто сильный, — уточнил Лаврентий, перелистывая пергаменты. — Быстрый. Без школы, без наставника, с одними победами за спиной. Он уже мог подняться до ранга Магистра, если слухи правдивы. Без родословной. Без документов. От его руки пал не только один из наших родов, но и Инквизитор.

— Верно, — раздался глухой голос Ремана. — Но угрозу представляет не один волшебник, а княжество целиком.

— Пока мы способны победить двух Архимагов, — вновь взял слово Флавий. — Но если вознесётся третий, то сила сравняется.

Флавий лукавил. Трёх Апрхимагов победить будет сложно. Очень.

Но совет продолжился, и звучали новые мнения и голоса. Кто-то предлагал ждать и смотреть, кто-то — нападать. Но никто не чувствовал настоящую угрозу. Они лишь догадывались.

Но он… Он знал почти наверняка — это был хаосит. И не простой, а недобиток. Тот самый. С тем же именем. Как насмешка. Плевок в лицо церкви. Плевок в его лицо.

— Тогда возможно это всего лишь…

— Довольно! — хриплый голос прервал одного из младших викариев.

В конце концов, главные игроки закончили говорить, и теперь слово взял тот, кто до этого молчал.

Он медленно вышел из тени. Плащ — не золотой и не белый, а тёмный и потёртый. Поверх — простая цепь с огненным кругом, старым символом одного из забытых княжеств.

В зале повисла тишина. Он сделал шаг вперёд, и первые лучи солнца легли на его лицо.

Теперь было видно, кто предстал перед величественным собранием. Половина кожи на лице была затянута шрамами. Лоб выжжен, как от раскалённого металла. Артефактные глаза светились тусклым огнём. Под рясой были скрыты куски панциря, вшитого в тело магией, которая едва ли была по силам кому-то, кроме нескольких Архимагов. Но и под панцирем были рёбра из зачарованного металла и артефактные вставки.

Он был возрождён не ритуалом — ресурсами, годами и десятилетиями, настоящими церковными сокровищами. В него было вложено столько, сколько хватило бы, чтобы вырастить нового Архимага и нескольких Магистров.

Раздались несмелые шёпотки:

— Борис Соснов…

— Победитель хаоса.

— Святой.

Да, это все его имена, его прозвища, его заслуги. Он был силён в прошлой жизни, но в новой стал лучом света. Лидером, за которым шли. Пусть на восстановление сил и понадобилось несколько лет.

— Солнце отвернулось от нас, потому что мы не добили то, что следовало добить.

Борис Соснов поморщился и прикоснулся к левому плечу. Даже в возрождённом теле он чувствовал боль от прошлого сражения — сражения с хаоситом. И не с кем-то, а с главой рода Клинковых.

— Вы оставили сорняк в земле, а он пророс.

— Это всего лишь предположение, — мягко сказал Лаврентий.

Именно с ним Борис чаще всего контактировал после возрождения — если, конечно, не считать Иллариона Соснова, наследника и члена рода Сосновых. Молодого, амбициозного, почти такого же, как он сам в юности.

— Нет. Я чую те же заклятья. Он жив, и его магия стала сильнее. Он прячется за родами и ритуалами, но хаос всё тот же — только хитрее.

Реман согласно закивал — глава инквизиции потерял одного из своих талантливых бойцов и разделял идеи Бориса.

— Мы обязаны уничтожить хаос до того, как он уничтожит нас, — проговорил Реман. — Ради тех, кого он уничтожил, и ради самих себя.

Борис Соснов шагнул вперёд, к самому алтарю. Солнце уже взошло, и его свет бил прямо в центр святилища. Пламя в чашах вспыхнуло ярче. Борис поднял руки.

— Братья и сёстры света! Мы долго ждали. Мы молились. Но наступил день, когда тьму больше нельзя оставлять незамеченной. Хаос вошёл в наш дом, оделся в княжеские одежды, завёл друзей и даже осмелился пойти на союз с теми, кто сохранял нейтралитет.

Хриплый, утробный голос разносился по святилищу и отражался от стен. И не было здесь ни одного другого голоса — всё внимание было приковано к нему.

— Но мы знаем свет, — Голос Бориса звучал всё громче и громче. — Я прошу… Нет, я требую. Очищение. Воздаяние. Мы начнём с Выкречи — вырвем место зарождения хаоса. Уничтожим его корни, а затем перейдём к Южноуральску. Найдём. Вырвем Хаос. И положим ему конец. Так, как уже делали это прежде.

Он вытянул вперёд руку, сжатую в кулак. На золотистой перчатке красовался символ солнца. Голос Бориса Соснова стал криком — пламенным кличем, обжигающим всех присутствующих.

— Мы — пламя! Мы — кара! И если солнце смотрит на нас, то мы станем его клинком!

В зале повисла тишина, но всего лишь на миг. Следом раздались уверенные возгласы:

— Во имя солнца!

— За чистоту!

— За правду!

Кто-то ударил посохом в землю, кто-то закрыл глаза и молился. Реман согласно кивал. Флавий сидел, поджав губы. Лаврентий лишь слабо улыбался. Свет усиливался, и в его лучах лицо Бориса Соснова казалось отражением самого солнца. Он стоял как памятник — устоявший, воскресший. И в его голове была только одна мысль:

«Максим Клинков… если ты жив, я найду тебя. И уничтожу.»

Продолжение тут: https://author.today/reader/476587/4466442