Кайа. История про одолженную жизнь (том Шестой)

Глава 134

31 марта, пригород Санкт-Петербурга, деревня Коркино, частная усадьба. Около полудня.

— Доброе утро. — поздоровался я, когда горничная привела меня на зимнюю веранду дома, в котором разместился царь.

— Доброе! Садись! — велел мне Государь, взглядом указав на место рядом с великими княжнами, после того как присутствующие в ответ пожелали доброго утра и мне.

Здесь и сейчас происходит поздний завтрак. Судя по всему, Государь только недавно проснулся. Выглядит прекрасно отдохнувшим. В отличие от меня…

Стараясь не смотреть на царя, уселся, куда было велено.

…ибо всю ночь и часть утра проворочался, размышляя.

Помимо царя и его дочерей, здесь же присутствуют некоторые члены главной ветви Семейства царской любовницы, а именно: граф с графиней и сама Кристина.

Взгляды названой сестры, бросаемые на меня, содержали одномоментно и подозрение, и раздражение, и благодарность.

Взгляды же ее графини-матери — лишь нескрываемое раздражение.

Граф…ему моя персона, похоже, совершенно без интереса, а значит, он, скорее всего, не в курсе происходящего.

Конечно же, будучи на территории усадьбы этого Семейства, сохранить в тайне мой вчерашний ночной визит к царю не удалось. И он, визит этот, наверняка станет предметом самой обстоятельной беседы, но это будет потом.

Разрезав булочку и намазав затем ее паштетом, посмотрел из-под ресниц на царя, который полушепотом беседовал о чем-то с графом.

Из памяти вновь всплыло вчерашнее…

Прочитав мою записку, в которой я, в числе прочего, сдал, как стеклотару, свою названую сестру, царь проявил удивительное для изможденного бессонницей человека, получившего такую весть, хладнокровие. Он лишь поинтересовался эпистолярным способом: «Уверена, что накопитель еще там, а не у Кристины?».

Получив мой безмолвный положительный ответ, кивнул.

То, что я изложил на бумаге, сюрпризом для Государя, похоже, не стало. Он даже не счел нужным изображать эмоции, присущие моменту.

Могу ошибаться, но это здорово напоминало своего рода демонстрацию. Для меня. Что я, мол, выбрал исключительно правильный вариант ответа. Ну или его вообще уже ничто не удивляет под этим небом, такое тоже не исключено.

Даже показалось, будто бы на царственной физиономии промелькнуло выражение довольства от полученной новости. Новости о том, что его зарегистрированная любовница оказалась замешана в этом дельце.

Выражение довольства, да, как и у самой Кристины…тогда…когда я подтвердил слухи о старике Блумфельдте.

Слухи… Вероятно и скорее всего, он уже давненько в курсе художеств любезного родственничка своей супруги. Если все это, опять же, не игра с его стороны, ибо как игрок он, вероятно, один из лучших на этом «глобусе».

Он знал, но молчал. Знал, но ничего не предпринимал, делая вид, что ему об этом не известно. Потому что удар, если таковой когда-нибудь последует, необходимо наносить в нужное время. Не раньше и не позже.

Сегодняшним утром сообщений в СМИ об аресте или смерти старика Блумфельдта не появилось, а значит, можно смело ставить рубль на то, что в ближайшее время с ним будет все в порядке. Нужный момент, видимо, еще не настал. У меня все еще есть возможность избавиться от всей Семейки Блумфельдтов разом, а не только от ее Главы.

Меня так и подмывало спросить: что же теперь станет с престарелым маньяком? Однако я промолчал, ибо Государь в тот миг явно решал, как же ему со мной поступить.

И то, что по результатам его размышлений я останусь целым и невредимым было совершенно неочевидным. Царь уничтожит меня в тот же миг, как сочтет это необходимым и примет такое решение. Без малейших колебаний. Он меня не пожалеет. Он вообще никого не пожалеет — это очевидно. Впрочем, человек его рода деятельности и не должен мыслить категориями жалости, иначе попросту окажется профнепрегоден.

Эти люди, «знатные», умеют играть вдолгую. Особенно царь, который наверняка начал свою игру еще задолго до коронации. А значит, конкретно в этой его игре теперь не только Блумфельдты, но и Семья Кристины. И моя.

И сто раз права была приемная матушка в своих рассуждениях о «разлинованном листе» и о «точках» на нем.

«Что сподвигло тебя все же рассказать мне об этом? Помимо того, что я твой Государь, и ты предана Родине. Расскажи, пожалуйста, мне очень важно это знать». — прочел я записку царя, которую он написал некоторое время спустя.

«Сегодня я встретила в усадьбе Мэри Сью. Богачку из Великобритании. Она прогуливалась с дамой Кристиной. И я подумала, что это весьма странное совпадение: я должна была привезти накопитель, а она тут как тут. В подобные совпадения я не верю. Мне бы не хотелось, чтобы нечто, могущее нанести огромный ущерб Родине и царской Семье, попало бы в руки крупного международного капитала и\или иностранной разведки. Готова смиренно принять любое наказание, но быть предателем Родины я отказываюсь!». — ответил я.

Прочитав написанное, царь издал хмыкающий звук и несколько мгновений оценивающе разглядывал меня.

«Ты ничего плохого не совершила. Я принимаю твое чистосердечное признание. И ты не предала мою любовницу. Ты поступила правильно. Ты спасла ее. Спасла ее в том числе и для меня, за что я тебе безмерно благодарен. Надеюсь, ты понимаешь, что отныне являешься носителем тайны, о которой должна молчать, даже будучи на исповеди. Даже на смертном одре!».

Государь явно понял, что Кайа совсем не идиотка, и его последняя фраза была очевидным и недвусмысленным предостережением.

Пока я читал, царь неотрывно глядел на меня. Очевидно, что ему было наплевать, что я напишу в ответ, его интересовала моя реакция. Он решал вопрос жизни и смерти. Моей жизни и моей смерти.

«Ваше императорское величество, я имею честь быть одной из Филатовых. Моя Семья — крупный производитель оружия. Большинство наших секретов — государственная тайна, за разглашение которой суд немедленно отправит на виселицу. А может, даже и суда не будет, кто знает. Мне хорошо известно, что такое тайна и почему ее необходимо хранить, можете не сомневаться!».

И тем не менее, Кристину я заложил. И царь всегда будет иметь это в виду, несмотря ни на какие его слова. Для Кристины отныне я предатель (пусть пока она об этом и не знает), а для царя — доносчик, хотя и сослуживший ему службу, но кто таких любит?

«Раз поняла, то и ладно. Эта тема закрыта. Навсегда. Я не желаю, чтобы ты когда-либо касалась ее вновь. Кристине расскажешь все так, как и планировала. Только не вздумай проговориться о сказанном здесь!».

В этот момент адъютант Государя доложил о приходе царской любовницы.

Кристина, разумеется, прознала о том, что я сейчас здесь, и тут же примчалась.

Царь явно собирался отослать любовницу прочь, в ее покои, но…

— Федор Иванович, моя Госпожа находится в положении! Она мнительный человек, это вы знаете намного лучше меня! Она непременно станет волноваться, и это может плохо отразиться на ребенке! Пожалуйста, примите ее!

— Ты что, будешь указывать, когда мне звать в постель собственную любовницу⁈ — на лице у царя проявилась мгновенная ярость.

Он очень устал, а я, видимо, задел некую струнку в его душе.

Я потупил глаза в пол, дабы не вызывать еще большего раздражения у этого человека, могущего одним своим словом отправить меня в иной «слой» Вселенной.

Однако несмотря ни на что, царь сумел быстро взять себя в руки.

— Пусть войдет! — велел адъютанту царь, а затем добавил для меня. — А тебе, Кайа Игоревна, доброй ночи! Не задерживаю тебя больше и благодарю за рациональные предложения! Иди!

…упавший на деревянный пол столовый прибор вернул меня в реальность дня сегодняшнего.

А затем, когда взглянул на одну из княжон, мне вспомнился сон, приснившийся этой ночью…его ощущение, вернее, ибо содержание самого сна я позабыл…и на сетчатке глаз вспыхнули зеленые адреналиновые кляксы, а по позвоночнику словно бы электрический разряд пробежал, отчего меня натурально выгнуло дугой.

— Кайа, с тобой все хорошо? — с недовольством в голосе спросила графиня.

Времени почти не осталось — это единственное, что мне известно наверняка. Понятия не имею как, но если в самое ближайшее время я что-нибудь не предприму, то эти девочки…

Я обернулся на великих княжон.

…будут мертвы.

Или что-то предпринять, или просто выбросить все это из головы и спокойно наблюдать за тем, что будет, не подвергая себя риску.

Выбирай, Кайа, выбирай!

Впрочем, если я желаю выполнить свое предназначение, то особого выбора у меня нет.

Я взглянул на графиню. Не хочу ничего при ней говорить, но царская любовница же все одно матери потом расскажет. А без Кристины никак нельзя, хотя бы уже потому, что она и ее маманька немедленно решат, будто бы я донес царю насчет компромата. И придется мне «прогуляться за хлебушком», без вариантов.

На негнущихся ногах я встал со своего места, чем немедленно привлек всеобщее внимание.

Даже охрана, присутствующая здесь, изрядно напряглась.

— Ваше императорское величество… — в полной тишине начал я, с трудом ворочая языком, пересохшим от адреналина.

Мне вдруг вспомнилось выражение, о котором там читал в исторических романах.

Слово и дело.

— С…

И в этот миг меня снова будто бы током шибануло. Я заткнулся.

Это просто очередная «точка».

«Игравший» (или «игравшие») со мной «много раз прежде» наверняка «знает, что я знаю». Особенно теперь, после того как, по его мнению, гарантировано успешная засада на перевозчицу накопителя…на меня…потерпела очевидное фиаско. Если же заказчик позавчерашней засады и готовящегося покушения — одна и та же несимпатичная физиономия, то этот человек (или люди, бог знает) наверняка внес в свои планы определенные коррективы. В связи со вновь открывшимися обстоятельствами, так сказать.

Если это так, то «игрок»…если это «игрок», а не некие внутри- или внешнеполитические разборки (привет германо-франкской делегации, которой принцессы — словно кость в горле)…скорее всего, уверен: я в курсе того, что готовится покушение на великих княжон, но ни дата, ни иные подробности мне неизвестны. И что я расскажу царю и его любовнице о грозящей их детям опасности. Это же будет весьма очевидный шаг с моей стороны. И не исключено, что готовящийся «игроком» план убийства во многом и базируется на этом моем рассказе.

В том смысле, что, запаниковав от услышанного, царь и его любовница тут же сменят весь персонал, отвечающий за принцесс (если, конечно, «игрок» делает ставку на то, что моим словам поверят), на тех, среди которых, к примеру, и будет убийца.

Если покушение, и правда, устроит кто-нибудь из нового персонала, то на кого в первую очередь падет подозрение в заговоре против царских детей? Даже если «игрок» потерпит неудачу, то все равно Филатовы окажутся под следствием, которое незнамо чем завершится. И гипотетический план царя, поставить папашу во главе оборонной промышленности, реализован, скорее всего, не будет.

Или же…

— Что такое? — услышал я царский голос.

…весь расчет был построен на том, что позавчера у меня найдут накопитель и я уже никому и ни о чем не расскажу, а задуманное убийство пройдет согласно сценарию.

Внезапно ощутил, что, засунув руку в карман юбки, сжимаю в кулачке монету Розы, незнамо как оказавшуюся сейчас при мне.

Делай свой очередной выбор, Кайа! Делай его немедленно!

Действие адреналина закончилось столь же внезапно, как и началось, и ко мне вернулось обычное уже постнаркотическое бесстрастие.

Мне вдруг вспомнилась приемная матушка и ее записка.

«Они тебя встретят и никому не выдадут. Там возможно будет пересидеть бурю…а если что…твои новые документы готовы. Новая личность, новая жизнь…ведь именно этого ты и хотела, не так ли?»

Нет, матушка, если вдруг что, то с такой примечательной внешностью мне будет практически нереально добраться до тех чудесных мест.

Что, если рассказать обо всем ей?

Уверен, что приемная родительница поверит моим словам. И, в отличие от царской Семьи, только-только потерявшей старшего сына, сможет действовать с настолько холодной головой, насколько это возможно для беременной женщины. Риск, конечно, будет запредельный, но…

Да. Это, пожалуй, хорошая идея. Лучшая из тех, что я могу сейчас выдать, ибо мне, по сути, неизвестно ни-че-го. Ну, кроме ощущения огромной опасности для великих княжон.

Я не Бэтмен. Я не летаю — всех спасаю. Я не должен все делать своими руками, подставляясь под ответные удары. Матушка — высокий чин спецотдела УВБ, вот пусть она и решает данный вопрос. Это по ее профилю. Уверен, у нее получится. Для меня же главное — чтобы дочери названой сестры остались в живых.

— Кайа! Что с тобой сегодня происходит? — вернул меня в реальность голос графини. — Не отвечать Федору Ивановичу…невежливо!

— Я прошу прощение, Федор Иванович. Ничего такого. Я еще не оправилась от контузии, плохо ночью спала, а поэтому немножечко странно себя веду. — с совершеннейшим бесстрастием на физиономии, заявил я, усевшись затем на место.

Царь, конечно же, такой отмазке ни черта не поверил, о чем красноречиво свидетельствовал его тяжелый взгляд, направленный на меня. Однако…

— Да, но слава Господу, ты жива.

…развивать далее тему того, что я собирался сказать, он не стал. Пока не стал.

Обе, и царская любовница (особенно она), и ее мать, побледнели, как смерть, ибо идиотками не являются и прекрасно понимают, о чем, в том числе, был мой вчерашний приватный разговор с царем. Уверен, мой уставший видок они отметили.

А почему я мог плохо спать? Да потому что наврал царю, а теперь желаю во всем признаться!

Придется объясняться и объяснения мои должны быть убедительными, ибо в пыточную мне никак нельзя. Эмоции убивают, без них лучше.

Некоторое время спустя.

По окончании завтрака мы засобирались на выход. Мы — это все присутствующие, за исключением царя и Кристины.

— Кайа! — услышал я царский голос, когда был уже в дверях.

Обернулся.

— Я разрешаю тебе стать зарегистрированной любовницей Блумфельдта, раз уж сама этого желаешь. — заявил он.

— Благодарю вас, Федор Иванович. — ответил ему, чуть склонив голову.

— Ты будешь последней, кому я разрешаю подобное. — произнес царь, добавив, но, скорее, для себя самого. — С практикой ранних браков необходимо покончить.

У Государя были на Кайю очень серьезные планы. Но он так запросто взял и переиграл их, услышав от меня про то, что я могу принести несчастья его сыну? Или он, и правда, столь серьезно воспринял мои слова, или…

Из памяти вновь всплыл грузовик, медленно катящий в нашу сторону.

Мог ли «игрок», после того как засада, с целью изъятия у меня накопителя, не увенчалась успехом, попытаться прикончить одну рыжую злодейку? Мог, конечно, но…

«Хотели бы убить тебя — взорвали бы грузовик в тот раз, когда он проехал мимо. Я специально посмотрел записи с виртуальных камер подобных машин, так что уверен — оператору, приведшему в действие взрывное устройство, ты была видна прекрасно, а значит…».

Ну да, если бы мое убийство было «планом „Б“» у «игрока», то банальный снайпер гарантированно решил бы эту задачу, без излишних «спецэффектов».

«Все это произошло очень не ко времени, Кайа Игоревна…». — всплыли из памяти вчерашние слова царя.

Ну, конечно же, не ко времени! Не ко времени арестовали приемного папашу, в результате чего старые альянсы Семейств рухнули. Не ко времени собрали в одном месте кучу жандармов Тайного совета, бывших родом из оппозиционных Семейств, и грохнули всех их разом.

Устроитель взрыва отлично понимал, что Семейства эти не смогут не ответить, в результате чего они либо «лягут» под царя, либо будут низведены.

«А если у кого-то власти становится меньше, значит — у кого-то ее становится больше. И не у кого-то, а у Государя!» — вспомнились мне мои же собственные мысли после того, как рухнули старые альянсы Семейств.

Кто более всего выиграл от случившегося позавчера? Государь. Все остальные проиграли.

О садистских представлениях, даваемых «серой мышкой», знали многие. Многие даже воочию их наблюдали, это мне известно наверняка. Да и «шалости» престарелого маньяка, учитывая невообразимое количество жертв, невозможно было сохранить в полнейшей тайне.

Они и не были тайной.

Консультант, а также тот, кто велел ему передать мне на Рождественском приеме кибероружие, точно были в курсе. Им для чего-то понадобилось мое непосредственное участие, без которого они легко смогли бы обойтись.

Перед глазами всплыл образ названой сестры.

Теперь-то понятно, для чего мне передали кибероружие.

А значит, знал и царь.

И если мои выводы верны, то он знает и об «игроке», стоящем за организацией засады. И попросту использовал его.

Если я прав, то…браво, Ваше императорское величество, это был по-настоящему царский ход.