Кайа. История про одолженную жизнь (том Шестой)

Глава 133

Услышав мою просьбу, Государь ничего не ответил. И его молчание затянулось на весьма продолжительный срок. Однако руку моей Кайи он не отпускал.

Ладонь царя оказалась чересчур грубой для человека его рода деятельности. Интересно, почему? Даже если предположить, что раньше, до того, как его прихватил недуг, он упражнялся, к примеру, со штангой или гантелями (а судя по его фигуре, это так), то все равно слишком уж ладонь у него грубая. — подумалось мне, а затем мысли скакнули в другую сторону. — Зачем же он все-таки позвал меня сюда? Тем более, в такой момент. Политические кризисы — это явно не моего ума дело, и со мной он вряд ли станет их обсуждать.

— С чего это вдруг? Думаешь, я не знаю, что ты была категорически против помолвки с Блумфельдтом? — спросил царь, прервав тем самым мои размышления, а затем продолжил.

— Я этого не особенно-то и скрываю, Федор Иванович. — пожав плечами, ответил ему, добавив. — Но это было тогда, а теперь я желаю спасти осколки своей репутации. Впрочем, я и сейчас не желаю, чтобы между нами случилось всерьез…неважно! Ничего серьезного с ним не желаю. По обоюдной договоренности наши отношения будут фиктивными, ведь он меня любит не больше, чем я его. А затем, когда пройдет приличествующий срок, мы подадим на развод.

— А если я попрошу тебя отказаться от этого плана? — прикрыв глаза, спросил он.

Мое лицо стало похожим на гладь озера ранним безветренным утром.

— Федор Иванович, я в сословии недавно и потаенные смыслы в словах «знатных» улавливаю еще с трудом. Ваша «просьба» — это ведь приказ? И если да, то, будучи дворянкой, приказ суверена для меня обязателен к исполнению — этот факт я уже усекла, так что выполню вашу волю, можете даже не сомневаться!

— Вот же…ты прямо как ерш в пруду! — улыбнувшись, произнес царь, а затем лицо его сделалось серьезным. — Я не для красного словца сказал, что у меня на тебя, Кайа Игоревна, большие планы. Предлагаю тебе здесь и сейчас сделать выбор. Даже два, но мы пойдем, пожалуй, по порядку.

Открыв глаза, он уставился на меня.

— Мой собственный свободный выбор без «миленьких» оговорок? — уточнил я, когда молчание чуть затянулось.

— Верно.

— И в чем же он заключается?

— Барышня Филатова…

Произнеся это, царь принял сидячее положение, хотя, если судить по физиономии, делать этого ему очень не хотелось.

— … желаешь ли ты стать царской зарегистрированной любовницей? Твой ответ я хочу услышать немедленно.

Все-таки в том, что не могу теперь полноценно испытывать эмоции, имеются и свои плюсы. Не уверен, что будь оно иначе и мой самоконтроль справился бы с удивлением от подобного предложения.

Однако я заставил покраснеть свою физиономию.

— Ваше императорское величество…

Начал я и мой взгляд упал на императорский «корень жизни», не хило так распирающий брюки его пижамы.

Кажется, я несколько заблуждался, считая, будто бы Кайа рядом с ним в безопасности. Ну, в этом смысле, по крайней мере.

Что-то многовато такого рода приключений на тощую четырнадцатилетнюю задницу моей Кайи.

— … вы можете мне приказать, а я не смогу вам отказать.

Государь, проследив за направлением моего взгляда, самую малость покраснел, а затем, взяв плед, положил его себе на колени.

— Фу-у-у… — громко выдохнул Государь, проведя затем обеими руками по своей шевелюре. — Ну ты даешь, Кайа Игоревна! Сказать это так. Мне! Не каждая бы на такое решилась, отнюдь.

Он вгляделся в мое лицо, я же под его взглядом уставился в пол.

— Однако нет, ты сделала неверное предположение. Я имел в виду не себя. Алексея.

Вот оно как. Значит, с новым наследником Государь уже определился. Если только это не игра с его стороны, ведь я же прихвостень Кристины. И царь прекрасно знает, что я поделюсь с ней сказанным здесь. Он что, желает через меня донести до нее свой выбор или, быть может, спровоцировать на что-то? Почти наверняка это так. В том числе. Однако с такими вещами, как предложение подобного союза, здесь шутить не принято.

Вряд ли он сделал мне сейчас предложение от лица сына затем, чтобы услышать мое нет. Но для чего же ему нужно мое да? Желает укрепить связи с Филатовыми в преддверье грандиозного шухера? Возможно…

И если я соглашусь…если…то стану для Кристины врагом. При любом раскладе, даже если вдруг буду шпионить в ее пользу (моим словам она верить совсем перестанет), ведь главная-то цель царской любовницы — трон для кого-то из своих детей и…для себя любимой. Вряд ли она станет считать, что Кайа будет действовать против своего царственного любовника.

Государыня же априори будет считать мою Кайю шпионкой, которую царская любовница подослала царевичу. Ее сыну. И будто бы этого мало, девка эта…я…с безнадежно испорченной репутацией. Просто насмешка над ней и ее сыном. И если царская супруга устроила настоящую бойню в Москве из-за того, что ей, видите ли, не понравилась кандидатура моей Кайи в качестве зарегистрированной любовницы дальнего родственника, то сложно даже предположить, что она учудит из-за родного сына…

Даже думать об этом не хочется.

Если все это понимаю я, то Государь понимает еще лучше.

Царь только что сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться. То есть, он уверен, что я с радостью ухвачусь за подобное предложение. А которая из барышень отказался бы, окажись она на месте моей Кайи? Из репутационной грязи в князи. В зарегистрированные любовницы Великого князя, точнее, а затем уже и в…

— Этот союз стал бы весьма важным для государства, подумай об этом. — произнес царь.

Покорнейше благодарю, но я пока еще не разобрался со своим прошлым «важным для государства» союзом.

— Я от всей души благодарна вам, Федор Иванович, за такое предложение, честное слово!..

Соврал я, уткнулся взглядом в пол.

— … уверена, что любая барышня в России…да и не только, чего уж там…услышав ваши слова, была бы от счастья где-нибудь в районе седьмого неба, но…

Я поднял глаза.

— … раз уж вы сами сказали, что у меня будет свободная воля в выборе, то… Я не смогу принять это предложение, прошу меня извинить!

Государь, услышав мой ответ, казался очень удивленным. Внешне, по крайней мере.

— Почему же, позволь спросить? — Государь принялся поглаживать руку моей Кайи. — Только не говори мне, что ты, и правда, влюблена в этого…

Он явственно разозлился.

— Нет, не влюблена, конечно. Позвольте объясниться!

— Да уж будь добра! — буркнул царь.

Несмотря ни на какие свои слова о свободе моего выбора, он совершенно точно не предполагал, что я скажу нет. Более того, самодержец, а он именно такой, не привык слышать отказов.

— Во-первых, уже потому, что он меня терпеть не может… — я забрал у царя руку.

— Вздор! — перебил меня разозленный царь. — Алексей уже давно не сердится на тебя за ту оплошность!

— А вы уже говорили с сыном на эту тему?

— Естественно. — ответил Государь.

— Если не секрет, что Алексей думает по этому поводу? Только не приукрашивайте, пожалуйста. — произнес я.

— Он сказал, что… — царь на несколько мгновений замолчал, продолжив затем. — Что он не против.

Государь все-таки соврал и не сумел полностью скрыть этого. Наверняка великий князь сказал нечто вроде: «мне все равно».

— Алексей тяжело переживает утрату брата? — спросил я, поглядев чуть в сторону.

— Да, очень. — ответил государь, поинтересовавшись. — Что там, во-вторых?

— Ну а, во-вторых, у меня нет к нему никаких романтических чувств…

— Кайа Игоревна, любовь и прочие романтические чувства — это не для нас. Разве ты этого еще не поняла? — перебив меня, произнес Государь, однако его лицо стало мягче. — Стерпится — слюбится. Оно так всегда бывает, поверь.

— Расписаться без любви мы, конечно, можем, но…

— Что но? — в его голосе вновь послышалось раздражение.

— Федор Иванович, мне нельзя становиться зарегистрированной любовницей вашего сына! Категорически!

— На это есть какие-то другие весомые причины? — спросил он, закрыв глаза предплечьем, а затем продолжил. — «Нет романтических чувств» — не причина. Если есть — говори, а иначе — не трать мое время.

— Можно сказать, я приношу несчастья, выражаясь совсем не фигурально. Карма у меня такая. События, вроде тех, что уже происходили со мной, будут происходить и впредь. Я это знаю наверняка. И если буду находиться рядом с вашим сыном, он их…

Чуть было не сказал: «вряд ли переживет».

— … они могут задеть его. И сильно! А я этого не желаю, ведь из-за меня, итак, чересчур уж часто случаются…политические кризисы.

— Откуда тебе это может быть известно? — абсолютно серьезным голосом, в котором не слышалось ни капли иронии, спросил Государь, поглядев на меня.

— Вы ведь в курсе истории с «плодоразрушителем», которым предательница «угостила» мою матушку?

— Ты снова видела…сон? — встревоженно спросил царь.

Значит, матушка ему обо всем доложила.

— Это не совсем сон, но да…после происшествия…того, из-за которого оказалась в больнице…я часто вижу…всякое. Ничего конкретного, вроде того, что показывают в виртуальных драмах, однако я чувствую опасность. Иногда. Хотя и далеко не всегда могу точно понять, откуда она исходит.

Моя Кайа не должна становиться любовницей Алексея. В этом я уверен наверняка. А значит, любой ценой необходимо избежать подобного сценария. Даже если царь станет считать меня этакой Кассандрой. Вопрос только в том, верит ли он в мистицизм? Учитывая то, что Государь на Руси — помазанник Божий…

— Ты, и правда, думаешь, что если станешь зарегистрированной любовницей моего сына, то с ним может приключиться какое-то несчастье? Или просто пытаешься меня обдурить? В том, что именно ты спасла своего брата, я не сомневаюсь, факт есть факт, но…

Он очень выразительно посмотрел на меня.

— Да. Я действительно уверена в этом.

— Тогда этот вопрос закрыт. — с явным сожалением в голосе, произнес царь. — Твое желание я понял и раз уж обещал, пусть будет так.

Будь я способен ощущать эмоции, то, уверен, мне бы очень захотелось сейчас закатить глаза. Царю плевать на мои желания, и не поверь он моим словам, то быть бы одной рыжей злодейке зарегистрированной любовницей царского отпрыска. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

Царь уже явно начинал проигрывать сну.

— Федор Иванович, могу ли я спросить: какой второй выбор?

— Уже спросила. — сказал он добавив. — Вчера, помимо нескольких бойцов особого отдела «СВБ», погибли жандармы Тайной канцелярии, которые…проверяли «сигнал». Все до единого.

Царь замолчал, поглядев на меня.

— Ужас какой. — вновь уткнувшись взглядом в пол, произнес я, добавив. — Еще и Розе Соловьевой руку оторвало…

— Я слышал, да. — произнес он и заговорил о другом. — Те жандармы…все из них…посланные на проверку «сигнала», были представителями Семейств, находящихся, скажем так, в оппозиции к Моему Кабинету. К министрам Моего Правительства, я имею в виду. А стало быть, и ко мне лично. Понимаешь, что это означает?

Император кругами ходит вокруг этого, как он выразился, «сигнала», но ничего конкретного не говорит. Вряд ли ему неинтересно узнать мое мнение на сей счет. А значит, этот «моментик» обязательно всплывет в нашем разговоре чуточку позже.

Мне вспомнилась история, произошедшая в Пансионе со мной и «добрым дядюшкой» Художницы. Вроде бы спасали конкретно меня, но при этом целенаправленно убивали именно его. Многомерная, так сказать, ситуация. Да и попытка моего убийства в корпоративной высотке — это в ту же копилку.

Как и произошедшее вчера покушение.

Случайно ли вышло так, что все жандармы, которые «отрабатывали сигнал», ища у меня компромат на родственников Государя, были родом из оппозиционных Семейств? И простая ли случайность, что все они погибли во время взрыва?

«Хотели бы убить тебя — взорвали бы грузовик в тот раз, когда он проехал мимо…ты была видна прекрасно». — вспомнились слова царя, который явно пересмотрел множество виртуальных записей произошедшего, с различных камер.

Здесь верить в случайности, особенно в подобные, я перестал уже давно. Больше похоже на то, что некто, совершенно не рефлексируя, просто перешел к плану «Б», аккурат в тот момент, когда жандармы не обнаружили искомого ни у меня, ни у Розы (нашу машину, правда, до винтиков они разобрать не успели), а также появилась моя группа поддержки, в лице Консультанта и компании.

Кто мог устроить нечто подобное? Этот вопрос аналитического ответа не имеет. В данный момент, по крайней мере. А значит, бесполезно пытаться искать его сейчас. Однако у того или тех, кто стоит за всем этим, есть одно важное свойство: он (она или они) точно знал, что компромат в тот момент может находиться у меня или Розы. Мне обязательно нужно будет навестить Консультанта в госпитале. Возможно, он станет «ниточкой», которая приведет к «игроку».

— … ты меня слышишь⁈ — вывел меня из размышления голос императора.

— Прошу прощения, Федор Иванович, задумалась. Отвечая на ваш вопрос…да…

— Что да? — перебил меня он, явно требуя развернутый ответ.

— Думаю, понимаю. Я — подручная дамы Кристины. Я первая закричала о том грузовике и побежала прочь…

Этот факт скрывать бессмысленно. Там была куча виртуальных камер, то есть царь уже все видел, плюс показания Консультанта и прочих выживших СВБшников.

— … и, вместе с Розой, другой подручной вашей любовницы, осталась жива. Даже и не пострадала особо. Те оппозиционные Семьи подумают, что это вы послали им своего рода сигнал и, возможно, решили…уволить, так сказать…из рядов жандармов Тайной канцелярии их представителей. А может, решат, что Ваше императорское величество вознамерился полностью извести их, и случившееся было просто первым вашим ударом по ним.

Царь, выслушав меня, лишь хмыкнул, а затем поглядел на меня, вновь внимательно вглядевшись лицо.

— В том числе поэтому мне бы и хотелось, чтобы ты стала зарегистрированной любовницей Алексея. Правильно думаешь. Все это произошло очень не ко времени, Кайа Игоревна…

Ну, еще бы. Царь сейчас явно не в оптимальных физических кондициях, да и нового наследника назначить нужно, а это очевидно не так просто.

— … но как ты думаешь, что они предпримут в ответ?

Зачем бы ему знать, что на сей счет думает четырнадцатилетняя девица? Уверен, что вопрос задан не просто так, ибо он сейчас наверняка предпочел бы поспать, а не выслушивать размышления малолетки. Просто пожать плечами и сказать: «не знаю»? Или же…

Он демонстративно покашлял, а значит, времени на раздумья не осталось.

— Думаю, что кто-то из них испугается и постарается договориться с вами. Другие же…восстанут против вас. А может статься так, что они все…и не только они…перепугаются до такой степени, что, объединившись…

Я замолчал.

— Так почему ты закричала, а затем побежала, когда заметила тронувшийся грузовик? Снова вещий сон или…?

— Нет, на сей раз сон ни при чем. Знаете, когда я навещала матушку в госпитале…ну, во время инцидента с «плодоразрушителем»…поглядев в окно, увидела беспилотный дирижабль, летящий низко и, как казалось, прямо в здание госпиталя. Я тогда здорово перепугалась, подумав, что это может быть повторным покушением на матушку и на моего еще нерожденного брата. И на меня. Что на сей раз нас всех решили убить просто и без затей, при помощи начиненного взрывчаткой беспилотника, от которого не спасет никакая охрана.

— Почему тебе на ум приходят такие мысли? — спросил он, добавив. — Беспилотный дирижабль со взрывчаткой…

Царь явно задумался над моими словами.

— После всех своих злоключений, мне теперь, если честно, и без всяких вещих снов всюду мерещится опасность. И когда тот грузовик…я тогда еще не знала, что в нем нет шофера…проехал мимо, запарковавшись в «отстойнике», он мне сильно не понравился. Интуиция, а я ей доверяю. А затем, когда обыск закончился и я вышла на улицу, увидела грузовик вновь. Он тронулся с места. Я помню, что еще подумала: какая скучная получилась развязка с обыском, ведь обычно такие «эпизоды» в моей «истории» более…взрывные, что ли…

— Этот тоже оказался взрывным. — думая о чем-то своем, вставил свои «5 копеек» царь.

— … и когда я заметила, что в кабине грузовика никого нет, вот тогда и вспомнила про дирижабль. И испугалась по-настоящему! Запаниковала!

Я пожал плечами.

— А господин Горчаков, который в курсе того, что я постоянно попадаю в переплет, решил будто бы мне чего-то известно и…

Я вновь пожал плечами.

— Ты попросила его проследить за автомобилем, который должен был отвести тебя и Розу в усадьбу. Зачем? Ты знала, что будет обыск?

Консультанта, естественно, уже допросили.

— За несколько дней до у меня был сон. — без запинки ответил я. — Ничего конкретного, как обычно, просто…просто пугающий. Поэтому я и попросила господина Горчакова быть рядом, на тот случай вдруг что-нибудь случится. Все-таки он из СВБ.

— Из особого отдела СВБ. Опять сон, значит, ясно. — произнес царь, поинтересовавшись затем. — В каких вы с ним отношениях?

— А-а-а…в приятельских, пожалуй. — чуть помедлив, ответил ему.

— Хорошо. — негромко произнес царь. — Благодарю тебя за хорошие идеи насчет кефира и подушки. Иди отдыхай, доброй ночи.

— Доброй ночи, Федор Иванович. — попрощался я, вставая со стула.

Он так и не спросил! Почему? Забыл или же…

— Кайа, и вот еще что… — услышал я царский голос, когда моя рука уже легла на дверную ручку.

Я бы наверняка почувствовал облегчение, если бы данная опция была мне доступна. Царственный драматург, блин.

В одно движение я развернулся к нему.

— Федор Иванович?

— Вчерашнее дело касалось тебя и Розы. А значит, касалось оно и царской Семьи. Тайная канцелярия обязана была уведомить Нас и получить от Нас соответствующую санкцию, а они этого не сделали. Понимаешь, к чему я клоню? — произнес царь, не глядя на меня.

— Не совсем, Федор Иванович. — я отрицательно помотал головой.

— Их действия были совершенно незаконны. Они, во-первых, не смогли бы использовать в Суде полученные доказательства. А во-вторых, у подобных действий будут неприятные последствия…определенно будут…и тот, кто отдавал распоряжение, не мог об этом не знать. И поэтому возникает вопрос, чего такого ценного наверняка могло быть у тебя вчера, раз уж в Тайной канцелярии пошли ва-банк?

— Жандармы искали накопитель. — произнес я.

— Накопитель, да. А теперь поведай, пожалуйста, что именно хранится на том накопителе. Но, только прежде чем дашь мне свой ответ, очень тебя попрошу…а прошу я, поверь, нечасто…подумать как следует, над тем, что скажешь, ведь у тебя будет ровно одна попытка. Я тебя не тороплю. И да, говори свободно, здесь твои слова никем, кроме меня, услышаны не будут.

Ну да, конечно. — подумал я, вспомнив шпионский робот-пылесос.

— Федор Иванович… — прошептал я, а затем вернулся на стул.

А вот и условное: «это вы убили Ивана Ивановича?» в исполнении Государя, то бишь второй мой выбор.

И совершенно невозможно понять, то ли ему уже все (или же многое, по крайней мере) известно, то ли он просто блефует, «закинув» на авось «удочку».

Внезапно царь протянул мне руку, в прямом смысле, нарушив тем самым ход моих мыслей. Я вложил ладонь Кайи в его.

— Знаешь, почему я сейчас не со своей женой или не с любовницей? — спросил он.

— Почему? — вопросом на вопрос ответил я.

— Ни одной из них я не могу доверять. У обеих свои цели и невообразимые амбиции. Их интересы не имеют ничего общего с интересами государства. Понимаешь?

И не собираясь дожидаться моего ответа, он продолжил.

— Природа моих любимых женщин мне известна уже очень давно, многие года. И никого из них я сейчас не хочу видеть. Не желаю слышать их вранье, понимаешь?

Царь вновь не дал мне ничего ответить.

— Ты не Прислужница Кристины…

Ага, я ее сообщник.

— … а значит, ты не давала ей обет молчания, который была бы обязана блюсти даже ценой жизни. То, что ты, Кайа Игоревна, в сословии недавно — это правда, но тем не менее ты — дворянка. Подумай хорошенько, кому принадлежит твоя верность: Государю и государству или же его зарегистрированной любовнице?

— Государю и государству! — ответил я, не размышляя ни мгновения.

Из памяти вдруг всплыл образ златовласой Мэри Сью.

Ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы этот «игрок» заполучила данные с накопителя. А как я теперь могу предотвратить это? — подумал я, подняв взгляд на царя. — Все-таки Вселенная не помещает меня в неразрешимые ситуации. Выход у меня всегда есть…даже если он очень так себе.

Царь здесь и сейчас — это и есть ответ на вопрос «как предотвратить?».

Да и к тому же если предположить, что Государь просто блефует, то, где гарантии, что он не прознает обо всем позже, а вранье ему сроков давности не имеет.

Будут ли последствия для меня, возможно, даже очень неприятные, если я сейчас во всем признаюсь? Ну, разумеется, однако…

Делай свой очередной выбор, Кайа!

На том накопителе нет виртуальной записи с купеческой дочкой в главной роли, а стало быть, если сейчас обо всем расскажу, то сумею затем использовать ее, хотя это будет еще опаснее. Конечно, только в том случае, если старика Блумфельдта не умертвят сразу и весь мой план не пойдет псу под хвост. Впрочем, почти уверен, что даже если вдруг Государь прознает о его «хобби», то никаких резких движений не предпримет, дабы не «поднимать волну». Ставлю рубль на то, что старику будет предложено покинуть свой кабинет сразу по достижении предельного срока нахождения на государевой службе. Замученные дети беженцев — очень неприятно, конечно, но ведь жизнь-то продолжается. А вот Государыне наверняка придется поумерить свои амбиции, ибо подобный компромат в руках Государя — отличный «короткий поводок» для ее Семьи. Ее клана.

Мой выбор…

Извини, Кристина, хотя мы, вроде как, и названые сестры, но союз-то у нас не вечный, а ситуационный. И в происходящем сейчас «моментике» наши интересы немножечко расходятся.

Мой взгляд зацепился за блокнот с ручкой, лежащий на комоде. Я указал рукой на данные письменные принадлежности, безмолвно спросив у царя: «можно ли взять?».

Государь кивнул.

— Федор Иванович, я понятия не имею, что может быть на том накопителе, который разыскивали жандармы. — заявил я, а затем встал со стула и, пройдя к комоду, взял блокнот и ручку.

И в тот момент, когда я уже было вернулся на стул, царь схватил меня за руку, насильно усадив на кровать, рядом с собой.

Хочу, мол, посмотреть, как ты пишешь.

Найдя свободный от царских записей (сделанных по-французски) лист, начал писать.

«Ваше императорское величество, я вынуждена рассказать Вам о невероятно жутких вещах, волею судьбы ставших мне известными…».