Капитали$т. Часть 6. 1992

Глава 7

Потихоньку начинается «торговля воздухом» — первые ласточки будущих финансовых пирамид. Фирмы, банки, биржи, концерны и фонды предлагают собственные ценные бумаги всем желающим. При этом, что интересно, фондового рынка пока физически не существует, потому что большой приватизации не было, да и маленькая только на низком старте. Где-то в Москве работает «фондовая комиссионка» с поэтическим названием «Антарес», которая предлагает всем желающим акции от частных фирм.

Ко мне в кабинет пришел Серега. Почему-то с журналом «Огонек», свежим выпуском.

— Вот, — сказал он, положив журнал на мой стол. — Что думаешь?

Я бегло пробежал глазами по журнальному развороту. Биржа «Алиса» предлагает акции частным лицам и организациям. И обещает аж пятьдесят процентов годовых.

— Думаю, — сказал я, испустив горестный вздох. — Думаю, что господин Стерлигов не очень хорошо понимает разницу между акцией и облигацией. Или, как вариант, очень хорошо понимает, но гонит беса этой своей рекламой. Цель — впарить лохам ничего не стоящие бумажки. Серега, мы не покупаем акций частников! Никак, ни при каких обстоятельствах, исключено! Тем более, вонючие пятьдесят процентов. Рубль в три раза за полгода упал! А за год еще в десять раз упадет, эти пятьдесят процентов как мертвому припарки, на совсем уж жадных лохов рассчитано.

— Да понял я, понял, — примирительно сказал Серега. — Но зря ты на «Алису» гонишь! Там люди серьезные, кругом их реклама — и по телеку, и в журналах…

— Нахрен! — сказал я решительно.

— Ладно, — не стал спорить Серега. — А может тогда мы сами акции выпустим?

Я с удивлением посмотрел на него.

— Это еще зачем?

— Ну как… — замялся Серега. — Если этим — «Алисе», «Гермесу» и прочим выгодно, то почему нам не замутить?

— Сергей, — сказал я терпеливо, — Стерлигов и прочие в Москве имеют возможность неограниченно покупать валюту. Схема у них элементарная. Берут у населения бабки, покупают доллары, марки и фунты и тупо ждут! Ждут, когда наш замечательный деревянный рубль обесценится еще больше. Они на убытках вкладчиков зарабатывают, понимаешь? Это если не прямой кидок, то где-то очень близко. Хочешь простой народ кидать на бабки?

— Не, — сказал погрустневший Серега. — Не хочу. Простому народу сейчас и так херово живется.

Я согласно кивнул. По большому счету, бизнес был также растерян, как и простые рабочие и служащие. Опыта легальной работы у отечественных бизнесменов не было, а старый опыт — фарцовка и нелегальное производство, в новых условиях скорее мешал, чем помогал. Очень мало кто представлял, что делать со свалившейся свободой. Об инвестициях, биржах и прочем читали в книгах Драйзера, как это все работает на практике — никто не знал. Да и разбираться не хотелось — запах шальных денег, которые здесь и сейчас, кружил голову и опьянял. Казалось, что масть теперь будет переть всегда…

Я у Матвея на «базе». Сижу в обшарпанном кабинете и пью чай. Вообще, мы как-то редко стали общаться с Матвеем в последнее время. Все в делах и в работе, провести как раньше вечер в «Театральном» не получается… Но дела идут по-старому, команда Матвея занимается реализацией водки, за что получает полагающуюся долю. Взимают «спортсмены» и арендную плату на рынках, попутно «крышуя» особо крупных коммерсантов.

— А кстати, — говорит Матвей, отхлебнув из стакана, — Мамед просил передать свои извинения за тот случай… Ну, ты понял…

— Да, пустяки, — отвечаю я расслабленно. — Проехали.

— Тех джигитов он домой отправил, — продолжает Матвей. — На историческую родину. И еще, по поводу конкурса… если бы мы знали, что девчонка тебе запала… Сам понимаешь, любое место бы ей отдали. Организовали бы два первых места и всех делов! Мамед очень огорчился, когда узнал, что у тебя есть интерес, а мы его не учли…

— Не заморачивайся, — машу рукой я. — Тема с конкурсом ваша, я же чисто посмотреть приехал.

— И че? — улыбается Матвей. — Как у тебя с той телкой? Срослось?

— Пойдет, — говорю я уклончиво.

— А с призом зрительских симпатий — Мамед помог. Тут же отзвонился кому-то в жюри, ей позвонили и…

— Передай мою признательность, — говорю я саркастически. Но Матвей не улавливает сарказм.

— Он вообще нормальный мужик, этот Мамед. Большие бабки зарабатывает, Леха.

— Это уже интересно… — Я отставляю стакан с недопитым чаем. — Что у вас за отношения сложились с этим Мамедом? Партнерствуете?

— Ну, не то чтобы партнерствуем… Им, сам понимаешь, защита нужна. Груз встретить, проводить, точки торговые охранять. Да чего я тебе объясняю, сам все знаешь. И вот! Мы им помогаем, они нам… Взаимная выгода, Леха.

— Ну-ну… — киваю я. — Матвей, твое право вести дела с теми, с кем считаешь нужным.

— А ты что думаешь? — Матвей смотрит на меня выжидающе.

Я развожу руками.

— А чего мне думать? Я этого Мамеда и не знаю почти.

— Я так понимаю, что ты не одобряешь? — Он явно вызывает меня на откровенность.

— Я же сказал, что это твои дела, с кем бизнес делать. Вот если это будет в ущерб нашим общим делам, то тогда и другой разговор.

— Он хотел с тобой пообщаться по одному вопросу, — говорит Матвей.

Вот и начинается, думаю я, но вслух не говорю, вопросительно смотрю на Матвея.

— Они же овощами занимаются, — объясняет Матвей. — Ну в смысле, азербайджанское землячество. Скоро приватизация магазинов. Овощные, гастрономы и прочее.

— Дальше, — киваю я.

— А че дальше? Еще их очень интересует овощехранилище. Самое крупное, которое в Октябрьском районе.

Я благодушно киваю.

— Ну а ко мне какие вопросы, Матвей? Интересует выкуп магазинов, пусть готовят бабки. Я краем уха слышал, что список объектов приватизации уже утвержден. Пусть идут и покупают, если бабок хватит. Я-то что могу сделать?

— Леха, ну мне-то не гони, — говорит Матвей с обидой. — Мы ж не первый день знакомы, столько всего прошли вместе! Я тоже краем уха слышал, что все торговые точки в Октябрьском прицелился забрать Вайсман. А крыша у него — Миша Афганец. Ты еще скажи, что не в курсе дела!

— В курсе! — энергично подтверждаю я. — Афганец рассказал. Я только не знаю, какие конкретно точки Вайсман собирается выкупать. Но могу предположить, что замечательное овощехранилище его тоже интересует.

— Что там за дела у Вайсмана с Афганцем? — спрашивает Матвей мрачно.

— Обычные дела, — отвечаю я. — Вайсман пришел к Афганцу и попросил содействия. Чтобы его по ходу приватизации не грохнули. И я с ним разговаривал.

— С Вайсманом?

— Ну да, — киваю я. — Он и в административной поддержке нуждается. Обещает двадцать процентов нам с Афганцем.

— Двадцать процентов? — усмехается Матвей. — Леха, Мамед даст больше.

Я отрицательно мотаю головой.

— Так дела не делаются. Мы уже договорились с Вайсманом. Лично мне это овощехранилище нахрен не нужно, вместе с гастрономами Октябрьского района. Но тут деньги сами пришли.

— Это всё? — спрашивает Матвей.

— Нет, не все, — говорю я, чувствуя, что начинаю заводиться. — Я этого Вайсмана и не знаю толком, один раз общались в течение пяти минут. Но я вот что знаю — он здесь всю жизнь живет и в этой каше варится. Он наш. А этот Мамед со своими земляками, когда в город приехал? Года два назад? Может быть три? Ты вспомни, в город кто только ни пытался заехать! И грузины, и «чехи»… Да тот же Абхаз! И мы вместе всему этому нашествию противостояли. А теперь получается, что уже не вместе? Или как?

Матвей упрямо сопит, а потом отвечает:

— Да вот я тоже не знаю, вместе мы или не вместе. Давно у тебя хочу поинтересоваться. Ты же постоянно на сторону Афганца встаешь! Во всех вопросах! А я уступаю постоянно.

— Матвей, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, — мы с тобой поделили самый прибыльный бизнес в городе. Водочный. Я вообще не пойму сути претензий. Тебе мало бабок?

— Да не в бабках дело, Леха! — с досадой отвечает Матвей. — Вы у себя в офисе сидите, не видите оттуда ни хрена! А мне с улицы виднее. Миша Афганец власть в городе потихоньку забирает. Да, ты ему нужен сейчас, базара нет! А вот как выкупите свои заводы и комбинаты, тогда попомнишь мое слово — он вас сольет. Через любого переступит!

— Ладно… — выдыхаю я. — Матвей, у меня деловое предложение. «Дом одежды» мы забираем в аренду. И «Дом быта» тоже. Тебе какой из них больше нравится?

«Дом одежды» был одним из крупнейших в областном центре магазинов. Торговал, конечно же, одеждой и обувью, но это не главное. Главное, что отличное место в самом центре. А «Дом быта» тут же, рядом, в шаговой доступности. Громадный комплекс бытовых услуг — от химчистки до телемастерской. Оба этих объекта не подлежали приватизации, но сдавались в аренду городом. Очень недорого.

Мое предложение сразу разрядило обстановку.

— Ну ни хрена себе, у вас дела… — сказал Матвей. — Чего, вот так запросто готов переуступить?

— Не переуступить, — поправил я. — Поделиться. С тем, кого я считаю своим деловым партнером. И еще — другом. «Дом одежды» под любую торговлю пойдет. А «Дом быта» под офисы, мы уже ездили смотреть. Постоянный источник дохода на двадцать лет вперед.

— Ладно, — сказал Матвей, краснея. — Как говорится, от души, Леха! Я бы «Дом быта» выбрал. — Контролировать самый большой офисный центр, нормальная тема, а?

— Договорились, — кивнул я. — Пришли к нам кого-нибудь из своих, кто там у тебя по коммерческой части… мы проинструктируем, что и как.

— Пришлю, — сказал Матвей. — А вся эта тема с магазинами в Октябрьском?

Я пожал плечами.

— Делай как знаешь. Возражать не буду. Не хватало нам еще из-за какой-то херни ссориться.

Матвей почесал коротко стриженный затылок.

— А если Мамед с Вайсманом встретятся и пообщаются? Пусть как-то поделят… по справедливости, а? Что думаешь?

— Мое мнение ты знаешь, — сказал я. — Лично я бы не хотел, чтобы азербайджанская диаспора забрала торговую сеть. Но если они твои кенты… Пусть встречаются и разговаривают.

— Во! — просиял Матвей. — Как говорится, чтобы и волки сыты, и овцы целы!

— Договорились, — сказал я. — По поводу Афганца у тебя нет вопросов?

Матвей поморщился.

— Твой партнер — твои проблемы, — сказал он. — Мне с ним детей не крестить.

— Тогда решено. Магазины в Октябрьском делят Вайсман с Мамедом. «Дом быта» забирают твои люди. Остальные темы — все по-старому.

Договор был торжественно скреплен рукопожатием. Одной проблемой меньше. Хотя бы на некоторое время…

В городе неспокойно. На крупных предприятиях первые перебои с выплатой зарплаты. Инфляция и безудержное воровство руководства сожрали фонды. Собственно, денег нет не только на зарплату, но и на дальнейшую деятельность. Те директора, у которых что-то есть на складе, как-то выживают. Бартерные операции, которые раньше имели место только в теневой экономике, где все менялось на все, выходят на глобальный уровень. У нас есть такой опыт — уже больше года мы меняем левую водку на электронику, сахар на автомобильные запчасти, а удобрения на сельхозпродукцию. Теперь этот опыт появляется у всех — красные директора, как бывшие советские фарцовщики, меняют все на все. Что деньги? Бумага, которая дешевеет день ото дня! В этом смысле с советских времен ничего не изменилось. Другое дело, конечно, твердая валюта! За валюту, конечно, хотят торговать все, но не все могут.

В городе, к несказанной радости школьников, бастуют учителя. Указом Ельцина от 15 апреля всем бюджетникам повышают зарплату. Ставки и оклады не могут быть меньше девятисот рублей. Это, конечно, плюс. Минусом является то, что этих денег нет. У кого есть запасы круп и овощей — выживают, но голодные обмороки уже не редкость. Призрак настоящего голода уже не совсем призрак, он становится все реальнее… Учителя и врачи на выходных пополняют тесные ряды торгующих — выносят на расплодившиеся толкучки нехитрые домашние ценности. Впрочем, некоторые даже втягиваются — начинают «челночить» и зарабатывать неплохие по их меркам деньги.

По поводу тяжелой социально-экономической ситуации я имел разговор с нашей политической «крышей», вице-губернатором Борисом Борисовичем. Мы пили виски в его кабинете. Борис Борисович жаловался. На тупое начальство, которое само не знает, чего хочет. На тупых подчиненных, которые вообще жопой думают. И руки у них из этой же жопы. На народ, который не понимает, что нужно немного потерпеть. Ну и, конечно, на темные силы, которые спят и видят реванш. Впрочем, Борис Борисович доволен. Он получает от меня лично семьдесят тысяч долларов в месяц. Послухам, мутит еще с какими-то банками, директорами заводов, какие-то квоты и лицензии…

— Кстати, Алексей, — важно говорит Борис Борисович, — есть небольшое дело. Как раз по вашему профилю.

— Что за дело? — пьяно интересуюсь я.

— Вот. — Передо мной на стол ложится папочка. В папочке фото какого-то мужчины, который кажется мне смутно знакомым. И лист бумаги с его анкетными данными — ФИО, год рождения, домашний адрес и прочее.

— Это чего? — спрашиваю я.

— Газеты читаешь? Про забастовки слышал?

— Весь город гудит, — кивнул я.

— Вот этот тип мутит воду, — говорит Борис Борисович, снижая голос до шепота. — Губернатор недоволен, понимаешь. Нужно решать вопрос.

Я с изумлением смотрю на Бориса Борисовича. Такая просьба от него впервые.

— Ну вы даете! — говорю я с искренним изумлением.

— Я ничего не даю! — говорит Борис Борисович. — И я же не говорю, что… какие-то крайние меры. Это глава стачкома учителей!

— Я так и понял, — говорю я с плохо скрываемым сарказмом. — По роже видно, что отпетый негодяй! Недоволен, понимаешь, что зарплату в двенадцать «зеленых» не выплачивают вовремя!

— Тебе хаханьки, а губернатору вот-вот прилетит из Москвы нахлобучка! — недовольно говорит Борис Борисович. — А то и вообще снимут, понимаешь? А по административной линии мы его прижать не можем, скажут — репрессии устраиваем. Проблема, Алексей!

Я отхлебываю вискарь, не чувствуя вкуса. Тошно. От того, что придется посылать бойцов Матвея — ломать нормального, судя по всему, мужика. Или может денег ему дать? Так не возьмет же. Такие не берут… Тошно, потому что подобные уравнения не имеют хороших решений. Только более или менее отвратительные. С другой стороны — если губер слетит, то не факт, что наш Борисыч усидит на месте. А значит, часть активов мы потеряем. Тот же химкомбинат скорее всего загнется под новым руководством и несколько тысяч работяг окажутся предоставлены сами себе без средств к существованию. Нравственная дилемма, как есть… Потому и тошно.

— Мы подумаем, — говорю я Борису Борисовичу.

Тот удовлетворенно кивает.

— А вообще, вы молодцы, — говорит он. — Я тебе честно скажу, Алексей, даже не ожидал такого! Совсем молодые парни, а на предприятиях и задолженности нет, и зарплаты приличные, и по налогам… все в порядке же?

Я молча показываю большой палец — все в порядке по налогам. Мы их почти не платим.

— Губернатор вас хвалил! — торжественно объявляет Борис Борисович. — Говорит, простые пацаны, студенты фактически, порядок навели! А толстопузые наши потомственные директора — сплошной развал!

— Вы по поводу магазинов словечко замолвили? — осторожно интересуюсь я.

— Да будут тебе эти магазины, — с досадой машет рукой Борис Борисович. — Это мэрия решит, я общался уже. Магазины — мелочь! Нужно шире смотреть! Скоро выборы. Денег будет нужно много. Мы в этом смысле на тебя рассчитываем… Ну, то есть, не только на тебя, конечно. Но и на тебя тоже!

— Еще дожить нужно, — осторожно отвечаю я.

— А куда ты денешься! Доживешь!

Я тяжело вздыхаю в ответ.

Но есть и хорошие новости! На телеканале «Россия» стартовала «Санта-Барбара»! И это удовольствие теперь на годы…