Капитали$т. Часть 6. 1992

Глава 2

Город сильно изменился в считанные месяцы, и это было очень странное изменение, будто в комнате, где всегда царил полумрак вдруг включили яркий свет — все недостатки, все прорехи и все убожество в один момент выступили очень отчетливо и даже преувеличенно.

Новый президент России после новогоднего повышения цен сходил на экскурсию в один из столичных универмагов, задумчиво и даже с некоторой растерянностью посмотрел на ценники и, кажется, что-то понял. Например, что население может начать массово вымирать от голода. Через несколько дней после посещения первым лицом гастронома, появился указ о свободе торговли. Торговать стало можно всем и везде, исключая территорию, прилегающую к административным зданиям и проезжую часть. И народ начал торговать, торговля стала занятием повальным, всеобщим, обеспечивающим какой-никакой заработок, а значит — физическое выживание.

Торговали на вокзалах, у крупных магазинов, на стадионах, в спортивных комплексах, просто в людных местах — везде. И всем — китайскими кроссовками типа «Абибас», домашней консервацией, иконами, сигаретами, жвачкой, книгами, кассетами, постельным бельем — в ход все шло все, что можно было «достать» или «вынести» с работы, кто-то распродавал стратегические запасы сгущенки и макарон, кто-то домашнюю утварь — кастрюли, вилки и тарелки, кто-то перепродавал «Сникерсы» и «Марсы». Город постепенно превращался в огромную толкучку — повсюду продавали, покупали, общались, выпивали и закусывали. А еще, коммерческие киоски или просто «комки» — буквально на каждом углу. Торгуют всем — от жвачки до ядовитых ликеров в красивых бутылках, многие торгуют круглосуточно. Переоборудовали на скорую руку киоски «Союзпечати» и мороженного, либо сварили из подручных материалов и зашибают бабло. Киоск в нормальном месте приносит до тысячи долларов ежемесячной прибыли. Бизнес популярный, но опасный — их регулярно грабят, время от времени жгут — не спасает даже «крыша».

При слове «комок» лицо моего приятеля Матвея приобретает страдальческое выражение — «крышевание» «комков» занятие хлопотное и неблагодарное, много головной боли и мало денег… И вообще, Матвею не до «комков», ему с головой хватает забот, связанных с реализацией водки и нескольких рынков. В частности, он почти официально контролирует самый дорогой и модный вещевой рынок в городе — там никто не торгует «Абибасом», но торгуют дорогим и фирменным — меха из Греции, кожа из Турции, а если очень постараться, то можно найти настоящие шмотки от Версаче и Кардена — из Италии и Франции… Правда это, скорее всего, будет позапрошлогодняя коллекция, остатки которой распродают за копейки, но зато настоящая фирма! Здесь большие обороты и цены в СКВ, и охрана серьезная, и клиенты с деньгами…

А еще появилось казино — в бывшем доме культуры медицинских работников. Настоящее! С настоящим американским управляющим, с рулеткой, «однорукими бандитами», блэк-джеком. С крупье, которые закончили ускоренные курсы, рестораном и валютным баром, очень дорогим. Казино охраняет фирма «Щит» Миши Афганца, ко всеобщему неудовольствию городского криминала. Потому что пьяные дебоши нельзя, проституток нельзя, наркотики нельзя не то что внутри казино, а даже снаружи — в пределах прямой видимости. Грубить крупье и провоцировать конфликты тоже нельзя. В самом начале нашлись лихие ребята, которые, проиграв, попробовали качать права. Закончилось поломанными ребрами — Мишины сотрудники шутить не любили.

Конечно, превращение города в огромную барахолку не могло не вызвать невиданного всплеска криминала. В основном стихийного, как и торговля, и неорганизованного. «Мини-бригады» появились чуть ли ни в каждом дворе, драки, поножовщина (а порой и стрельба), мелкое воровство, вымогательство, мошенничество — в считанные месяцы и в огромных масштабах…

— Бездельничаешь? — в мой кабинет заглянул Серега. И, не дав мне достойно ответить на необоснованную претензию, добавил: — Там мент пришел. Примешь?

— Что за мент? — спросил я, поморщившись.

— «Бэх», — пояснил Серега. — «Экономический». Сейчас просить чего-нибудь будет.

— Ну если экономический, — сказал я со вздохом, — тогда давай его сюда.

В кабинете появился крупный мужчина с обрюзгшим, но очень жизнерадостным лицом. Мужчина был в штатском — дубленка, норковая шапка, турецкий свитер, джинсы под фирму, и вообще — походил на лоточника средней руки. Но лоточником он не был, а был начальником отдела по экономическим преступлениям. Новое подразделение милиции пришло на смену утратившему актуальность ОБХСС — некогда грозному, но в то же время — наиболее коррумпированному ведомству. Впрочем, в плане коррупции преемственность вполне сохранилась, несмотря на то, что «социалистическая собственность» исчезла и хищения ее стали, соответственно, невозможны.

— Привет, привет! — поздоровался гость. — Как всегда, рад вас видеть, ребята! Вообще, вы лучшие друзья обновленной милиции!

— Присаживайтесь, Павел Семенович! — радушно пригласил я гостя. — Сейчас кофеек организуем! А вы располагайтесь, рассказывайте, что стряслось?

Павел Семенович охотно развалился в кресле и посерьезнел. Он даже попытался придать своему жизнерадостному лицу озабоченное выражение, но получилось так себе.

— Полный трындец, Алексей! — торжественно объявил милиционер. — Полный и безоговорочный! В городе черт знает что творится…

— Это да, — сочувственно кивнул я. — В плане соблюдения законности у нас еще имеют место некоторые проблемы. Но мы уверены, что доблестные сотрудники делают все возможное… — Я посмотрел на Серегу. — Уверены же?

— Уверены! — согласился Серега. — Любимый город может спать спокойно. И видеть сны!

— И зеленеть среди весны! — закончил я, иронично поглядывая на милиционера, который нашего оптимизма явно не разделял.

— Хрен там плавал, — сказал он мрачно. — Спать спокойно не получится. У нас бензина осталось полста литров до конца месяца. На место преступления выезжать не на чем, ребята! Не на чем! А через неделю наступит полный… Ну вы поняли?

— Ничего себе! — притворно возмутился я. — Бензин — совершенно необходимая вещь для раскрытия преступлений.

— И для профилактики, — добавил Серега

— И для профилактики, — согласился я. — А начальство что говорит? Товарищ генерал? Он-то наверняка в курсе этой проблемы и предложил какие-то варианты ее решения?

Павел Семенович замялся.

— Товарищ генерал ничего не говорит. Матерится! — сказал он жалобно.

— Матерится — уже хорошо! Значит, неравнодушен! — сказал Серега. Я показал ему большой палец в знак согласия.

— Душой болеет за коллектив! — сказал я.

Но милиционер покачал головой.

— Хрен там, ребята! Матерится начальство, говорит — рожу я вам этот бензин, что ли? Где хотите, там и берите! А нет — можете на велосипедах на место преступления выезжать!

— Велосипеды — это интересно, — улыбнулся я, представив себе грузного Павла Семеновича рассекающим на какой-нибудь «Украине». — Но как-то слишком радикально. Сергей, вы не находите?

— Че-то гонит в натуре генерал, — сказал Серега. — И ты, Леха, не гони беса. Семеныч по делу пришел, а ты ему мозги пудришь. А ты, Семеныч, говори толком, а то ходишь вокруг да около. Горючки надо?

Павел Семенович жалобно развел руками и вопросительно уставился на меня. Я тяжело вздохнул.

— Сергей! Распорядитесь отпустить представителям МВД пять тонн бензина и пять тонн дизельного топлива. В качестве спонсорской помощи, на безвозмездной основе.

Павел Семенович расцвел.

— Ребята! — сказал он проникновенно. — Если что-то от меня потребуется… ну, сами знаете!

— Да ладно! — махнул рукой я. — Не чужие люди… Сочтемся. Генералу привет!

Павел Семенович долго и церемонно раскланивался и пожимал нам руки. А когда он покинул кабинет, Серега заявил:

— Ну ты тоже с плеча! Десять тонн! Он бы и пяти был рад. Один хрен, половину стырит и загонит налево.

— Вот я как раз с учетом этой половины… — сказал я. — Нормально все. Ментам тоже на чем-то ездить надо…

— Надо, — согласился Серега. — Ты смотри, что делается… Раньше мы у них просителями были, а сейчас — они у нас. Прикол!

Серега говорил правду. Материально-техническое обеспечение милиции еле теплилось. Не хватало бензина, обмундирования, средств связи, запчастей, а главное — денег. Милиции приходилось адаптироваться — искать спонсоров, либо же самим выходить на тропу войны…

— Этот еще ладно, — сказал Серега задумчиво. — Семеныч пользу приносит, можно и помочь. А вот «шестовики»…

Я помрачнел. С «отделом по организованной преступности» отношения у нас не складывались, за спонсорской помощью они к нам не приходили, предпочитали зарабатывать самостоятельно, «отрабатывая» места скопления околокриминального элемента. К таким местам относились и наши рынки, куда время от времени заезжал автобус ОМОНа. ОМОН «винтил» подозрительных лиц, которых вез прямиком к «шестовикам». А «шестовики» в свою очередь, могли отпустить за малую мзду, могли склонить к сотрудничеству, а могли и «пришить дело» — реальное или придуманное. Нам, конечно, не нравился излишний шум на наших рынках, так что с представителями «шестого отдела» у нас была стойкая взаимная неприязнь.

— Хрен с ними, — сказал я решительно. — Ничего они сейчас не сделают. Что у нас там еще сегодня из важного?

— Из важного Матвей, — сказал Серега. — Нужно ехать, дело, сам понимаешь, срочное…

— Сам не мог съездить и разобраться? — спросил я с неудовольствием.

Серега важно покачал головой.

— Этот вопрос Афганца касается. Это ваши дела, я туда не лезу.

— Развели бюрократию, — посетовал я. — Субординацию всякую… Хрен с ним, поеду.

У Матвея и Миши Афганца очередные трения. На этот раз из-за магазина. Бывший мебельный магазин в самом центре города, отличное расположение, восемьсот квадратных метров… Сейчас сдается в аренду буквально за копейки, с правом последующего выкупа. К магазину проявил интерес коммерсант, «крышей» которого являлся Миша Афганец. Коммерсанта звали Леня, и был он бизнесменом весьма перспективным и организатором неплохим — основал несколько успешных фирм, которые занимались всем помаленьку — от перепродажи компьютеров до строительства.

Леня, по совету Афганца, обратился за помощью к нам. Мы посмотрели его бизнес-план, и нам понравилось. В бывшем мебельном магазине Леня планировал открыть дорогой магазин с импортными деликатесами и спиртным — зарубежные партнеры, которые обеспечат поставку товара, у него имелись. И, что еще более важно, имелось собственное «окно» на таможне. За помощь в преодолении административных барьеров Леня предложил нам десять процентов прибыли. Это было приемлемо. Несколько телефонных звонков и Леня становится главным претендентом на желанный актив. Но тут внезапно возникает Матвей. Один из его приближенных тоже положил глаз на магазин. К коммерсанту Лене приехали здоровенные ребята в кожаных куртках и сделали строгое внушение. Леня должен отказаться от аренды магазина, иначе будет ему плохо. Перепуганный Леня побежал к Мише Афганцу. А Миша, со свойственной ему осторожностью, никаких самостоятельных действий предпринимать не стал, но обратился к нам, что было логично — если мы один коллектив, то сами между собой должны разобраться. И вот, теперь мне нужно решать вопрос с этим проклятым магазином…

У меня почти новый темно-зеленый «БМВ», неразговорчивый шофер и двое охранников, которые сопровождают «БМВ» на «девятке». Охранники мои не отличаются габаритами — обычные, ничем не примечательные, но, по словам нашего начальника охраны Василия Ивановича — настоящие профессионалы. Правда, проверить на деле их профессионализм возможности не было. Со всеми у нас мир и хорошие отношения. Ну, почти со всеми…

В салоне я врубаю магнитолу и из динамиков льется патриотично-философское от Ace of Base:

'Tell them we’ve gone too far,

Tell them we’ve gone too far.

Happy nation

Come through and I will dance with you

Happy nation'.

Попса начала девяностых любит глубокомысленность. «Army of Lovers» поет про распятого в «Crucified», а «Dr. Alban» воспевает индивидуализм и независимость в «It’s my life». Попса все еще на подъеме, как музыкальная, так и киношная. Видеосалоны большей частью загнулись, как можно работать, если «Терминатор» и «Хищник» идут на большом экране? А вот видеопрокаты наоборот — на ходу, у населения становится все больше видеомагнитофонов, следовательно — нужно больше кассет.

Мы «на базе» у Матвея. Здесь — перевалочный пункт водки, которая приходит с завода и расходится по торговым точкам. Погрузочно-разгрузочные работы кипят, водка — товар повышенного спроса, нужна всегда и всем, тем более в такое непростое время…

Я нахожу Матвея в «офисе» — он пьет чай и читает газету. Я с удивлением замечаю, что он слегка похож на молодого Тони Сопрано из еще не снятого сериала…

— В гости или по делу? — Матвей, похоже, не в духе. Это плохо, вопрос предстоит решать скользкий.

— И то, и другое, — говорю я. — Как у вас дела?

— Работаем, — отвечает он неопределенно. — Все как всегда. А че за дело?

Я устраиваюсь на расшатанном табурете.

— Елки-палки, Матвей! Такие бабки гребете и нормальную мебель купить не можете!

Матвей смущенно ерзает на стуле, который, словно в подтверждение моих слов, издает жалобный скрип.

— Нормальная мебель, — говорит он. — Мы — люди маленькие, нам сгодится. Больших шишек у себя не принимаем, все по-простому… Это вы у себя Версаль устроили, барствуете!

— Завязывай прибедняться, — говорю я строго. — Говори по-хорошему, твои бандиты Лёне по башке настучать грозились?

Матвей непонимающе смотрит на меня.

— Лёня? — спрашивает он в недоумении.

— Партнер Миши Афганца, — говорю я раздраженно. — Который на бывший мебельный в центре претендует, забыл?

— Ах этому? — Матвей грозно сдвигает брови. — Пусть скажет спасибо, что вообще его не тронули и не вывезли, по-хорошему поговорили.

— Завязывай, — говорю я. — Лёня этот к нам пришел. С бизнес-планом толковым, попросил помощи — решить с арендой. Долю предложил, все как полагается. А твои откуда нарисовались?

— Это Лёня твой нарисовался, — отвечает Матвей раздраженно. — А мои там и были все время. Мы, между прочим, бывшего директора этого мебельного уже год как охраняем. Ты знал об этом?

— Не знал, — признаюсь я.

— Ну вот… — Матвей, насупившись, отхлебывает из чашки. — Ты, Леха, скажи Афганцу, что ваши не пляшут. У нас такой обычай — кто первый встал, того и тапки. Тут и разговаривать не о чем, вообще оборзели… Миша этот со своей сворой. Ты еще за них вписываешься все время!

— Матвей, — говорю я терпеливо, — давай какой-то компромисс искать. Ну елки зеленые, сколько бы ты поимел с того директора? Штуку баксов в месяц? Было бы о чем спорить! Ты здесь в день минимум в двадцать раз больше имеешь. Не считая остального. И мы уже обещали помочь. Да, Миша не прав, что нас не поставил в курс дела. Что твои люди с того магазина получали. Пусть тоже на уступки идет. А нормальный магазин нужен. Не только нам, городу нужен. Пусть Леня делает магазин, а тебе мы как-нибудь компенсируем ущерб. И моральный, и материальный. А?

Матвей упрямо сопит, но видно, что упрямство его дает трещину.

— Ты передай, Леха, этому мудаку Афганцу, что он непорядочный человек! Как ты не видишь, я не понимаю⁈ Он интриги внутри коллектива пытается развести! Рожа автоматная! И на глаза мне пусть лучше не попадается… Магазин… ты сам понимать должен, хер бы с ним, с магазином! Принцип важен!

Я вновь пытаюсь воззвать к голосу рассудка.

— Афганец нам уже много пользы принес. И еще принесет. Так что решаем?

Матвей раздраженно машет рукой.

— Делай как знаешь!

Я хлопаю Матвея по плечу.

— С Афганца мы стребуем компенсацию, не беспокойся! Давай лучше о чем-нибудь интересном! Ты, говорят, бабки на конкурс красоты выделил?

Матвей слегка краснеет и со сдержанной гордостью начинает рассказывать про будущий конкурс красоты…