Капитали$т. Часть 5. 1991 (СИ)

Глава 3

Рестораны девяносто первого года изменились, как и все вокруг. Из них почти полностью исчезла «простая» публика — обычные советские люди, живущие на зарплату и имеющие возможность позволить себе легкий загул после получки. Пару лет назад такой загул можно было устроить рублей на двадцать пять, теперь же, особенно у «частника» с такими деньгами было нечего делать. В государственных кабаках, где цены регулировались, стало как-то совсем убого и пусто — растерянные швейцары не могли понять, что происходит и как теперь брать с посетителей «за впуск». Впрочем, государственный общепит различными правдами и неправдами переводился в частные руки, а частник уже не стеснялся, выставляя цены.

Чтобы прилично посидеть в «Парусах», недавно открывшемся частном ресторане, нужно было рублей двести, но народа все равно хватало — неизбалованные сервисом советские бизнесмены были падки до всего нового. На встречу с людьми из «Красного мака» приехали мы вдвоем с охранником Борей. После некоторых раздумий я решил, что большая свита в такой ситуации скорее демонстрация слабости, чем силы. У входа нас ждал положенный швейцар, но не строгий и неприступный, а добродушно улыбающийся.

— Столик заказывали, молодые люди? — поинтересовался он.

Я просто ответил, что у нас назначена встреча и нас уже ждут. Швейцар склонил седовласую голову, и дверь перед нами распахнулась. В «Парусах» со времени моего последнего посещения этого места, добавилось куртуазности. Полумрак. Свечи на столиках. Сами столики отгорожены друг от друга резными деревянными перегородками. На эстраде скромно одетая девушка играет на скрипке, кажется, Паганини. Играет хорошо. Мой охранник Боря удивлен и смотрит на меня вопросительно. Я загадочно улыбаюсь. Будто из ниоткуда материализуется официант.

— Алексей Петров? — спрашивает он. Я киваю.

— Вас уже ждут, — вкрадчиво заявляет официант. — Пойдемте!

И мы идем за официантом к одному из столиков, за которым двое парней, один помоложе, примерно моих лет, другой постарше — лет под тридцать.

Парни прилично одеты — оба в деловых костюмах, доброжелательны и приветливы. Мы представляемся и пожимаем друг другу руки. Который помладше — Славик. На вид — типичный комсомольский руководитель средней руки. Правда, комсомольские руководители не носят швейцарские часы, стоимостью в несколько тысяч долларов. Постарше — Миша. Похоже, тот самый Миша Афганец, соображаю я.

— Между нами вышло недоразумение, — улыбнулся Славик. — Это мой коммерческий директор виноват. Ну и я, конечно, что таких безответственных подбираю. Вот, чтобы сразу закрыть вопрос, — Славик положил на стол увесистый пакет.

— Хорошо, — сказал я, не притрагиваясь к пакету. — Борис, вы заберите это и отнесите в машину, будьте любезны.

Преисполненный важности Боря взял пакет и чинно пошел на выход.

— Вопрос закрыт? — спросил Славик.

— Полагаю, что да, — кивнул я. — Если все в порядке, то я скажу юристу, иск отзовут.

— Еще раз приношу извинения, — сказал Славик. — Мы с Мишей в отъезде были, в загранке. А этот хрен, коммерческий, без нас тут наворотил! До сих пор его дела всплывают!

— Бывает, — сказал я. — Все нормально, проехали.

— С нормальными людьми всегда все нормально проходит, — улыбнулся Миша Афганец. — А мы о вас слышали, как о человеке нормальном.

— Как о человеке, который оттяпал чуть ли ни половину городской торговли! — весело сказал Славик.

— Этот слух сильно преувеличен, — серьезно сказал я. — Вот прям очень сильно.

— Может, за знакомство? — подмигнул Миша. — По одной, а? Официант!

— Воздержусь, — вздохнул я с хорошо разыгранной грустью. — Сегодня еще дела есть. Может как-нибудь в другой раз…

— В другой, так в другой, — улыбнулся Миша. — Рад, что недоразумение разрешилось благополучно. Но мы еще хотели поговорить о деле.

Я согласно кивнул. В целом, собеседники производили неплохое впечатление. В Мише Афганце чувствовалась какая-то спокойная уверенность, основательность. Да и второй парень — Славик, несмотря на типично «комсомольский» внешний вид, выглядел серьезно.

— Наши войска из Германии выводят, — сказал Миша. — Мои кенты по армейке там сейчас, на козырных должностях. Вывозят армейское имущество — каждый день составы и самолеты… В огромном количестве. — Миша понизил голос. — В огромном…

— Так, — сказал я неопределенно.

— Сотни вагонов в день, — продолжил Миша с усмешкой. — Много туда наши всего затянули, теперь — вывозить и вывозить… А Славик идейку подкинул. А что, если пару вагонов не снарядами загрузить, а чем-нибудь полезным? Не «Уазиками» нашими военными, а нормальными тачками? «Опелями» и «Фордами»? А? Сейчас иномарки как горячие пирожки расхватывают! А «Уазики» потерпят, ничего с ними не случится!

— Идея, конечно, интересная, — сказал я. — Если есть возможность пригнать тачки — нужно гнать, на авторынке сейчас шлак один — «копейки», «двойки», «Москвичи»… Как только нормальная машина — перекупщики сразу забирают. И потом сдают в два раза дороже, а то и в три.

— Так о том и базар, Алексей! — возбужденно сказал Славик. — В том-то и дело, что сейчас лучшее время! Если делать, то сейчас!

— Это все прекрасно, — кивнул я. — Только, парни, у меня возникает закономерный вопрос — а я здесь причем? От меня конкретно что требуется?

Мои собеседники весело рассмеялись.

— Ну ты даешь, Алексей! — развел руками Миша. — Городской автомобильный рынок, по сути, под вашей фирмой! Кто у нас там на автобазаре, а, Слав?

— Мамонт и Малыш, — откликнулся Славик. — Некоего Матвея люди. Слышал про такого, Алексей? Мы с ним пересекались несколько раз, вроде бы человек неплохой…

— Что-то немного слышал, — подтвердил я.

— Вот именно, — невесело усмехнулся Миша. — Они там все под себя подмяли, все у них в порядке, на кой ляд им чужие?

— Чем давать бабки какому-то Мамонту, мы лучше договоримся с тем, кто все это дело контролирует! — заявил Славик, весело подмигнув мне. — Тачек десять-пятнадцать в месяц, а, Алексей? «Опели», «Фольксвагены», «Ауди»… Как горячие пирожки!

— «Мерседесы»… — улыбнулся Миша и продолжил серьезно: — И дело же не только в рынке. Эти мамонты, они же всю автомобильную тему под себя прикручивают. Автосервисы и прочее…

— Не воевать же с ними, — развел руками Славик.

— Мы можем, в случае чего, — сказал Миша, посерьезнев. — Можем, но не хотим. Зачем, если можно мирно и по-дружески решить вопросы?

— Это здравая мысль, — кивнул я. — Я вас понял. Что-то еще?

— Да, — кивнул Славик. — Мы сейчас будем наглеть, но ничего не попишешь, деваться некуда! Вот, Миша расскажет…

— На ментов у нас выхода нет, — сказал Миша грустно. — А у тебя, по слухам, там все в порядке. Сам понимаешь, учет, техпаспорта и прочее…

— Понятно, — сказал я. — То, о чем вы говорите, в принципе, реально. Ничего невозможного нет. Но… это все?

— В принципе, все, — кивнул Славик.

— То, что вы хотите получить, я понял, — сказал я. — Вы хотите возможность работать без трений с автомобильной мафией и «зеленый свет» в ГАИ. Что вы можете предложить?

— Ну смотри, — сказал Славик, понижая голос, — по сути, с нас закупка и привоз. А с вас — легализация и реализация. Бабки вкладываем мы, конечно. Вам — тридцать процентов с прибыли. По моим прикидкам — где-то тысяч десять-пятнадцать штук «зелени» в месяц. А там как пойдет — может и больше. Все в валюте, естественно.

Не то чтобы мне были так уж нужны эти пятнадцать тысяч долларов в месяц, эти деньги для нас сейчас принципиально ничего не решали. Больше прельщало получить канал поставки импортных автомобилей. Эксклюзивная история в нашей области… Легализовать тачки… Николай Николаевич может решить эту проблему одним звонком. Это все просто. Но тот же Николай Николаевич попросит долю. Да и Матвей наверняка проявит недовольство — на авторынке, который им фактически контролируется, появятся чужие… Это подводные камни, конечно, но, все равно заманчиво… Опять же — лишний ручеек дефицитной валюты… Рублевые приходы велики, а вот валюту приходится буквально выцарапывать, валюта — дефицит…

— В общем, — начал я осторожно, — предложение кажется мне вполне здравым. Но в одиночку я таких решений принимать не могу. Нужно советоваться.

— Ну, ясное дело, — кивнул Миша. — Только не очень долго. Не хочу давить, но… сейчас каждый день решает. Это «окно» — оно сегодня есть, а завтра нет, сам понимаешь.

— Понимаю, — сказал я. — Не беспокойся, мы собраний и заседаний проводить не будем. Мне переговорить с парой-тройкой людей, услышать от них «не возражаю»… И все.

— Отлично, — сказал Славик. — Но это только первая часть того, о чем мы хотели поговорить. Есть еще один момент.

— Ого! — Я не смог скрыть удивления. — Еще что-то? Ну давайте.

— Сахарный завод, — сказал Миша и в глазах его блеснул металл. — Давай его заберем, Леш.

Я удивился еще сильнее. Ребята мыслят в правильном направлении. И в каком-то смысле даже обогнали свое время. Но в том-то и дело, что обогнали, со временем нужно идти в ногу, иначе…

— Я слушаю, — сказал я.

— Прошлый директор был хороший друг его бати. — Миша кивнул на Славика. — Подтянул Славика на завод…

— Да, — улыбнулся Славик. — Походил я там в инженерах полгода, потом кооператив открыл. Сам понимаешь, подряды, поставки.

— Конечно, понимаю, — кивнул я.

Еще бы не понять. Таким примерно образом мы работали с водочным.

— Хороший мужик, но пожилой, по состоянию здоровья работать не потянул, — продолжил Славик. — Ушел на пенсию, вместо него зам остался. И понеслось…

— Развалил все к чертовой матери, — жестко сказал Миша. — Каких-то кредитов набрал непонятно у кого, продукцию левым конторам отгружал с нашим коммерческим директором на пару… Из-за этих двух чертей у нас недоразумение и возникло.

— Бывает, — сказал я. — У нас случались подобные ситуации…

— Ну вот, — продолжил Миша. — Его сняли недавно, была комиссия, следователи, сейчас под подпиской, но его обком отмажет. Сейчас там директор — бывший главный инженер. Славик его хорошо знает.

— Ни рыба, ни мясо, — скривился Славик. — Но жадный. Бабки любит.

— Кто ж их не любит, — заметил я скептически. — А конкретно по заводу, вы, парни, чего хотите?

Славик лучезарно улыбнулся.

— Хотим как в Москве с вентиляторным заводом! Слыхал же?

Конечно, слыхал. Да и все слышали — «Если любите прохладу, свежий воздух круглый год, обращайтесь на Московский вентиляторный завод». Одна из первых советских телевизионных реклам. Московский вентиляторный завод — одно из первых промышленных предприятий, которые были выведены руководством из государственной собственности.

— Слышал, — подтвердил я.

— Ну вот! — развеселился Славик. — Замутим собрание рабочего коллектива, учредим на базе завода акционерное общество, а? Уборщице тете Фросе — сто акций! Электрику дяде Пете — сто акций!

— Славик там всех знает, все ходы-выходы! — подтвердил Миша.

— Устроим совет директоров, — разошелся Славик. — Меня в председатели! Тебя, Леш, или кого-нибудь из ваших — в совет директоров! Наладим работу, сахар сейчас — та же валюта. Как водка! — Славик подмигнул мне.

— И опять же, что от меня требуется? — спросил я с улыбкой.

— Дело большое, — вздохнул Славик. — Сами мы не вытянем, сил не хватит. А у тебя, Алексей, газета. И связи в городском совете. И в исполкоме. А? Пусть газета тиснет статью о том, как прекрасен переход на частные рельсы нужного городу предприятия. А горсовет — резолюцию. Об этом же самом. И чтобы нас не послали по известному адресу, а общество наше акционерное официальным путем зарегистрировали. И чтобы обком палки в колеса не вставлял.

— Мое мнение хотите знать? — спросил я.

— Еще бы! — было мне ответом.

— Рановато, — сказал я. — А вот через годик будет самое время. Вы о таких организациях, как Госплан и Госснаб слышали?

— Слышали, — сказал погрустневший Славик.

— Ну вот. Слышали. А придется с ними общаться каждый день. И не всегда конструктивно. Вы поймите, сам завод сейчас это проблемный актив. Контроль над товарами, вот что интересно. Ты про Московский вентиляторный говоришь, так там директор уже все проклял и ничему не рад, хотя он сам из партийных служащих, а зам его — из Госплана. Известно точно.

— Уведут же, — мрачно сказал Славик. — Какой завод роскошный, сто процентов другие заберут!

— Так я же не говорю «нет», — сказал я. — Попробуем. Хоть и рано, и сложно, все равно попробуем. Бабки как делить будем, если выгорит?

— Предлагаю пополам, — сказал Миша. — Это будет справедливо.

— Я в деле, — сказал я. — Обещать ничего не могу, это не авторынок, это предприятие регионального уровня. Зовите официанта, что ли! За будущую сладкую жизнь не грех и шампанского!

Через час меня хмельного вез домой Боря. Я листал «Огонек». Общественно-политическая жизнь в видении журналистов «Огонька» меня интересовала мало, а вот почитать рекламу и объявления было интересно. Особенно, если читать правильно.

Вот «Сбербанк» принимает вклады. Под невиданные проценты — от одного года до трех лет пять процентов годовых, от трех до пяти лет — семь процентов, а свыше пяти — аж целых девять! Аттракцион невиданной щедрости от Сбербанка! Особенно, если учесть, во что превратятся эти вклады уже через год…

Фирмы и фирмочки — НПО, ассоциации, общественно-государственные объединения, учебно-производственные центры, холдинги, НПК, объединения, все чего-то предлагают: компьютеры, импортные телеки, ксероксы, модемы, производственные линии, курсы косметики, автомобили. И все это за рубли! Практически все указывают этот момент, как важное преимущество. У нас можно купить за рубли! Пока еще можно, торопитесь! Принимаем рубли! Скорее всего, шарашкины конторы имеют доступ к халявной государственной валюте, думаю я с некоторым раздражением.

Сергей Пантелеевич Мавроди не скупится на рекламу — покупает целые развороты, где все то же самое — компьютеры, факсы, принтеры, все за те же рубли. Говорят, Сергей Пантелеевич нещадно демпингует, что вызывает раздражение у конкурентов. Говорят, что все может кончиться плохо, но я ведь знаю, что не кончится. Вернее, кончится, но сильно-сильно позже.

Какое-то прогрессивное московское издательство издало маркиза де Сада. И теперь советские люди имеют возможность прикоснуться к высокому, «Justine» ждет ценителей.

А в подмосковном городе Троицке, где выдаются талоны на пачку маргарина, пачку «Геркулеса» и двести граммов сыра на человека в месяц, открылся частный лицей. Его открыл простой учитель, калымящий репетиторством — всего за 250 рублей в месяц советский школьник станет обладателем гордого титула «лицеист»!

«Наши товары за рубли — ваш шанс не проиграть войну с инфляцией» — заявляет некое советско-американское СП. Из товаров у них имеются все те же телефоны и калькуляторы. Забавно, что собственный товар продавцы рассматривают не только, как нечто, закрывающее определенную потребность, но и как способ хранения денег. Советский рубль обречен, об этом уже практически говорится вслух. Советская экономика тоже обречена, несмотря на судорожные попытки как-то изменить ситуацию. При этом, каждая последующая попытка ситуацию только ухудшает.

Можно все — это очень хорошо понимаешь, читая свежую прессу. Можно все и даже немного больше. А я, как всегда, перестраховываюсь…

— По-хорошему, этой хренью нужно заниматься через год, — говорю я. — Через год. Но мы попробуем сегодня, потому что…

— Что? — переспросил Боря, повернувшись ко мне.

— Следи за дорогой, — сказал я ему с пьяной строгостью. — А мы… а мы будем устраивать сладкую жизнь!