Капитали$т. Часть 5. 1991 (СИ)

Глава 15

Водка. Официально продавать водку населению мы не можем. И производить не имеем права, потому что государственная монополия. Тем не менее, водка — жидкая валюта. Можно поменять на что угодно и максимально быстро реализовать. Этим и занимается под шумок наш дорогой директор водочного — Никита Сергеевич Шубин, ранее комсомольский вожак, а теперь — опытный хозяйственник. Какую-то он слишком бурную деятельность развил.

— Короче, — сказал я Сереге решительно, — с Никитой будем договариваться по-новому.

— А с Зимой? — спросил Серега. — Нужно как-то решать вопрос.

— Уже решается, — ответил я. Хотя вовсе не был в этом уверен. Матвей вызвался убрать и старших «чехов», и Зиму. С «чехами» у спортсменов получилось только нашуметь, без какого-либо серьезного для них ущерба. Не факт, что получится с Зимой…

— Ну тогда ладно. — Серега с удивлением посмотрел на меня. — Тогда чего делать будем? Поедем к Шубину и объясним ему политику партии?

— Поехали, — поднялся Валерик.

По дороге на водочный я обратил внимание на еще одну примету времени. Нищие. Они как-то вдруг появились и сразу в большом количестве. Если раньше просящих подаяние можно было встретить у церковных ворот перед праздником, то теперь просили в любых людных местах. На лекарства. На опохмел. Христа ради. На пропитание. И это не спивающиеся-опустившиеся бомжи, это обычные, в общем-то, советские люди, которые вдруг оказались на грани выживания. Килограмм мяса на рынке стоит тридцать рублей. Средняя пенсия — сто пятьдесят. Простая арифметика. Правда, этот же килограмм мяса через год будет стоить тысячу, если не больше. А пенсии… с ними все будет еще хуже. К счастью, советские люди не знают будущего.

— Страшно, — сказал Никита Сергеевич Шубин, пригласив нас в свой кабинет. — Я приехал на свою фирму, а там офис пустой, все разбежались! В кабинете директора сидят трое — рецидивисты-уголовники, все пальцы синие, в перстнях. Ты, говорят, бабки гребешь невпроворот, не делишься! Вот, двадцать тачек получил…

— Двадцать тачек получил? — с деланной заинтересованностью спросил Валерик. — Нихрена себе у вас здесь обороты! Рокфеллер отдыхает.

Шубин кинул на Валерика затравленный взгляд и горестно вздохнул.

— Ты погоди, Валер, — сказал я. — пусть человек расскажет, что и как! Тут видно, что серьезное дело!

— Говорят, что десять машин нужно им отдать, — тихо воскликнул Шубин. — Половину. На общак, говорят! Иначе… — Никита Сергеевич потерял голос, он просто открывал рот, но слова застревали где-то внутри и произнести у него ничего не получалось.

— Налейте ему воды, кто-нибудь! — попросил я партнеров. — Не видите, до чего человека довели! Уголовники конченные!

Валерик налил из графина воды и протянул стакан Шубину. Тот с трудом сделал несколько глотков. Слабоват оказался Никита наш Сергеевич, подумал я. Слабоват. Пожалуй, что и не потянет директорство…

— Как представились? — спросил Серега, когда к Шубину снова вернулся дар речи.

— Один представился… Зима, сказал.

— Лично Зима пришел? — удивился Валерик. — Ну ни фига себе! Уважают тебя, Сергеич! Мог бы и «шестерок» прислать, а тут сам заявился! Слыхали, парни?

— Поздравляем, — сказал Валерик, с трудом пряча издевательские нотки в голосе. — К тебе сам воровской «положенец» заявился, собственной персоной. С мандатом от московских воров! Он здесь общаком заправляет и всеми уголовными делами.

— Я уеду, — прошептал Шубин. — Гори оно все, и завод, и деньги, и тачки эти…

Совсем плох товарищ красный директор, мысленно удивился я. Его предшественник-то покрепче был, там партийная закалка, не комсомольская…

— Подожди, — сказал я, пытаясь направить беседу в конструктивное русло. — Ты зачем к ним на разговор поперся? Почему нам не позвонил?

— Я думал… — простонал Шубин. — Думал, что приеду, скажу, что с вами партнерствую… и все!

— И че? — спросил Серега. — Сказал?

Шубин молча кивнул.

— А они?

Шубин махнул рукой.

— Нам похрен, говорят. Чего-то про общак говорили, я не помню… а потом… — Шубин надолго замолчал.

— Да говори уже, Никита, — не выдержал Валерик. — Три слова скажет и отдыхает, как дорогой наш Леонид Ильич в лучшие годы!

— Один из них ножик вытащил… такой… выкидной… — прошептал Никита. — И куртку мне… я в куртке был кожаной! Куртку мне порезал!

— Не расстраивайся, Сергеич! — сказал Серега оптимистично. Не велика потеря — куртка! Ну хочешь, мы тебе новую подгоним, лучше прежней!

— Ты не понимаешь, — прошептал Шубин трагическим шепотом. — Им же все равно, человека порезать или куртку…

— Это он верно говорит, — кивнул я. — А теперь серьезно, господа.

— Мне охрана нужна, — пискнул Шубин.

— Дадим, — снова кивнул я. — Только нужно обсудить некоторые моменты. Ты сейчас в состоянии серьезно разговаривать или может нам на днях заехать?

— На днях? — Никита выпучил глаза. — На каких днях⁈ На днях меня уже может не быть!

— Мы друг друга поняли, — сказал я. — Тогда давай серьезно. Херня происходит, Сергеич. Особенно в последнее время. Чего-то ты мышей вообще не ловишь?

— Это как? — спросил Шубин удивленно.

— А очень просто. Рабочие у тебя водку тырят и цыганской мафии сдают. Мы этот вопрос решили. Но у цыган «крыша» оказалась чеченская, понимаешь? Пришлось с «чехами» бодаться. Стреляли в городе недавно, слышал, может?

— Что-то слышал, — подтвердил Шубин.

— Вот и получается, — продолжил я, — ты порядок на заводе навести не можешь, а нам из-за этого на конспиративных квартирах гаситься приходится! Забастовки у тебя, стачечные комитеты… Это разве дело? Опять же, в этом твоем конфликте с уголовниками ты нахрена на нас сослался? Партнер, мать его…

— Как же? — еще больше удивился Шубин. — Мы же вместе… Я же вам!

— Нет, дружище, — мягко поправил его Валерик. — У нас уговор какой был? По заводским темам мы тебя прикрываем. По заводским, понимаешь? А не по каким угодно! Ты чего-то мутишь с тачками, с бартером, с каким-то фирмами левыми, а нам теперь со всем уголовным миром бодаться?

— Чего делать-то, ребята? — Шубин, кажется, снова был готов скатиться в истерику.

— Мы твою проблему решим, — успокоил я слетевшего с катушек директора. — Не сомневайся. И тачки никому отдавать не придется, но, Никита… Есть такое слово — «менеджмент»? Слышал, может?

— Что-то слышал, — подтвердил Никита, перед которым снова забрезжила надежда.

— Вот этот менеджмент нужно у тебя налаживать, — сказал я. — И если мы партнеры, то исходя из партнерских взаимоотношений. Вот что за фирма у тебя сбытом занимается, на которую Зима наехал?

— «Галактика», — выдохнул Шубин.

— «Галактика»! — повторил я. — Хорошее название, романтичное, возвышенное…

— Опустела без тебя Земля… — пропел Валерик. Я посмотрел на него укоризненно.

— А вот если бы мы, твои партнеры, сбытом занимались, то не случилось бы такого, — сказал я. — Кто у тебя там в этой «Галактике» директор?

— Товарищ по комсомольской работе, — выдавил Никита.

— Во-во, — усмехнулся Валерик, — товарищ… Ни украсть, ни покараулить.

— По большому счету, нам эта контора и не нужна, — сказал я. — Посадим нашего директора и пусть работает, как работала. А, Никита? Что скажешь? Но уже на других условиях, ясный перец.

— На каких? — Шубин, кажется, снова вышел из прострации.

— Пополам, — сказал я и посмотрел Никите в глаза. — Ну а как ты хотел? С Зимой, похоже, радикально вопрос решать придется.

В глазах Никиты мелькнул не испуг даже, а самый натуральный ужас.

— Как⁈ — тихо спросил он.

— Ну, как… — ответил я. — Поговорить с ним придется… очень строго. Выговор вынести. Путевки в санаторий лишить. Вы же так у себя в комсомоле вопросы решали?

— А кстати, — сказал Серега, искоса поглядывая на Шубина, — два раненых «чеха» померли в больнице…

— Как померли⁈ — Красный до этого Никита начал потихоньку белеть. А если я его стукну, он станет фиолетовым в крапинку, некстати вспомнилось мне.

— Ну, как помирают, — пожал плечами Серега. — Взяли и померли. Ты, Сергеич, странный человек. Пришел в бизнес, где большие бабки крутятся и удивляешься таким вещам. Газеты, что ли, не читаешь? Все время кто-то помирает возле больших бабок! Короче, че мы тебя уговариваем? Тебе объяснили, если будет на фирме наш директор, то никто туда и носа не сунет. А если не будет, то будет так, как сейчас.

— Пусть приходит ваш директор, — сказал Никита ничего не выражающим голосом.

— Значит договорились насчет сбыта? — спросил я.

— Договорились, — ответил он.

— Вот и ладно, — сказал я. — Короче, домой пока не езди, хрен знает, может тебя там уже в подъезде ждут. Поживешь несколько дней на квартире. На завод и с завода тебя наши пацаны возить будут. Понятно?

— Понятно, — Шубин посмотрел на меня с надеждой. — А это надолго?

— Пока не решим твои проблемы, — сказал я неопределенно.

Никита покорно кивнул.

На радостях мы заехали в «Театральный», немного успокоить нервы. Было чему радоваться! Под наш контроль попадали «серые» и «черные» сделки водочного завода. И, соответственно, часть прибыли с этих сделок. А что самое интересное — помог нам в этом ни кто иной, как Зима. Сам того не желая.

Мы выпили шампанского под звуки джаза, не дожидаясь закусок.

— Это все прекрасно, — сказал Серега, которому шампанское очень быстро ударило в голову. — Прекрасно и замечательно. Но у меня два вопроса, Леха!

— Каких? — спросил я.

— Вопрос первый! — торжественно объявил Серега. — Ты вот отморозился, не объяснил, как с Зимой решать будем! А решать как-то надо, это не шутки! Это вообще не шутки, Леха, они же реально грохнуть Сергеича могут. Десять тачек — не жук начхал!

— Вопрос решается, — сказал я. — Только обсуждать его, тем более, в пьяном виде, я не готов. Извини!

— В каком это пьяном⁈ — возмутился Серега. — Тогда второй вопрос. Ты старшим товарищам долю с этого заносить будешь?

Я задумался. Вопрос был действительно своевременный. У нас был договор, что две трети прибыли с новых бизнесов идут товарищам из органов милиции и прокуратуры. Но считать ли эту прибыль «новым бизнесом», вот в чем вопрос?

— Вопрос, господа, имеет право на существование! — сказал я важно. — Скажу больше, это своевременный и актуальный вопрос. Отвечаю. Нет, заносить долю не собираюсь. С какого хрена? У нас уговор был за новые дела, а наши дела с дорогим Никитой Сергеичем — старые! Ну передоговорились немного, так что из этого. И вообще, господа, скажу откровенно, что в последнее время поведение старших товарищей мне не нравится. Категорически!

— Тебе бы на собраниях выступать, — похвалил Валерик. — Слышь, Леха? Видишь, слева столик… Да левее, пьяная морда! Девчонки сидят! Сходи, пригрузи их так же, пусть к нам подсаживаются!

— Перетопчешься! — сказал я сурово. — У нас деловой разговор, а ты девчонок снимать собрался! Вот переговорим, тогда и… Кстати, кого директором в «Галактику» отправим? Давайте, господа, выдвигайте кандидатуры!

— Нашего коммерческого, — сказал Серега. — Костю. Один хрен, больше некого.

В его словах был смысл. Костя, студент-заочник юридического факультета, работал у нас больше года коммерческим директором. Молодой талант. Чутьем на деньги обладал сверхъестественным. Как и все таланты, был немного со странностями. Например, внешний вид. Строгого дресс-кода у нас не было, народ одевался кто во что горазд, но Костя в этом плане превзошел всех. Заявиться на работу в драных неформальских джинсах, кедах и деловом пиджаке было для него в порядке вещей. Или на полгода забыть о бритье и парикмахерской. И не то чтобы он придерживался какого-то стиля, совсем нет! Ему просто было безразлично, неинтересно тратить время на такие пустяки, как забота о внешности. Деньги Костя у нас зарабатывал приличные, но, кажется, его интересовали не деньги сами по себе. Его интересовал процесс заработка. Игра. Магия. Из ничего на пустом месте сделать нечто, получить прибыль из воздуха — Костя этим жил и по-другому не мог. Родись он лет десять назад, наверняка загремел бы по все строгости советского закона по «хозяйственной» статье. Но не сейчас, сейчас наступало время таких, как Костя.

— Костю? — спросил я. — И осиротить родную фирму? Вредительством попахивает. Но деваться некуда. Будет работать в «Галактике» по совместительству.

— А в помощники ему кого-нибудь из боксеров дадим, — сказал Валерик глубокомысленно. — Чтобы к нему там серьезно отнеслись!

— Это можно, — согласился я.

— Тогда наливай! — провозгласил Серега.

Шампанское полилось в бокалы…

С Матвеем мы встретились этим же вечером в окрестностях механического завода. На встречу меня, изрядно хмельного, но контролирующего ситуацию, привез Боря. Пыльная «девятка» стояла у серой кирпичной стены, а вокруг нее — несколько здоровенных парней в типичной униформе — костюмах «Адидас» и коротких кожанках.

Мы обнялись с Матвеем.

— Чего праздновали? — спросил он, унюхав запах спиртного. — Че, повод появился?

— У хороших людей повод всегда найдется! — заявил я. — А что, плохо? С кавказской мафией войны не будет. По крайней мере, пока.

— Не верю я им ни хрена, — сказал Матвей мрачно. Неудача с покушением на чеченцев выбила его из колеи.

— Тоже не верю, — сказал я. — Но им особо деваться некуда. Так что, можете выходить из подполья. И вообще, пошли пройдемся немного. Полюбуемся местными достопримечательностями!

— Трансформаторной будкой? — спросил Матвей.

— Так точно! Обожаю трансформаторные будки!

— Ну пошли, — согласился он. — Нормальная будка, че… Можно посмотреть.

Оказавшись на некотором расстоянии от «девятки», я спросил Матвея:

— Что по Зиме?

— Работаем, — сказал он. — Зима сейчас осторожный стал. Только в людных местах, либо с толпой. А че, припекло, что ли?

— Полез в водочную тему, — объяснил я. — Нужно в ближайшее время. И чтобы не как в прошлый раз.

— Чтобы не как в прошлый раз… — повторил Матвей задумчиво. — А ты изменился, Леха. Раньше и слышать о таком не хотел. А сейчас…

— Изменился, — кивнул я. — Я изменился, и ты изменился, и все вокруг, вся страна изменилась. И дальше все меняться будет, до неузнаваемости меняться…

— Ты че, Нострадамус? — усмехнулся Матвей.

— Дед Ванга, — возразил я. — Так что по делу?

— По делу… Дело сделаем. Дня три-четыре. Неделя максимум. Нужно только подловить его в удобном месте. Я сам уеду, наверное, в ближайшее время. В Сочи. А когда дело сделают — вернусь.

— Годится, — согласился я. — За себя кого оставишь?

— Вон того длинного, с короткой стрижкой. — Матвей махнул рукой в сторону «девятки». — Юрец зовут, а кликуха Мамонт. Если что, к нему обращайтесь.

— Ладно, — кивнул я. — Ну че, хорошо отдохнуть, как говорится!

— И вам тут счастливо оставаться, — улыбнулся Матвей.

Уезжать в Сочи Матвею не пришлось. Известный уголовник с мандатом от московских воров по кличке Зима был убит этим же вечером в подъезде собственного дома. Убит выстрелом в затылок, в упор. Впервые в нашем городе убийца применил пистолет с глушителем. Сработано было чисто, ни окурков, ни отпечатков, ни случайных свидетелей, ничего…

А следующим утром у меня в офисе появился Миша Афганец. Гладко выбритый, в идеально сидящем костюмчике, сияющий и довольный.

— Кажется, вас можно поздравить? — хитро улыбаясь, спросил Миша.

— С чем же? — не понял я.

— С благополучным разрешением имеющихся проблем, — сказал Миша.

Некоторое время мы просто молча смотрели друг на друга. А потом я спросил:

— Это ты?

Миша виновато развел руками. И сказал, машинально снизив голос:

— А че? Появилась возможность… Сделали. Нет человека, нет проблемы — не нами придумано.

— Сколько я должен? — спросил я, собираясь с мыслями.

— Да перестань, Леш. — Афганец махнул рукой. — Бумаги не нужно, не чужие. Нужно кое-что другое.

— Рассказывай, — сказал я.

И Миша стал рассказывать.