Капитали$т. Часть 5. 1991 (СИ)

Глава 2

— Послушайте, — сказал я Садовникову, — у меня мало времени…

Тот с готовностью закивал.

— Я вас прекрасно понимаю! Прекрасно! Но я не совсем точно выразился, по поводу сотрудничества. Просто у моего клиента есть предложение, которое вас наверняка заинтересует. Сто процентов!

— И он хочет встретиться и изложить? Пусть приходит и излагает.

— Он бы предпочел нейтральную территорию, — виновато улыбнулся Садовников. — Например, «Паруса». Знаете?

Я знал ресторан «Паруса». Его открыли на месте какой-то столовки. Мы заходили пару раз, дизайн там был, мягко говоря, своеобразный. Видимо, хозяева сделали все в соответствии со своими представлениями о прекрасном, почерпнутыми из советских кинофильмов о жизни дореволюционных помещиков — там были старинные бронзовые подсвечники, бархатные побитые молью портьеры, бездарные импрессионистские пейзажи, какие-то старинные гобелены… И было непонятно, то ли ты сел перекусить в антикварной лавке, то ли в бутафорском цеху какого-то уездного театра. Что касается кухни, то мой компаньон Серега дал ей исчерпывающую характеристику — во-первых, дорого, а во-вторых — говно.

Было искушение послать господина-товарища Садовникова вместе с его работодателем. Но было и другое искушение — узнать, чего этот работодатель хочет.

— Знаю «Паруса», — кивнул я. — Завтра в шесть подъеду. Можете передать.

— С огромным удовольствием передам! — заявил посетитель. — А сейчас… Не буду вас задерживать…

— Всего хорошего, — уныло попрощался я.

Садовников вышел, а я отправился к Сереге, кабинет которого был этажом выше. Насколько я помню, именно он занимался сделкой по сахару.

Мой компаньон Серега сидел за громадным, исполненным на заказ, столом. Перед ним были живописно разбросаны бумаги, что должно было свидетельствовать о деловой атмосфере, царящей в кабинете. Но, судя по тому, что некоторые бумаги покрылись порядочным слоем пыли, хозяин кабинета не слишком переусердствовал. Хозяин кабинета увлеченно рубился в компьютерную игрушку.

— Во что гоняешь? — спросил я, располагаясь за столом.

— В «Metal Mutant»! Новая игрушка, только появилась! — с гордостью объявил Серега. — Трудная, зараза! Не могу пройти, тону в болоте битый час уже! Чего пришел? Не видишь, занят человек!

— Ты такую контору «Красный мак» помнишь?

— «Красный мак»? — Серега с неудовольствием оторвался от экрана и вопросительно посмотрел на меня. — Вроде чего-то знакомое. А че?

— Вспоминай давай! — потребовал я. — Ты с ними сахарными делами занимался. Сахар они нам не поставили, судимся сейчас, вроде бы.

— Сходи к юристу, — со страданием в голосе сказал Серега. — Я ни с кем не сужусь. Я в болоте тону! Чего ты привязался, Леха⁈

— «Красный мак»! — сказал я с напором.

Серега испустил вздох, преисполненный страдания.

— Ну было, — сказал он. — Они, вроде бы, с каким-то сахарным заводом работают. А нам сахар нужен был. Вот и…

— Что за люди? — спросил я.

Серега пожал плечами.

— Люди как люди. Две руки, две ноги… Я с ними общался полчаса максимум. А таких встреч, сам знаешь, каждый день… О! Вспомнил! Офис у них на Карла Маркса, я же там был, когда бумаги подписывали.

— Нормальный офис?

— Нормальный, — кивнул Серега. — Компьютер, факс, кресло кожаное, все как полагается. И секретарша красивая!

— Это радует, — сказал я. — Охрана?

Серега наморщил лоб, вспоминая.

— Не помню. А раз не помню, значит ничего особенного там не было. Обычные фирмачи.

— Хорошо, — продолжил я. — Отчего сделка с сахаром не срослась, не помнишь? Какой-то форс-мажор у них образовался, или кинуть хотели?

— Кинуть не хотели, — помотал головой Серега. — Они же мне потом звонили, оправдывались. Очень извинялись. Там у них директор сахарного завода заворовался в конец, следственная группа на заводе месяц работала. А этому «Красному маку» счета заморозили в банке и все такое. Я потом позвонил, проверил — правда-нет… Все верно оказалось. Они отсрочку попросили на два месяца, пока вопрос не решится. Ну я пошел навстречу… А че? У нас самих такое было. Директор косячит, а нормальные люди страдают.

— И в итоге?

— В итоге за два месяца тоже не рассчитались, вот наш юрист и включился. Или ты считаешь, что нужно было пацанов послать? Так сумма вроде небольшая…

— Пять тысяч долларов.

— Ну! — Серега с недоумением посмотрел на меня. — А чего ты этим «Маком» интересуешься? Проблемы, что ли, какие?

— Да вот нарисовались… — сказал я. — Нарисовались и чего-то хотят, предложение какое-то деловое. Вот я и узнаю, чего от них можно ожидать. И бабки хотят вернуть, кстати.

— Во! — обрадовался Серега. — Ништяк, значит! Если вернут, нужно юристу сказать, чтобы иск отзывал! Я же говорю — нормальные фирмачи!

— Может быть… — кивнул я задумчиво. — А кто там у них «крыша», не знаешь, случайно?

— Не знаю, — сказал Серега. — Мне-то оно нахрена?

— Ладно, проходи свое болото… Пойду я, дел невпроворот.

— Давай! — обрадованный Серега повернулся к компьютеру.

Мы ехали по весеннему городу — слякотному, еще не оттаявшему толком, нерешительно пробуждающемуся от зимних холодов… За рулем «Ауди 100» был Боря, наш неизменный начальник охраны. Мы двигались в сторону колхозного рынка, беседуя о том, о сем…

— Цены выросли, — сказал грустно Боря, издав богатырский вздох. — Слыхали? Хлеб подорожал — шестьдесят копеек! Троллейбус-трамвай — был проезд по пятаку, а стал гривенник! Колбаса «варенка», что по два-семьдесят была, сейчас по девять рублей! Не на базаре, а в магазинах, в госторговле! Девять! Что это будет, Алексей Владимирович⁈

— Ты сам-то когда в последний раз на троллейбусе ездил? — поинтересовался я у Бори, который давно уже стал счастливым обладателем собственной «Волги». — А «варенку» когда брал в последний раз, Борь?

— Да я не за себя! — с пафосом в голосе заявил Боря. — Я о стране думаю! О народе простом! Да куда ж ты прешь, старая карга! — Боря отреагировал на внезапно выскочившую на проезжую часть бабульку с клюкой, которая смотрела исключительно перед собой, происходящее слева и справа ее, похоже, совершенно не интересовало. — По сторонам смотреть не учили⁈ Жить надоело⁈ Ну что за народ, а, Алексей Владимирович⁈ Прет и сама не знает куда прет!

— Она тебя и не заметила, — улыбнулся я. — Но ты на дорогу внимательней смотри, а не о судьбах отечества беспокойся!

Боря виновато засопел. О ценах, впрочем, говорил весь город — апрельский скачок цен поставил множество людей буквально на грань физического выживания, что характерно, скачок это произошел задолго до либерализации цен в уже постсоветской России. Правительство чудесного премьер-министра Павлова пришло к очередному, гениальному в своей простоте, выводу. Прилавки в стране почему пустые? Потому что народ сметает с полок все товары, которые там появляются! Почему же народ все так быстро скупает? Потому что может — у народа много денег, а стоимость товаров искусственно занижена. Из этого следовало логичное решение — нужно поднять цены на товары и тогда народ будет меньше их покупать. И дефицит сократится. Премьер-министр Валентин Павлов после всех этих мутиловок стал в народном сознании воплощением зла на земле. Впрочем, много позже он объяснял, что реализованы были далеко не все задуманные меры… Что касается государственной торговли, то этот экономический институт по большому счету перестал существовать. Государственная торговля занималась в большей степени распределением, чем, собственно, торговлей. Отоваривались талоны, открытки, приглашения, товары отпускались с «черного хода» нужным людям, распределялись по предприятиям, «открыткам», запискам — назвать все эти манипуляции торговлей можно было с очень большой натяжкой.

— Вообще, ты прав, конечно, — сказал я Боре, разглядывая из окна машины длинную серую и мрачную очередь. — Они доиграются до открытого бунта.

— Это же ужас, что будет! — охотно согласился Боря. — Я вот смотрю — порядок только у нас в конторе!

— Если бы… — вздохнул я.

На колхозном рынке рабочий день подходил к концу, но народу еще было порядочно — здесь, хоть и дороже, чем в государственной торговле, можно было что-то купить. На рынке торговали сельхозпродукцией и начинающие фермеры, и представители колхозов — клетки с живыми курами, утками, кроликами, а на следующем ряду все эти милые создания, выпотрошенные и ощипанные, уже готовы к приготовлению. Семечки, молодая картошка по сумасшедшей цене и прошлогодняя — недорого, молочный ряд, оборудованный системой холодильников — творог, молоко, сметана, масло, чуть дальше — яйца. Мясо — свинина и говядина, ассортимент так себе, да и выглядит не очень — ленивые продавцы отгоняют проснувшихся мух. А есть и колбасы, которые здорово делает местный умелец, мужичок из пригорода — куда там мясокомбинату, но цена… Есть сало, копчености, какая-то рыба… Не изобилие, конечно, но и не пустота государственных магазинов, и сметану здесь не разбавляют, и не обвешивают — продавцы конкурируют и борются за покупателя.

Условные «колхозники» занимают примерно половину рынка, вторая половина под условными «коммерсантами». Здесь можно купить модные зеленые «слаксы», кроссовки под «фирму», спортивный костюм… да буквально все — от носков и до дубленки.

Раньше здесь обитала какая-то строительная организация, которую то ли расформировали, то ли слили с какой-то другой строительной организацией, а территория почти в центре города, обнесенная бетонным забором, административное здание, гаражи и складские помещения — остались. Мы получили это все богатство за смешную арендную плату, оборудовали склады, торговые места и сдали в аренду колхозникам и коммерсантам. Почти легальный источник дохода. Беспроблемный нал каждый день.

У входа в здание администрации скучал амбал в традиционной униформе — короткая кожаная куртка, зеленые штаны, белые кроссовки. Завидев меня и сообразив, что я хочу проникнуть в помещение администрации, амбал насторожился, напустил на себя начальственный вид и посмотрел на меня строго.

— Куда? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал грозно.

— Туда, — я показал на дверь и глупо улыбнулся.

Амбал наморщил лоб.

— По какому вопросу? — выдал он дежурную фразу.

— По процедурному! — отрезал я, и добавил: — Замдиректора у себя?

— У себя. — Из голоса амбала исчезли грозные нотки и появилось благоговение. — Проводить?

— Дорогу знаю, — махнул рукой я. — Не первый же раз. Отдыхай, Вася.

— Костя, — вежливо поправил амбал.

— Тем более!

Я прошел в гостеприимно распахнувшуюся металлическую дверь.

Нужно сказать, что директор колхозного рынка физически существовал, равно как и кабинет с табличкой «директор», соответствующие подписи на документах и тому подобное, но по факту это было подставное лицо, зиц-председатель, нужный на всякий случай — какой-то человек из бывших мелких номенклатурщиков, которому Матвей здорово помог. Ну и, конечно, на самом деле рынком управлял Матвей со своими спортсменами. И управлял вполне прилично — на рынке не было наперстков, шпаны, наркотиков и кидал. Несколько месяцев назад возник даже небольшой скандал — Матвей настаивал на том, чтобы карманные воры тоже не показывались на рынке. Я передал его просьбу Немцу, но тот занял принципиальную позицию: «Ни я, ни кто иной не может указывать крадуну, где ему красть». «А и хрен с ним», — сказал Матвей, когда я передал ему ответ Немца. «Их рожи у нас есть, пусть менты работают!» Рядом с территорией рынка находилось районное отделение, сотрудники которого время от времени навещали Матвея — подкормиться понемногу. В результате, сотрудники были загружены дополнительной работой, а карманники стали на рынке редкими гостями после того, как парочку из них поймали на горячем.

Что касается административного помещения, то здесь все осталось как при старых хозяевах — казенно и неуютно. Матвея я застал сидящим за столом в собственном кабинете. Он считал деньги.

— Здорово, рыночный магнат! — поздоровался я. — Не помешал?

Матвей посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на пачки купюр и ответил:

— Помешал! Проходи, садись. Сбился из-за тебя, теперь снова пересчитывать!

— Бедняга! — посочувствовал я. — Вот кто трудится в поте лица и не покладая рук! Ничего, Матвей, купим тебе машинку специальную, импортную! Она сама бабки считает и упаковывает! Прикинь?

— Да? — сказал Матвей недоверчиво, но заинтересованно. — А за пивом она не бегает, эта машинка импортная?

— Село неасфальтированное, без газа, — вздохнул я. — Тундра! Закажем тебе в Москве машинку! От фирмы «МММ» за рубли! Слыхал?

— Слыхал. Чего ж не слыхал? А ты чего приехал, Леш? Недавно же вроде виделись? Случилось чего?

— Ничего такого, — успокоил я Матвея. — Просто срочно информация понадобилась. Есть такая контора, «Красный мак» называется. Знаешь?

— Ну… — ответил Матвей неопределенно.

— Ну так расскажи, если знаешь! — воскликнул я.

— Ну-у… — протянул Матвей. — Я не помню уже, это Бизон с ними общался. Я сейчас его приведу, он, вроде, в бильярдной был.

— И бильярдная у тебя, — сказал я с хорошо разыгранной завистью.

— А то! — самодовольно ответил Матвей. — От старых хозяев осталась, от строителей. Любили шары погонять. В общем, жди…

Матвей ушел и через несколько минут вернулся в компании долговязого широкоплечего парня с короткой стрижкой.

— Вот он общался с этим «Красным маком». Давай, Антоха. Рассказывай!

— А че особо рассказывать? — пожал плечами парень. — В прошлом году, зимой, они открылись на Карла Маркса. Ну я послал к ним пацанов молодых. Как обычно — узнать, нет ли проблем каких, услуги предложить. А они говорят — не нужны услуги, все нормально у нас. Защищает их Миша Афганец. Ну а мы че? Нам велено лишних разборок избегать… — Парень покосился на Матвея. — А то бы…

— Знаю я твое «а то бы», — недовольно сказал Матвей. — Все, свободен!

Парень вышел, а я вопросительно уставился на Матвея.

— Что за Афганец?

— Миша-то? — Матвей почесал коротко стриженный затылок. — Да нормальный парень. Вменяемый, хоть и афганец.

— Он из военных? — быстро спросил я.

— Ага, — кивнул Матвей. — Офицер бывший, в Афгане воевал, ранения, контузии.

Я выругался про себя. Военные будут сначала стрелять, а потом разбираться.

— Несколько раз с ним пересекались, — продолжил рассказывать Матвей. — Банда у них небольшая, но… Бывшие вояки, жулья нет. И вообще, с жульем у них сложные отношения, насколько я знаю.

— Сложные — это хорошо… — сказал я. — Это мы у Немца разведаем… Чего еще можешь сказать? Про «Красный мак» я понял, кого-то еще крышуют?

— Было несколько таких же контор прибито, — сказал Матвей. — Сейчас уже больше, наверное. А че? Мы к сторонним коммерсантам не лезем, у нас свое хозяйство…

— Что еще об этом человеке скажешь? — спросил я.

— Да говорю же — вроде нормальный. Во времена, когда еще Гусар был, пробивал у меня — если что, вместе от жулья отбиваться. Ну, я обещал помочь, само собой. Да они в «Парусах» все время зависают!

— В «Парусах»… — повторил я задумчиво. — Ну да, все верно.

— А че такое, Леха? — насторожился Матвей. — Какие-то проблемы с этим Афганцем?

— Пока нет, — сказал я. — На встречу зовут хозяева «Красного мака», вот я и выясняю, кто и что…

— Че хотят? — спросил Матвей.

— Бабки вернуть, — усмехнулся я. — Они нам бабки должны, сто пятьдесят штук, по одной сделке. И какое-то предложение у них есть.

— А, ну тогда нормально, — расслабился Матвей. — Но, если что, сразу говори — нам пофиг, афганцы или еще кто! — добавил он воинственно.

— Не сомневаюсь, — кивнул я.