Капитали$т. Часть 5. 1991 (СИ)

Глава 17

Через неделю после того, как директором фирмы «Галактика» стал наш человек, мы столкнулись с новой проблемой. Деньги. Они прибывали в каких-то неимоверных количествах. Водочный завод выпускал шесть тысяч ящиков водки в день. Половина из них шла в государственную торговлю и ее покупали простые советские люди. Конечно, по талонам и наверняка, какая-то часть терялась на базах и в магазинах. А вот вторая половина уходила с завода по хозрасчетным схемам. И из этой половины пятьдесят процентов забирали мы. Конечно, еще год назад про такой финт и подумать было страшно, но сейчас… Сейчас все неслось под откос. Можно было все. Особенно, если знать как.

Торговля шла двадцать четыре часа в сутки, без остановки, на легальных и нелегальных рынках, барахолках, через таксистов, цыган, азербайджанцев и частные кафе-рестораны. В первый же день работы по новым правилам мы получили за водку почти полмиллиона. Во второй день — шестьсот тысяч. На третий — почти семьсот…

В нашу бухгалтерию стояла очередь из курьеров, у каждого из которых — пакет с деньгами. Курьеры были все, как на подбор — молодые и здоровые спортсмены. Реализацией в основном занимался Матвей, который тоже слегка обалдел от объемов товара и денег.

А тут еще Миша Афганец в сопровождении двух амбалов нагрянул в офис… Амбалы несли огромную картонную коробку из-под импортного телека. Коробку гордо поставили рядом с моим столом, и довольный Миша спросил:

— Ну как⁈

— Это чего такое? — недоуменно спросил Валерик, который сидел у меня в кабинете.

— Как чего? — удивился Миша. — Бабки! За сахар! Вернее, не совсем… Славик сахар махнул на стройматериалы! А уже стройматериалы сдал — очень выгодно!

— Сколько там? — спросил я без энтузиазма.

— Лимон двести, — ответил Миша настороженно. — А че? У меня и бумаги с собой! Я вам сюрприз хотел!

— Ребята, — сказал я амбалам, — тащите коробок в бухгалтерию. Семену Моисеевичу. Он все примет, как полагается!

Со вздохом амбалы взялись за неудобную коробку и отправились в указанном направлении.

— Я не понял, а что не так? — удивился Миша. — Я вот и пузырь шампанского принес, думал, что разопьем! Первая прибыль, парни! Первая пошла! Какие перспективы открываются!

— Радужные, — кивнул я, думая про забитый наличкой подвал. Рублевой наличкой, которая медленно, но верно теряет в ценности.

— Ты мультфильм про золотую антилопу смотрел? — спросил я Мишу.

— Смотрел, — кивнул Миша озадаченно.

— А про горшочек каши? — саркастически спросил Валерик.

— Это в смысле — горшочек, не вари?

Я улыбнулся.

— Нет, Миш. Грешно так говорить. Варить горшочек должен всегда. Но с шампанским пока погоди. Дел невпроворот…

Миша озадаченно развел руками и пожелал нам удачи в делах. Немного удачи действительно не помешало бы.

— Поехали на рынок! — решительно сказал я Валерику.

— Поехали, — согласился тот. — А нахрена?

— Валер… Что делает наш человек, когда у него скапливается много бабок? — спросил я.

Валерик задумался на мгновенье и выдал наиболее вероятную версию.

— Бухает! Нет? Любовницу заводит! Тоже нет?

— На рынок он идет, Валера! — объявил я торжественно. На рынок, куда ж еще! Вот и мы пойдем! К Французу.

— К Французу — это понятно, — важно подтвердил Валерик. — Ох, Леха… любишь ты тумана напустить! Поехали, короче!

Владик Француз был важной персоной. Незаменимым человеком. Нервом теневой экономики. Владик был валютчиком. Не простым валютчиком, нет! Француз был своего рода главой профсоюза городских валютчиков. Очень жесткий парень двадцати пяти лет, выпускник института физкультуры, тренер секции новомодного тайского бокса — он сумел поставить дело на широкую ногу. Относительно широкую, конечно, шедшие через него суммы в лучшем случае не превышали десятков тысяч долларов. Ни о каких миллионах в нашей глухой провинции в девяносто первом году и речи не было. Однако количество валюты увеличивалось, и были тому объективные причины.

Главная причина того, что валюты на черном рынке стало больше — «челноки». Сотни тысяч советских людей мыслили вполне реалистично. Они хорошо поняли, что от государства в ближайшее время ничего хорошего ждать не приходится, свет в конце тоннеля не виден, а значит — в меняющихся условиях нужно как-то устраиваться самим.

Бизнес-схема советского «челнока» была очень проста. Здесь закупался ширпотреб советского производства — все, что возможно. Закупались радиоприемники, электродрели, часы, утюги, фотоаппараты, детские игрушки, меха, стиральные машины, телевизоры — все, что можно было купить в государственной торговле и по государственной фиксированной цене или же — с небольшой наценкой. Через туристические фирмы, которые во множестве расплодились за считанные месяцы, покупался «ваучер» автотуриста, по которому новоявленный бизнесмен отправлялся в Польшу. Большей частью, через Брест. Естественно, имея при себе неимоверное количество самых разных товаров «для личного пользования».

В Польше ширпотреб советского производства реализовывался, а закупался ширпотреб западный — косметика, джинсы, кроссовки, видеомагнитофоны и кассеты… Закупалась и валюта — польский злотый без проблем менялся на доллар и дойчемарку. Таким образом валюта оказывалась в СССР. За ходку «челнок» мог заработать сто-сто пятьдесят долларов, что приблизительно равнялось шести тысячам рублей. Годовая зарплата рабочего на заводе.

Кончено, «челноки» окончательно добивали и без того практически мертвую госторговлю. У любого уважающего себя директора магазина хозтоваров или товарной базы обязательно «челончил» кум-сват-брат. Таможенные пункты не справлялись с наплывом «туристов», но зато Владик Француз получал все больше и больше валюты…

Тусовались валютчики на центральном рынке, возле церковного киоска, который недавно открылся, но уже вполне бойко торговал крестиками, иконками и духовной литературой. В церковный киоск стояла почти такая же очередь, как за пирожками, которые продавались чуть дальше — народ хотел духовной пищи не меньше, чем пирожков. Стайка валютчиков во главе с Французом тусовалась рядом. Это были крепкие, хорошо и дорого одетые молодые парни. Вид они имели специфический — скучающе-напряженный. Их деятельность все еще была уголовно наказуемой, так что по большому счету они могли «уехать» всерьез и надолго.

— Здорово, Влад! — поздоровался я с Французом. — Все на боевом посту?

Он пожал мне руку и молча растянул губы в подобии вежливой улыбки. Француз был, мягко говоря, немногословен. Общаться предпочитал не словами, но интонациями и жестами. Под его манеру общения приходилось подстраиваться.

— Нужно! — сказал я с нажимом. — Нужно все, что есть и даже больше!

Француз посмотрел на меня вопросительно.

— Вечнозеленый возьмем по сорок пять, — сказал я, понижая голос. — «Морковки» по двадцать восемь. Только все сразу несите нам! Безо всякого!

Глаза Француза возбужденно сверкнули. Я назвал цену процентов на десять превышающую макисмальный у нас в городе курс продажи.

— Нормально? — весело спросил Валерик.

— Годится! — сдержанно ответил Француз.

Расстались мы довольные друг другом.

— Почем водка? — осведомился Валерик у смуглых продавцов картофеля.

Один из смуглых продавцов ласково посмотрел на нас.

— Тридцать пять, дорогой! Местный водка, очень хороший! Сам бы пил, да Аллах не позволяет!

— Дорого, — притворно вздохнул Валерик, подмигивая мне.

Смуглый продавец степенно развел руками.

— Везде такая цена!

— Давай пузырь, генецвале. — Подошедший невзрачный мужичок протянул продавцу три червонца и синюю пятерку. Продавец выудил из-под прилавка бутылку и передал покупателю:

— На здоровье, дорогой!

Мы отошли от прилавка, и я с улыбкой сказал Валерику:

— Торговля идет!

— Я одного не могу понять, — сказал озадаченный Валерик. — Водка — тридцать пять целковых. У таксистов ночью, говорят, еще дороже. Нет, конечно, можно и подешевле найти… Пусть по тридцатке. Но, Леха, откуда народ бабки берет, а? Вот чего я понять не могу! Зарплаты-то копеечные у всех. Максимум — на двадцать пузырей в месяц, так это еще прокормиться самому и с семьей, одеться и прочее… А ведь пьют!

— А ты думаешь, что народ одну водку пьет? — усомнился я. — Народ пьет, например, бормотуху…

— Плодово-выгодное, да, — согласился Валерик. — Оно дешевле. Но ведь отрава же…

— Самогонка еще, — продолжил я, — да и вообще, все, что горит… На водке-то действительно разоришься…

— Не скажи, — покачал головой Валерик. — Мы сейчас этой отравы в день полторы тысячи ящиков забираем! Тридцать тысяч бутылок! За день разлетаются!

Я кивнул.

— Разлетаются. В городе семьсот тысяч народа — эти тридцать тысяч пузырей — ни о чем вообще. Городу похмелиться не хватит. Но вот что я тебе скажу, товарищ дорогой…

— Что? — лениво поинтересовался Валерик.

— А то, что розничная сеть у нас хреново развита. Розничная цена — считай, по доллару за бутылку. А мы ее мелким оптом по двадцать «деревянных» сдаем.

— И так нормально выходит, — весело сказал Валерик. — Ты видел, какая тусовка у Матвея на базе?

Сейчас реализацией водки занимался Матвей со своей группировкой. Недалеко от колхозного рынка, где он числился заместителем директора, находилась какая-то давно заброшенная товарная база, которую мы успешно прибрали к рукам. Место было удобное, тихое, в стороне от посторонних глаз — огромные складские помещение, контора и даже своя железнодорожная ветка. Контору подремонтировали, на складах перекрыли крыши, поставили новые ворота, а поверх бетонного забора натянули колючую проволоку. Ну и, само собой, вооруженную охрану.

После всех преобразований работа закипела! На базу потянулись вереницы машин — большей частью, сначала это были «подшефные» Матвеевы коммерсанты — кто-то брал несколько ящиков водки, кто-то — несколько десятков, а кто и сотню, брали за наличные и на реализацию, Матвей со своими спортсменами зарабатывал приличные деньги при посредничестве. Он почти поселился на базе, которая отпускала водку круглосуточно, без выходных и праздников… Он же и нес основные риски.

— Розницей займемся позже, — сказал я. — В следующем году. А сейчас другие задачи…

— Там, говорят, Афганец новую партию тачек пригнал на авторынок, — сказал Валерик. — Может себе прикупим, если нормальные будут? А то меня эта куча бумаги в подвале тоже слегка напрягает. Устроили хренову пещеру Али-бабы…

— Конечно, нужно съездить, — согласился я. — Если что-то нормальное будет — сразу забираем. Только хрен кто продаст нам нормальные тачки за рубли. Сам понимаешь…

— А на Француза у меня надежда слабая, — скептически сказал Валерик. — Не потянет он столько, сколько нам нужно.

Я грустно кивнул — не потянет. Газета «КоммерсантЪ» пишет, что на валютных аукционах выкупается от нескольких сотен тысяч до нескольких миллионов долларов. Копейки, если разобраться. Валюта все еще почти в полном распоряжении государства. Вернее — чиновников и приближенных к ним коммерсантов.

— Я читал, — сказал Валерик, — что в Москве первые аукционы жилья пошли. Квартиру запросто можно купить. Прикинь, «трешку» в Москве!

— Лажа, — отмахнулся я. — Я узнавал. Там продаются не сами квартиры, а право на заселение. И не кому угодно, а только предприятиям, где есть очередники. И только для этих очередников. Нам там ловить нечего.

— Так че делать будем, а, Лех? — спросил Валерик озабоченно. — Бабки куда-то вкладывать надо. Куда? Они же каждый день прибывают!

Вопрос был действительно злободневным. Родное государство упорно продолжало сидеть на двух стульях одновременно — у нас вроде бы капитализм начинается, но как бы социализм еще не закончился. Не то что завод, а даже квартиру купить невозможно, вот так чтобы — пошел и купил. Приличные машины и дорогая электроника — только за валюту. При том, что подобные валютные сделки — противозаконны… Все можно, но ничего нельзя.

— А сейчас если еще бабки за сахар пойдут, — продолжил Валерик, — то вообще закопаемся! Реально получится как в мультфильме про золотую антилопу…

На экспорт выходить нужно, думал я. И с водкой, и с сахаром. Тогда получим валюту. Официальную. Но там появляются другие подводные камни. И еще не факт, что окажемся в выигрыше.

— Подумаем, Валера… — сказал я медленно. — Подумаем.

Собрание я назначил на вечер пятницы. Со сбором всего руководства. Присутствовали мы втроем от «Астры», Миша Афганец и Славик от сахарного завода, а также Матвей.

Первым взял слово Славик, который рассказал об успехах вверенного ему сахарного завода. За ним взял слово Матвей, который в своей слегка косноязычной манере сообщил, что все нормально, дела идут, все при деле, а работы невпроворот.

После этого слово предоставили мне. Я поднялся с кресла и сказал:

— Нужен химкомбинат.

И замолчал, наблюдая за реакцией компаньонов.

У Славика заблестели глаза. Миша Афганец имел задумчивый вид, что-то прикидывая про себя. Серега смотрел на меня с удивлением. А Валерик явно куда-то торопился, то и дело поглядывая на часы.

— Хотелось бы немного больше контекста, Леш, — сказал он с легким раздражением. — Мне вот через полчаса на встрече нужно быть. Важной, между прочим!

— Подождут твои телки, — сказал Серега Валерику, — но и ты, Леха, сказал А, говори и Б!

— Скажу, — пообещал я. — Сразу перехожу к сути. Мы критически зависим от сельхозпроизводителей, что по водочному заводу, что по сахарному. Так или нет?

Сияющий Славик показал мне большой палец в знак согласия. Он, похоже, сразу понял, куда я клоню.

— Сельхозпроизводители — наши родные председатели колхозов, — продолжил я, — критически зависят от производства удобрений. Удобрения делает наш родной химкомбинат. Вот, собственно, и все. Если мы сможем зайти на химкомбинат, то полностью решим проблему сырья. Это не считая того, что там продукция в высшей степени ликвидная!

— А что там за руководство? — спросил Серега.

— Директор слабый, — ответил я. — Пару лет назад Евгений Михайлович Лисинский с нашей помощью поимел с этого директора товара на десятки тысяч. Помнишь, Валер?

— Помню, — отозвался Валерик. — Елки-палки, вроде всего два года прошло, а по ощущениям как будто все десять…

— Директор там и правда слабый, базара нет, — сказал информированный Миша Афганец. — Но он там и не решает ничего. Решает там все вопросы ваш старый знакомый. Давид Абхаз.

— Даже так? — удивился я.

— Ага, — подтвердил Миша. — Этот мужчина в последнее время развел очень бурную деятельность. Очень бурную! Говорят, вхож в самые высокие кабинеты.

Я скептически усмехнулся.

— Это в обком, что ли?

— И туда тоже, — серьезно сказал Миша Афганец.

— Разберемся! — сказал я пафосно. Но тут с места поднялся Серега.

— Нет, Леш! Ты объясни все толком! Цели, задачи, пути решения… Как полагается!

— Да все просто, — ответил я. — Все как всегда. Нас интересует контроль над реализацией продукции. Легальный, в качестве акционеров, или нелегальный, как на водочном… Не суть важно! Важно забрать даже не сам завод, а сбыт товара!

— И какие планы? — спросил Серега.

— Как в любой хорошей драме — нужен конфликт, — объяснил я. — Конфликт, как говорится, двигатель сюжета, а в нашем случае — двигатель экономических интересов. Короче, нужен какой-то косяк со стороны химкомбината или его дружественных фирм по отношению к нашим фирмам. Сумеем раскачать тему? — обратился я к Матвею.

Матвей молча кивнул.

— Славик, — продолжил я, — есть у вас отношения с химкомбинатом?

— Кое-какие есть, — подтвердил Славик. — И у вас на водочном тоже должны быть, поинтересуйтесь у директора! Но все пока что ровно, никаких косяков с их стороны.

— Узнаем, — пообещал я. — А косяки — дело такое. Сегодня нет, завтра есть. В общем, я еще кое с кем проконсультируюсь и начинаем работать по химкомбинату. Все! Работаем, господа!